Феодора – 4. Пираты

Сергей Афанасьев (2024)

Плавание Феодоры не было благополучным. Нападение пиратов, покушения на нее, таинственные смерти.Рус окончательно убеждается — кто-то из пассажиров подослан, чтобы убить Феодору. Но вот кто?

3

— Ты как? — быстро поинтересовалась она, ладошкой мягко проведя по его щеке.

— Нормально, — небрежно отмахнулся Рус, по-прежнему глупо улыбаясь. В правой руке он все еще сжимал меч. Неподалеку от него лежал убитый пират.

В этот момент сириец заменил ближайший к ним факел, и девушка заметила кровь на плече Руса.

— Сильно зацепило? — волнуясь спросила Феодора, приседая и быстро осматривая его всего.

— Ерунда, — юноша вальяжно отмахнулся мечом, опьяненный победой. — Где-то зацепили случайно.

Но Феодора хорошо знала — шок — страшная вещь! Сейчас уверяет, что у него только царапины, а потмо выяснится, что у него вскрыты кишки и жить ему осталось совсем немного.

— Пойдем к бочкам, — произнесла она, решительно потянув за правую руку. — Там света больше.

Юноша покорился.

— Тунику — скинь, — коротко приказала она, когда они остановились у бочки с яблоками.

Разгоряченный боем Рус равнодушно посмотрел на девушку.

— Давай позже, — миролюбиво заметил Рус.

— Давай, — равнодушно ответила Феодора и тут же решительно дернула тунику.

— Блядь, больно! — дернулся Рус, невольно дергая мечом.

— Так, блядь, сними все это! — резко выдохнула девушка, наклоняясь вплотную к Русу. — Не будь дебилом!

Еще не отошедший от сражения Рус какое-то время смотрел в злые черные девичьи немигающие глаза, сжимая меч. Потом сила сжимания рукоятки медленно пошла на убыль.

Юноша тряхнул головой, бросил меч на палубу и молча скинул с себя оставшуюся одежду.

— Сядь к бочке, — приказала она, быстро оглядывая палубу.

Поморщилась, явно не увидев того, что искала.

— Я сейчас, — сказала Феодора, легким бегом направляясь к инсуле.

Рус медленно опустился на палубу. Прислонился к бочке, вдруг ощутив неимоверное блаженство! Как хорошо-то стало!

Неподалеку от него над лежащим готом склонился египтянин. Он что-то тихо и мягко спрашивал у тяжело раненного, явно — что-то второстепенное. Гот добросовестно ему отвечал упавшим голосом, словно предчувствуя подвох за всем этим, но на пороге смерти вдруг не решаясь на прямой вопрос к своему врачевателю.

Одежду с раненого египтянин снимать не стал, просто отрезал все лишнее ножом.

И пока Рус косился на них, в душе невольно радуясь, что это не он там лежит, над ним вдруг нависла темная громада Кидоку. В руках он держал бочонок с вином. Покосился вниз на замершего Руса.

— Бочку закрой, — оскалившись, глухо попросил негр.

Рус приподнялся, нашел прислоненную крышку, положил сверху. И негр тут же поставил на нее бочонок. Потом вытащил из-за пояса киянку и деревянный краник, и одним ловким ударом вогнал его в бочонок. После чего сверху на бочонок скинул мешок, висевший у него на левом плече. Весело звякнули глиняные кружки.

А тут и Феодора вернулась, неся в руках сумку и питьевой кувшин.

— Как кстати, — небрежно заметила она, глянув на бочонок.

Тут же на палубу вылила из кувшина остатки воды и принялась наполнять вином. Негр внимательно осмотрел раны Руса, пожал плечами и мягко растворился в темноте.

— Сейчас все будет хорошо, — прошептала она, быстро опускаясь на коленки возле юноши и протягивая ему кувшин. — Пей. И как можно больше.

Рус с этим был знаком, поэтому основательно приложился к вину. И пока он пил, давясь через силу, девушка от большого куска материи оторвала полоску, быстро скрутила в жгут и решительно перетянула ему руку, останавливая кровь. Потом Фео достала баночку с мазью, открыла и, за неимением столика, сунула ее Русу — держи, мол, — забрав у юноши кувшин. Поставив его на палубу, она быстро и деловито осмотрела всего Руса и удовлетворенно сама себе кивнула — кроме раны на плече ничего больше серьезного не было — кишки целы, а мелкие порезы можно не считать.

Быстро, оторвав еще кусок тряпки и намочив ее в вине, промыла все его раны и царапины, смазала мазью мелкие ранки и царапины. Потом она еще раз старательно протерла рану винной тряпочкой, надавливая на нее, чтобы выходящая кровь вынесла из раны всю грязь, попавшую туда.

— Тебе повезло, — пробормотало Феодора. — Гота вон всего зашивают, — кивнула она в сторону египтянина.

Рус вдруг увидел иглу в ее руках. Причем специальную, с загнутым концом.

— А у тебя получится? — насторожился он.

Сам он пользоваться подобным инструментом еще не умел — не дошло обучение в городище. И побоялся, что и Феодора по малолетству тоже мало что разумеет, и пришьет ему кожу к мясу — вот будет мука!

— Я всю жизнь провела в цирке, — недовольно фыркнула девушка. — И о ранах знаю все — рваных и узких, глубоких, и не очень. Замри и заткнись!

И Рус повиновался, замерев и невольно уткнувшись в сторону гота. И там египтянин, низко склонившись, потихоньку надавливал пальцами. Гот же время от времени резко дергался, смачно ругавшись на свое языке. И Контар тут же убирал руки. Ждал, пока гот успокоится. Вдруг покосился по сторонам. Рядом были только Рус с Феодорой.

— Госпожа, — тихо обратился египтянин.

Фео обернулась.

— Пожалуйста, принесите мне две кружки вина, — попросил он.

Фео кивнула, тут же быстро поднявшись на ноги, благо бочонок был рядом, взяла две кружки из мешка, наполнила их вином, подошла к египтянину.

— Спасибо, — кивнул он, забирая кружки.

Фео только кивнула в ответ, быстро возвращаясь к Русу.

— Сейчас тебя буду зашивать, — сказала она, вытягивая из мотка нитку и откусывая от нее кусок, длиной в две ладони.

Рус по привычке напрягся, мысленно прогоняя из себя боль и настраивая все тело на то что боль — это приятно.

— Выпей, — между тем по соседству твердо потребовал египтянин, приподнимая голову раненого и поднося кружку.

Слабеющей правой рукой, тяжело дышащий гот попытался взять кружку, но египтянин решительно прижал ее ко рту раненого, наклоняя. По уголкам губ потекло вино.

— Пей, — повторил Контар.

Судорожно глотая и время от времени захлебываясь и давясь, гот кое-как одолел вино и египтянин поднес вторую кружку.

— Еще!

Потом плавно опустила голову раненого на палубу. Снова покосился по сторонам.

— Эй, девочка! — позвал он, растерянно озирающуюся служанку. — Подойди ко мне.

Служанка неуверенно приблизилась, испуганно обходя лужи крови, порванные кишки и отрубленные конечности.

— Будешь мне помогать, — сказал египтянин.

Она только судорожно кивнула, причем — раза три-четыре.

— У бочонка с вином в мешке есть кувшины, возьми один и наполни вином.

Девочка тут же исчезла.

Между тем Фео насадила нитку на иглу. Потом тщательно пропитала все это в вине.

Однако живность-то успокоилась! — отчего-то с легким удовлетворением подумал Рус. Наверное, оттого, что не хотелось думать об игле в руках молоденькой девицы. — Вон как стало тихо на палубе!

Между тем Фео вдруг сунула его другую руку себе под тунику — прямо между своих ног. Крепко прижала.

— Это тебя отвлечет, — небрежно произнесла она, сосредотачиваясь на процессе лечения. — Заставит собраться. И лучше засунь палец внутрь. И не вынимай.

Рус так и сделал.

— Ну все, постарайся не дергаться. А то будет еще больнее, — спокойно произнесла Феодора, наклонившись к его плечу, и Рус, неторопливо двигая пальцем внутри нее, согласно кивнул.

И Фео принялась уверенно зашивать рану. Как и полагалось, быстрым точным движением проколола кожу у раны с внешнего края вовнутрь, стараясь не захватывать мясо. Рус непроизвольно дернулся и девушка замерла. Но, видя, что он взял себя в руки, протянула нить и быстро проколола противоположную сторону раны, но уже с внутреннего края, тоже не цепляя мяса.

Рус старался стойко переносить зашивание, но тем не менее как он не сдерживался, но все-таки морщился. Но хоть, по-крайней мере, уже не дергался, только замирал на мгновенье.

Наконец Фео стянула концы нити, завязала в узел — один шов готов.

— Госпожа, полей, — протянул египтянин свои руки.

Феодора обернулась, взяла кубок, подошла к египтянину, полила.

Он тщательно вымыл руки в вине.

А тут и служанка закрыла краник, наполнив свой кувшин.

— Ей тоже, — попросил египтянин.

На этот раз Феодора решительно забрала кувшин у служанки, полила, и та тоже добросовестно помыла руки.

Фео вернулась к Русу, и он автоматически вернул свою здоровую руку на место, благо девушка, опускаясь на коленки и вытирая виной тряпочкой руки, тут же раздвинула ноги.

— Продолжим, — сказала она, вытягивая из сумки нитку для второго шва.

Перекусила ее.

А египтянин в это время присел возле гота. Тот уже еле шевелился, явно пытаясь провалиться куда-то в астрал, и там забыться, и ну их, все эти боли и прочие мучения — ведь там так хорошо!

— Не спать! — жестко хлестнул египтянин гота по щеке. — Не спать, воин, иначе уснешь навеки, — хлестнул он еще раз.

Глаза гота приоткрылись.

— Как меня зовут? — резко спросил египтянин, наполняя кружку вином из кувшина.

Гот что-то промычал.

— Громче, я не слышу! — властно скомандовал египтянин, протянув нож служанке и жестами показав в сторону ближайшего факела.

Она все поняла и тут же убежала.

— Контар, — более внятно ответил несчастный гот.

Египтянин кивнул и снова приподнял вялую голову раненого.

— Пей, — поднес он кувшин с остатками вина. — До дна.

Рус только вздохнул — тяжелораненых всегда жалко.

Феодора в это время снова насадила нитку на иголку, снова промыла все в вине — и руки и инструмент.

— Потерпи еще чуть-чуть, — мягко произнесла она, склоняясь к плечу Руса. — Это — предпоследний шов. Потом еще один — и все.

Рус кивнул. Самое тяжелое — это первая боль. Потом привыкаешь. Да и в городище учили его — иди навстречу боли. Сам, первый. Желай ее. И Рус старался так и делать.

— Ты как, потерпишь? Или еще вина? — поинтересовалась Феодора, поднося иглу вплотную к ране, но, замерев, заглянула в глаза юноше.

— Потерплю, — усмехнулся он и девушка только улыбнулась в ответ.

Рус хоть и был воин, но ему почему-то сильно не нравилось смотреть на то, как что-то острое входит в его тело. И поэтому он быстро отвернулся в сторону. Уперся глазами в гота.

Там служанка, побоявшись перешагивать через мертвое тело и торопливо обежав его стороной, подала горячий нож.

— Яблоко принеси, — обратился египтянин к ней, забирая нож. — Покрупнее.

Девочка поспешно шагнула к Русу с Феодорой и замерла, растерянно глядя на бочонок с вином. Замерла и Феодора — девочка ей явно мешала.

— Контар, яблоки закрыты, — обращаясь к египтянину, четко произнес Рус, ожидая появления боли и стараясь, как учили его, наслаждаться ею. — Мы обходились рукояткой кинжала в зубах, — добавил юноша.

Египтянин только покосился в ответ.

— Мой подопечный и перышко во рту не удержит, — тихо произнес он, после чего приподнялся и гортанно крикнул.

— Кидоку!

Надо же! — поразился Рус, в то время как Феодора быстро проткнула кожу. — Голос-то вполне командирский!

Юноша, невольно морщась, мысленно покачал головой, стараясь отвлечься посторонними размышлениями. Однако непростой у нас подобрался экипаж! — думал он в то время как, нитка быстро протягивалась через кожу. — Капитан, сражающийся двумя мечами, грек, который совсем даже и не матрос, а этакий тайный капитан, возможно даже — самый главный, а теперь вот еще и египтянин — тоже непростая личность. Какие еще сюрпризы нас ожидают впереди?

И пока Феодора протягивала сквозь дырку в коже нитку, Рус, усилено глядя на гота, тупо смотрел, как египтянин махал ножом в воздухе, чтобы тот остыл.

— У тебя там — обломок, — пояснил он свои действия, наклоняясь к готу.

— Рот открой.

Раненый кое-как раздвинул губы.

— Шире! — скомандовал египтянин, протягивая руку за спину и прибежавшая служанка тут же вложила в нее яблоко — Кидоку вовремя приподнял крышку вместе с бочонком.

Быстро всунул яблоко в рот готу. Тот было дернулся от резкого движения, но сдавленно застонав от боли, замер.

— Кидоку, Фемел! Подойдите ко мне, — быстро позвал он.

Мужчины подошли.

— Кидоку, держи ноги, а вы, — посмотрел он на Воина, — придержите руки.

И когда все были готовы, египтянин аккуратно воткнул кончик своего ножа в тело раненого матроса. Тот резко выгнулся, так что и негр и Воин чуть ли не оторвались от палубы, суча по доскам ногами и сдавленно матерясь.

И Рус, глядя на мучения лежащего рядом гота, и искренне за него переживая, совсем даже не заметил, как ему завязали узел на втором шве. И даже приступили к третьему. Но юноша на эти уколы уже совсем не обращал внимания — страдания гота были гораздо сильнее.

— Офигеть! — вдруг послышался сдавленный возглас.

Все тут же обернулись, мгновенно насторожившись.

Вздрогнула и Феодора, замерев с иголкой, протыкающей кожу.

В дверях инсулы стояла матрона и брезгливо смотрела на палубу перед собой.

— Капитан! — возмущенно взвизгнула она, отпрыгивая от чьих-то кишок. — Вы почему не уберете все это?!

— Швабра в кубрике, — равнодушно произнес сириец, промывая свои раны из кувшина и попутно делая серьезные глотки.

— Я буду жаловаться! — еще более возмущенно воскликнула матрона.

— Как хотите, — равнодушно ответил капитан, уходя от факела в темноту.

Женщина выбралась из инсулы и брезгливо обходила лужи крови, чей-то глаз, отрезанную кисть руки, приближаясь к общему собранию

— А они на нас больше не нападут? — громко поинтересовалась матрона, после чего принялась лихорадочно искать глазами капитана.

— Могут и напасть, — вместо него ответил Хорив, все еще весело улыбающийся. — Но мы будем на страже, не волнуйтесь. И в этой ситуации каждый пассажир, если ему дорога жизнь, также должен участвовать в несении ночной вахты.

— Еще чего! — огрызнулась матрона. — Я заплатила деньги! Я буду на вас жаловаться!

— Ну да, — усмехнулся Хорив, скривившись. — И свою жалобу, по всей видимости, вы будете излагать Харону. Ну или апостолу Петру — кто из них вам первым попадется.

И женщина как-то испуганно посмотрела на матроса.

— Зачем ты меня остановил? — поинтересовался Рус у проходившего мимо Хорива, который нес деревянные баклашки для мангала.

Феодора в это время бинтовала ему плечо.

— Это было лишнее, — равнодушно пожал тот плечами, останавливаясь и глядя сверху вниз.

— Почему? — поразился Рус — ведь одним врагом стало бы меньше, а это всегда — польза!

— Наша задача была какая? — также равнодушно поинтересовался Хорив.

— Какая? — переспросил юноша, вздергиваясь, но Феодора резким шиканием остановила его, заботливо поправляя повязку на его руке и шее.

— Освободить корабль от пиратов и чтобы было как можно меньше потерь, — торопливо произнес Хорив, посмотрев то на Руса, то на Феодору, у которой плащ был не застегнут и накинут на голое тело. — Было же видно, что пираты подумывают об уходе. А твой вариант приводил к тому, что сражение бы продолжилось, и еще больше наших матросов было бы ранено или убито.

Он внимательно посмотрел на Руса.

— И если сейчас мы хоть как-то плывем, то… как бы мы плыли после твоего варианта?

Рус ошарашенно посмотрел на Хорива.

— Я всегда считал, что на врага меньше — это хорошо, — честно признался юноша.

— Вот поэтому и попал в рабство, — улыбнулся Хорив. — Мал еще.

И Рус на это заявление хотел было обидеться, но у него вдруг почему-то ничего не получилось.

— Слушай, Рив, — поспешно заговорил он. — Убеди капитана — плыть в Херсонес! Ведь вы — тоже пираты! Ну или контрабандисты! И там, в кубрике за щитами — ваше добро, которое везете на продажу!

Хорив слегка отстранился, внимательно глядя на юношу. Феодора тоже странно посмотрела на него.

— С чего это ты так решил? — тихо процедил кок, быстро и незаметно, одними зрачками, оглядываясь по сторонам — не слышит ли их кто-либо еще, кроме Феодоры, которая, казалось бы, совсем не обращала внимания на этот разговор, отрезками от туники старательно бинтуя плечо Руса.

— Вас подставил грек — своим дурацким поведением, — ответил Рус, решая идти ва-банк.

На это Хорив ничего не ответил, только пожал плечами и быстро удалился к своему мангалу.

В это время Феодора, оторвав длинную полоску материи, пристроила ее Русу повязкой через шею.

— Удобно? — участливо поинтересовалась она.

— Пойдет, — кивнул Рус, поправляя руку и недовольно поморщившись.

— Это ненадолго, — улыбнулась она, снова погладив его по щеке.

Юноша от ее прикосновения почему-то снова поморщился, покосившись на скопление народа в центре корабля и прислушиваясь в их разговорам.

— Что будем делать, капитан? — в это время спокойно поинтересовался Воин.

Сириец, промывая свои раны вином, только пожал плечами.

— Нас засекли. По темноте мы далеко все равно не уплывем, — скривившись, ответил он. — Так что будем светиться и держать вахты. Благо до рассвета совсем недолго.

— На вахтах можете рассчитывать и на нас, — решительно произнес Воин. Но потом покосился на остальных пассажиров и уже тоном ниже добавил. — На меня — точно.

Капитан кивнул.

— Я — тоже! — вдруг недовольно воскликнула матрона. — И услышать, и увидеть врага я еще вполне могу. А уж громко закричать — тем более!

Все почему-то заулыбались, впрочем сильно озадаченные таким решением.

— Капитан, про нас не забудьте, — улыбнулась Феодора, ножницами отрезая лишние нитки, и оставляя только короткие кончики.

— Хорошо, — кивнул капитан, долго и пристально всматриваясь в улыбающуюся девушку.

Снова кивнул и отвернувшись, принялся осматривать палубу.

— На первой вахте — Кидоку и госпожа… — Капитан замялся, а Рус вдруг вспомнил, что она так и не назвала своего имени, что, впрочем, было довольно странно. Но она и сейчас промолчала, и капитан продолжил: — Следующие — Рус и Хорив. Всем остальным — спать. Раненым — к Контару на перевязку.

Освободившийся египтянин подошел к капитану, но тот отрицательно покачал головой.

— Сначала Фемела.

— А ты как?

— Я в порядке? — буркнул капитан.

И Контар тут же приблизился к Воину, который, промыв раны, пытался их перебинтовать, держа кончик оторванный полоски в зубах.

— Я тебя перевяжу, — произнес египтянин, видя, что раны несерьезные.

— Это только царапины, — пренебрежительно процедил сквозь сжатые зубы Фемел. — Я сам.

— Мне будет сподручнее, — не согласился египтянин. — И быстрее.

И Воин сдался.