Твоя музыка – моя жизнь

Светлана Хрусталева

Выбирая в профессию музыку – ты выбираешь жизнь. А если она лежит в руинах из-за выбора? То только сама музыка сможет привести помощь. Услышав мелодию отчаяния, Энни Левейт и не подозревала, что этот тоскливый мотив перевернет ее жизнь…

Глава пятая

Два одиночества

Остаток дня, вернее большую его половину, девушка провела за письменным столом. Учеба ждать не любит, для Энни это не было новостью, ведь ей всегда нравилось учиться, к тому же она очень любила книги.

Сегодня весь день светило солнце, Энн улыбалась этому веселому дню. Периодически выглядывая в окно, она пыталась представить, чем же заняты сейчас Кавальи.

Так спонтанно познакомившись со своими соседями, Энни решительно не представляла, что принесет ей новое знакомство.

— Надо же такой милый дед и такой мрачный внук… — вслух подумала Энн. Вспомнив взгляд Андреа, она передернулась:

— Брр, мороз по коже. Понятно, почему дед так боится, его «внучек» может и убить кого-нибудь, — снова взглянула Энни в окно.

— А как насчет тебя? — тихо произнес кто-то. Энн выронила книгу от неожиданности.

— Мама?! Ну что за привычка подкрадываться, когда я говорю сама с собой… — укорила девушка.

— Извини, не удержалась, — ответила Мис-с Мария Левейт, и улыбнулась.

Улыбка мамы была такой искренней и теплой, что Энн невольно улыбнулась в ответ; она всегда восхищалась своей матерью, не смотря на ее легкие шуточки. Невысокого роста, прекрасно сложенная женщина всегда казалась образцом изящества. Темные волосы до плеч, теплая улыбка и мягкий свет, словно струившийся из добрых светло-серых глаз завораживал. Энни взяла ее милые черты лица и живой гибкий ум. В остальном они были совершенно разными, но понимали друг друга с полуслова.

Мис-с Мария всегда одевалась просто, с одной особенностью, ей практически всегда было холодновато и даже летом, она могла надеть шерстяную кофту. И сейчас молодая женщина укуталась в теплое бежевое пончо, которое ей подарила на рождество Энн. Пройдя, Мис-с Левейт села в кресло:

— Познакомилась с соседями? — веселые искорки заиграли в ее глазах.

— Да, — промямлила Энн, — не уверена что удачно.

— Почему? Я видела, как ты подбирала листки. Хороший повод для завязывания контактов, — подмигнула мать.

Энни скорчила кислую мину:

— Мама… ты знаешь, я не специально. Так получилось.

И дочь торопливо пересказала историю знакомства. Упомянув взгляд Андре, девушка задала так мучающие ее вопросы:

— Почему он такой злой? Что я ему сделала?

— Ты — ничего, — резонно заметила мать, — это явно был кто-то до тебя. Немного зная жизнь, я могу точно сказать, что для злости нужны как минимум двое. И один из них слаб духом.

— Почему?

— Он и злится. Более сильный обычно провоцирует.

— Ты намекаешь на то, что такого как Андре можно обидеть? — удивленно протянула Энн.

— Можно. И как ты видела очень эффективно, причем настолько, что он теперь замораживает взглядом, — кивнула Мис-с Мария.

— Ты видела Андреа? — прищурилась Энни.

— Да, он покупал у меня горшок для цветов. Видимо по просьбе деда.

— И что ты о нем думаешь? — глаза дочки загорелись.

— Энни, Энни, — засмеялась мать, — кажется, кто-то кому-то понравился. И не думай, что я помогу тебе с женихом, — она шутливо погрозила пальцем.

Энн вскочила и в бешенстве зашагала по комнате:

— Ни за что! Никогда! Он такой злой, жестокий, надменный! Зачем я вообще согласилась? — ероша волосы, Энн остановилась напротив кресла, где сидела мать.

— Знаешь от ненависти до любви — один шаг, — иронично подытожила женщина.

— А от страха до любви — сто лет на крокодиле, — парировала Энн.

— Почему на крокодиле? — шепотом спросила Мис-с Левейт, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.

— Потому что его я тоже боюсь! — дочка плюхнулась на кровать.

Мис-с Мария рассмеялась. Энн, видя, что мама развеселилась, тоже захохотала.

Отсмеявшись, Мис-с Левейт встала:

— Знаешь, милая, не всё так, как кажется на первый взгляд.

Мать погладила Энни по голове и вышла.

— Возможно, ты права… — Энн снова задумчиво поглядела в окно, а там лениво шелестели листья. Девушка снова настроилась на мечтательный лад, для нее деревья словно пересказывали друг другу какую-то сказку. Энн подошла к столу и положила на него упавшую книжку. Наступили сумерки. Фонари уже освещали улицу и с интересом слушали этот затейливый шелест.

— Я тоже хочу услышать эту историю, — вздохнула Энни, резко почувствовав одиночество. Мама! Мама, конечно, была в соседней комнате, но девушка все равно загрустила. Эти знакомые ей деревья пробудили такую тоску по своим сверстникам, что Энн кинулась к телефону.

Набрав номер старой знакомой Мэри, Энни успокоилась. Сейчас, сейчас она отвлечется и пообщается. Прозвучал первый гудок, после второго Мэри сняла трубку:

— Алло!

— Мэри, здравствуй! — девушка улыбнулась. — Это Энн. Как твои дела?

— Энни! — обрадовалась Мэри и затараторила в трубку последние новости. В собеседниках она не нуждалась, Мэри сама спрашивала и сама же давала ответ. Редкие поддакивания со стороны Энн, устраивали ее на все сто.

Прослушав часок, Энни почему-то снова загрустила. Попрощавшись, девушка повесила трубку и уселась на подоконник.

«Обычно, болтовня Мэри хоть и не просвещала, зато успокаивала. А сегодня почему-то нет.» — закрались в голову девушки грустные мысли.

Энн повернула голову — ее взгляд скользил по улице: редкие парочки, вновь, по расписанию, пробегающие спортсмены.

«Ничего интересного» — грусть затягивала все глубже.

Чувствуя, что проваливается в депрессию, Энни поспешила встряхнуться, и уже почти отошла от окна, как вдруг опять услышала мелодию. Это снова были «Грезы любви». В этот раз мотив был такой тоскливый и жалобный, что Энн опять расплакалась.

«Как такая музыка может вязаться с образом злого и жестокого парня? Музыка, его музыка выдает все его чувства! Он тоскует, плачет, его сердце, словно истекает кровью!» — сочувствуя, Анна Клер стерла соленые капли и опять прислушалась. Мелодия, роняя слезы, затихла.

Глядя в окно, девушка снова смахнула с лица слезинки:

«Я не могу бросить того, кто играет такую чудесную музыку. Я должна ему помочь!»

Скрипка погрузилась в тишину несколько минут назад, но в сердце Энни она еще звучала, отчаянно рыдая.

В соседнем доме зажглось сначала одно, потом второе окно, и вот уже весь дом засветился волшебным, как показалось Энн, светом.

Энни улыбнулась и подумала:

«Если хочешь, чтобы вокруг все осветилось, стоит, лишь первым зажечь свою свечу!»