Пропавшая пастораль

Светлана Сервилина

Журналистка Юлия Симонова в отчаянии: она влюбилась в сотрудника, да ещё и женатого. А как же Андрей? Чтобы не заниматься самобичеванием, она с головой уходит в расследование жестокого убийства молодой женщины. В областной картинной галерее обнаружена пропажа полотна всемирно известного художника. Неожиданно события переплетаются необыкновенным образом.И при чем здесь теоретик космонавтики Константин Циолковский?

3. Сюжетная картина с хохломой

Спустя час, Юля посмотрела на экран мобильника. Была уже полночь, когда она вошла в подъезд. Она открыла дверь своей квартиры ключом, чтобы не разбудить Андрея. «Хорошо, если он спит», — подумала она о своем гражданском муже. Ей совсем не хотелось объясняться с мужчиной сейчас, потому что чувствовала себя преступницей. Не включая свет, Юля сняла пальто в коридоре и прошла в комнату. В квартире было удивительно тихо. Дочь Марта осталась опять у ее матери: и школа ближе, и бабушка уделяет больше времени своему любимому десятилетнему чаду. Как любит говорить мама:

«Мы с Мартой учимся в одной школе. Только она — ученица, а я — директор».

От лунной дорожки, пролегающей от окна, в комнате было светло. Приглядевшись, Юля увидела, что диван собран. Она щелкнула выключателем. Андрей лежал в одежде и молча смотрел перед собой. Он не проронил ни слова, но его поза красноречиво говорила об обиде. А у неё не было настроения оправдываться. Юлия молча выключила свет и пошла в комнату дочери. Она долго не могла уснуть, мысли мешали, будто рой надоедливых насекомых. Сначала она себя отругала за то, что поддалась безумному порыву и целовалась с женатым мужчиной, зная, что её ждет дома Осипов. Потом она оправдала свои действия тем, что это не распутство двух взрослых и несвободных людей, а настоящее чувство. Через пару минут она мысленно взбунтовалась против молчаливого осуждения Андрея, считая, что он сам виноват, потому что уделяет ей мало внимания. Уже под утро ей безумно стало себя жалко, и она даже всплакнула в подушку о своей несчастной женской доле. Только в пятом часу она уснула, продолжая шмыгать носом, как маленький ребенок.

Когда сонная Юля, лениво потягиваясь, пришла утром на кухню, то увидела короткую записку на столе: «Ушёл на работу». И подпись. Юлия села на стул. Было что-то необъяснимое в этих последних событиях: невольное признание Виктора в любви, их страстные поцелуи на улице ночного города и безмолвная обида Андрея.

Все так логично и в то же время неожиданно. Так же, как почти два года назад, когда Юля устроилась работать на студию «Телеком» и познакомилась с майором Осиповым, который искал убийцу главного режиссера. Казалось, вот он, Андрей, такой надежный и настоящий. Шло время, но даже намеки его лучшего друга и коллеги Вениамина Колесникова о том, что пора бы распрощаться со статусом холостяка, не возымели никакого действия. По взаимному решению Андрей переехал жить к Юле. И никаких планов на будущее, никаких перспектив настоящей семьи и рождения общего ребенка. А этим летом в ней что-то надломилось. Возможно, просто устала ждать предложения. Или, может быть, поняла, что друг и коллега Виктор Николаев, все это время ухаживающий за ней, вдруг стал ближе и понятнее. Совместное расследование убийства дяди Вани Чугунова и раскрытие тайны Георгиевской сабли, принадлежавшей её прадеду, неожиданно сплотило и сблизило их. Она вспомнила, как Виктор разыскивал её, когда она попала в беду. И незачем лукавить, что именно тогда, когда он спас её, найдя обессиленную в сыром подвале чужого дома, она почувствовала к нему не только благодарность. Вспыхнуло взаимное чувство. Тогда, четыре месяца назад, она попросила его: «Не торопи меня», и Николаев все это время вел себя благородно, не провоцируя и не упрекая. У них было время понять, что на самом деле происходит с ними. И сейчас Юлия созрела, чтобы разорвать этот любовный треугольник.

Майор Колесников стремительно зашёл в кабинет и положил на стол перед Андреем папку с документами.

— Здесь опросы соседей по убийству на Октябрьской. Виталий сейчас всё рассортировал. Андрюшка Борисыч, какие у тебя соображения по этому делу? — он уселся напротив коллеги.

— Думаю, что «работал» один человек, — Осипов почесал затылок, — никакого шума и следов. Убийца хорошо рассчитал время: и соседей нет, и жертва дома одна. По словам тех же соседей и бывшего мужа в комнате ничего не пропало. Хотя, — он усмехнулся, — я не опирался бы в своих выводах на эти показания.

— Согласен, — Колесников откинулся на спинку стула, — все они — люди заинтересованные!

— По тому, что не присутствуют явные мотивы для убийства, делаю вывод, что история давняя, и совершено преступление кем-то из ближайшего окружения, — задумчиво произнес Осипов.

— Например? — усмехнулся Вениамин.

— Это может быть неудачливая соперница, отвергнутый поклонник, бывший муж или его «дружки», которым он задолжал большую сумму, — уныло перечислил Андрей.

— А между тем Гафуров Илья Тимурович не состоит в официальном разводе с убитой Камиллой Гафуровой!

— Да ты что?

— Да, она подавала на развод, но он не пришёл на заседание суда! — Колесников провел своей широкой ладонью по лицу. — И это мне кажется странным! — и он начал рассуждать о нелогичности поступков Гафурова.

Андрей смотрел на своего коллегу и товарища, раскладывающего все известные факты по полочкам. Он вдруг подумал, что с другом ему повезло, а вот с женщинами никак не получается. Осипов вздохнул, вспомнив Юлю.

— Да ты меня не слушаешь, Борисыч! — щелкнув пальцами перед лицом Андрея, воскликнул Вениамин. — Что стряслось у тебя?

— Всё отлично, — махнул тот рукой, — извини, просто отвлекся.

— Неужели с Юлей поругался? — предположил Колесников.

— Слушай, Шерлок, — усмехнулся Осипов, вспомнив студенческую кличку друга, — это к делу не относится!

— К делу, — Вениамин хлопнул ладонью по папке с документами, — может, и не относится, а мне лично важно, что у моего друга на душе!

— Ты понимаешь, — виновато проговорил Андрей, — я вернулся с работы вчера, а Юли нет и нет. Пришла в двенадцать ночи и, ничего не объясняя, ушла спать в дочкину комнату…

— А ты, значит, обиделся, что женщина тебя с работы с хлебом-солью не встречает, да возвращается поздно? — Колесников встал и отошёл к окну. — А ты забыл, что она — журналист? Что у неё еще есть дочь, что отец лежит с инсультом и куча проблем, в которые она тебя не посвящает?

— Она могла бы просто объяснить, — начал оправдываться Осипов.

— Кому объяснять? Тебе? — Вениамин отвернулся от окна и посмотрел с иронией на своего друга. — А ты что сделал для своей любимой женщины? Пришёл с работы и уселся перед телеком?

— Нет, я просто лежал на диване и ждал!

— А мог бы приготовить ужин, разложить постель, наконец! Да что там, — он махнул рукой и сел опять на свой стул.

— Твоя Даша… — сказал Андрей и замолчал, столкнувшись с осуждающим взглядом товарища.

— Я с Дашей встречался два месяца и сделал ей предложение, а ты с Юлей живешь почти два года и тянешь кота за хвост! Или ты думаешь, что такой красивый, умный и богатый, и пусть она радуется, что ты вообще с ней рядом?

— Венька, — простодушно проговорил Осипов, — ты же знаешь, что это не так! Ты знаешь, что я Юльку люблю, но мой первый неудачный брак…

— Не могу ничего тебе ответить, кроме того, что глупо мусолить годами одно маленькое сексуальное происшествие, которое, извини, сложно назвать браком, — он покачал головой и решительно продолжил тему убийства, — Мне этот Гафуров очень несимпатичен! Он женился на девушке из интеллигентной семьи сразу после смерти её отца, и пришёл жить, как говорится, на всё готовенькое. Шикарная трехкомнатная квартира в самом центре, да там потолки почти четыре метра, представляешь? А потом всё нажитое её родителями продал, бросил жену с дочкой в коммуналке, а сам уже с другой!

Андрей встал со своего места, подошел к Колесникову и подал ему руку:

— Спасибо тебе!

Тот улыбнулся и пожал протянутую ладонь:

— Так, что думаешь по поводу Гафурова?

— Меня удивляет то, что он не забрал к себе жить пятилетнюю дочь. У него что сердце не болит, как там его ребенок у чужой тетки? После такого циничного поступка я могу с легкостью подозревать его в чем угодно, — ответил Осипов.

— Вот тут я с тобой согласен! — подмигнул Вениамин.

Симонова решила не откладывать в долгий ящик поход к Ксении Романовне за обещанным ей холстом. Она уже мысленно представляла себе процесс работы над будущей картиной. Руки чесались от предстоящего погружения в почти забытый мир сочных мазков, смешивания масляных красок, запаха растворителя и скипидара. Лишь только она сдала готовый выпуск авторской передачи главному редактору, сразу достала визитку профкомовской коллеги и набрала ее номер. Ксения продиктовала ей адрес, и журналистка помчалась на остановку маршрутного такси. Когда перед Юлей распахнулась дверь с красивым декоративным покрытием «под дуб», она с трудом узнала хозяйку. Ухоженная и немного ироничная Ксения дома оказалась симпатичной женщиной под сорок с прихваченными деревянной заколкой светлыми волосами и нежно-голубом халатике «а-ля французский прованс». Она была настолько хороша в своей натуральности, что Юля невольно залюбовалась приятельницей.

— Ну, что же ты встала как вкопанная? Проходи! — улыбнулась Ксения, приглашая гостью в квартиру.

Юля прошла, с интересом разглядывая интерьер. В квартире было просто и одновременно роскошно. В кухне-столовой стоял камин, над которым висели часы, изготовленные в том же стиле, что и очаг. Пузатый самовар и бронзовые подсвечники придавали помещению какую-то средневековую фундаментальность и обстоятельность. А рядом — расписные глиняные горшки и деревянные ложки типа «Хохлома». На стенах — клетчатые обои, а на полу рядом с камином — настоящая связка березовых брусков.

— Как в краеведческом музее, — восхищенно произнесла журналистка, поворачиваясь то в одну сторону, то в другую, — будто попала в настоящую русскую избу!

— Ты угадала, — негромко засмеялась хозяйка, — все наше, фамильное, не с блошиного рынка, а доставшееся по наследству от бабушек и дедушек.

— Ух ты, — улыбнулась гостья, — замечательное наследство! А это кто? — она протянула руку в сторону торцовой стены, на которой в разных стильных рамочках висели старинные семейные снимки.

— Наши предки, — с достоинством ответила Ксения, — практически всё родословное дерево.

— Обожаю старинные фотографии, — с искренним восторгом промолвила Симонова, — и раньше удивлялась, почему у всех людей на фотокарточках одинаковые позы? Вы обращали внимание? — она кивнула хозяйке. — Мужчины обычно кладут руки на плечи женщин, а те опираются локотком на столики или держаться за руки.

— Действительно, — покачала головой хозяйка.

— Я недавно об этом прочитала, — продолжила между тем Юля.

— Какая ты наблюдательная, — Ксения внимательно посмотрела на снимки, — и почему же у них такие позы?

— Дело в том, что технология фотографических снимков была другая, не как современная. Чтобы получился качественный снимок, людям приходилось достаточно долго стоять или сидеть неподвижно перед камерой, иначе в условиях длинной выдержки он был бы неудачным, — журналистка вздохнула, — и плюс для многих это было непривычное и волнительное действие. Поэтому им предлагали класть руку на плечо или опираться на этажерку, которые имелись в каждом фотоателье.

— Ну надо же, как интересно. Теперь и я буду это знать, — качнула дама головой и, повернувшись к Юлии, жизнерадостно предложила, — а сейчас пойдем пить настоящий индийский чай из самовара!

Гостья не смогла отказаться от такого предложения, тем более, что ей было удивительно комфортно на этой кухне.

— Правда, самовар электрический, но это же не главное? — улыбаясь, добавила хозяйка.

— Ксения Романовна, — вежливо обратилась она к женщине, но та ее тут же перебила.

— Просто Ксения, — усмехнулась она, разливая душистый чай в фарфоровые чашки, — и давай на «ты», а то я чувствую себя старухой, а мой сын говорит, что у него мама — молодая!

— Хорошо, — кивнула Юля, — а где твой сын?

— Наш Мишенька заканчивает школу, поэтому три раза в неделю к репетиторам ходит. Идет на золотую медаль! — с гордостью сообщила она.

— Какой умница!

— Последний год в школе — решающий, — вздохнула Фролова.

— Ксения, ты мне обещала наработки моей предшественницы по организации выставки, — напомнила Юля.

— Я помню, — хозяйка разрезала пирог, — угощайся, это я сама испекла к твоему приходу. А папку с записями и холсты я уже положила в коридоре у входа, чтобы не забыть. Ты не торопишься?

— Нет, — Симонова достала из сумки коробку конфет и положила на стол, добавив, — это к чаю.

— Спасибо, — Ксения безжалостно разорвала упаковку и открыла коробку, — я — сластёна!

— Я тоже, — улыбнулась Юля.

— Кстати, я тут смотрела новости, и как раз шел твой сюжет о подмене картины. Мы с мужем были в шоке. Как могло такое случиться, что в областной картинной галерее украли такой шедевр? Да ещё подсунули копию! Эта пастораль, наверное, стоит бешеных денег!

— Я даже не представляю, — ответила журналистка, — мне очень жаль, что наши дети не увидят подлинную «Пастушку» Огюста Лепажа. Это полотно было настоящим украшением всей экспозиции.

— Юль, а как ты думаешь, ее смогут найти и вернуть на место?

— Дело завели, но вероятность найти картину невелика. Неизвестно, когда это случилось, а после экспертизы прошло больше восьми лет. За это время она могла оказаться далеко за пределами нашей страны. Сейчас, особенно за границей, несложно найти покупателя даже на украденную вещь, да и мода на старинные картины у богатых всегда была, — она развела руки в разные стороны.

— Это точно! Мы в прошлом году с семьей ездили на Кипр, — Ксения улыбнулась своим воспоминаниям, — и заходили в гости к одному знакомому, бывшему однокласснику моего мужа. Тот по случаю купил там дом, — она качнула головой, — да какой там дом, целый замок! Всё так пафосно: подсвечники, канделябры, а по стенам развешаны картины в золоченых рамках. Хвастался, что подлинники, представляешь?

— Представляю, — уныло ответила журналистка, — обидно, что многие хозяева мировых шедевров не разбираются в изобразительном искусстве, а полотна нужны им для позерства, не более того.

Когда Юля вернулась домой, то, еще поднимаясь по ступенькам в подъезде, услышала громкую музыку. Открыв дверь ключом, она обнаружила компанию одноклассников своей дочери, завывающих в микрофон перед экраном телевизора.

— Мамочка, а мы поем в караоке! — радостно сообщила Марта, увидев ее.

— Это я поняла еще на первом этаже, — улыбнулась Юлия, — по какому случаю такое веселье?

— У нас преподаватель математики заболела, вот я и пригласила к нам своих подруг, — немного виновато ответила девочка, — мы уйдем сейчас ко мне в комнату, а ты отдыхай!

— Ладно, — махнула Юля рукой, — спойте еще несколько песен, а я приготовлю шарлотку к чаю, — она посмотрела на притихших школьниц, — согласны?

Под единодушное «да» она удалилась на кухню, услышав в след веселые аккорды очередной популярной песни. Когда компания детей напелась, растерзала яблочный пирог и, оставив груду грязной посуды на кухне, разбрелась по домам, вернулся с работы уставший Андрей. Симонова вздохнула и опять принялась возиться у плиты, чтобы приготовить ужин.

— Юленька, — она вдруг почувствовала его горячее дыхание у себя за спиной, — я вчера повел себя, как обиженный подросток. Прости меня!

Она резко обернулась и увидела перед собой букет своих любимых желтых роз и голубые глаза Андрея, с нежностью смотрящие на неё.

— Это ты прости меня, — с трудом произнесла она из-за неожиданного спазма в горле, — я виновата перед тобой.

Она уже была готова рассказать, что увлеклась и гуляла по ночному городу с Виктором, что даже целовалась с ним, но Осипов трогательно обнял её и улыбнулся:

— Запомни: ты ни в чем не виновата!

Он ушел смотреть телевизор, а Юля всё стояла у плиты и, покусывая губы, ругала себя за тот вечер и за свою несерьезность. Потом, спохватившись, закончила все дела по хозяйству, поужинала с Андреем и Мартой, а когда улеглись в постель, она поинтересовалась:

— Как продвигаются дела по расследованию убийства Гафуровой?

— Появилась очень интересная информация относительно бывшего мужа убитой. Оказывается, они официально не разведены, но, — Осипов по привычке поднял вверх указательный палец, — живет Илья Гафуров со своей сотрудницей, которая уже ждет от него ребенка.

— Действительно интересно, — в раздумье произнесла Юля, — а что ему мешало оформить расторжение брака с Камиллой, если там уже другая семья? Прошло достаточно много времени.

— И я о том же, — согласился Андрей.

— А кем работает этот Илья? — не без любопытства спросила она.

— Врачом, а его новая дама сердца у него медсестрой.

— Врачом? — искренне удивилась Юля.

— Да, наш старлей Виталик разузнал, что Камилла и Илья познакомились при поступлении в мединститут. Только девушка не прошла по конкурсу, а он поступил на бюджет. Камилла устроилась работать санитаркой, отпахала целый год в больнице и повторила попытку поступления в медицинский. Но опять не набрала нужное количество баллов. После этого она окончила курсы парикмахеров и вышла замуж за Илью. В двадцать лет она родила дочь и окончательно похоронила мечту стать врачом.

— Грустная история, — проговорила Юлия, — получается, что пока этот Илья учился, его молодая жена зарабатывала деньги и содержала семью, а он получил диплом и бросил ее с ребенком.

— Да, но вначале он вынудил Камиллу продать жилплощадь, оставшуюся ей от родителей, — грустно добавил Осипов.

— А ты узнал, зачем ему нужны были деньги? Сумма, я думаю, не малая.

— Естественно узнал, — усмехнулся Андрей, — пока Гафуров был студентом, он тоже подрабатывал. Говорит, хотел свой бизнес организовать, а для этого нужен был начальный капитал.

— Студент мединститута хотел уйти в бизнес? — журналистка недоверчиво покачала головой, — «Свежо предание, но верится с трудом». А алиби на момент убийства у него есть?

— Его сожительница сказала, что он был дома. Но ты сама понимаешь, чего стоит такое алиби. Да мутный он какой-то, — Андрей посмотрел задумчиво в окно, — а ты ходила в парикмахерскую на Октябрьской?

— Конечно, — она подперла кулачками подбородок, — сотрудницы Камиллы рассказали мне о проданной родительской квартире в центре города, об обещаниях бывшего мужа «развернуться» и построить дом, — она вдруг замолчала, заметив на полу у телевизора заколку Марты. Юля мысленно усмехнулась своей догадке: «Любимое чадо так прыгала с микрофоном, что не заметила потерю заколки!»

Она резко повернулась к Андрею и спросила:

— А ты не знаешь, почему маленькая дочка Камиллы живет у чужой тети, а не у родного отца?

— Гафуров сказал, что ничего не знал об убийстве бывшей жены. Обещал забрать девочку к себе, но, — Осипов махнул рукой, — как-то неуверенно он это пообещал, когда получал подписку о невыезде.

— Его подозревают?

— Да, но у него нет мотива, — Андрей усмехнулся и добавил, — пока.

— И способ умертвить молодую женщину какой-то странный, — Юля натянула на себя одеяло и поежилась, — по крайней мере для врача.

— А, может, этот Илья как раз и рассчитывал на то, что подумают на какого-нибудь бомжа, который грохнул Камиллу кирпичом, чем на дипломированного доктора? — Осипов нежно провел ладонью по волосам Юлии. — Давай спать, ты, наверное, устала.

— Я в выходные хочу сходить в квартиру, где жила эта бедняжка. Напиши мне ее адрес.

— Комната Гафуровой опечатана, — Андрей пожал плечами, — хочешь поговорить с соседями?

— Да, — она улыбнулась, — и не думай меня отговаривать! А еще мне нужны адреса той квартиры, где она жила раньше со своими родителями и нового места обитания Ильи.

— Юленька, у тебя на телестудии своей работы не хватает или, — он усмехнулся, — соскучилась по сыскному делу?

— Не то чтобы соскучилась. Я не знаю почему, но меня это убийство ужасно волнует, — журналистка стала серьезной, — чувствую, что там всё непросто и кроется какая-то загадка.

— Я доверяю твоему уникальному чутью и невероятной интуиции. Завтра на работе все перепишу и предоставлю тебе. Адрес места преступления я помню: улица Октябрьская, дом семнадцать.

Юля благодарно чмокнула Андрея в щеку.

— Симонова, ты чего там возишься? — голос главного редактора раздался неожиданно за спиной.

— Я выбираю микрофон, — Юля растерянно глянула на Карину, — в прошлый раз на съемке отходил какой-то контакт и звук получился некачественный.

— Надо было сразу инженеру отнести! Это его обязанность следить за аппаратурой, — безапелляционно произнесла та, — вам в городскую администрацию уже ехать надо, а ты собираешься, как вор на ярмарку!

Накинув кофр с кассетой и микрофоном на плечо, Юля стремительно направилась вниз по лестнице. В машине уже сидел оператор Антон с водителем Гришей. Антон, вышедший на работу после очередного отпуска, делился впечатлениями, описывая в красках курорт в Болгарии.

— Тебе там понравилось? — вежливо спросила журналистка сотрудника.

— Конечно, — заулыбался тот, — под конец море было уже холодноватое, но это же — не главное!

— А что главное? — спросила коллега.

— Компания!

— Да, согласна, — кивнула Юля.

— Представляешь, я подружился с одним актером из Москвы, такой хохмач! Столько историй рассказывал, что смеялись с утра до ночи!

— А как фамилия этого актера?

— Да ты его не знаешь, — небрежно махнул рукой оператор, — он почти не снимается, но зато озвучивает многие фильмы и мультики. Говорит, вызвали однажды на работу в выходной звук дописать. Ну, он взял с собой пятилетнюю дочку. Жена сделала ей хвостики, повязала бантики, а он купил по пути коробочку сока, чтоб ей не было скучно одной. Посадил девочку в студии, а сам пошел на запись за стеклянную ширму. Короче, в этот день они дублировали фильм ужасов. Возвращается в студию к дочке, а у нее, бедняги, вид испуганный. Один хвостик вверху, другой — внизу, коробка от сока помятая, а трубочка стала гофрированной: покусанная по всей длине. Дочь смотрит на отца и тихо говорит: «Папочка, мне было совсем не страшно».

Водитель громко засмеялся, а Юля улыбнулась и покачала головой:

— Бедный ребенок!

— А чего? Дети должны знать, чем занимаются их родители, — весело прокомментировал оператор.

— Мне один знакомый рассказывал, — начала журналистка, — как в детстве потерял в школе ключи от квартиры. Ему было лет десять. Что делать? Пошел к отцу на работу в больницу. Спрашивает в ординаторской: «А где доктор Галкин?», ему отвечают, что его отец пошел в морг, который находится на территории больницы. Мальчик направился туда. У дверей морга стоят санитары — молодые ребята и курят. Он им бодро говорит: «Здравствуйте! А я — к папе!» А те ему цинично выдают: «Проходи, пацан, выбирай любого, там пап много!»

Оператор и водитель дружно захохотали.

— Это покруче будет, чем просмотр ужастиков! — Антон похлопал журналистку по плечу. — Нашел он папашу в морге?

— Нет, тот сам вышел!

Зайдя в зал заседаний городской администрации, Юля увидела свою подругу Лену Матвееву с другого телеканала.

— Симонова, — помахала ей та рукой, — садись рядом со мной!

— Что сегодня будут обсуждать? — спросила Юля коллегу, усаживаясь на свободное кресло.

— Снос ветхого жилья, — Лена протянула ей пресс-релиз, — возьми, пригодится для сценария.

Не успели подруги пообщаться, как президиум заполнили руководители администрации и совета народных депутатов. И полились речи, смысл которых сводился к тому, как отцы города неустанно заботятся о простом народе. Звучали призывы о нуждах населения, аварийном жилом фонде и несознательности некоторых граждан, которые не хотят переселяться в комфортабельные современные квартиры.

— Конечно, — шепнула Матвеева в ухо Юле, — живут люди всю жизнь в центре, а их отправляют в новостройки к черту на кулички!

— Я бы тоже не согласилась, — кивнула Симонова.

В конце совещания зачитали списки домов на снос в ближайшие полгода.

Юля слушала в пол-уха, но при словосочетании «Октябрьская, семнадцать», она вздрогнула.

— Октябрьская — это же в Дзержинском районе? — на всякий случай уточнила она у коллеги.

— Да. Даже удивительно, что будут сносить несколько домов на окраине, — тихо проговорила Лена.

На обратном пути на студию она думала о только что услышанной информации. «Как это меняет дело, — решила она, — Андрей сказал, что у бывшего мужа Камиллы нет мотива для убийства. А вот он, этот ужасный мотив! Если они там прописаны втроем, то получат отдельную квартиру в современной новостройке. А это уже не комната в коммуналке! Надо обязательно сходить к Илье и разузнать, в каких жилищных условиях он сейчас проживает со своей новой беременной гражданской женой. И тогда можно будет делать выводы!»

Юля уже заканчивала сценарий, когда около ее рабочего стола появилась Карина Давидовна и громогласно известила журналистку о том, что кроме сюжета, который пойдет в новостях сегодня, ей надо сделать развернутый репортаж о сносе ветхого жилья на понедельник.

— Там видеоматериала только на новостной сюжет, — Юля попыталась отказаться от скучной темы.

— Симонова, ты — журналист или кто? — главный редактор встала в позу быка с медленно наливающимися кровью глазами. — Пошли оператора сделать подсъемку! Давай, не отлынивай!

— Хорошо, — согласилась Юля, понимая, что спорить с начальством бесполезно, — а на сколько минут репортаж?

— Не меньше десяти. Да, и еще сделай сюжет с Тельмановым из департамента культуры о судьбе картины этого, — она подняла взгляд к потолку, вспоминая имя художника.

— Огюста Лепажа, — подсказала журналистка, уверенная, что Карина не вспомнит то, чего никогда не знала.

— Точно, — начальница повернулась на сто восемьдесят градусов и «поплыла» в сторону своего кабинета.

Юля взяла бланки заявок на съемки, собираясь воспользоваться советом Карины, и послать одного оператора, как вдруг гениальная мысль посетила ее голову:

«Это же прекрасная возможность поговорить с соседями Камиллы Гафуровой!» Она уверенным почерком написала: «Ветхое жилье. Октябрьская, дом семнадцать». А если с ней поедет Виктор, то это будет удачная съемка с разведкой на местности. Журналистка подскочила к графику и, увидев, что Николаев в первой половине субботы свободен, сразу вписала его фамилию в графу «оператор». Схватив трубку рабочего телефона, она позвонила помощнице Тельманова — Елене Васильевне Пучковой. После недолгой паузы Лена назначила время на утро понедельника. Схватив две заявки, Юля отправилась к координатору. Ларочка была в декретном отпуске, и ее заменяла хрупкая Вера Шмелева с густой челкой над самыми бровями и роскошным хвостом из светло-русых волос. Все сотрудники, не сговариваясь, по привычке называть Ларису — Ларочкой, тут же окрестили Шмелеву «Верочкой». Новая координатор интересовалась диетой, косметикой и неженатыми сотрудниками. На ее рабочем столе всегда лежал открытый модный журнал с яркими фотографиями фруктов, овощей, губных помад и загорелых мужчин. Не успела Симонова зайти в кабинет, как координатор выдала ей ненужную информацию:

— Юль, я хочу попробовать стать вегетарианкой! Как ты на это смотришь?

Симонова на это никак не смотрела, более того, кроме двух сюжетов и актуального репортажа, у нее были наполеоновские планы на предстоящие выходные дни. Сделав паузу и придав своему лицу самое серьезное выражение, она проговорила с заметной иронией:

— Верочка, человек — хищник! Но, если ты собираешься изменить свою систему питания, то это твое личное дело!

— А ты знаешь, что в мясе убитых животных содержатся вещества, которые провоцируют у человека рак? — с устрашающим видом опять задала вопрос координатор.

— А ты знаешь, — журналистка мигом сообразила, как ответить девушке, — какова длина кишечника у травоядных животных? Ну, например, у коровы?

— Нет, — растерянно произнесла Верочка.

— Более пятидесяти метров, — огорошила её Юля, — чтобы переработать весь силос, съедаемый за день! И учти, что, отказываясь от пищи животного происхождения, ты начнешь много есть!

— Надо же, — сотрудница покачала головой, не сводя глаз с журналистки, которая почувствовала, что мгновенно выросла в глазах молоденькой сотрудницы.

— Не забудь внести в график мои заявки, — закончив недолгую дискуссию, проговорила Симонова и покинула кабинет.