Лууч. Сновидения шамана

Сергей Александрович Варлашин, 2019

Меня часто спрашивают: «Почему Лууч, ты ведёшь свою хронику так рвано? Задевая лишь самые редкие моменты событий, тогда как общая хронология тоже имеет значение» Я отвечу на это, словами КерукЭде: «Лишь войдя в лабиринт, отказавшись идти строго по прямым дорогам и игнорируя повороты, можно достичь его сердцевины» От себя добавлю: Лишь начав читать хронику без чёткой датировки и опоры на несуществующее в природе «время», можно приблизиться к сердцевине истинного пути или точнее, к его сердцу. Потому оставьте блокнот и карандаш. Уберите пергамент и стило. Как бы извилисто не пускал корни росток, они всегда найдут воду, а вершок протянется к небу.

Глава 5. Побег из Форнона

Вывернув на соседнем переулке самохват в обратную сторону, наружу чёрной подкладкой, не имеющей различий с внешней белой кроме цвета, я сразу же слился с местным населением, не брезговавшим серым, коричневым и даже аналогичным моему, чёрным цветом в одежде. Мода у них здесь сложилась что-ли на средневековый мрачный стиль? Поголовно одежда из коричневой и чёрной кожи, шкур, серой шерсти и тёмного, так редко встречаемого у простолюдинов, не вычищенного хлопка. Собрав слишком приметные волосы в пучок, я упрятал их под приготовленную заранее, чёрную, шерстяную шапу. Лук и меч положил в имеющийся с собой платяной мешок.

Выйдя на просторную улицу и сев там, в ближайшую карету с раскрытым верхом, я велел кучеру трогаться. Сделал я это беззвучно и так кротко, что мы поехали чуть быстрее, чем ходит по просторным улицам местный люд. Я замкнулся в себе, погас и сгорбился, как это делают монахи, опустил взгляд на пол, не смотря по сторонам. Кучер, украдкой на меня оглядываясь, даже не завёл беседу, чего я собственно и добивался.

По мостовой застучали копыта. В мгновение ока, всю улицу оцепила плотным кольцом конница. Стража, одетая в коричневые с белым мундиры, вооружённая длинными саблями и шпилеобразными шлемами, внимательно изучала всех присутствующих. Люд делал тоже-самое, не понимая, что от них хотят конные. Чувствуя на себе взгляды, я повернулся в пол-оборота, медленно достал пенсне, водрузил на нос и сильно щурясь, попытался сквозь него что-нибудь увидеть. Сделать это было трудно, учитывая его мутность и немалую кратность.

— Здесь нет его! — резюмировал вислоусый всадник почти во всём белом и на белой же кобыле. — Скачем дальше! — как назло, спросить чего-то он остановился именно рядом со мной. — Эй сапожник! Ты не видел ли здесь, такого высокого златовласого парня в белом. При нём меч и лук должны быть. Бежал от нас в эту сторону.

— А это часом не тот во всех объявлениях, разыскиваемый по всему королевству его величества Аукристиана?

— Именно тот!

— Увы, давно увидел бы его своими глазами, появись он здесь. Первее первого бы, сам и сообщил. Вознаграждение за него подняли до ста гултсов. Это так его найти и можно год не работать. Может эти видели? — хитро перевёл внимание на нас сапожник. — У священников обычно зоркие глаза, чтобы всё видеть и трактовать волю царствия светлых старцев Горейи.

— Ваша светлость, вы давно здесь? — смягчив голос, обратился ко мне всадник. — Может вы заметили неугодного греховца, святым законам Горейи.

— Да вы блестящий сыщик и бдительный белый рыцарь, — сухо ответил я, морща лоб, жуя губами и пытаясь одеть сползающее пенсне обратно на нос.

— Как вас понимать ваша светлость? — опешил всадник, несмотря на высокое положение. — Не стоим, не стоим! Марш вперёд по улице! — зычно прикрикнул он на толпящихся конных стражей.

— Его светлость, только что пришли вона с той проулочки и сели ко мне. Даже за извоз, не успели заплатить. А вы, говорите: заметили кого. Кого же ентуть заметишь.

— Это так ваша светлость? — переспросил зачем-то всадник, было видно, что не смотря на высокое положение, ему было неловко, но и уйти без ответа он уже не мог.

— Всё так сын королевства. Да пробудится твоё цело и обретёшь ты, царствие света Горейи в этой жизни.

— Благословите меня ваша светлость, — спешился страж и усы его совсем обвисли, когда я вознёс над его головой ладонь.

— Благословляю на поиски преступившего святые законы греховца, да не замедлит решить его судьбу суд светлых старцев.

— Да продлятся ваши светлые года, ваша светлость, — попрощался перед стремительным галопом страж.

— И тебе не хворать, — на меня оглянулся извозчик, но не застал моих весёлых глаз, подумал, это ему показалось.

Извозчик тронул поводья, мы медленно поехали под горку. Ближе к дому Велемиры, я расплатился и слез с кареты. Мимо нас проскакала тройка стражей. После устроенного побоища, они теперь будут все камушки на мостовых поднимать, чтобы меня сыскать во всех окрестностях, подвластных герцогу Брауденбундскому Вин Стельс Далланте Эль-Марика, старшего брата Эль-Сторэ, что с таким позором упустил шанс, стать владельцем необъятных земель близ Стрисадиса, по нашей, кстати, с ХайСыл вине.

По уму, мне сейчас нужно скорее убраться из окрестностей земель герцога Эль-Марика, слишком много стражи держит он вокруг себя. Форнон, ими буквально кишит. Это не делает город, совершенно не выездным, но накладывает на себя определённые сложности. Правда и шансы встретить наёмников из серых волков, здесь шанс значительно ниже. То, что Вольдер отправит за мной ещё серых, было только вопросом времени. А у тех нюх не хуже тех самых серых лесных собак.

Уйти я далеко не успел. Какой-то крепкий парень помог мне дотащить мешок, до высокого забора родового поместья Велемиры, за что получил не только платеарт, но и благословение. До чего заморочили местным головы, этим царствием светлых старцев Горейи, раз они так яро все ропщут при одном только виде духовенства в моём лице. Надо будет почаще одеваться священником, милое дело. Одни преимущества и минимум подозрений. За выдачу себя за духовенство, однако, действует закон, согласно которому чужелица-самозванца следует распять или повесить на въездных воротах в тот же день. Тоже ничего мера, по борьбе с мошенничеством в духовной сфере бытия. Зато ни у кого, ни каких подозрений на этот счёт. Увидел духовенство, обращайся смело, никогда не откажут, никогда не обманут. Что касается моего случая, я никого не обманул. Честно дал благословение всем, кто его хотел, а в царствие светлых старцев Горейи на чужом горбе не въедешь, тут уж сами старайтесь, здесь и тысяча подлинных старцев будет бессильна.

Уйдя понемногу в тень и подтягивая за собой мешок, я оказался в тени старых рядов кипарисов. Взобрался по ним и на пределе возможностей, едва перелез-перепрыгнул на забор. Спуститься на обратной его стороне нормально не вышло. Ни деревьев, ни прочных вьюнов, не было, пришлось прыгать. Когда уже Велемира, распорядится засадить внутреннюю часть деревьями? Проникать тайно в её дом, было бы проще одиноким путникам, подобно мне.

Сама она мне предлагает входить через парадные ворота. Но не всегда, не всегда выходит это сделать. Сегодня вот, например, там поблизости стояло двое конных в белом и коричневом. Ни к чему Велемире потом лишние вопросы. Опять же раз священник зашёл, то почему не вышел обратно? Лучше уж так, чипыжами и колючками. Так оно привычней. Так оно для всех безопасней, а самое главное скрытней. В моё время, тем паче, когда ты в розыске, без этого стало никуда.

Пройти мимо садовников оказалось нетрудно. Достаточно было просто пристально посмотреть в глаза и слегка кивнуть головой. Вежливая форма приветствия, принятая у Велемиры в рамках её родового поместья, однако не всегда соблюдаемая. Мужчины и женщины, девушки, юноши и дети её приветствовали всегда и всюду, часто издалека выкрикивая её доброе имя по типу: «Приветствую вас почтенная госпожа!», и всё в таком же духе. Меня же просто встречали кивком головы, особо не узнавая из-за плотно завязанной чёрной шапочки, благодаря которой я раскрыл тайну её ношения в жару. Казалось бы, она должна была очень мешать, перегревать голову и вообще стеснять движения головы и волос, но оказалось напротив, она уберегала голову от палящих лучей, заодно весьма неплохо, продувалась на малейшем ветерке. Не так глупы люди из духовенства, как можно об этом на первый взгляд подумать.

— Милые девушки, где я могу найти вашу госпожу? — обратился я к собирающим ягоды четырём молодым совсем девицам, в разноцветных платьях.

— Ох! — схватилась за сердце, ближайшая ко мне девушка с каштановыми волосами и миндальными большими глазами, какими часто рисуют девушек с восточных гор Верхалы. — Вы меня очень напугали, ваша светлость.

— Она только что была у пруда, велела его почистить и проследить, чтобы не пострадали ни одна кувшинка и лотосы, — ответила рядом стоящая чернявая красавица, видимо была старшая из них.

— Благодарю вас. Вы самые красивые цветы, во всём саду госпожи Велемиры, — чернявая сделала лёгкий поклон, а остальные засмеялись, но тут же приутихли под её на половину обращённым к ним взглядом исподлобья.

— Ваша светлость, — остановила меня чернявая, слегка догнав меня, когда я уже собрался уходить.

— Да юное дитя?

— Вы же Лууч, да?

— Ты наблюдательна Мила, — подмигнул ей я и на её щеках появился румянец.

— Я сразу вас узнала. По голосу. У вас очень приятный низкий голос, — ещё больше смутилась девушка. — Я хотела сказать, что я не верю в то, что о вас говорят. У вас чистое сердце, это понятно и по вам видно. Потому я бы хотела вас предупредить, чтобы вы не выходили за ворота с непокрытой головой и избегали пришлых гостей. В их верности госпоже я сомневаюсь. Они могут вас выдать.

— Я принял меры. Тем не менее, я благодарю тебя за помощь. Возьми от меня скромную благодарность, — я положил ей в ладонь гултс, — Купите с подругами новые платки и платья.

— Вы всегда так щедры, только это лишнее, госпожа и так нас всегда балует по выходным.

— Как редко, только по выходным. Теперь побалуете себя сами. Ну всё иди, не вызывай подозрений. Или ты хочешь благословения? — я улыбнулся уголками губ.

— Встреча с вами, уже благословение, — просияла Мила и ушла.

Я ступил под сени оливковых деревьев, вошёл по белым ступеням наверх и исчез за обросшей цветами аркой. Я застал Велемиру за набросками живописного сада, открывающегося с веранды второго этажа. Город и горы за ним уже были в готовых, узнаваемых чертах, и теперь она подчёркивала сангиной места с жирными тенями. Некоторое время я так и простоял за её спиной, пока она не закончила.

— Мастерство растёт день ото дня, — Велемира дрогнула.

— Фух. Лууч. Ты меня очередной раз изрядно напугал, своим внезапным появлением. Оделся как представитель духовенства, а повадки как у лесного разбойника, — она внезапно зарумянилась и мы обнялись. — Ты же не убивал того прайдоху?

— Отнюдь. Его цапнула гремучая змея варида.

— И что это значит?

— Это не ядовитая змея. Когда я от него уходил, он был жив.

— Не хочешь ли ты сказать, что тебя хотят выставить крайним?

— Выглядит всё так, будто ты сама меня подбила под это дело.

— Ну нет, — растянула руки в стороны Велемира. — Я бы так изощрённо не стала мучить тебя, поездками в другой город. Убийствами царских вельмож и прочим. Я бы поступила проще. Но я бы конечно, так никогда не поступила. Так что оставь свои опасенья на счёт моей благорасположенности к тебе. Я целиком на твоей стороне Лууч.

— Так куда ведут ниточки?

— Меня об этом попросила вдовствующая знакомая, в титуле графини. Её зовут Имма. Вчера она отправилась в крепость «Драконий загривок», у неё там живёт брат. Ты так на меня смотришь, будто это она сплела в твоём отношении интригу.

— А по-моему всё очевидно. Ниточка ведёт к ней. Если ты отрицаешь, своё участие в моей театральной постановке, где я якобы убил вельможу и должен был быть схвачен, значит, это устроила она. Только смастерила это очень хитро, вроде бы всё сделала чужими руками, то есть твоими. Увы, не могла она предугадать, что я спасусь бегством и утащу с собой в могилу, а также раню попутно немало невинных людей.

— Грустно всё это. Я считала Имму приличной миледи. Но теперь выходит всё складывается против неё.

— А что ещё у тебя на уме на неё есть?

— Её связи с людьми, которых я бы не сочла приличествующими для её круга общения. Совсем недавно мне доложили дети с моего двора, как пару раз видели её общающейся с членами семьи Артро. С тех пор как они потерпели неудачу в замке его величества Аукристиана, то решили не возвращаться в королевство Олве-Харсаммия. Стали наёмничать, под предводительством Вольдера.

— Вольдера. Вот так новость. Именно он со своими людьми, гнал меня от самого Стрисадиса, через довольно безопасную окраину Густзонского леса, пока я сам не устроил на них засаду. Куда за мной не пошли даже местные вояки, эти сорвиголовы наёмники, сунулись чуть ли не с песней.

— Ну, так и размер вознаграждения, здесь имеет немаловажную роль. Ах, Лууч, прости меня пожалуйста, если бы я только знала, во что тебя ввязываю.

— Не ты, так кто-нибудь другой это сделал. А сделать это нетрудно. Я всегда откликаюсь на призыв о помощи, когда кого-то тяпнет змея, особенно детей. Ещё КерукЭде говорил: «Лууч, у тебя к изготовлениям противоядий дар, так спасай людей, коль это в твоих силах. Особенно детей, раз это чаян, привела тебя к ним».

— Так и сказал? А что за чаян?

— Да если буквально — судьба.

— Значит, чаян, нас разлучает вновь. Ты ведь теперь надолго заляжешь на дно? Пока я всё не улажу да? Хочешь остаться у меня кстати? Я выделю под твои апартаменты весь второй этаж, если хочешь, а по ночам, можешь делать что желаешь, открыто в моём саду. Он большой, ты не будешь стеснён ни в средствах, ни в пространстве? Как тебе моё предложение — извинение, за доставленные неудобства? Это всё равно не искупает мою вину по отношению ко всем кого ты убил, и по отношению к твоим мытарствам, но это меньшее что я хотела бы для тебя сделать.

— Я отправлюсь за вдовой, как ты говоришь, её звали? Имма? — Велемира кивнула. — И куда она говоришь, отправилась в крепость «Драконий загривок»? На карте я представляю, где это, а вот как туда попасть не очень. Там гряды гор и ущелий, непроходимых для простых смертных.

— Знаю только, что это севернее Армажных земель. Точнее сказать не могу. Может, останешься, пока я не разузнаю наверняка?

— Остаться, значит потерять преимущество эффекта внезапного противодействия. Лучшее что ты можешь для меня сделать, это дать человека, что проводит меня обратно к черте города, малоприметными местами, чтобы я не повторял обратный, вторичный, а потому не безопасный маршрут. Негоже, духовенству ходить пешком, да и молод я для духовника, а в образе бродяги ко мне могут прицепиться стражи.

— С твоей благородной комплекцией, вообще трудно не привлекать внимание Лууч, — хохотнула Велемира. — Я провожу тебя сама.

— Но зачем так рисковать своей репутацией? Пошли кого-то другого из своих друзей или прислуг. Проводит меня до одного деда по имени Хибарий, а там пусть возвращается проводник обратно. А я уж один одинёшенек, как добрый сын света, сыщу крепость «Драконий загривок», вместе с Иммой, чтобы получить от неё ответы на все вопросы. Там искать придётся её уже ближе к тем самым его местам, в которых она должна быть. За непролазными снежными горами и непроходимыми пропастями и расселинами.

— Другой, не годится. К тому же я ещё чувствую неловкую вину, за всё содеянное. Могла ведь догадаться, что Имма, ничего просто так не делает и хотя бы тебя предупредить, надо было бы мне, что возможны, странности и накладки. Одна польза, с твоей лёгкой теперь подачи, обогатятся и лекари, и гробовщики. Кстати, тебе что-нибудь ещё нужно? Вижу, ты неплохо сходил в оружейную лавку, — поморщив нос, она посмотрела на окровавленный клинок. — Стоило ради этого ходить?

— Стоило. Я тебя уверяю. Всегда хотел опробовать их сталь, якобы освещённую рассветами и закатами на вершинах золотых гор, в которых их куют. По легенде, чтобы лучше били нечисть.

— Тебе мало нашей нечисти побитой, в форме стражей?

— Так то, щепа для топора. Это оружие предназначено для настоящих свершений. Брать его в руки, чтобы просто прогуливаться при параде или повесить для красоты на стенку, настоящее преступление, против тысячелетних традиций, веры в силу света, себя и просто искусства, в его самой что ни на есть совершенной форме.

— Ладно, вижу тебе кроме моего сопровождения, меча в руке и лука за спиной, больше никто не нужен в принципе. Лучник по имени Лууч.

— Ошибаешься Велемира, повелевающая… ну ты знаешь, своим хозяйским двором. Ещё мне нужна истина. Кто-то либо так пытается играть со мной, в какую-то ведомую только ему игру, навязывая правила, либо пытается, таким образом, хитро меня из неё устранить. Опять же к вопросу, что это за тонкая игра?

— Я готова, конспиролог.

— Очень хорошо.

— Может тебе на дорожку воды кувшин и тряпицу выдать? Отмыть кровь бы надо.

— Сушить вёсла будем потом. Чувствую кровью, сегодня ещё будет пахнуть.

И действительно. Не успели мы взять её карету, выехать со двора, как за нами следом пристроилась неприметная, крытая верхом повозка. Стоило нам встать на первом же перекрёстке, чтобы пропустить идущих вряд коз, как из повозки выскочила четвёрка людей в сером, вооружённых арбалетами и короткими мечами. Я едва успел пригнуть Велемиру и сесть сам, как узорчатые окошки пробили болты и застряли во внутренних стенках, портя голубую, очень дорогую бархатную обивку. Прикрыв Велемире рот, я дождался, когда к нам приблизятся двое и в одномоментье встретил гостей кинжалом и мечом одновременно, протыкая их в грудь. Больно раненые гости с возгласами, попадали с приступков.

— Гони что есть мочи! — поторопил я не успевшего толком понять, в чём дело, сонного кучера, ему Велемира не сочла нужным сказать, куда он едет и зачем, наверно чтобы тот ехал спокойно и не нервничал.

Едва мы тронулись, как над нашими головами, прошёл ещё один болт, на этот раз прошедший насквозь, мягкую заднюю стенку. На боковой приступок хотел впрыгнуть ещё один серый, но Велемира так ловко метнула в него острую шпильку с головы, что та пробила ему шейную артерию насквозь и он, не допрыгнув до цели, оказался на дороге позади.

— Петляй чаще! — Приказала Велемира кучеру, когда болты стали чаще прошивать карету и соответственно, безвозвратно портить безупречную голубую обивку.

— Да, госпожа, — на этих спокойных словах, кучер заложил такой лихой поворот, что Велемира сбила меня с ног, когда пыталась оценить обстановку, методом опасного выглядывания из окна.

— Ты буквально каждый раз, предстаёшь мне с новой стороны Велемира.

— Даже не знаю, комплимент это или такая изящная, отчасти пошлая шутка из того мира, про который ты мне всё время рассказывал.

— Смотря, с какой стороны смотреть. Извозчик! На следующем повороте, резко тормози! — быстро проговорил я в самый последний момент, чтобы моя проводница, не успела отменить команду.

— Да, господин, — невозмутимо ответил кучер и остановился так резко и быстро, что я чуть не прозевал момент сольного выхода.

Карета преследователей впечаталась в нас не хуже горной лавины. Разом захрустело ломаемое в щепки дерево. Не представляю сейчас возмущение Велемиры, а лучше и не пытаться. Окончательно пробив головой спинку нашей кареты, их кучер автоматически вышел из строя, а я уже поджидал у их двери, всех пассажиров сбитых с толку внезапным ударом. Первый вывалился с пробитой головой сам, я только помог ему, выставив ногу, где он самостоятельно распластался на брусчатке.

Второй был сноровистей и вперед него вышел арбалет, но он был тут же перерублен напополам. Проигнорировал его короткую атаку, слишком медленная и неуверенная, сильно же их тряхнуло в столкновении. Раню его в бедро и иду внутрь. Только там уже никого нет. Противник выскочил и непонимающе смотрит по сторонам, видя только испуганных горожан, не понимая, пожалуй вообще ничего. Он конечно стремительно оглядывается. Наёмники они такие. Выучка говорит сама за себя, но слишком поздно дружище. Мой эфес уже знакомится с его лицом, тет-а-тет и поверженный столь близким вниманием оппонент, уходит в глубокий нокаут с разбитым носом.

— Лууч, быстрее в карету! Сюда спешат стражи!

— Да вижу, — бегу я обратно, зад нашей кареты не то чтобы помят, сколько безвозвратно сломан, но ехать, она уже едет.

— Р-разрушительные у т-тебя м-методы, с-сбить х-хвост, — говорит мне Велемира и голос её потряхивает, от сильно бьющего, деформированного и разваливающего колеса.

— Н-ну.

Быстро оторвавшись, от всех пеших преследователей, мы окольными путями, попали в то самое место, где я оставил часть своего снаряжения и лошадь у мирного старика. Кажется, в его жизни не произошло совершенно ничего нового. Вот так по-разному, течёт у всех в жизни время. У кого-то оно прыгает и скачет, так, что чтобы оставаться хотя бы живым и здоровым, приходится кувыркаться вместе с ним, а у кого-то вот так, размеренно, медитативно медленно.

— Ну и взбутусил ты сегодня наш сонный городок Форнон.

— Ага, вы зовите, когда праздника надо. Я всегда устрою, — я заметил вышедшего к нам хозяина двора. — Привет Хибарий. Я за своим добром. Сберёг его, надеюсь?

— Всё, как я и говорил, в том сундуке. Будьте покоены как сын, господин. Я слово своё держу, — очень по-старчески почесал шею старик. Всё в томошнем сундучке, ничего не прибавилось и не убавилось.

— Хорошо, вот твоё вознаграждение, — я отсыпал причитающиеся ему за хранение монеты и вдобавок отвесил сверху.

— А это от меня, — показала на карету позади рукой Велемира. — Только лошадей распряжём. Распрягай кобыл Торкеш! — приказала Велемира кучеру.

— Благодарю, госпожа хорошая, на столь щедрый подарок я и не рассчитывал.

— Продашь её в рыночный день, да не сегодня, через пару деньков, сейчас шумновато будет это делать. Спросят, где взял, коли, ответь: нашёл за пределами белой стены.

— Всё понял. Господин Лууч, вести вашу лошадь?

— Конечно, веди Хибарий. Черёмуха меня заждалась, поди.

Я, кучер и Велемира, оседлали лошадей, и вышли со двора, под тень ветвистых ив.

— Это Торкеш, — показала взглядом Велемира на кучера. — Он проводит тебя тайною тропою, до поганого леса. Не жди чудес, жди в нём беды, которой я надеюсь, ты избежишь легко. Я же желаю тебе удачи, но что есть удача, для молодого шамана, как не плетение его собственной чаяан, — Велемира поравнялась со мной, наклонилась слегка ко мне, и поцеловала в щёку. — Теперь моя удача будет с тобой. Не смотря ни на какие хитросплетения ветров времени, — она улыбнулась и ушла в галоп.

Это всё не вязалось с её внешностью, обыкновением одеваться и манерами в целом. Правда, роковая шпилька в шее наёмника тоже не в её стиле. Ах, эта Велемира, одна сплошная загадка.

— Веди нас Торкеш, — бывший кучер, молча кивнул мне, и мы побрели вдоль белого забора, до ближайшего в нём разлома.