Метка Нечистого

Светлана Багрянцева, 2023

Милена воспитывалась в семье, где её не особенно любили: брат и сестра издевались, а для матери и отца она была скорее обузой. Оно и понятно, кому нужен ребёнок-инвалид? Зато бабушки и дедушки её обожали. В остальном она обычная девушка восемнадцати лет. Вернее, так только казалось… Все изменилось в тот день, когда он услышала в свой адрес незнакомое слово.

Глава 2

В этом году лето наступило как-то неожиданно. Наконец-то учебный год закончился и можно выдохнуть. Милена лежал на кровати, слушала музыку в телефоне и ждал друга. Виктор обещал заехать к одиннадцати утра.

Послышался скрип двери и голос брата:

— Чё валяешься, убогая, завтракать пошли.

Милена поднялась и пошла на кухню. Она привыкла в этом доме уже ко всему. Слепошарая, слепень, убогая и сраная инвалидка — это те слова, которые Милена часто слышала от брата и сестры. Брат был всего на год младше, сестра — на три. Милене сейчас восемнадцать лет. Впрочем, уже в октябре будет девятнадцать.

— Зойка, а ну брысь с места Милены, — рыкнула мама совсем беззлобно.

Младших детей мама любила больше, чем старшую дочь, отец тоже. «Спасибо, что в роддоме не оставили, когда узнали, что я слепая», — иногда думала Милена. Мать раньше бегала по врачам. Те только удивлялись необычным глазам и разводили руками. Синдром Шмидта-Фраккаро не лечится. Нужно сказать спасибо, что девочка всего лишь ослепла, а не стала умственно отсталой.

Милена часто слышала, что красива: чёрные волнистые волосы ниже ушей, большие глаза, тонкий нос и чувственные губы. И родинка-бабочка на половину лопатки. Жаль, она не может посмотреть в зеркало и увидеть всё своими глазами.

— Подумаешь, — фыркнула сестра. — Почему именно она должна сидеть в этом углу? — Зоя, встав со стула, ударила Милу локтем в бок.

— Потому что там она никому не мешает, — пробухтел недовольно отец.

«Разумеется, кому я нужна?.. Я же не могу помогать маме на кухне. Хотя и сестра не больно-то спешит это делать. Вот брат помогает папе чинить машину в гараже. А меня они не берут, я обуза. Вдруг ещё порежусь чем-то», — с грустью подумала Милена, усаживаясь за стол.

Она ела, медленно и аккуратно поднося ложку ко рту, но тут Зойка пнула её ногу под столом. Эти два сорванца, Саша и Зоя, с детства уяснили, какие проделки можно спихнуть на старшую сестру. Разлили варенье случайно? Уронили и разбили чашку? Нет, что вы, это не они. Это всё слепошарая. Мать особо не ругала, только ворчала, что свалилась на её голову инвалидка и теперь до старости придётся с ней возиться.

Милена поела и тихонько пошла обратно в свою каморку. На тумбочке вибрировал телефон. Его вчера подарили в кинологической службе, где она была волонтёром. До этого у девушки был старенький смартфон. Папа купил себе новый, а ему подсунул свой вместо гаджета, не без помощи брата приказавшего долго жить.

— Ответить, — сказала девушка.

— Милена, я уже еду. Примерно через полчаса буду у тебя. Собирайся и выходи, — раздался в комнате голос Виктора.

— Хорошо, я одеваюсь. Отключить вызов.

Милена положила телефон на тумбу и тут же услышала восторженный голос брата:

— Бля, вот это вещь! Видел такой в сотовом. Восемь тысяч игрушка стоит. Я ее забираю. Слепошарой такой крутяк не нужен.

— Нужен, это — подарок. Там много приложений для слепых мне скачали, — строго произнесла Милена.

— Так мне они нахрена? Я удалю.

— Пап, скажи ему! Это мой подарок! Мне его подарили! — крикнула Милена гневно.

— Кто подарил? Витёк? А может, ты ему себя трахать в машине даёшь, а? Парня я рядом с тобой никогда не видел, — раздалось прямо над ухом.

— Отдай телефон, — Милена зачем-то вытянула руку и хватанула ладонью воздух, но брата ухватить не успела — тот ловко отскочил.

— Так, что тут происходит?! Саша, отдай ей телефон! И не смей прикасаться к вещам Милены! А действительно, откуда у тебя такая дорогая вещь? — поинтересовался папа.

— Ребята из кинологической службы подарили. Они в прошлом году хотели подарок сделать на день рождения. Потом решили подкопить, чтобы подарить что-то стоящее. Там нужные мне приложения закачаны.

— Вот видишь, зачем тебе приложения для слепых? И отстань от сестры, Саша, — рыкнул папа, вкладывая в руку Милены телефон.

Милена положил гаджет на тумбочку, потом нащупала джинсы, висящие на спинке кровати, и стала переодеваться.

— Куда это ты намылилась? — издалека раздался голос матери.

Папа и брат, как всегда, вышли и забыли двери за собой закрыть.

— Виктор сейчас приедет, — буркнула девушка, сидя на кровати.

— Снова здорова! Сколько можно, Мила! Три года! Три года я это терплю! Ты со своей кинологической службой меня с ума сведёшь! Приходишь вечно грязная, вся в шерсти, я уже не говорю о противном запахе псины. И ладно бы тебе там платили?! Ходишь туда за спасибо! — начала громко ругаться мама.

— Ей телефон хороший подарили. Тысяч восемь примерно, — крикнул из другой комнаты отец.

— Восемь тысяч за три года?! Не смеши меня, Игорь! — рявкнула мама, и ее голос стал удаляться.

Милена быстро переодела футболку. По природе она была очень стеснительная. У неё даже парня ещё не было. Впрочем, всё упиралось в один вопрос: кому она, слепая, нужна?

Квартира, где они жили, состояла из трёх комнат. Две спальни — сестры и брата. Ещё одна спальня — родителей. Она же днём превращалась в зал. Милена считала, что в комнате родителей делать нечего. Телевизор она не смотрела, а новости могла и по радио послушать. Спала девушка в кладовой комнате, но жилой её назвать было нельзя: там умещалась только кровать и тумбочка. Окна никакого нет. Хорошо хоть двери имеются. Сколько Милена себя помнила, она всегда обитала в этой кладовой. Но уж лучше так, чем в одной комнате с Зойкой.

Вот так она всё время и жила. Ну, как жила? Приезжала только на выходные и каникулы. Училась в специальном круглосуточном интернате для слепых. В последние два года учёбы выходные проводила в кинологической службе.

Милена вышла из квартиры и стала спускаться по лестнице. Виктор помог ей сесть в машину. Этому мужчине уже исполнилось сорок, но он не разрешал называть себя по имени и отчеству. Девушка считала его своим старшим другом. Три года назад они познакомились на улице, когда кто-то из прохожих толкнул Милену. Она упала, и тросточка откатилась далеко в сторону. Виктор помог и тогда же предложил пойти к ним волонтёром — помогать дрессировать собак-поводырей. В своё время Милена хотела такую собаку. Папа поначалу согласился, вот только мама устроила такой скандал, что уши чуть не лопнули от крика.

— Чего такая кислая? Опять неприятности дома? — спросил Виктор.

— Да, каникулы начались. Теперь я чаще буду у вас пропадать. Мама недовольна, что от меня псиной воняет. Если бы могла, то свалила бы от них. Только мне ещё учиться три года, — тоскливо проговорила Милена.

— Сочувствую. Припрёт — приезжай ко мне, — предложил Виктор. — Пару дней перекантуешься… Что? Чего такой вид? Покраснела вон вся.

Милена потрогала горящие щёки руками.

— Брат сегодня заявил, что я с тобой в машине трахаюсь, — выдавила она из себя, опустив голову.

— Но-но, ты такое моей жене только не ляпни! Она меня придушит. Фантазёр у тебя брат, — хохотнул Виктор. — Если не секрет, было уже с кем-то?

— У меня никого не было. Я ещё и не целовалась даже, — пожала плечами Милена.

— Ты молода. У тебя ещё всё впереди, — бросил Виктор, и на этом разговор оборвался: каждый думал о своем.

Когда приехали, мужчина помог Милене выбраться из машины. В ноги сразу кинулась собака. Присев на корточки, девушка стала её гладить.

— Привет, Бублик. Как я рада тебя видеть.

Милена давно научилась, прощупывая шерсть и уши, определять, кто к нему подбежал.

— Привет, Милена? Готова работать? — раздался голос кинолога Верочки.

От других волонтеров и работников Милена слышала, что та была простецкой внешности и в свои двадцать пять больше смахивала на парня.

— Привет. Всегда готова, — отрапортовала она и улыбнулась.

— Как экзамены, не завалила?

— Вер, у меня самое лучшее английское произношение на всём курсе. Идём работать.

Училась она на переводчика. Город большой, много иностранцев приезжает. Милена надеялась, что все-таки сможет устроиться потом на работу. Не на пенсии же постоянно сидеть? Хотя от неё ей мало что перепадало. В основном всё забирала мама.

Работать здесь Милене нравилось. На ней проверяли, насколько хорошо животное усваивает команды. Обычно она держала собаку за поводок и специальную шлейку. Пёс в свою очередь вел её по территории, оснащённой бордюрами и прочим. Здесь даже светофор стоял, и Верочка с помощью пульта переключала цвета. Хорошо обученная собака должна была вести хозяина на зелёный свет и только по зебре. Даже если светофора нет, поводырь всё равно должен вести подопечного только по пешеходному переходу.

«Как же тут чудесно», — довольно думала Милена, сидя после тренировки на лавке со сторожем Михалычем и гоняя чаи. Старик в очередной раз по её просьбе рассказывал историю из своей жизни. Она у Михалыча была бурная и интересная. В нулевые он попался на глаза чёрным риэлторам. Квартиру отобрали — старик одинокий, защитить некому. Тогда же Виктор как раз искал сторожа на базу и по чистой случайности попал в ту больницу, где лежал избитый Михалыч. Так старик оказался пристроен и с тех пор живёт в домике охранника, работает за все смены сразу. Да и что тут воровать? Разве что собак.

— Витёк у нас как ангел-хранитель: меня обогрел, с тобой как с дочерью обращается — в общем, делом благородным занят, — одобрительно говорил старик.

Милена нащупала его сморщенную руку и сжала в ободряющем пожатии.

— Милен, пять часов уже, — услышала она крик Виктора.

— Домой мне пора, — грустно вздохнула Милена. — А так бы и осталась.

— А ты оставайся в следующий раз, — весело предложил Михалыч. — У меня и раскладушка есть.

— Да, может и останусь. До завтра, — попрощалась девушка и отправилась на голос Виктора.

— До завтра, Мила.

Стоило попасть домой, как с порога раздалось недовольное бурчание матери:

— Явилась? Опять собачатиной пропахла. Мыться иди. Подстриглась бы, Мила. Ходишь как пугало. Один глаз чёлкой занавесило. Может, я тебя, как папу, под машинку подстригу?

— Оставь мои волосы в покое. Бабушка Ира говорит, что мне эта прическа идёт. А чёлка висит, так и плевать. Всё равно ничего не вижу, — буркнула Мила, проходя в свою каморку за домашней одеждой.

«Вот так всегда. Она ни разу меня дочерью не назвала. Только Мила. Посторонним что-то обо мне рассказывает и то же самое: эта, она, Мила. А вот мой братик у неё Сашечка, сыночек, сыночка, сынуля. Зойка — доченька и солнышко. Папа хоть изредка дочерью называет», — с тоской подумала девушка.

Поначалу она сильно расстраивалась и даже обижалась. Складывалось впечатление, будто она им и не родная вовсе. Потом Мила как-то смирилась. Всё же пусть и не любимая дочь, но от неё не отказались. В пище не обделяют. Одевают. Образование дали. Уж лучше так, чем в детском доме. Мила слышала, что там вообще полный мрак. «Ничего, зато меня дедушки и бабушки любят», — тихо прошептала она, успокаивая себя.