Божьи дела

Семен Злотников, 2012

Библейское предание о жертвоприношении Исаака – одно из самых драматичных в мировой истории. Равное по трагизму мифам об изгнания людей из Райского Сада или убийства Каином брата Авеля. Сюжет, занимавший умы великих философов, музыкантов и живописцев. Действие романа «Божьи дела» происходит в наши дни, на территории Москвы. Вот только проблема выбора у главного героя – все та же, что у Авраама…

6

Я так долго и сильно его желал (целых двадцать четыре года мы с Машенькой жили вдвоем!), что когда, наконец, он явился, я на три года словно онемел.

Удивление или, точнее, шок, что я испытал, превзошел все предшествующие потрясения: например, от первой несчастной любви в одиннадцать лет; или затем, когда, провалившись под лед, я тонул и все-таки сам выбрался; и потом, когда держал в руках свою первую книгу; и еще, никогда не забуду, как после самоубийства отца ко мне тяжело и болезненно приходило осознание, что я никогда больше его не увижу…

Рождение долго ожидаемого сына — что бывает невероятнее!

Вдуматься, из ничего и ниоткуда возникло существо, похожее на меня и осязаемое мной как самое дорогое и любимое…

За первые три года от рождества моего (и только моего!) Мити я не написал и трех строк.

Три года мы с ним были неразлучны.

Я перестал путешествовать и почти не отлучался из дому, забросил все прежние обязательства, не исполнял контракты, бегал от издателей и переводчиков, не отвечал на телефонные звонки, не виделся с друзьями, не встречался с читателями — можно сказать, все свое время и душевные силы отдавал сыну.

Я по сто раз вставал к нему по ночам, я с ним гулял, играл, разговаривал, я ему исповедовался, делился сокровенным, мы слушали Моцарта и Гайдна, я его купал, одевал, менял подгузники, — разве что грудью не кормил.

Впрочем, когда Мите было три месяца, Машенька заболела, пришлось перевести нашего малыша на искусственное вскармливание, и уже я готовил для него молочные смеси, давил соки и заваривал чай.

Я сам этого хотел и никто меня не заставлял.

Мне самому всякую минуту было необходимо видеть, как мой сын из крохотного человечка постепенно превращается в человека.

Я всему хотел быть свидетелем, и меня действительно занимало любое, пусть неприметное, событие, как-то связанное с моим сыном.

Любой чих, им изданный, представлялся мне исполненным особого содержания.

Одним своим появлением он разрешил для меня мучительную загадку: чего я, собственно, тут, на земле, делаю?

Оказалось, не стоило сильно мудрить, меня попросту милостиво допустили к участию в процессе: меня родил Константин, я родил Дмитрия, Дмитрий, когда придет его очередь…

Божьи дела!