Китеж-град. Осада Ершовки

Святослав Атаманов, 2021

1237 год. Во время монгольского нашествия на Русь, ушёл под воду Китеж-град. Но что было потом? А потом был край, где никогда не бывает зимы. Край, где бродят диковинные животные и растут тропические плоды. Край, в котором люди из Древней Руси – создали новую цивилизацию и построили великие города. О том, как в этом краю жили наши далёкие предки, спасшиеся когда-то от смерти в Китеж-граде – и рассказывает эта книга.

XXVII. Ершовка

Митька был ровесником Алексашки, и в отличие от последнего — родителей своих не знал вообще. Был он подкидыш, которого однажды нашли дружинники недалеко от Бенгаловки. В отличие от бойкого и усидчивого Алексашки — Митька был тугодум, и что называется — «себе на уме», хотя и не был дураком. Просто когда он что-то делал, то всем казалось, что делает он это лениво, через силу, будто хотел всем сказать — «Когда же вы уже, наконец, от меня отстанете?».

Когда Митька подрос — поначалу взяли его к дьяку — грамоте учить, чтобы писцом стал. Митька учился, но опять же — делал это настолько лениво, что неоднократно был бит розгами. В конце концов, дьяк не выдержал — и Митьку прогнал. Потом решили его помощником конюха сделать — но и тут ничего не вышло, не раз конюх заставал его в конюшне спящим на соломе среди бела дня. И тут Митька был бит — но ничего не помогало.

Наконец, Буслаеву надоел вечно шатающийся по Бенгаловке без дела Митька, и он решил Митьку из Бенгаловки услать. Но услать скумекал не абы как — решился на хитрость. Однажды он приказал позвать к себе Митьку, а когда тот явился — сказал:

— Ну, парень, будет тебе баклуши бить. Есть для тебя серьёзное дело.

Митька, казалось, совсем не удивился, словно ему каждый день доверяли серьёзные дела. Он посмотрел на Буслаева и спросил:

— Что за дело, воевода?

— Серьёзное дело парень, самое что ни на есть серьёзное. В дружину тебя берём.

Вот тут уже Митька и вправду удивился:

— В дружину?

— Да, в дружину. И задание тебе даём ответственное — на Западный Форпост поедешь — рубежи наши охранять.

И тут произошло то, чего воевода никак ожидать не мог — как только Митька услышал про дружину и Западный Форпост — глаза у него загорелись от радости, и он чуть было не пустился в пляс. Но вспомнив о субординации, только громко сказал:

— Рад стараться, Михайло Никитич!

Буслаев даже опешил поначалу от такого рвения, но тут же опомнился, и сказал:

— Вот и ладно. Завтра с утра и поезжай, парень. Я тебе письмо дам с приказом, на Западном Форпосте отдашь. Будешь теперь там службу нести. Смотри же — не подведи!

Митька снова что было силы, заорал:

— Не подведу, воевода! Не подведу!

На следующий день Митька уехал из Бенгаловки с письмом. В письме Буслаев писал, чтобы приспособили его там к какой-нибудь работе. Чтобы большого ума работа не требовала — зато при деле был.

В Бенгаловку регулярно приезжали с Западного Форпоста дружинники с докладом. Однажды Буслаев спросил у них про Митьку, и то, что он услышал — изрядно его подивило.

Оказалось, что Митька, прибыв на Западный Форпост — тут же стал всем и вся доказывать, что приехал он охранять рубежи Родины — и что об этом ему лично сказал Михайло Никитич. А посему требовал, чтобы ему тут же выдали доспехи и оружие.

Поначалу от него отмахивались, но Митька успокаиваться не собирался. Он продолжал баламутить воду, кричал, что, дескать, он теперь дружинник — и никуда отсюда не уедет, и требовал доспехи и оружие. Наконец, он всем так надоел — что ему выдали и то и другое — решили, мол, не убудет. На складах в Бенгаловке доспехов и оружия было много, если что — ещё пришлют. Выдали Митьке и старую кольчугу, и шелом, и щит, и меч. А как только Митька на себя всё напялил — тут же стал требовать, чтобы его отправили в караул.

Так Митька, в конце концов, и в самом деле стал дружинником. На Западном Форпосте он прижился, и нёс свою службу исправно. Так вот и шла его жизнь своим чередом, пока однажды не пришёл враг, и не поскакал Митька с Западного Форпоста гонцом в Бенгаловку.

***

Митька как мог, пытался удержать поводья одной рукой — из другой руки у него торчала стрела. Конь слегка сбавил скорость, но всё равно чуть не сшиб на всём скаку замешкавшегося у ворот крестьянина. За воротами его уже ждал Алексашка, и как можно быстрее схватил коня под уздцы. Конь остановился, и Митька мешком упал с него. Из руки хлестала кровь. Однако, Митька сразу же поднялся на ноги и завопил во всё горло.

— Запирай ворота!!!

— Это зачем же ворота, то, парень? Случилось чтоль чаво? — спросил Ефим.

Митька уставился на Ефима так, словно впервые его увидел. Впрочем, он действительно впервые в жизни видел Ефима.

— Случилось, случилось! — снова заорал во весь голос Митька. Вот туда гляньте! — и он показал рукой в сторону джунглей, через которые шла дорога из Бенгаловки в Ершовку.

Ефим и Алексашка уставились в указанном направлении, но ничего особенного не заметили.

— И что там? — скептически спросил Ефим.

— На стену пошли!!! — снова крикнул Митька, и кинулся по лестнице наверх.

— Э, стой, парень! — Ефим кинулся за ним следом. За Ефимом побежал и Алексашка.

Едва Митька взобрался на стену, он сразу же выставил руку, и направил указательный палец в сторону леса.

— Вон они! Вон!

Ефим и Алексашка взбежали на стену, и посмотрели в указанном направлении. Далеко-далеко, над лесом, поднимался какой-то столб пыли.

— Это что ещё? — в недоумении спросил Ефим. — Пыль какая-то.

— Пыль?! Пыль?!!! Какая пыль?!!! Это они!!! ОНИ!!!

— Они? Да кто «они» — то, парень?

— ОНИ! Через пару часов будут здесь!

Ефим всё ещё недоумевал, а вот Алексашка сразу почуял смертельную опасность. Он сразу понял, что в лесу, в верстах десяти от Ершовки — по лесу идёт войско. Видимо лошадей было много, и на каменной дороге все не умещались — ехали и по обе стороны от неё по земле. И именно лошади-то и поднимали над лесом этот столб пыли. Многие и многие десятки, сотни лошадей.

«К воеводе бежать надо! Срочно!» — пронеслось в голове у Алексашки.

— Я к воеводе! Беда! Ефим, запирай ворота! Митька — будь здесь, никуда не уходи! — Алексашка сбежал со стены и пулей помчался к терему воеводы.

Ефим посмотрел ему вслед и пробурчал:

— Ишь, раскомандовался!

Однако он тоже стал спускаться со стены, чтобы запереть ворота. Видимо слово «беда» произвело на него впечатление.