На два полушария. Повесть о первой любви

Светлана Сервилина

Пронзительная и трогательная история первой любви. Все началось как в волшебной сказке, она – принцесса, а он – принц. Но только на школьной сцене. Тихоня и скромница Соня не смогла бороться за свою любовь, разрушенную в один миг. Нелегкие жизненные испытания закалили её, а время проверило истинность чувств. Книга с неожиданным финалом и сладко-горьким вкусом Любви…

3. Маленькие радости

Восьмилетку Софья закончила на отлично, но начавшиеся летние каникулы не сулили ничего хорошего. Все было как всегда, и кроме ежегодной поездки к бабуле, никаких развлечений не ожидалось. Однажды Тамара Тимофеевна, вернувшись из гостей, сообщила Сонечке, что какая-то медсестра тетя Галя через какого-то знакомого товароведа Марию Федоровну «достала» недорогую, но очень качественную пальтовую ткань для своей взрослой дочери, но девушке она не понравилась. Ничего не понимающая Софья пожала плечами и собралась сказать, что ей нет дела до этого, но мама, держа объемный куль в руках, торжественно произнесла:

— И она предложила мне! Посмотри, — женщина развернула сверток из плотной коричневой бумаги, — это на твоё новое пальто!

Соня увидела синий драп и, радостно вскочив с дивана, запрыгала, как ребенок. Наконец, и у неё будет настоящее «взрослое» пальто! Прошлую зиму она проходила в осенней куртке, потому что пальтишко с цигейковым воротничком из грязно-болотного материала она надевать стеснялась. Девушка приложила ткань к груди и подошла к большому зеркалу. Поворачиваясь то вправо, то влево, она любовалась обновкой.

— Нравится? — спросила Тамара Тимофеевна.

— Очень! А кто будет шить?

— Закажем в ателье, — улыбнулась мама, глядя на взволнованную дочь.

— Со шлицей и пушистым воротником, да?

— Обязательно! — пообещала женщина.

— Мамочка, — Соня положила драп на диван и обняла женщину, — какая же я счастливая! Спасибо тебе!

— Я рада, что ткань тебе понравилась, — Тамара Тимофеевна легонько похлопала Соню по спине.

На воротник мамина приятельница тетя Лиля пожертвовала свою старую песцовую шапку. Конечно, он получился куцый и с желтизной, но это был песец! Сонечка нашла в прошлогоднем журнале «Работница» заметку о том, как надо освежить мех. Она разложила на полу газеты, на них — пальто и взялась за дело. После вычесывания крахмала воротник не побелел, но уставшая девушка была рада тому, что хотя бы не испортила свой новый воротник из старой шапки.

В это предпоследнее школьное лето Сонечке еще раз несказанно повезло. На работе у папы неожиданно объявилась лишняя горящая путевка для детей сотрудников. И не в какой-нибудь Мухосранск, как иронично называла отдаленные населенные пункты соседка по площадке Любовь Ивановна, а в легендарную Ригу! Наскоро собрав в чемоданчик все самое необходимое, родители отправили любимое чадо в Советскую Латвию, сунув в кошелек дочери скромные сбережения. Пятнадцатилетняя девочка решила экономить по максимуму и купить себе европейские наряды. Теперь-то она удивит своих одноклассников, думала Соня, жадно рассматривая одежду молодых латышек на улицах, журналы мод в киосках и манекены в витринах магазинов. Еще на выезде из родного города она для себя решила, что мороженное, пирожные и другие вкусности она на время разлюбит, очень хотелось «приодеться». Вместе с другими школьниками Софья с восторгом осматривала местные достопримечательности, тем более, что экскурсии, питание и проживание в скромной гостинице входили в стоимость туристической путевки. Прибалтика для советских людей была чем-то вроде своего собственного кусочка Европы — широкие проспекты и узкие чистые улочки городов, таинственные названия на латинице, отсутствие дефицита в магазинах. Столица Латвии была неизменной съемочной площадкой для художественных фильмов про «заграничную жизнь». Здесь снимали исторические картины, используя архитектуру старинных зданий и сооружений. Экскурсовод показала ребятам «Цветочную улицу», по которой ходил профессор Плейшнер в знаменитом многосерийном фильме про Штирлица. Вместе с другими школьниками Сонечка прогулялась по узким и запутанным мощёным улочкам Старого города, ощутив атмосферу Средневековья. Она с восторгом осматривала великолепный Домский собор, Городскую Ратушу, замки и мемориалы.

Причудливые янтарные камушки подарили ей местные ребята, с которыми она познакомилась на берегу Балтийского моря, где любовалась седыми волнами и вековыми соснами. Кроме интересных впечатлений от поездки Соня привезла с собой и обновки. Она умудрилась купить не только сногсшибательную джинсовую куртку с вышивкой на спинке, лакированные туфли на танкетке, серый плащ модного покроя, но и сумку, как у той самой старшеклассницы, о которой она мечтала. Правда, не синюю, а бордовую.

Начало очередного учебного года Соня ждала как никогда. Но вот лето прошло, и остались позади беззаботные дни каникул. Оранжевые краски сентября как будто наполнили весь мир своей сочностью, радуя глаз яркой палитрой. Чародейка-осень открыла очередной модный сезон, облачив деревья и кустарники в живописные платья и камзолы. Даже вечнозеленые ели смотрелись ярко среди желто-бордовых берез в белых юбочках и тоненьких осин. А безоблачное бесконечное небо! Оно в это время приобретало необыкновенную нежную лазурь. Солнечные лучи нехотя согревали землю, даруя прощальное тепло перед приближающейся стужей. Словно поддавшись этому всеобщему показу нарядов, Софья надела на себя плащ и туфли, приобретенные в Риге. Перекинув новую сумку через плечо, она вышла из подъезда, держа в руке букет из разноцветных астр. Золотистые листья, опадая с деревьев на серый асфальт, приятно шуршали под ногами, а тонкие паутинки сверкали на солнце серебром, когда она неторопливо шла в школу, украдкой поглядывая на своё отражение в витринах магазинов. Соня с легкостью перепрыгивала лужи, которые остались после вчерашнего дождя. В них плавали опавшие листья, как разноцветные игрушечные кораблики. Природа словно нежилась в лучах пригревающего солнышка, оставляя ощущение ушедшего лета.

После осенних полевых работ загоревшие и веселые школьники девятых и десятых классов встретились на ступеньках родного учебного заведения. Впервые Соня чувствовала себя героем. Даже Катька Чумакова, заметив обновки, снисходительно кивнула на плащ с модной кулиской на талии и ехидно спросила:

— Это тебе из бабушкиного перешили? — и, посмотрев на стоящих рядом одноклассниц, с иронией добавила. — На длинный не хватило?

— Нет, — с некоторой долей превосходства ответила Софья, — этот плащ я в Прибалтике купила, длинные уже не в моде, — и, посмотрев на Субботину, добавила, — ой, Людок, я же тебе из Риги шарфик привезла! Приходи ко мне сегодня после уроков.

Боковым зрением она наблюдала за Чумой, которая с завистью оглядывала ее новый укороченный плащ и туфли, сверкающие шоколадным отливом лака. И ей стало как-то не по себе за свой высокопарный словесный выпад.

«Ничего, подумала она про себя. Так ей и надо, не будет выпендриваться в следующий раз!»

Первый урок в девятом классе начался необычно. После звонка в класс вошла директор школы и представила Валентину Павловну — нового учителя истории, которая будет и классным руководителем. Это была седовласая женщина в сером шерстяном сарафане и белой шелковой блузе с крупной брошкой вместо верхней пуговицы. У нее был строгий сверлящий взгляд и неприятный запах изо рта, смешанным с назойливым ароматом недорогих духов. Это Соня сразу почувствовала, потому что сидела на второй парте. Валентина Павловна тихо произнесла, глядя на школьников:

— Надеюсь, мы подружимся, — и усмехнулась, по-видимому, своим мыслям.

На перемене только и разговоров было про новую «классную». Аделя Давлетова, облокотившись на подоконник, спокойно сказала:

— Она похожа на удава, — и даже поежилась.

— Точно, — хихикнула Чума.

— Чумакова, а что тут смешного? — отличник Рома Михайличенко с осуждением посмотрел на Катерину. — У нас, между прочим, последние два года учёбы в школе, самые решающие.

— Вот именно, — со вздохом поддакнула Субботина, — а чего ждать от этой рептилии, я лично не знаю!

— Ничего хорошего, — кивнул Денис, открывая учебник.

— Я слышала, что она пишет такие характеристики своим ученикам, с которыми, как сказала моя соседка: «Даже в тюрьму не примут!» — негромко сообщила Нинка Буряк.

— А мне пофиг, — пожал плечами Вовка Карасев.

— Да, Карась, ты в армию собрался после десятого класса, и о тебе будет заботиться государство целых два года, — Роман снисходительно похлопал по плечу товарища, — а мне в институт поступать надо.

— Михайличенко, ты умный, ты поступишь, — Чумакова кокетливо поправила каштановый локон на виске.

— Надеюсь, — не глядя на одноклассницу, ответил тот.

— Оказывается, наша новая «классная» — сексотка, — шепнула на ухо своей подруге Людка, — мне Ванька из десятого «В» сказал.

— Сек-сот-ка? — по слогам проговорила Софья и удивленно уставилась на Субботину. Что-то пошлое и запретное было в этом незнакомом слове.

— Знаешь, кто это?

— Нет, — девочка развела руки в разные стороны.

— «Сексот» — это сокращенно от секретного сотрудника, — пояснила с важным видом одноклассница.

— Что это значит?

— Стучит она в органы на всех!

— А откуда Ванька знает?

— Здрасти, — Людмила покачала головой, всем свои видом показывая, что такие вещи надо знать, — у него же мать в райкоме партии работает!

Весь урок истории Соня наблюдала за преподавателем, размышляя над тем, что может заставить человека писать кляузы на окружающих и при этом продолжать спокойно общаться с ними, зная, что после такого «звоночка» у того начнутся неприятности.

Конечно, время сталинских репрессий прошло, но по партийной линии и сейчас могут затаскать вплоть до увольнения с работы.

На первом же классном часе Валентина Павловна сообщила ученикам свои требования к поведению в кабинете истории.

— Портфели на столы не ставить, — заявила она сквозь зубы, сбросив для наглядности новую Людкину сумку с парты прямо на пол.

— Вы что же делаете? — лицо Субботиной мгновенно залилось краской от возмущения. — Она же дорогая! — добавила школьница, бережно поднимая свою сумку и аккуратно стряхивая с неё пыль.

— Действительно, зачем портить чужие вещи? — подал голос с третьего ряда прямолинейный Вовка Карасев.

— Ходить и говорить тихо, — словно не слыша своих учеников, продолжила «классная», — я не люблю, когда галдят.

В знак протеста Аделя Давлетова с шумом поставила свой модный «дипломат» на крышку стола и, изобразив на своём лице пренебрежение, молча уставилась на преподавателя.

— Против ветра плюете, — прошипела сквозь зубы Валентина Павловна, посматривая поверх очков на остальных притихших учеников и игнорируя бунтарей-одиночек, и повторила, — против ветра!

Соня промолчала, а потом весь день чувствовала себя виноватой перед подругой, потому что не вступилась за неё.

После уроков, выйдя из школы, одноклассники высказывались против правил новой классной руководительницы. В пылу жарких обсуждений кто-то из ребят назвал её Валентиной «Падловной». Все весело стали повторять кличку, словно мстя преподавателю за обидные слова.

Поздно вечером, когда Софья улеглась в постель, она мысленно опять вернулась к неприятному случаю, произошедшему во время классного часа. Девочка с новой силой стала бичевать себя за трусость. Одно оправдание, что грубить нельзя, особенно взрослым людям, не приносило желаемого спокойствия. Она завидовала Адельке, ее уверенности в своей правоте и даже какой-то отчаянной смелости.

«А у меня кишка тонка выступить против несправедливости», — призналась она самой себе.

Звезды одна за другой стали таять на порозовевшем небе, когда девушка, наконец, уснула.

Несмотря на недовольство большинства учеников и даже единичные протесты, на следующий день все ступали по классу тихо, стараясь заходить в него перед самым звонком, чтобы не получить замечание придирчивого педагога. Старшеклассники даже не подозревали, что это ещё далеко не все испытания, которые придумала для них новая «классная». Главным нововведением Валентины Павловны стало патриотическое воспитание девятиклассников, которое выражалось в хоровом пении гимна Советского Союза перед каждым уроком истории. После звонка Падловна подходила к подоконнику, на котором стоял проигрыватель и, ехидно глянув поверх очков на учеников, ставила иголку на пластинку. Раздавалось сначала шипение, а потом бравая музыка.

Конец ознакомительного фрагмента.