Тихий ужас

Светлана Алешина, 1999

«…Через пятнадцать минут «Опель» остановился около девятиэтажки. Громила в кожаной куртке вышел и спокойной походкой вразвалочку направился к подъезду. – Надо бы узнать конкретнее, куда он направляется, – сказал Шумилин. – Сиди здесь, я сама, – Лариса решительно открыла дверцу машины. – Почему ты? – Потому что женщина вызывает меньше подозрений. И она, запахнув плащ, направилась вслед за незнакомцем. Войдя в подъезд и разглядев его поближе около лифта, Лариса невольно вздрогнула. Серые глаза навыкате и сильно выдвинутая вперед челюсть наподобие переда электровоза западных железнодорожных экспрессов не предвещали ничего хорошего тому, кто рискнет остаться с этим человеком наедине. А именно это предстояло сделать Ларисе…»

Глава вторая

После непродолжительной ряби на экране возникло лицо в резиновой маске.

— Человек — это звучит гордо? — тоном, полным яда и недоверия, спросила маска.

— Человек — это верхняя ступень эволюции природы? — Маска слегка ухмыльнулась.

— Человек — это семьдесят килограммов мяса!

Последняя фраза была усилена мощной реверберацией. Маска застыла в неподвижности и через несколько секунд сменилась черным фоном, сквозь который прорезались контуры самолета, пикирующего с огромной высоты на землю.

«В… В… С…» — появились буквы, и каждая из них сопровождалась звуком пистолетного выстрела. Самолет тем временем достиг земли и с грохотом взорвался.

«Союз Веселых Вегетарианцев в сотрудничестве с Фроузен Продакшнс представляет…» — зазвучал помпезный голос за кадром. — Фильм Виталия Мороженого… «МЯСО»!

Зазвучала какая-то дьявольская какофония. Прислушавшись, Лариса поняла, что это нарочито неправильно сыгранный «Марш авиаторов» — «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!».

На фоне крови, костей, черепов, топоров, пил, крыс и прочих атрибутов ужасов пошли титры.

«Дмитрий Ш., Елена Б., Яков К. в роли Фаната», — гласили они. Причем все имена актеров были обведены траурными рамками.

«Да, самое начало выдержано вполне в авангардистском духе», — подумала Лариса. Откровенно говоря, она не являлась поклонницей интеллектуального замороченного кино, однако в кинематографе разбиралась. Неплохой прикол насчет траурных рамочек… Вроде бы нигде больше такого замечено не было.

— Она сильно орала? — спросил замызганный мужичок с седыми не чесанными, наверное, год волосами и отвратительной небритостью у молодого, почти лысого парня с отвислой губой и бессмысленным дебильным взглядом.

— Ну ды… — ответил тот, выпятив вперед челюсть и сплевывая на пол грязной кухни. — Особенно когда я ее в задницу пер… Оно и понятно, не разработанная была. Целочка…

— Ну, а потом? — спросил пожилой, и на губах у него выступила слюна.

— А потом я ей ножом дупло вскрыл, глаза у нее закатились, и она сдохла. Черт! Не успел груди отрезать по-живому! А там был третий размер, к тому же плотненькие такие, сочненькие…

И он, вынув из полиэтиленового мешка две груди с уже запекшейся кровью, бросил их на кухонный стол.

Старик начал их придирчиво рассматривать.

— Ну, правильно, — сиплым голосом согласился с молодым ханурик. — Она же не рожала…

Камера тем временем дала крупный план брюк пожилого мужика, которого Лариса уже про себя окрестила «бомжем». Ширинка была расстегнута, и из-под нее виднелись бывшие когда-то белыми трусы. Они были заляпаны чем-то желто-коричневым. Постепенно изнутри начало выдвигаться нечто, и когда-то белые трусы высунулись наружу.

— Ого! Ну ты, Потнюк, даешь! — восторженно воскликнул молодой. — Пора ехать.

— Так… Это… — что-то неопределенное просипел Потнюк. — Ты, Фанат, так красиво говоришь.

— Ладно, потопали, а то время уйдет — уже восемь.

— Куда двинем-то?

— Как куда?! На поляну, конечно! Твоя ракета средней дальности вышла из шахты…

Сцена на кухне как бы разбилась на мелкие кусочки, и в следующем кадре возникла настоящая «СС-20», которая медленно принимала вертикальное положение, готовая полететь с полигона где-то в степи в цель. Подняв клубы пыли и дыма, она наконец вылетела из шахты и исчезла в атмосфере. В следующее мгновение она взорвалась в основании парижской Эйфелевой башни, точно попав в самый нижний ее овал. Башня рухнула.

Лариса вздохнула. «По-моему, будет просто порно», — подумала она. Хотя, видимо, какое-то изощренное, с массой аллегорий и аллюзий…

Звук взрыва перешел в истошный женский крик. Молодая хрупкая девушка с хвостиком русых волос испуганно жалась к окну заднего сиденья автомобиля. Рядом с ней противно ухмылялся тот самый сиплый мужик по кличке Потнюк, простирая к ней свои руки. Оператор дал крупным планом верхние конечности, и зритель мог увидеть, что пальцы его почти без ногтей, скрюченные и очень грязные.

— Я не хочу с ним, — тем временем сквозь рыдания простонала девушка. — Мы так не договаривались!

И снова закричала, поскольку Потнюк заправил свою замшелую пятерню ей под юбку. Камера дала крупным планом миниатюрные белые стройные ноги девушки.

И вдруг она изловчилась и маленькой ручкой заехала бомжу по физиономии.

Лариса, которая уже почувствовала напряжение, сидя у видика, подсознательно желала, чтобы девушка на экране разбила эту поганую рожу в кровь.

Однако этого не произошло. Потнюк отшатнулся и грязно, четырехэтажно выругался. А с переднего сиденья в кадре появилась рука, которая коротким тычком заставила девушку замолчать и схватиться за лицо. Руки ее тут же были сброшены вниз, а в углу рта появилась кровь.

Лариса отметила высокое качество съемок. Крупные планы давались очень натуралистично, а пленка высвечивала малейшие детали человеческого тела.

План тем временем на экране сменился, и взору Ларисы предстала компания четырех людей в коричневых масках со странными знаками отличия на одежде — что-то среднее между свастикой и звездой Давида. Это были трое мужчин и одна женщина. Они обменялись фразами насчет того, что сейчас собираются делать, затем все хлопнули друг друга по рукам наподобие того, как это делали четыре мушкетера, и, выпив за удачу дела, покинули помещение, в котором находились.

Потнюк с Фанатом наконец доехали до места, куда направлялись, и вытащили упирающуюся и сопротивляющуюся девушку из машины. Они поволокли ее внутрь какого-то здания, по размерам большого помещения которого можно было подумать, что это общепитовская столовая, только без столов и стульев.

В углу помещения стояла большая кровать. Фанат ударил наотмашь девчонку и, когда она упала на кровать, стал в ярости сдирать с нее одежду. Она отпихивалась от него, насколько это было в ее силах, но Фанат пару раз ударил ее по лицу и в область почек, и она практически прекратила сопротивление.

— Зачем ты это делаешь? — сдавленно спросила уже совершенно голая девица, отдышавшись и наблюдая за тем, как Фанат расстегивает ширинку.

— Ненавижу проституток! — отплевываясь, снизошел до объяснения Фанат.

— Я не буду больше проституткой! Может быть, вы отпустите меня? — Девушка умоляюще заглядывала в глаза своих мучителей.

Ответом ей послужили дьявольские улыбки обоих преступников. У Потнюка изо рта продолжала стекать слюна.

Фанат тем временем вынул из кармана своей рубашки какую-то пилюлю и засунул ее себе в рот. Несколько секунд он стоял как завороженный, закрыв глаза. Затем по его физиономии разлилась блаженная улыбка, и он быстро снял трусы.

— Потнюк! — призывно скомандовал он.

Бомж подошел к нему с линейкой и стал замерять его член. Камера крупным планом свидетельствовала, что его величина равна двадцати трем сантиметрам.

«Какой кошмар!» — ужаснулась Лариса и с жалостью подумала о девчонке, которая лежала на кровати.

Фанат оттолкнул Потнюка и полез к девчонке. Защелкнув на ее руках цепи, которые болтались по обе стороны кровати, он грубо раздвинул ей ноги и резким движением загнал свой двадцатитрехсантиметровый монстр внутрь.

Девчонка вскрикнула от резкой боли, однако Фаната, видимо, это только лишь возбудило, и он стал активно и вместе с тем деловито двигаться.

Все время, пока продолжался половой акт между Фанатом и девушкой, Потнюк сидел и пытался возбудить свой отвратительный мясного цвета, вялый отросток.

Действие происходило под издевательский аккомпанемент «Истории любви» Франсиса Лея, сыгранного на расстроенном фортепиано в сопровождении фальшивящей скрипки и бьющих невпопад ударных.

«Да, это просто жесткое порно! — возмущенно выругалась Лариса. — Что мне подсунул этот гад?!»

Фанат кончил довольно быстро. Он рывком поднялся и надел рубашку, звериным взглядом рассматривая свою жертву.

Камера дала крупный план лица девушки. Тушь и помада были размазаны по ее довольно симпатичному личику. На вид ей можно было дать лет семнадцать-восемнадцать, не больше. Она начала тихо материться. Затем кадр как бы сменился, как это часто делают при монтаже интервью, слепляя нужные куски речи. Девушка приподнялась на кровати и громко крикнула:

— Ты — животное!

«Вотное… вотное…» — отозвалось эхо ревербератора, кадр помутнел, и сквозь туман возникло лицо в резиновой маске. Оно улыбалось, напоминая улыбку знаменитого Гуинплена, человека, который смеется.

«70… КГ. ЦЕНА 00–00», — возник на экране обычный ценник. Следующий кадр показал огромного, широкоплечего мясника, который с размаха рубил туши мяса и небрежно скидывал их на прилавок.

Фанат тем временем подошел к девушке, освободил ее руки от цепей и грубо швырнул на пол. Затем взял за волосы и поволок наружу. В дверях он внезапно остановился, как будто о чем-то вспомнил, плотоядно улыбнулся… И посмотрел вверх.

Там, наверху, была галерея, на которой, в красочной блестящей одежде, с короной на голове, и находился человек в резиновой маске. На его халате Лариса заметила крест, полумесяц, звезду Давида, зороастрийскую свастику, еще какие-то иероглифы. Все это, видимо, должно было символизировать единство всех религий.

Он поднял руку и резко опустил большой палец вниз, как это делали римские зрители на гладиаторских боях.

Фанат отвесил «резиновому» поклон и наступил лежащей на полу девушке ногой на грудь. Затем расстегнул ширинку и с улыбочкой помочился на ее лицо.

В следующем кадре возник вольер — маленький, размером три на три метра, освещенный большим прожектором. Туда и бросили девушку и спустя некоторое время запустили большого дога.

— Что они делают?! — вслух воскликнула Лариса.

Видимо, интонация была настолько эмоциональной, словно она сама была на месте этой несчастной, что дверь открылась и в комнату с широко открытыми глазами вбежала Настя.

— Мам, что случилось?

Лариса порывисто схватила пульт, нажала сначала «паузу», а затем вообще перевела видик в положение «Standby».

— Ты что, мама, сама с собой разговариваешь? — спросила Настя.

— Да, совсем мама старая стала… — с трудом пошутила Лариса, глядя на дочь честными глазами.

Ответ Настю слегка ошарашил, она несколько секунд недоверчиво смотрела на мать и медленно вышла из комнаты.

Лариса встала и закрыла дверь на ключ. Вернувшись в кресло, она закурила и начала думать, что же ей делать.

Нет, кассету все же надо досмотреть до конца. Если так пойдет дальше, то Асташевскому ее вручать нельзя. Он хоть и любит различного вида жестокости, но, если дело ограничится порнографией, это не будет ему по вкусу. И она снова включила видеомагнитофон.

«Вместе весело шагать по просторам, по просто-рам, по просто-рам!» — неожиданно возник на экране трепетно поющий пионер семидесятых Сережа Парамонов в сопровождении оркестра под управлением Юрия Силантьева.

«Ну а девку отодрать лучше хором, лучше хо-ром, лучше хо-ром!» — спел вторую музыкальную фразу нестройный ансамбль пьяных грязных мужиков.

Затем картинка сменилась, и под тот же аккомпанемент девчонку, которую держали за руки Потнюк и Фанат, подтащили задом к догу. Собака всем своим видом выразила нетерпение и, взобравшись лапами на спину девушки, начала прилаживаться…

Потнюк тоже расстегнул штаны и, сдав бедную девушку на попечение одного Фаната, пододвинул свои грязные гениталии к ее лицу. Ларисе, которой особенно была противна эта сцена, показалось даже, что в его волосне зашевелились какие-то насекомые.

— Соси! — прохрипел он.

Девчонка отвернулась, однако после пары стимулирующих ударов Фаната в лицо она, преодолевая отвращение, прикоснулась губами к чреслам бомжа.

К горлу Ларисы подступила тошнота. Словно отвечая на ее чувства, камера поехала выше и спустя несколько секунд показала довольную морду Потнюка.

Тем временем девушку вырвало. Видимо, насчет насекомых Ларисе все-таки не показалось… Дождавшись, пока приступ тошноты пройдет, Фанат тряпкой вытер ей лицо и приказал:

— Соси!

Собака тем временем активно двигалась сзади.

«Раз дощечка, два дощечка — будет лесенка!» — соловьем разливался Сережа Парамонов. «Раз поглубже, два поглубже — будет тес-нень-ко!» — отвечал ему все тот же ансамбль мужланов.

Оператор сменил план, и…из огромного мужского члена прямо на камеру брызнула серая грязная жидкость. За этим последовал кадр, где толстая баба в засаленном халате выливала помои тоже на камеру. Впечатление было такое, что даже не на камеру, а зрителю в лицо. Мутно-молочные струи потекли вниз.

Аллегория закончилась, и действие фильма продолжилось. Дог наконец удовлетворился и дал себя оттащить от девчонки. Потнюк долго не мог извергнуть свое поганое семя, и было видно, что оператор несколько раз «склеивал» кадры. Наконец он издал хриплый сдавленный звук, уже стоя на коленях, и его сперма смешалась со слезами несчастной.

Но это было ничто по сравнению с тем, что случилось потом. Следующий эпизод потряс Ларису до глубины души.

Закончив мучить девчонку в вольере, ее снова перебазировали на ту же кровать, где все начиналось, и опять приковали к цепям. Показали, что на улице разведен костер.

Фанат подошел к девушке, которая скорее всего уже мало что соображала. Вылив ведро воды ей на голову и отхлестав по щекам, он привел ее в чувство.

— Тебя, говоришь, Лена зовут?

Этот простой банальный вопрос очень обрадовал несчастную. Видимо, потому, что он хотя бы чуть-чуть напоминал что-то нормальное, человеческое. То, что с ней делали последние часы, таковым назвать было нельзя.

Она, вытаращив на Фаната свои серые глаза, утвердительно кивнула. В глазах застыла надежда на то, что эти люди, покуражившись, наконец-то перестанут ее мучить и потом все будет более-менее хорошо.

— Мне не нравится это имя! — Фанат выгнул ей ноги таким образом, что вся она как бы сложилась пополам.

Камера дала крупным планом женское чрево. Оттуда струйкой стекала сперма.

— Потнюк! — приказным голосом заорал Фанат.

— Сейчас, — просипел тот и внес в помещение горящую головешку, держа ее в металлических щипцах.

— Держи ей ноги, — сказал Фанат, принимая у него щипцы.

— А-а-а-а! Нет! Не-е-е-е-т! — истошно закричала девушка, тщетно пытаясь вырваться от Потнюка, который заложил ей ноги за голову и прижал к кровати.

Фанат все с той же дьявольской улыбкой медленно поднес головешку к раскрытости и, приноровившись, резким движением всунул ее внутрь.

Послышался дикий крик. Глаза девушки закатились и стали безжизненными, изо рта потекла кровь. Немного погодя камера дала промежность и сквозь дым выхватила коричневое пятно, которое стало расползаться по простыне.

— Обкакалась, блин… — хладнокровно прокомментировал происшедшее Фанат.

Лариса долго не могла отдышаться. Она поставила фильм на паузу и молча сидела в кресле, вцепившись в его ручки. Смотреть дальше ей не хотелось. Да, стало страшно. Действительно, может быть, для любителей ужасов это круто и стоит двести российских рублей.

Лариса выкурила еще одну сигарету и вдруг почувствовала, что зрелище ее захватило. Несмотря на то, что она внутренне негодовала и восклицала: «Какая гадость!», где-то в глубине подсознания таилось желание досмотреть фильм до конца.

Насупившись и приготовившись сопереживать дальше, она нажала на пульте кнопку «Пауза».

— Ну что, все, что ли? — спросил Потнюк у Фаната, кивая на девушку.

Тот подошел к ней и взял за руку.

— Ну ды, — сплюнув через зубы, ответил он. — Пульса нет.

И, внезапно схватив топор, он со всей силы рубанул им по шее мертвой. Голова отделилась от туловища.

«Палач из него вышел бы превосходный, — неожиданно подумала Лариса. — Одним ударом не каждый сможет…» Она вспомнила «Двадцать лет спустя» Дюма, где Карл I умолял палача убить его сразу. И еще… Она поймала себя на мысли, что, наблюдая за всем этим, у нее постепенно вырабатывается своего рода иммунитет на ужасы и она уже в силах даже слегка пошутить над всем происходящим. В конце концов — это виртуальный мир, кино…

Взяв окровавленную голову в руки, Фанат подошел к Потнюку и бросил ее ему на колени. Тот в испуге отшатнулся.

— Ты что? — просипел он.

— Я-то? — На лице Фаната снова возникла уже знакомая улыбочка. — Я — ничего…

И неожиданно в его руке возник нож, которым он резко двинул Потнюку прямо в шею. Тот отчаянно захрипел и взмахнул руками, пытаясь сопротивляться. Однако Фанат вынул нож из шеи и нанес второй удар, в область сердца.

Потом, отпихнув голову убитой с колен уже мертвого Потнюка, в исступлении начал полосовать ножом по всему телу своего недавнего партнера по преступлению. Все это сопровождалось жутким матом. Временами Фанат устраивал какие-то ритуальные танцы вокруг трупа, который с каждой минутой становился все менее похожим на человека. Он действительно превращался в мясо.

Возникла фигура «резинового бога», который бесстрастно наблюдал за происходящим сверху, с галереи, задумчиво поднеся руку с большим черным перстнем к лицу.

Камера переместилась на улицу, где показался автомобиль «Ауди», из которого вылезла вооруженная до зубов команда людей в масках. В руках у них были автоматы, на поясе висели ножи, а один из них тащил куб из оргстекла. Камера дала крупный план, и Лариса инстинктивно отшатнулась. В кубе копошились крысы. Их было, наверное, с десяток.

Тем временем Фанат продолжал неистовствовать. Он взял топор и принялся расчленять труп бомжа, обмазывая всего себя кровью. Он дико хохотал и ругался матом.

Дверь с шумом распахнулась, и на пороге возникла «команда мстителей». Лариса уже поняла, что люди в масках приехали, чтобы довершить серию убийств. Судя по времени фильма, именно сейчас должна была развернуться финальная сцена.

И она развернулась. Фанат, почуяв недоброе, раздумывал секунду-другую, а потом с криком бросился наутек. Один из «мстителей» вскинул руку с пистолетом и выстрелил ему в ногу. Когда Фанат упал, люди в масках подбежали к нему и скрутили.

Его подвесили на дыбу. Затем один в маске взял отрубленную голову девушки и засунул ее в мешок, который поставил вплотную к кубу. Он приоткрыл куб, и крысы ринулись из куба в мешок. Затем он накинул мешок снизу на ноги Фаната и завязал его. Через несколько секунд тот взвыл.

Послышался жуткий мат: «Суки! Падлы! Так и знал, б..! Так и знал! А-а-а!»

Видимо, крысы принялись за свою работу, жадно впиваясь своими острыми зубами в ноги Фаната, который не мог этому воспрепятствовать.

А люди в масках устремили свой взгляд наверх. «Резиновый бог» двинулся в сторону лестницы. Сойдя вниз, он как бы благословил каждого из «мстителей», положив по очереди свою руку им на плечо.

Голос за кадром глумливо констатировал: «Советский цирк — самый гуманный в мире!» Послышались звуки традиционного циркового дивертисмента. Музыка заглушила то, о чем кричал Фанат, указывая головой на «резинового» и раздавая плевки во все стороны.

На него обратила внимание только женщина, которая сняла с себя все, кроме маски, и начала отчаянно мастурбировать. Видимо, режиссер хотел показать, что вид того, как прощается с жизнью Фанат, ее очень возбуждает.

А мужчины принялись собирать то, что осталось от Потнюка, и транспортировали человеческую плоть на большой деревянный стол. Один из людей в масках посмотрел на «бога» и, увидев его одобрительный кивок, принялся орудовать топором и ножом, разделывая мясо, давая крови стечь с каждого куска.

Некоторое время спустя красное человеческое мясо было разрезано на маленькие кусочки и нанизано на шампуры. Тот самый костер, который разжигал Потнюк, стал для его плоти последним прибежищем. Вдруг один из четверки «мстителей» что-то вспомнил и с улыбкой подошел к Фанату, который с выпученными глазами висел на дыбе, осознавая, что сейчас медленно лишается ног. Человек в маске большим ножом вспорол материю его брюк и брезгливо распорол появившиеся вслед за ними трусы.

Взгляд Фаната стал обреченным. Его поникший, бывший совсем недавно аж о двадцати трех сантиметрах и наводивший ужас на женщин стручок после одного резкого удара ножа оказался в руках у человека в маске. Фанат испустил такой истошный вопль, что заглушил даже бушевавший во всю мощь музыкальный ряд — дивертисмент сменился к тому времени Гершвином.

Совершивший эту операцию поднял вверх окровавленную плоть как факел и стал откровенно позировать перед камерой. Затем он повернулся снова к Фанату, голова которого уже безжизненно повисла, рывком за волосы поднял ее и под аплодисменты присутствующих засунул ему его же член в рот.

Женщина задергалась в конвульсиях оргазма.

Завершился фильм каннибальским пиром, в котором приняли участие четверо людей в масках. Человек в резиновой маске отошел в сторону и устремил свой бесстрастный взгляд на четверку.

Те же достали большую бутыль вина, разлили его по кубкам, которые были сделаны из человеческих черепов, и сняли маски. Под ними, как ни странно, оказались вполне нормальные человеческие лица. Выделялся лишь один, с сильно угристым лицом и маленькими хищными глазками. А женщина оказалась приятной натуральной блондинкой, достойной любого голливудского фильма.

Все они весело засмеялись, сведя кубки вместе так, что вино расплескалось на стол. Под их чавканье, с которым они поглощали зажаренное мясо поверженного врага, вдалеке возникла маленькая точка, которая постепенно превратилась в большую надпись «THE END».

Последний кадр гласил, что авторские права на фильм принадлежат некоей фирме Frozen productions и снят он в 1998 году.