ГЛАВА 5
Прячусь за беседкой и придирчиво, насколько позволяет освещение, осматриваю рубашку. Вроде бы не грязная. Натягивать чужую одежду, которая насквозь пропахла мужским парфюмом — плохая идея. Но залезать в бассейн в джинсах и своей футболке я тем более не хочу. Не раздеваться же до нижнего белья, в конце-то концов? Хотя, снять джинсы придется в любом случае.
Я вздыхаю и быстро стягиваю с себя одежду. Все происходящее напоминает бредовый сон. Могла ли я предположить, что когда-нибудь случится подобная ситуация?
Рубашка оказалась длинная, почти до колена. Очень хорошо. Кроссовки я тоже снимаю, и, держа их в руках, смущенно выхожу к беседке.
— У тебя нелепый вид. — Уголки губ Стаса грустно подергиваются, — рубашки тебе точно никогда носить не стоит.
— Спасибо, я это учту, когда буду обновлять гардероб.
— Думаю, это произойдет очень скоро. Сразу, как только получишь деньги от моего отца.
Да уж. Столько яда в голосе я давно не слышала.
— Тебе не удастся меня задеть. Я лишь выполняю работу, а за работу принято платить. Не вижу в этом ничего плохого. — Заученно повторяю банальные фразы и направляюсь к бассейну.
— Да понял, я, понял. Только это ночное происшествие оплачено не будет. Надеюсь, это понятно? — доносится мне в след.
Да черт с тобой, я уже сто раз пожалела, что приехала. Таких задир и мерзавцев нужно ставить на место, а не спасать. Ну, поспал бы разок в беседке, ничего бы не случилось. На улице не зима.
Инвалидное кресло стоит ровно посередине бассейна. Просто замечательно. Я осторожно спускаюсь с лесенки, трогаю ногами воду. Не очень-то теплая. Но не я ли сегодня днем мечтала поплавать в бассейне? Вот и сбылось мое желание.
Мгновение, и я уже в воде: ночная прохлада сменяется приятным ощущением легкости. Я даже расслабляюсь. Ловлю себя на мысли, что хочется перевернуться на спину, раскинуть руки в стороны, немного полежать и посмотреть на мерцающие звезды. Красота. Между прочим, все небо усыпано звездами. Я не разбираюсь в созвездиях, но мне этого и не нужно — достаточно того, что ночное небо очень красивое.
— Эй, ты что там, утонула? Свалилась на мою голову! Учти, я ходить не могу.
До меня доносится тревожный голос Стаса. Надо же, не думала, что, такой как он способен о ком-то волноваться.
— Все в порядке. Просто, тут нырять надо. А без настроя не могу.
— И сколько ты будешь готовиться, несколько часов? Я уже начал замерзать, между прочим.
Я ничего не отвечаю. Пусть радуется, что я вообще согласилась помочь. Мы так-то практически не знаем друг друга.
Кресло я все-таки вытаскиваю, хоть и пришлось изрядно повозиться. Кое-как выбираюсь из бассейна, ковыляю обратно к беседке, дрожу, как осиновый лист. Все-таки, ночь, ветер не очень теплый. Не хватало еще заболеть. Подвожу кресло вплотную к деревянной лавке.
— Можешь теперь спокойно попасть домой. Или помочь сесть?
Стас молча смотрит на меня и напряженно о чем-то думает.
— Давай, я помогу. Что нужно делать? — я протягиваю руку.
Скорее всего, он не может сам перебраться на сиденье, а говорить об этом не хочет из-за глупой гордости.
— Только не подумай ничего. Я просто хочу, чтобы ты быстрее оказался дома, тогда я спокойно смогу уехать. А завтра вернусь как обычно и отработаю день. Вспоминать об этом происшествии мы не будем. Что скажешь?
— Что, твоего мужа нет дома, и он не в курсе, где ты сейчас находишься?
— Это тебя не касается.
Боже, как же он меня раздражает! Почему я такая добрая и пытаюсь ему помочь? Разозлившись на себя, хочу отвести руку, но не успеваю. Стас с силой сжимает мою ладонь, обхватывает пальцы. Секунда, и он рывком притягивает меня к себе. Все происходит так быстро, что я не успеваю даже охнуть, как моя щека плотно прижимается к голой груди.
Я думала, что он замерз, но как же я ошиблась — от Стаса исходит жар. Он буквально пылает. Тело горячее, будто у него температура под сорок.
— Что происходит?! Ты сошел с ума?!
Пытаюсь вырваться, но хватка у него — железная. Ощущаю себя бабочкой, попавшей в паутину, но хуже всего то, что я не понимаю, как себя вести. И не понимаю, зачем он все это делает.
— Чокнутый, просто неадекватный.
В отчаянии дергаюсь еще раз, и в бессилии расслабляюсь. Странно, но у меня нет чувства неловкости или отвращения. Стас кажется до ужаса знакомым, а его объятия — привычными, не отталкивающими. Я — словно маленькая частичка пазла, вдруг отыскала давно потерянную составляющую, и вот, мы воссоединились. Так просто, как будто, так и должно было быть.
Это просто какой-то абсурд. Этого человека я увидела вчера первый раз. Вчера! А сейчас он позволяет себе такие неподобающие вещи.
— Не нужно так напрягаться. Ты вся дрожишь от холода, и если сейчас не согреешься, то заболеешь и не сможешь заработать денег, ухаживая за мной. Просто успокойся. Тебе нужно снять рубашку, она все равно бесполезна и облепила тело как вторая кожа. — На этот раз в голосе Стаса нет издевательских ноток или иронии. Он абсолютно трезв. — Минуты через три ты перестанешь дрожать, и мы сможем пройти в дом. Там спокойно переоденешься.
Я молчу, не знаю, как реагировать на столь внезапную перемену в поведении. Одно я знаю точно — завтра я не вернусь в этот дом. Никогда.
Абсурд
На часах два часа ночи, я неслышно крадусь по коридору своей квартиры, и чувствую себя изменщицей. Пока раздеваюсь в ванной (неосознанно тороплюсь скорее скрыть все улики того, что отсутствовала дома), прокручиваю в голове все произошедшее. Да, спустя пару минут меня перестала «бить» дрожь, и Стас отпустил меня.
Молча, я собрала свои вещи, брошенные за калиткой, подождала, пока Стас пересядет в кресло и мы зашли в дом. Вернее, я закатила Стаса внутрь, так было быстрее, чем, если бы он сам крутил колеса.
Внутри царил хаос — куча обуви у порога, какие-то сумки, непонятная одежда, туфли на шпильках и огромной платформе. В сторону кухни я старалась не смотреть, и боялась представить, что творилось в комнате. Оттуда доносился храп.
Я оставила Стаса и убежала в ванную переодеваться. Когда открыла дверь, он уже ждал меня — протягивал бокал вина, от которого я не смогла отказаться. Пока пила, он вызывал такси. Мы практически не разговаривали: Стас о чем-то думал, а я боялась сказать что-то не так и получить в ответ очередную порцию изощренных оскорблений.
Когда такси подъехало, мы неловко попрощались, и вот, я дома, чувствую себя так мерзко, словно только что изменила мужу. Но ведь ничего такого не было, почему я думаю об этом? Почему сейчас мысли о Стасе не отпускают? Прохожу на кухню, сажусь за стол и обхватываю голову руками. Нужно привести мысли в порядок, нужно взять себя в руки. Ничего не случилось. Вернее, произошла нелепая, нестандартная ситуация, но теперь ничего нет. Все закончилось.
Все прошло. Я — сиделка и домработница. Я лишь выполняю свои прямые обязанности. А завтра…завтра я просто никуда не поеду. Просто не смогу этого сделать. Почему? Потому что все что произошло — пугает меня. Пугает Стас, который ведет себя совсем не так, как положено человеку, за которым требуется уход. Боже! Я пытаюсь отогнать от себя непрошенные воспоминания. Вот же дура!
В который раз, разозлившись на саму себя, я прохожу в спальню и ныряю под одеяло. Женька спит, и я крепко прижимаюсь к его широкой спине.
