Десять тысяч разящих стрел

Сергей Владимирович Соколов, 2023

Еще недавно у княжны Илем из Вечной Империи Солнца и Луны было всё: происхождение, титул, богатство и намечающийся выгодный брак с чужеземным царевичем. Но волею небожителей в одну ночь она лишилась всего и сделалась безымянной изгнанницей, осужденной на смерть. Илем придется рассчитывать лишь на себя, чтобы отомстить врагам и вернуть утерянное.

Глава 3

Младшие служанки под бдительным присмотром неутомимой Ианнах накрыли на стол. Илем-Кай без аппетита ковырялась в еде и почти не чувствовала вкуса. Новость, хоть и не была неожиданной, подорвала ее дух. Легко представлять себе, что может случиться однажды в будущем, но совсем другое дело — столкнуться с неизбежным лоб в лоб. Ианнах, исполнившись сострадания, тараторила без передышки, пытаясь втолковать подопечной, что всех девиц такое ждет раньше или позже, и это даже к лучшему, ведь после свадьбы она сделается старшей госпожой в собственном доме. Но от ее болтовни Илем-Кай раздражалась еще больше и, не выдержав, отослала ивирку прочь. Ей хотелось немного побыть наедине с собой и собраться с мыслями.

По канонам всех популярных в Дайене романтических историй, сейчас ей следовало выбрать одно из двух: или, исполнившись воодушевления, готовиться к новой жизни, или же, напротив, заливаться слезами и проклинать жестокую судьбу. Но ни то, ни другое одинаково ее не прельщало. Если отбросить лишние сантименты и рассуждать здраво, едва ли ее положение можно было назвать незавидным. У Илем никогда не было возлюбленного в Дайене, ни мужчины, который просто бы ей нравился, а Эрхан — цивилизованная страна, что бы ни болтала Ианнах про звериные шкуры и черепа. Династия Фаранидов, которая там правит, во всем мире уступает могуществом и богатством разве что императорскому роду Ильфан. Как супруга одного из царских родичей, Илем займет высшее положение среди придворных дам в Эр-Сайяре, наравне с младшими сестрами самого царя; из всех женщин Эрхана только государыня и Возлюбленная Госпожа будут стоять выше нее. И все-таки расстаться с отцом и братьями и отправиться за тридевять земель, чтобы там делить постель с незнакомцем — не о такой судьбе мечтала дочь стратега Юван-Кая.

Но что она может изменить, если решение уже принято? Государь Тай-Илун не передумает, и что ей остается: податься в бега? Она умеет обращаться с оружием, ездить верхом, охотиться — что, если скрыться где-нибудь в диких лесах и попробовать свои силы в роли разбойницы? Такой сюжет тоже был популярен у авторов уличных романчиков. Кто знает, может статься, что через несколько лет у нее в подчинении будет собственная шайка? Илем-Кай не удержалась от смешка, представив себе такую картину. Нелепые мысли, как ни странно, подняли ей настроение. Тяжелое оцепенение, владевшее ей последнюю пару часов, развеялось, к девушке вернулось присутствие духа, и она начала размышлять о собственном будущем с прагматической стороны. Ясно, что императорскую волю не пересилить, а значит, ей осталось одно: встретить предстоящие перемены с гордо поднятой головой.

Эрханское царство на севере было почти таким же древним, как Вечная Империя на юге. Как и в Империи, там тоже время от времени случались смуты и неурядицы, и династии сменяли одна другую, но долгое время история эрханцев не являла собой ничего примечательного на фоне множества других стран. Все изменилось три века назад, когда у берегов Северного Моря причалили незнакомые корабли, и с них сошли люди, говорящие на странном языке. Позднее стало известно, что их родина находилась где-то на далеком западном континенте, но внезапное пробуждение огненных гор превратило ее в безжизненную пустыню. Немногим выжившим оставалось одно: искать спасения за горизонтом, и после долгих странствий прихоть морских богов занесла их в Эрхан.

Как гласили хроники, на сотне больших кораблей приплыло семь тысяч мужчин и женщин. Царство северян в то время как раз терзала очередная смута, правящая династия пресеклась и знатные семьи боролись за верховную власть. Ради собственного выживания чужеземцы поступили на службу к одному из князей. Они показали себя умелыми и бесстрашными воинами, а их предводитель Амелий Фаран — ловким стратегом и хитроумным интриганом, и роли вожака наемников было ему недостаточно. Пока шла борьба за трон, чужеземцы не только сражались, но и брали в жены девиц из эрханских знатных родов, и отдавали собственных дочерей эрханским владетелям, устанавливая родственные связи. Когда покровитель Фарана, наконец, добился вожделенного трона в Эр-Сайяре, он обнаружил, что и в военных делах, и в вопросах управления страной подлинная власть оказалась в руках пришельцев, и не так-то просто заставить их потесниться. И если Амелий еще соблюдал внешние приличия, то его наследник без лишних церемоний низложил царя-эрханца и сам принялся править, а своих приближенных сделал верховными князьями.

Однако чужаков было слишком мало, чтобы по-настоящему изменить целый народ. Среди эрханской знати было принято говорить и писать на причудливом языке предков-чужеземцев и поклоняться их богам, но простонародье эти новые веяния почти не затронули. И лишь в одном влияние новых правителей было неоспоримым: воинственные и алчные, они одного за другим подминали более слабых соседей и за триста лет почти вдвое расширили свое царство. Нынешний Эрхан ненамного уступал Кель-Тао богатством и военной мощью. Столкновение двух держав на рубеже реки Далэ привело к северным войнам Императора Тай-Илуна. К слову, именно тогда, после двенадцати лет кровопролитных сражений и тяжелых осад, опустошивших целые провинции, соперники впервые завели речь о том, чтобы скрепить мир династическим браком.

Как дочь знатной семьи, Илем-Кай получила необходимое образование, и про великокняжеский дом Дилиан слышала не впервые. Дилианы были влиятельным родом в Эрхане; прежний его предводитель умер рано, оставив после себя единственного сына, который в семнадцать лет унаследовал титул главы. Теперь князю Кейвису, должно быть, двадцать три или двадцать четыре года, и он успел проявить себя в недавних войнах царя Илевера против державы Но-Рён и вольных княжеств Дуан-Ханьских гор. Эрханский владыка высоко ценил двоюродного племянника и доверил ему командование отборной армией Разящего Копья.

«Должно быть, этот князь Дилиан — настоящий воин, — рассуждала Илем. — Может быть, он похож на моего отца? Тогда… ну, наверное, такой мужчина меня бы устроил. Тем более что среди эрханцев, если верить книгам и рассказам путешественников, не принято держать своих жен в заточении за дворцовыми стенами».

— Сестрица! Чего это ты сидишь здесь одна? — на пороге появился тощий и гибкий силуэт. — Вот ведь, нахохлилась, как индюк по весне.

— Что?! Кто тут похож на индюка? — взвилась девушка. — Ты сам индюк, Азин-Кай, только порядком ощипанный. Что ты тут забыл?

— Ну, как же, я услышал новости, вот и поспешил к любимой старшей сестре. Сам не знал, чего хочу: поздравить или пожалеть. Но теперь понимаю, что жалеть тебя не надо, жалеть надо твоего будущего мужа. А если кого и поздравлять, то себя. Когда ты уедешь в Эр-Сайяр, все в этом доме вздохнут с облегчением. Я подумываю устроить пирушку.

— Ах, ты… gul’ma! — Илем-Кай запустила в него бараньей костью, но юноша отскочил и издевательски захихикал. — Так-то ты уважаешь старшую сестру?

— А за что тебя уважать, если ты даже попасть в меня не можешь?

— Это потому, что ты увертливый, как древесная обезьяна.

— Ну, прекрасно! Сначала я был индюком, а теперь я обезьяна. Наверное, быть обезьяной все-таки лучше.

— Ладно, уймись, — отмахнулась Илем-Кай. — Я сейчас не в том настроении, чтобы выслушивать твои шуточки, Азин.

Младший братец, однако, не перестал ухмыляться — да она этого и не ожидала. Азин-Кай ничего не принимал всерьез. Нынешняя весна была для него семнадцатой, а внешне младший сын семьи Кай и правда напоминал древесную обезьяну: такой же худой, долговязый и проворный. Он впервые сопровождал отца и старшего брата в восточном походе против хесиотских фанатиков, и это вызывало у Илем жгучую зависть. Она двумя годами старше, и с оружием управляется лучше Азина, но о том, чтобы взять ее с собой на войну, отец и слушать не захотел. Словом, ехидная улыбочка младшего брата лишь подстегивала в ней праведный гнев.

— Да ты никогда не в настроении, — бесцеремонно заявил Азин. — А я все равно всегда шутил и буду шутить. Вот уедешь от нас, тогда и будешь учить мужа, как себя вести.

— Брат, — вкрадчиво проговорила Илем, незаметно протягивая руку в поисках нового снаряда. — Ты, правда, нарываешься на большую трепку. Хочешь, чтобы я подвесила тебя за пальцы вместо мишени на стрельбище?

Азин примирительно вскинул руки.

— Пощады, доблестная дева! Ныне я пришел не с мечом, но с миром.

— Что-то не похоже.

— Но это правда. Ианнах сказала, что ты закрылась у себя и сидишь мрачнее зимней ночи, вот я и пришел тебя приободрить. Послушай, — брат без опаски плюхнулся на скамью рядом с ней и заговорщически понизил голос. — Я тут случайно узнал, что банда Кривых ножей в порту устраивает рукопашные бои со ставками. Недавно они где-то отыскали борца из Кемму — представляешь, он ростом в семь локтей¹², с ручищами как пара древесных стволов, и весь черный, как будто вылез из преисподней. Его еще никто не побеждал. Что скажешь, Илем?

— «Случайно узнал»? — насмешливо повторила Илем-Кай. — Скажи уж прямо: ты выбирался ночью в порт и делал ставки на этого кеммуита!

— А если и так? Ты собралась читать мне мораль, сестрица? Как будто сама никогда такое себе не позволяла! К слову, сегодня я снова собираюсь прогуляться по городу и хочу взять тебя с собой. Ты же не станешь отказываться, верно?

Илем-Кай глубоко вдохнула, готовясь к достойной отповеди… и неожиданно для себя самой рассмеялась.

— Нет. Не стану.

* * *

— Что происходит? — Равет-Фай состроил недовольную мину. — Чем я обязан вашему визиту, смотритель архива Гун-Феран? Вы, как никто, должны знать, какая ответственность ложится на мое ведомство в канун священного десятидневья.

— Надеюсь, сановник Фай простит мою дерзость, — молодой человек в темно-синей мантии Ведомства счетов и архивов почтительно поклонился. — Но я вынужден обеспокоить вас по важному и неотложному делу, которое может затронуть безопасность столицы. Поэтому я…

— Пфе! Если бы вы знали, мой молодой друг, как часто мне приходится слышать подобные речи! Впрочем, я не хочу показаться высокомерным. Говорите, что у вас на уме, но, ради Небесных Покровителей, будьте кратки.

Письмоводитель смущенно закашлялся.

— Господин Фай, дело в том, что последние несколько дней, разбирая новые поступления в главный архив, я обратил внимание… — он осекся и еще раз кашлянул. — Да. Конечно. В ежедневных рапортах от привратной стражи есть кое-какие несоответствия.

Только выработанная за годы придворной карьеры привычка помогла Равет-Фаю сохранить внешнюю невозмутимость.

— Ах, вот как? — сухо проговорил он. — Что именно вас насторожило?

— На первый взгляд все как будто бы в порядке, но… — главный смотритель всегда разговаривал именно так: словно посередине фразы забывал, что хотел сказать. Из-за своего косноязычия он не имел шансов на придворную карьеру, зато в архиве ему было самое место — немногое ускользало от его внимания.

— Не обременяя старшего чиновника лишними деталями, скажу, что в город проникают подозрительные люди. На первый взгляд, может показаться, что все в порядке, однако я уверен, что их бумаги на въезд — подделка!

Для Гун-Ферана это была длинная речь, и на удивление связная. Равет-Фай задумчиво подергал бородку.

— Полагаю, смотритель архива не стал бы заявлять такое, не будь он твердо уверен… Сколько таких подозрительных случаев вы обнаружили?

— Девяносто восемь, и это в настоящий момент. Думаю, по мере расследования, их будет больше. Боюсь представить, сколько — может, пять сотен, а может, и тысяча. Сановник Фай понимает — сейчас канун Священного десятидневья, и людей в столицу прибывает огромное множество. Трудно отследить всех.

— Что ж, это действительно тревожные новости. Но почему вы обратились с этим именно ко мне? Такие вопросы — скорее по части городской управы.

— Именно туда я прежде всего и направился, но… Кажется, старейшина Каван-Тар не поверил мне. Он обещал проверить, но был уклончив… Вероятно, он не принял меня всерьез. Сановник Фай, я боюсь, что, если ничего не предпринять, дело не сдвинется с мертвой точки. Десятки, а то и сотни подозрительных чужаков на городских улицах в священное десятидневье! — смотритель Феран всплеснул руками. — Это может означать…

— Я представляю, что это может означать, — перебил Равет-Фай. — Понимаю ваше беспокойство, мой младший брат… я ведь могу вас так называть? Будьте уверены — я приму меры. Прошу вас предоставить мне все, что вам удалось выяснить, но держите это в секрете. Если подобные сведения станут всеобщим достоянием, это может повлечь за собой нежелательные кривотолки. Мы ведь не хотим вызвать в городе панику в разгар празднеств, верно?

— Да… — молодой чиновник вздохнул с облегчением. — Я понимаю. Сановник Фай может не беспокоиться: я немедленно пришлю в его ведомство все необходимые документы.

— Вот и прекрасно. В таком случае, не смею вас задерживать, смотритель архива.

Гун-Феран с прощальным поклоном поспешил прочь. Равет-Фай проводил его невыразительным взглядом.

«Боги и демоны, это наша оплошность! Мы не взяли в расчет, насколько дотошен этот проклятый книжный червяк. Если бы он обратился не ко мне, а к кому-то другому в Ведомстве внутренних дел, это могло бы обернуться катастрофой! Воистину, сами Небеса на нашей стороне!»

По счастью, угроза миновала, по крайней мере, временно. Гун-Феран бдителен во всем, что касается его любимых счетов и докладов, но в остальном довольно-таки простодушен. Старейшина Каван-Тар — просто болван, что заставил себя подозревать. Мог бы сделать вид, что поверил смотрителю архива, а потом принять должные меры. Теперь придется подчищать за ним.

Равет-Фай задумался о том, как быть. К счастью, у смотрителя архива, каким бы тихоней и буквоедом он ни выглядел, имелись собственные слабости. Подкупить его не выйдет, деньги дурня не интересуют, но он питает страсть к низкопробным спектаклям, которые устраивают бродячие артисты на улицах Темного Города. Если кто-то из знакомых пригласит его на такое представление, Гун-Феран вряд ли откажется, а потом… Темный Город — опасное место, особенно для нелюдимого книжника со странной манерой речи. Всякое может произойти на ночной улице — случайная ссора с подвыпившей компанией, нападение грабителей. Воды канала Вдовьих Слез глубоки и мутны. Каждую ночь они уносят в залив Шангон тело какого-нибудь бедолаги с перерезанной глоткой.

«Ах, Гун-Феран, Гун-Феран, злосчастный ты зануда, мне жаль тебя, — Равет-Фай на самом деле сожалел о том, что придется сделать. — Лучше бы ты не был так внимателен — возможно, прожил бы дольше. Ну, что же — одной жертвой больше на пути к великой цели. В конечном итоге, каждый из смертных предстанет перед Небесным судом».

* * *

— Вы уверены в этих сведениях, господин Мин-Нао? — произнес Кейвис.

Торговец провел ладонью по холеной, вьющейся черной бороде, умащенной дорогими благовониями.

— Насколько вообще можно быть в чем-то уверенным под взорами Солнца и Луны? — напыщенно ответствовал он. — Особенно, когда дело касается секретов Дворцового Города. Но мои сведения — из заслуживающих доверия источников. Я бы не стал беспокоить Магистра из-за пустых сплетен.

Позади Кейвиса приглушенно крякнул Веро. Отставного друнгария раздражали высокопарные речи. К тому же он недолюбливал купцов и островитян Внутреннего Моря, а бородатый Мин-Нао был торговцем родом с островов.

— Я наладил дружеские отношения с владелицами нескольких публичных домов в Светлом Городе, — пояснил купец. — Такая дружба обходится дорого, но она того стоит. Люди из дворца пьют с куртизанками, а выпив лишнего, становятся разговорчивы. Девушки доносят все, что услышали, своим хозяйкам, а те делятся со мной.

— Разумно, — с одобрением кивнул Кейвис. — Вижу, что дела у господина Нао поставлены на широкую ногу. Я и не сомневаюсь в ваших сведениях, просто хочу знать, не может ли тут быть скрыто нечто такое, о чем мы не знаем.

Бородач развел руками.

— Кто же скажет наверняка? Разве что гадатели в храмах… Но многие придворные повторяют одно и то же. Якобы Императору Тай-Илуну во сне явилось божественное откровение, и поэтому он повелел немедля возвести в Верхнем Дворце храм, где в уединении будет поститься и возносить молитвы все священное десятидневье, и даже не станет участвовать в церемонии Первого Жертвоприношения.

Вот это действительно наводило на размышления. Первое Жертвоприношение было важнейшей церемонией, открывающей празднества в честь Благодарения Богов. По обычаям Кель-Тао, проводить его должен Благословенный Владыка собственной персоной. Если Тай-Илун не появится на столь значительном мероприятии, значит, дела его и правда плохи.

— Говорят, что Императора видели внутри молельни, — добавил торговец. — Но только издали — близко не подпускают самых высокопоставленных сановников. Поэтому некоторые придворные думают, что место Императора мог занять двойник.

— Кто же тогда откроет празднества?

— Первый принц Тьен. Последние дни он очень много времени проводит в Верхнем Дворце. К тому же он часто встречается с Возлюбленной Госпожой Аньин, а ведь эти двое прежде не ладили. Во дворце, несомненно, происходит что-то важное, но вот что именно, я не уверен…

— То, что вы рассказали, звучит похоже на захват власти, — заметил Кейвис. — Если церемонию Первого Жертвоприношения проведет наследный принц, значит, он открыто претендует на императорские привилегии. Неужели наследник устал ждать, пока государь сам отправится к богам?

— Кто знает? — Мин-Нао пожал плечами. — Мне казалось, что Первый принц — почтительный сын и не наделен такими безудержными амбициями. Но, как я уже сказал, ни в чем нельзя быть уверенным, когда дело касается борьбы за трон. Особенно в Дайене. Это опасный и непредсказуемый город, знаете ли…

Кейвис шумно выдохнул и прикрыл глаза, глубоко задумавшись над услышанным. Увы, сколько бы он ни размышлял, детали головоломки не складывались в единую, не допускающую иных толкований картину. Ясно одно — как он предполагал с самого начала, когда узнал о поспешном возвращении стратега Юван-Кая, в Дайене происходит что-то очень подозрительное. Похоже, что скоро Вечную Империю ждет основательная встряска.

«Должен ли я сейчас что-то предпринять? Пожалуй, нет, да и все равно я мало, что могу сделать. Лучше всего просто подождать и последить за тем, как станут развиваться события».

Таков был и приказ государя Илевера. Повелитель выразился, как всегда, прямолинейно. «Не лезь на рожон! — сказал он в день, когда Кейвис покидал Эр-Сайяр. — Твое дело — смотреть и слушать. Не нужно излишнего усердия — с тем, что надобно сделать, южане справятся и без нашей помощи».

В свете всего, что Кейвис узнал, прибыв в имперскую столицу, то напутствие обретало новый смысл. Что же касается намерений эрханского царя, тут уж сам Кейвис мог строить собственные предположения. Хотя войска еще не получили приказы, но переговоры, затеянные с державой Но-Рён, архейцами, княжествами Дуан-Ханя, островитянами Внутреннего Моря и прочими соседями, наводили на определенные мысли. Эрхан укреплял границы и готовится воевать на юге. Похоже, что на этот раз государь Илевер настроен, во что бы то ни стало, отвоевать земли, захваченные Тай-Илуном сорок лет назад. И посольство в Дайен, и брачный договор, в котором Кейвису Дилиану отведена роль жениха — не более чем пыль в глаза южанам. Какие бы соглашения ни заключил глава делегации легат Аварий Мерелл, войне быть.

«Ну, что же… Пусть так. Раньше или позже это бы началось, так почему не теперь? Мы готовы сражаться, а Кель-Тао? Что окажется важнее для императорского двора: защита северных границ или борьба за трон в Дайене?»

Мысль о войне отчасти тревожила его — все-таки мощь Вечной Империи опасно недооценивать. Но также Кейвис чувствовал воодушевление. В войсках все — от Магистров и тагмархов до простых солдат — жаждали отомстить за прошлые поражения и вернуть земли южнее реки Далэ, по праву принадлежащие Эрханскому царству. Он надеялся, что успеет покончить с миссией и вернуться на север, прежде чем повелитель отдаст приказ к выступлению.

Ничего больше Мин-Нао рассказать не мог, так что Кейвис, распрощавшись, покинул дом торговца. Мин-Нао был одним из самых полезных осведомителей эрханцев в Дайене; его имя Кейвису с большой неохотой назвал глава тайной службы государя Илевера. Купец действительно собрал важные сведения — было, над чем поразмыслить.

Несмотря на богатство, Мин-Нао жил в Темном Городе, хотя, по доходу и происхождению, вполне мог поселиться и в кварталах для знати. По закону Кель-Тао все чужаки должны были селиться в Квартале Иноземцев и не могли покидать его без специального разрешения, тем более, ночью. Исключения делались только для таких, как Мин-Нао — купивших себе имперское подданство и право жить в Дайене.

На здешних улочках нечасто можно было увидеть стражников, так что избегать нежелательных встреч не составляло труда. Они миновали несколько улиц, одинаково темных, тихих и безлюдных, как вдруг Малус Веро остановился и схватил Кейвиса за плащ. Тот замер.

— Что такое, Веро? — проговорил он вполголоса.

— Впереди кто-то есть, — так же тихо ответил верный страж. — Прячутся в тени, ублюдки.

— Грабители? Думаешь, нацелились на нас?

— Да хер их знает, — буркнул охранник. — Но лучше не давать им повода. Обойдем стороной.

— Разумно, — кивнул Кейвис. Сам он никого не видел впереди, но доверял своему телохранителю. Он уже не раз имел возможность убедиться, что у Веро зрение, как у кошки, а чутье и того острее. Если он говорит, что впереди люди — значит, так и есть.

Увы, разумно это было или нет, но возможности для отступления эрханцам не оставили. Пока Кейвис с Веро осторожно отходили к боковой улочке, незнакомцы, скрывавшиеся в ночи, взяли инициативу в свои руки. Теперь и Магистр заметил движение в темноте. Человеческие фигуры приближались к двоим неосторожным путникам, обходя их с разных сторон. Их было не то четверо, не то пятеро — точнее Кейвис не мог разобрать. Зато он ясно увидел серебристый отблеск, когда лунный свет коснулся обнаженного клинка.

— Не нужно оружия, — произнес он, стараясь как можно четче выговаривать слова на языке Кель-Тао. — Если вы хотите наши деньги, можете забрать, и разойдемся каждый своей дорогой.

Лучше расстаться с дюжиной серебряных монет, чем ввязаться в драку. Кейвис протянул руку к поясу, нащупывая мешочек с деньгами, но, похоже, чужаки выслеживали эрханцев не ради наживы. Во всяком случае, они не пытались вступить в переговоры, и даже не прозвучало обязательное в таких случаях «Кошелек или жизнь!» Вместо этого вся шайка без единого слова выхватила оружие и бросилась в атаку.

Примечания

12

Локоть — общераспространенная мера длины, 29 см.