Конкурс на тот свет

Сергей Бакшеев, 2008

Еще вчера Тихон Заколов был обычным парнем, а сегодня стал участником жутких событий, которые перевернули его жизнь. В институте исчезают девушки. Маленький город в панике. Тихон попадает в число подозреваемых. Иначе откуда у него белье убитой? И почему он знает, где спрятано тело? Тихон понимает, что настоящий убийца рядом с ним. Им может быть даже друг и любимая девушка. Это первый роман серии «Опасные тайны Тихона Заколова».

Глава 4. Женские трусики «Monday»

Перебирая воспоминания прошедших двух дней, Тихон заснул только перед рассветом.

Утро получилось сумбурным. Ребята вскочили, когда времени до экзамена оставалось впритык. Накинув одежду, они со всех ног помчались в институт. На экзамен успели в последнюю минуту. И только прочитав условие первой задачи, Заколов вспомнил о Наташе и Свете. Он огляделся, но девушек не обнаружил. Наверняка они в соседней аудитории, решил он.

После экзамена в холле и дворе института толпилось много абитуриентов. Кого-то страстно допытывали родители, кто-то эмоционально делился впечатлениями. Утомленный, но радостный Тихон оживленно обсуждал с Сашкой и Борисом способы решения каждой из задач. Евтушенко невозмутимо вещал, что ничего экстраординарного не было. Борис грустно признался, что одну из задач, даже и не пытался решать, а в другой серьезно ошибся. Тихон считал, что решил все задачи правильно, но чересчур легкими он бы их не назвал.

Подошли Карен с Гамлетом.

— Как дела, Боря? Первый барьер проскочил? — поинтересовался Карен.

— Надеюсь. Завтра будет видно. А вы?

— Кое-что решили, кое-что списали, — с улыбкой ответил Карен. — Нам лишь бы не два балла.

В этот момент Заколова кто-то дернул за рукав. Наташа в белой кружевной блузке на выпуск и прямой мышиного цвета юбке до колен подавленно смотрела на него. На ее носу громоздились некрасивые очки, а волосы были собраны в пучок на манер конского хвоста — в целом, типичный прикид скромной школьницы перед экзаменом. Тихон подумал, что так называемая «нарядная» одежда не всегда украшает человека. В видавшем виды простеньком легком платье Наташа ему нравилась больше.

На Наташе не было лица. В ее растерянных глазах стояли крупные слезы, вот-вот готовые пролиться.

— Что с тобой? — встревожился Тихон.

— Света так и не появилась, — всхлипнула Наташа, и по ее щекам поползли широкие струйки, которые она по-детски попыталась вытереть кулачком.

Тихона неприятно обожгло внутри. Дурное предчувствие опрокинуло приподнятое настроение. Если Света не появилась даже на экзамен, значит, произошло что-то действительно серьезное! Сжатые губы и влажные глаза Наташи покраснели. Она казалась слабой и одинокой. Тихону захотелось обнять плачущую девушку. Чтобы она ткнулась хлюпающим носом в его плечо, как показывают в кино, и пусть ревет, он ее поддержит и успокоит. Но кругом были люди, и обнять девушку он постеснялся.

— Наташа, ты экзамен сдавала? — Тихон испугался, что девушка все это время искала Свету.

— Написала чего-то, — шмыгая носом, ответила Наташа. — А Света не пришла! Ее нет! — с укором произнесла она и вновь разрыдалась.

— Не переживай. Теперь я займусь ее поисками, — заявил Тихон. Он знал, что в минуту слабости людям очень хочется, чтобы кто-то взял на себя решение их проблем, и для убедительности веско добавил: — Я ее обязательно найду!

Армяне при появлении Наташи странно насупились и, не произнеся ни слова, удалились. Взбалмошный Борис побежал искать Лизу. Тихон был даже рад остаться наедине с девушкой, думая, что, она сможет выговориться и успокоиться.

— Саш, иди в общагу, — он подтолкнул Евтушенко. — Мы скоро придем.

Холл института постепенно опустел. Тихон с Наташей сидели за столом около приемной комиссии, где под стеклом еще сохранились образцы заявлений.

— Давай, восстановим картину вчерашнего дня, — предложил Заколов, рисуя схему на бумаге. — Итак, ты осталась в аудитории после консультации, а Света вышла в туалет. Сколько человек находилось рядом с тобой к тому времени? Кто еще вышел вместе с ней?

— Нас оставалось немного, человек пять-шесть, — вспоминала Наташа. — Света тянула меня, но я что-то еще хотела спросить у преподавателя. Тогда она отправилась в туалет. Мы договорились встретиться у выхода из института. Я оставалась в аудитории минут пять, а потом ждала ее на крыльце. Ее долго не было. Когда все разошлись, я зашла в туалет, а там никого. Только на подоконнике лежала ее тетрадь. Потом я поднялась на второй этаж, искала ее по коридорам и аудиториям, но никого в институте не было. Мне стало страшно, и я побежала в общежитие.

— Значит, уже через пять минут ты ожидала Свету на выходе. Вот здесь, — Тихон ткнул ручкой в нарисованную схему.

— Наверное, я не засекала. Если бы она вышла раньше, я бы ее увидела во дворе института.

— Выйти другим путем она не могла, — продолжал рассуждать Тихон. — Другого выхода нет. Значит, она пропала именно в этом корпусе. Ладно, приступим к осмотру места происшествия. Ты жди меня здесь и никуда не отходи.

Тихон ободряюще улыбнулся девушке и направился по широкому коридору. Он остановился перед дверью женского туалета. В коридоре было пусто. Тихон приоткрыл дверь и со словами: «Извините, проверка крана», решительно зашел внутрь. К его радости там никого не оказалось.

Первым делом Тихон осмотрел входную дверь. Изнутри она не закрывалась. Под раковиной он обнаружил небольшой обломок круглой палки, видимо от черенка старой швабры. Самой швабры рядом не было, хотя в месте слома топорщились свежие занозы.

Заколов заглянул в каждую кабинку. В одной из них он увидел на полу смятый комочек белой тряпки. Пальцы ухватились за него, развернули. На узком треугольнике женских трусиков наискосок красовалась надпись «Monday». Тихон засунул трусики в карман. Он также осмотрел мусорные ведра, но ничего подозрительного не нашел.

Подойдя к забеленному наполовину окну, он обратил внимание, что обе рамы закрыты только на нижний шпингалет, который легко открывался. В верхнем углу болтались обрывки большой паутины. Но тут же растянулась новая ловчая сеть. Заколов пригляделся. Паутина была свежая. На верхней границе притаился домовой паук на длинных тонких лапках. Судя по всему, его старую паутину не далее как вчера безнадежно повредили, и бедняге пришлось плести новую сеть.

— Извини, дружище, — обратился Тихон к пауку и распахнул створки. Новая паутина оборвалась в тех же местах, что и прежняя.

Старый деревянный подоконник имел много сколов краски и зазубрин. В одной из них застрял кусочек голубой ткани, который выделялся на пыльном фоне. Пыль между рамами лежала неравномерно: в центре смазанные полоски, а по краям нетронутый пушок.

Тихон выковырнул клочок ткани и взял с собой. Выглянув в окно, он убедился, что до земли чуть выше пояса, и каждый мог легко спрыгнуть вниз или залезть снаружи.

Окно выходило на другую сторону института. Слева располагался большой пустырь, в конце которого виднелся бетонный забор. Справа, в торце здания среди гор песка вырисовывался фундамент будущего институтского спортзала. Тихону уже рассказали, что строительство начали весной, но сейчас временно прекратили, потому что стройбат перебросили на какой-то более важный объект.

В этот момент две девушки вошли в туалет.

— Сантехника вызывали? — широко улыбнулся Тихон.

Дружный девичий визг оглушил парня, и он, не долго думая, выпрыгнул из окна и обежал вокруг здания мимо стройки. Рядом с бетономешалкой дремал солдат без гимнастерки. Его лицо прикрывала военная панама, а худое тело было выставлено под солнечные лучи. Больше на стройке Тихон никого не заметил.

Заколов вернулся в институт через главный вход. Наташа ждала на прежнем месте. Он хотел, было, показать ей свои находки, но в глубине коридора увидел девушек, испугавшихся его в туалете. Они наперебой о чем-то рассказывали председателю приемной комиссии Павленко. Их пальчики дружно тыкали в его сторону.

— Уходим, — шепнул Тихон Наташе, и невозмутимо направился к выходу.

— Что случилось? — догоняя его, спросила девушка.

— В этом городе детей сантехниками пугают.

Павленко, слащаво улыбаясь, издалека окликнул Заколова. Тихон сделал вид, что ничего не слышит, и быстро вышел на улицу.

— Какими сантехниками, ты можешь объяснить? — Недовольная Наташа семенила рядом с Тихоном. Ей это надоело, и она дернула его за рубашку: — Да стой! От кого мы убегаем?

Тихон извлек из кармана трусы:

— Это, случайно не Светы?

На Наташином лице отразилось неподдельное изумление.

— Ее… Она недавно купила комплект, «Неделька» называется. Откуда у тебя это?

— Из туалета. Валялись под унитазом. Те две девицы меня там застукали, неизвестно чего Павленко наболтали. Теперь не отмоюсь.

— Ты нашел их в туалете? Светкины трусы? Ужас!

— Это еще ни о чем не говорит. Может, она с отклонениями, любит шастать в мини без трусов.

Наташа насупилась:

— Ты за кого нас принимаешь? Света моя подруга, мы с ней пять лет учились в одном классе. Она… она… С ней случилось что-то ужасное, а ты! — Девушка разревелась, уткнув нос в сжатые кулачки.

Они стояли на открытом месте недалеко от института.

Тихон растерянно думал, сколько слез может уместиться в такой хрупкой девушке?

А в это время из окна четвертого этажа за ними в бинокль наблюдал председатель приемной комиссии Павленко Владлен Валентинович. Сначала он внимательно рассмотрел их лица, словно пытаясь по движению губ понять разговор, а потом опустил мощный бинокль ниже, на маленький комочек ткани в руках абитуриента Заколова. Пальцы подкрутили колесико окуляра, в дрожащем изображении Владлен Валентинович разглядел женские трусики с надписью на английском. Руки с тяжелым биноклем рухнули. Губы сжались. На лбу преподавателя выступила испарина.

Павленко осторожно, словно опасаясь пораниться, опустился в кресло. Пальцы извлекли из кармана бумажку с двумя цифрами. Владлен Валентинович придвинул калькулятор. Набрал 352, разделил на 125. На калькуляторе высветилось 2,816. Эта же цифра была написана на бумаге первой. Вторую зав кафедрой «Политэкономии и Научного Коммунизма» проверять не стал.