Облачённое в твид чудо

Самара Мо, 2022

Двое приятелей и их подруга отправляются за реку, замышляя месть. Когда они выходят на берег, то замечают незнакомца стоящего на перилах моста в драном твидовом пиджаке. Подростки заинтригованы и испуганы, но всё равно подходят к чужаку, ведь им предначертано стать свидетелями чуда. Увидеть, как он спрыгивает в бурные воды. И как в то же мгновение исчезнет река, и всё то живое, что водилось в ней.За сорок три минуты, река вернёт всё то, что было безвозвратно утрачено. Всё то, что было похоронено в воспоминаниях местного населения. Но какой ценой? Ведь вслед за исчезновением реки в реальный мир проникнут стражи, которым не по нраву то, что может открыться детям, если они последуют по пути, что прочертил для них незнакомец.

Чудо — это то, что кажется невозможным,

но всё-таки происходит.

(Из фильма «Люди в чёрном 3»).

Хочешь увидеть чудо, стань им.

(Из фильма «Брюс всемогущий»).

Есть только два способа прожить жизнь:

Первый — будто чудес не существует.

Второй — будто кругом одни чудеса.

(Альберт Эйнштейн)

Пролог.

— Ты должна открыть нам свою тайну, девочка. Иначе… Ты же знаешь… Сама чувствуешь, будет плохо. Иначе случится беда. Не с нами. С тобой. — Двое в пыльных, явно старых костюмах, (судя по дырам и потертостям на локтях пиджаков), склонились над юной особой, пытаясь заглянуть ей в глаза и увидеть в них то, что она так умело скрывала — страх.

Но Алина упорно не смотрела на чужаков, демонстрируя им лишь свою отрешённость от происходящего, хотя на самом деле, всё внутри неё буквально клокотало от ужаса. От беспомощности и невозможности помочь тем двоим, что сидели на полу, еле дыша, рядом с обоссанной кроватью алкаша, которому и принадлежала лачуга, в которой все они, волею судьбы оказались. И более всего, её сердце сжималось при виде лежащего неподвижно на той кровати младенца. Она замирала всякий раз, когда ребёнок наконец-то делал слабый, но уверенный вдох и выдыхала с облегчением, тогда же, когда выдыхал и он. Как же ей хотелось попросить незнакомцев не причинять зла хотя бы ребёнку, но она сознавала, насколько бесполезными были бы её мольбы.

Пытаясь отвлечь девчонку от ребёнка, один из них протянул к ней свою изувеченную руку и дотронулся до её плеча. На ней была лишь ненавистного красного цвета пацанячья футболка с изображением какой-то древней рок-группы. Не толстовка, о чём она пожалела в тот же миг. В другой ситуации, то прикосновение вполне могло показаться мягким и успокаивающим, рассчитанным вызвать доверие у перепуганного до смерти подростка. Но Алина как никто другой понимала, что ничего приветственного в том касании нет, и потому, содрогнулась всем телом.

«Они убьют меня. Точно убьют», — Мелькнуло у неё в голове, но она постаралась задавить нарастающую панику в зародыше, просто переключив внимание на сидящую под буфетом Буффало жирную крысу.

Ни один из мужчин не привязывал её к стулу тугими верёвками. Никто не сковывал её костлявые молодые запястья стальными наручниками. Она сама вцепилась в обитое грубой засаленной тканью сидение стула, до боли стиснув пальцы, с одной лишь целью — не выдать дрожь. Ни показать им ужаса. Не важно, что случится дальше, но паника могла погубить её. Лишить единственной возможности на спасение. Её и тех двоих пареньков, что, как надеялась Алина, вняли её уговорам, и затаились в лесу, ожидая развязки. В отличие от связанных на полу людей и младенца. Ведь они и так уже были мертвы. На их судьбу она уже никак повлиять не могла, хоть и не переставала прокручивать в голове возможные варианты.

Ей не хотелось отрывать взгляда от ни о чём не переживающей крысы, самозабвенно поедающей заплесневевший кусок хлеба и заглядывать в покрытые уродливыми шрамами лица чужаков.

«Всё что угодно, только не паника. — Думала она. — Иначе я дрогну в решающий момент».

— Ты должна рассказать нам, что вы трое тогда увидели на реке? Что он вам рассказал? Может, передал что-то?

«Да. Река. С неё всё началось. Похоже на ней всё и закончится», — подумала девочка, но вслух ничего не произнесла.

«По каким причинам эти две уродливые сущности выбрали лачугу Буффало — местного пьяницы своей последней остановкой? — вот, что занимало её мысли в тот момент. — Может в этом кроется какая-то загадка? Ребус, который ей непременно стоило разгадать»?

Покосившиеся стены через щели которых в помещение задувал не по-летнему прохладный, пробирающий буквально до костей вечерний воздух. Грязные, будто специально заляпанные кем-то окна, превращавшие каждое новое утро в этом доме в пасмурную ночь. Железная кровать посреди единственной комнаты, которую никто и никогда не застилал, просто за отсутствием надобности. Плотный, вызывающий слёзы и тошноту запах немытого тела, стухших объедков и резкий запах мочи, доносящийся не только от той единственной кровати, но и из ведра стоящего рядом с ней. Повсюду разбросанные лохмотья одежды, в которых безо всяких сомнений устроили себе дом крысы и жуки. А ещё стеклянные, целые горы стеклянных бутылок из-под водки или пойла идентичного ей. Непрерывный шум помех телевизора и неугомонное карканье ворон где-то на заднем дворе.

«Что в этом злачном месте могло привлечь их внимание»? — не унимаясь, размышляла Алина, мысленно умоляя проклятых птиц за окном замолчать.

Она должна была найти решение, ведь сбежать отсюда она никак не могла, даже если бы и захотела. Слишком поздно для неё, но возможно не поздно для её друзей. Не поздно для тех, кого она ещё могла спасти.

— Вижу, ты надеешься, что мы ничего не знаем о твоих друзьях. О том, что они где-то рядом.

«Нет, они не рядом, уродливая ты морда. Я позаботилась об этом». — Подумала Алина, но уверенности не почувствовала, даже в собственных мыслях. «А что ели они не прислушались ко мне? Что если… Нет. Лучше не думать о если».

Один из них, тот, что говорил гнусавым надрывным голосом, медленно провёл рукой по её голове, приглаживая серые кудрявые волосы.

— Вероятно кто-то из людей, возможно даже тот фермер, что пасет своих коров на окраине вашего поселения, или та недалёкая надоедливая жаба, что обслуживает местных покупателей в магазинчике на углу, решили бы, что вы просто троица шатающихся без дела подростков, каких немало в округе. Возможно кто-то из них, или быть может кто-то ещё, мы вовсе не исключаем этого, мог бы назвать ваш союз недолговременным и бессмысленным. Детской шалостью, не более того. Да что там говорить?! Скорее всего, вообще никто здесь и не заметил той всепоглощающей горечи, что связала воедино троих невзрачных на первый взгляд ребят. Кому до вас есть дело? Да никому. Хотя правильнее было бы сказать, никому из них. Ты понимаешь девочка, те слова… — Он сглотнул слюну, — Те слова, что охарактеризовали бы вас, по мнению тех людей, исходили бы из уст глупцов, не познавших жизнь.

Не судьба свела вас вместе — робкую девчонку, которой известно практически всё, вплоть до того, как обездвижить курицу, или какую траву использовать, чтобы на коже появились жуткие зудящие волдыри. Бунтаря, чьё взросление проходило на местной свалке среди собак и полудохлых кошек. Парня, который, всё своё детство только и жил за счёт того, что воровал и обманывал. И святошу, жизнь которого остановилась в тот день, когда погибла его старшая сестра. Набожного, исключительно доверчивого, наивного и порядочного мальчика. Бог… — Произнёс гнусавый и тут же поперхнулся, словно произнёс нечто никогда прежде не вылетавшее из его рта. Алина сжалась ещё больше, в то время как в загаженной лачуге Буффало повисла тишина, прерываемая лишь криками безучастных ворон. И даже крыса до этого не отвлекавшаяся на посторонние чужеродные голоса, вдруг застыла, почуяв опасность.

Мгновением позже девочка подпрыгнула от неожиданности вместе со стулом, за который держалась, потому, как чужак одним резким ударом сшиб со стола угольно-чёрную жестянку из-под консерв, доверху набитую ржавыми сигаретными окурками. Они веером разлетелись по полу, запачкать который, казалось, ещё больше было просто невозможно. Крыса кинулась наутёк.

— Вас троих связало равнодушие ваших родителей. Ваша боль свела вас вместе и даже если бы вы жили в разных городах, однажды наступил бы день неминуемой встречи, в котором вы, несомненно, услышали бы отклик дружеских сердец.

И он тоже знал это. Тот, кто привёл вас на мост. Естественно для вас случившееся выглядело просто стечением обстоятельств, ведь шли вы к реке, замышляя месть. Скорее всего вы даже и не задумывались, что кто-то или что-то могло быть к тому причастным, но… Так оно и было. Он выбрал вас троих, и ты расскажешь нам почему. Расскажешь всё от самого начала и до самого конца.

— А потом вы меня убьёте? — наконец решилась поинтересоваться Алина.

— Убьем? — вдруг оживился другой, услышав железные нотки ненависти в голосе побледневшей от страха девочки. — А ты готова умереть? Знаешь ли ты что такое смерть? Даже после того, как успела увидеть её собственными глазами?

Алина действительно собиралась ответить на вопрос уродца, но зубы её предательски застучали друг о друга, стоило ей приоткрыть рот, и потому она решила, что лучший способ не выдавать своей слабости — переключить внимание мужчин на что-нибудь другое.

— Что вы сделали с Буффало?

— Хм… — Человек, тот, что по-прежнему стоял рядом с ней с присвистом выдохнул воздух. — Всего-то пара дней прошло с инцидента на мосту, и кем же ты стала? Теперь веришь в чудеса, да? Веришь в то, что у вас троих и этих обречённых есть шанс на спасение? — Он подошёл к светловолосой девушке сидящей на полу с посеревшей неживой кожей, но прикасаться к ней не стал. Та жалобно посмотрела на него и, содрогнувшись, выблевала на дощатый пол малька. Возможно последнего из тех, что поддерживал в ней жизнь. Затем, не выражая никаких эмоций, повернулась головой к кровати и вытерла испачканный рвотными массами рот о вонючее одеяло. Хмурый мужчина, сидящий рядом с ней, скривился при виде блевотины и плотнее запахнул на себе махровый халат.

«Я отдам ему всё, что осталось от его рабочего костюма чуть позже. Если представиться такая возможность, — подумала девочка, глядя на психолога, жизнь в котором угасала с каждой минутой. — Знает ли он, что пиджак лежит в саквояже, который я принесла с собой? Или может быть ему уже всё равно»?

— Нелепое заблуждение, но… Твой дух был похож на маленького запуганного хомячка, которому в детстве придавили лапку, отчего он так и не смог научится бегать по прикрученному в клетке колесу. Жизнь не по привычному кругу, но без движения вообще. Щуплая, слабая, кожа да кости и тебе никогда не стать полноценной женщиной, чтобы ни случилось. Но теперь ты боец. Да, твой голос слаб. Твоё тело трусится от переполняющего его ужаса. Гормоны так и бурлят… Но дух теперь отважен и громогласен, словно стадо взбесившихся слонов.

Именно в ту секунду Алина, наконец, осмелилась поднять на него свои пылающие диким гневом глаза, безмолвно выражая ему своё презрение. Его изуродованное лицо со стянутой шрамами кожей пыталось улыбаться, и она поняла, что он ждал от неё именно такой реакции.

— Ты хочешь знать, что случилось с бедолагой Буффало? С этим вонючим никчёмным алкашом?

— Хочу, — твёрдым голосом подтвердила девочка и наконец, разжала пальцы сжимающие стул.

— Мы ничего не сделали с ним. Откровенно говоря, просто не успели. То, что с ним произошло дело рук его собственных. А причина в том самом письме, что лежит на столе. Вижу оно знакомо тебе, так ведь? — Конверт действительно лежал там. Не понятно как, и по какой причине, он мог попасть в руки Буффало, но попал. — Теперь и тебе очевидно, что он не явится тебе на выручку, правда? Так что лучше просто ответь на наши вопросы и закончи начатое, предателем. Всё должно встать на свои места.

— Где он? — Тихо спросила девочка, хотя, кажется и сама догадывалась о местоположении Буффало.

Всё ещё ехидно улыбаясь, уродец выудил из переднего кармана твидового пиджака скомканный платочек, а затем проследовал к окну, через которое открывался вид на задний двор. После звучно плюнул на стекло, и ритмично потёр его тканью, очистив неуклюжими переломанными пальцами круглое прозрачное отверстие, к которому и подозвал оторопевшую от странного поворота событий девочку.

Стараясь не упасть, Алина преодолела те несколько шагов, что отделяли её от окошка, затаив дыхание. Мужчина же вновь попытался приобнять её за плечи и пододвинул к стеклу так близко, что она почти уткнулась в него носом.

Буффало висел там. На толстом суку старого клёна, который когда-то посадил ещё его прадед. Висел рядом с детской, слегка покачивающейся от ветра качелью, на которой никогда не качались дети. Шея и лицо его были раздуты. Рот раззявлен и перекошен и из него торчал распухший синий язык, над которым кружились, несмотря на непогоду, жирные чёрные мухи. Сердце девочки замерло при виде окоченевшего трупа — мертвеца, на внезапное появление которого она так сильно рассчитывала.

— Нам известно, что вы были на реке 23-го мая и видели, как человек стоящий на мосту спрыгнул вниз. Нам известно, что вы общались с ним и видели, что произошло на самом деле. Нам так же известно, что вы забрали что-то у него. Так что нет смысла отпираться и придумывать истории, в которые никто из нас не поверит. Ты скажешь нам правду о том, что произошло за те 43 минуты, пока река Агаста отсутствовала. И да, мы убьём тебя после того, как нам откроется истина, ибо именно ты и есть причина всех наших зол.

23 мая 11.04 утра. Дом Алины.

— Похоже здесь пусто. Никого нет. — Констатировал мальчик, прижимая к груди болтающийся на посеревшей верёвочке деревянный крест. Свою светловолосую голову он просунул в приоткрытую входную дверь. Мысленно он уже корил себя за ложь, ведь из дома доносились звуки чьих-то шагов, а где-то на втором этаже определённо работал телевизор, но не солгать он не мог, ведь он боялся. Врождённая нерешительность и привитые за годы взросления нормы приличия, навязанные ему родителями, мешали Антону пересечь порог в отсутствии взрослых, поскольку дверь им, так никто и не открыл. Хотя стучал он достаточно долго и громко, но Димка, стоящий позади друга, резво справился с возникшей заминкой, грубо втолкнув задумавшегося приятеля в дом.

— Чё ты мнёшься, доходяга? А ну посторонись. Неужели не понимаешь, что нет у меня времени возится с тобой? Открыто же, значит можно войти. К тому же её предков почти никогда нет дома. Никого нет, — усмехнулся он, с грохотом закрыв входную дверь, — Скажешь тоже. Это же не повод не заходить внутрь. Тебя что волки воспитывали? Откуда столько трусости? Хотя, знаешь, тебе есть чего бояться. Я слышал её отец настоящий монстр.

«Правда я и сам его ни разу не встречал, но… Слухи есть слухи».

— Я не трус. — Процедил сквозь сжатые зубы Антон, но Дима лишь махнул на него рукой так, будто всё ему было понятно и без слов.

«Монстр? В каком смысле монстр?» — подумал мальчик, но вопроса задавать не стал. Сейчас его куда больше беспокоило то, что он так и не решился переодеться, прежде чем появится в доме подруги. Серый отглаженный костюм, теперь казался ему неуместным, хоть в нём он и не был похож на стандартного школьника-подростка. — «Вот, кретин. Хотел произвести добротное впечатление на родителей Алины, а по итогу, никогда себя так неуверенно не чувствовал в этом сраном костюме. Кому это надо вообще»?

— Смотри какой домище. Единственный, между прочим, таких размеров в нашем проклятом городишке. Ты же здесь не был ещё, так наслаждайся новыми впечатлениями. Заодно посмотришь, как она живёт. Тебе ведь интересно, не так ли? — Он подмигнул другу. Святоша предпочёл не вестись на провокацию и просто промолчать. — Глянь вокруг. Её дом уж никак не сравнится с той халупой, в которой живёшь ты. То богадельня, а это почти дворец. Интересно, кем работает её папаша-монстр? Прежде я не задумывался. Надо будет узнать, кем же нужно стать, чтобы зашибать столько бабла? Резные, мать их, лепнины. А потолки какие высоченные. Да ты глянь сколько света. Тут и заблудится недолго. А люстры! Как думаешь сколько стоит эта сверкающая хреновина?

— Думаю, нам всё же не стоит… — Антон по-прежнему мялся на коврике у входа.

— Прекрати, а? Задолбал уже. Ещё минуту и я начну сомневаться в целесообразности нашей с тобой дружбы.

— Где ты слов то таких нахватался? — Замявшись, спросил мальчик. Предостережение, произнесённое другом, явно огорчило его. Он уж точно не собирался терять друга из-за собственных страхов, хоть они порой и были сильнее его воли. Только не друга.

— Где, где? Да от мелкой, конечно. Где же ещё? Она у нас этот, как его, мозговой центр. Пойдём уже.

— Пирожками пахнет. — Заметил Антон, когда они проходили мимо кухни.

— Кто о чём, а он всё о еде. Знаешь, тебе следовало бы пожаловаться в какую-нибудь службу. Ты же явно не доедаешь. Смотри какой худой, да и бледный. Или… Постой, это ты чё, от ужаса побледнел что ли? Расслабься, а. Смотри не нагадь в штаны.

— Если мои родители узнают, что я куда-то обратился, они… — начал Антон, побледневший при одной лишь мысли, чем грозит ему обращение вообще к кому-либо.

— Не перестаю тебе удивляться, парень. Ты, правда, решил, что я смог бы тебя так подставить? Не знаю, чё у тебя там за фигня творится с роднёй, да и знать не хочу. Потому что не моё это дело. Вмешиваться в чью-то жизнь не по мне. Захочешь, сам расскажешь.

«Не захочу».

— Я всего лишь пошутил, но судя по тому, как ты отреагировал, думаю всё же стоит поинтересоваться у Алины об этих организациях. А я-то ещё думал, что это я хреново живу. Но, ты прав. Действительно пахнет… Чебуреками что ли, или может беляшами. Смотри не изойди слюной, трусливая ты набожная морда, а то предстанешь перед своей возлюбленной, как псих, которому мозги сожгли, этим как его… — он нахмурил свой прыщавый лоб, пытаясь подобрать правильное слово.

— Электрошоком? — предположил Святоша.

— Да пофигу. Пойдём скорее. Я думаю, что знаю, где она.

Антон согласно кивнул, и они пошли крадучись дальше по коридору, с кучей запертых дверей, в которые возможно вообще никто никогда не заходил кроме уборщицы. Впереди Димка по прозвищу «Демон», в изношенных кроссовках, растянутой, заляпанной чем-то бурым, возможно шоколадом, футболке и драных джинсах. Он был почти на полголовы выше своего спутника и потому считал себя лидером в их компашке. Никто из ребят не знал за какие заслуги этого задиристого парня прозвали «Демон», но всем это прозвище явно пришлось по душе, особенно если учесть и тот факт, что в их трио был ещё и «Святоша». К тому же и Алине и Святоше была известна правда о жалком существовании Демона. О вечно пьяном отце, с которым ему приходилось жить, и такой же вечно пьяной матери, которая, кажется, уже очень давно покинула их обоих. О доме, стоящем в непосредственной близости от местной свалки, где до недавних пор мальчик и находил себе друзей в образе заблудших собак, с которыми он играясь отлавливал копошащихся в мусоре крыс. Для тех собак та свалка была домом ни меньше, чем для него самого.

Антон же напротив вырос под неусыпным контролем родителей, которые, впрочем после смерти своей старшей дочери ударились в религию, посвятив в неё и сына, хоть он того и не желал. Он знал, что таким образом мама с папой пытаются скрыть от мальчика ту ненависть и обиду, что затаили на него после трагедии, но сделать с этим он, конечно же, ничего не мог. «Святоша». Да. Именно так прозвали его друзья, потому что он покорно принял свою участь. Потому что он как мог, пытался верить в Бога, зачем-то забравшего его сестру на небеса.

— Эй, мелкая? Признавайся, где ты прячешься? Мне известно, что ты в доме. Если не вылезешь, я устрою здесь погром, и тогда тебе влетит. Всегда хотел разбить что-нибудь действительно ценное. Например, эту чудаковатую фарфоровую вазу. Руки так и чешутся столкнуть её на пол. Правду говорю. Для чего она здесь вообще, а?

— Никто не отзывается. Не надо ничего разбивать. Нет тут её. — Огрызнулся Антон, жалея, что позволил другу зайти так далеко. — Может нам всё-таки следует оставить её в покое?

Дима тяжело выдохнул воздух.

— Заканчивай ныть. Тебе ведь известно, что без неё нам не справиться? Может ты уже забыл, как мы познакомились? Забыл, как мы отомстили тем болванам, что швырялись в тебя всякой хренью, пока ты бежал по улице прижимая к груди свою несчастную книжицу? Напомнить тебе? Дождь лил как из ведра. Ты валялся в луже грязи, и если бы не вода, стекающая у тебя по лицу, я бы подумал, что ты плакал. Я бы подумал, что ты рыдал от боли как девчонка. Но нет, это была просто вода. Жалкая картина. Так и стоит у меня перед глазами. Неужели не помнишь, как они ходили потом с волдырями на коже, думая, что никто иной как сам великий бог наслал на них испытания, за их скверные проступки? Они зауважали тебя после этого, братан. Стали бояться тебя, а всё, из-за кого? Из-за нашей мелкой шмакодявки, которая и подсказала нам, что следует делать с той жидкой вонючей фиговиной, что она нам дала. Без неё нам не справиться. — Утвердительно повторил Дима.

— Ты прав, но…

— О господь всемогущий! Ну ты и достал. До чего довёл? Я уже сам скоро молиться начну, лишь бы кто-нибудь заткнул тебя наконец. Может тебе всё же стоило заглянуть на кухню. Жратва бы успокоила твой доставучий мозг.

— Пошёл ты!

— Угомонись, говорю, — довольно грубо попросил Дима и взял со столика у зеркала какую-то диковинную шкатулку. Повертел её в руках, рассматривая со всех сторон, а потом, похоже, решил, что ценности никакой она не представляет и потому вернул её на место. — Я просто трепал тебе нервы. Меня всегда забавляло, как нелепо ужас искажает твоё лицо. Ты становишься похожим на содрогающегося сурриката. — Он довольно умело изобразил вертикально стоящего зверька, со вздёрнутой вверх, крутящейся во все стороны в поисках опасности головой. — К тому же мне и правда известно, где она.

— Да? И где же? — злобно поинтересовался Антон.

— Там же где всегда. В библиотеке, тупица. Где же ей ещё быть? Вон та дверь, справа.

Открыв дверь, Дима насупился, осматривая безлюдное помещение, уставленное высоченными книжными стеллажами. Сотни, а может быть тысячи книг и ни одной пылинки в воздухе. Кто-то явно заботился о чистоте книжных полок.

— Говорил же, нет её здесь. Теперь убедился? — уныло пробухтел Святоша.

— Не стоило вам сюда приходить. Я же просила, — тихо откликнулась девочка, но парни так никого и не увидели.

«Они же ни вечером пришли. Днём их никто не увидит. Отец ничего и не узнает, если вести себя осмотрительно». — Попыталась успокоить биение своего сердца девочка.

— Что ты там бурчишь? Только не говори, что ты спряталась под столом? — хохотнув, спросил Димка, но к столу, покрытому красной бархатной скатертью, подходить не стал.

— Только не трогай книжки, пожалуйста. Книги в руки брать нельзя. Они злые. — Будто маленькая мышка пропищала из-под стола Алина. Спокойно, без эмоций.

Антон подошёл к столу и приподнял тяжёлый бархатный край. Девочка сидела, скрестив ноги на ковре, словно йог. Обеими руками она сжимала светящийся телефон, но заметив озадаченное лицо Святоши, вспрыгнула и ударилась головой о крышку стола.

— Я пришёл вместе с Димой, — оправдываясь, быстро проговорил мальчик, и, помолчав немного, выпустил край скатерти из руки.

Алина прислушалась, ожидая услышать тяжёлую поступь отцовских шагов, но в доме было по-прежнему тихо. Она выглянула из-под скатерти и тут же кровь отлила от её лица.

— Нет! — взвизгнула девочка, заметив стоящего у полок с книгами Демона. Выскочила из-под стола насколько могла быстро, но поздно.

— Да что такого-то? Мне просто интересно, почему ты называешь их злом. Чего в них особенного?

Пару секунд Алина смотрела на него прикрыв руками раскрытый рот, и мальчикам даже показалось, что она вот-вот разревется, но она только еле слышно произнесла:

— Тебе… Не стоило их брать.

«30 страница, 31 страница, 32 страница. Их нет. Он заметит. Нельзя чтобы заметил».

— Да ладно тебе. Всего лишь книги. Почему нельзя их трогать? И что это за названия такие, Брет Истон Эллис «Американский психопат», — прочёл он. — Звучит и правда жутковато. «Дом плоти» Стюарт Макбрайд, «Молчание ягнят» Томас Харрис. И вот ещё, Джек Потрошитель. Кто он? И что он потрошил?

— Ты не знаешь кто такой Джек Потрошитель? — Брови Святоши изумлённо взмыли вверх. Даже он знал кто такой Джек Потрошитель, при том, что он практически не читал книг.

— Неважно кто он, — прошептала девочка, а про себя подумала: — «Важно, что он сделал».

«Такая щупленькая, такая ранимая, — подумал про себя Антон. — И эти её вечно торчащие в разные стороны непослушные кудряшки. Неизменная своим причудливым вкусам в одежде. В частности, к её бледно-жёлтому цвету. Бледно-жёлтые кофты, бледно-жёлтые юбки, бледно-жёлтые брюки, даже джинсы. Не ярко-жёлтые, как лучи полуденного солнца или лепестки подсолнуха, но как нечто бледно восходящее, лишь в теории способное засиять». Алина нравилась ему.

— Родители заставляют её читать книжки. Ты не знал? — пояснил Демон мальчику, что наблюдал за своей подругой так, словно она и впрямь была ангелом. Ну, или как минимум кем-то не с этой планеты. — Но она отказывается почему-то. Не знаю, по-моему выглядит увлекательно. Поэтому она и прячется под столом. Чтобы мама с папой не заметили, как она роется в телефоне.

(Выброси эту бессмысленную дрянь. Пусть только эти книги читает. Если уж она проводит целые сутки в библиотеке, то пусть хотя бы и читает что-то достойное её).

— Её родители считают её… Как это? Подскажи мелкая, как правильно сказать? — Спросил он у подруги, которая казалось, уже сумела взять себя в руки и подавить внезапно возникшую панику. Она не пожелала ответить на его вопрос, лишь забрала у него книжки и медленно расставила их по местам, затыкая теми книгами зияющие пустоты на полке. — Спасибо, мелкая за ответ. Пока ты соображала, я сам вспомнил. Книги должны помочь ей развиваться, преодолевать замкнутость и нелюдимость. Книги то? — Усмехнулся он фыркнув. — Звучит бредово, но прикинь, ведь так говорят о своей дочери люди, которые видят её в благоприятные дни не чаще пары раз в день. И то перед сном или утром. У них вечно какие-то свои дела. Ну да, дел должно быть немало, чтобы содержать такой домище, но я думаю дело в другом. — Договорил Демон и замолчал, выдерживая паузу.

«Они не видят меня не потому что видеть не хотят, а потому что я от них прячусь», — подумала девочка, подавив внутри себя нарастающую волну страха, но вслух ничего не сказала. — «Незачем им знать обо всём этом».

(Я не собираюсь целыми днями разыскивать её. Не желает попадаться мне на глаза, так пусть проваливает).

— В чём же? — не выдержал напускного драматизма Святоша.

— Думаю, они наказывают её за что-то, — зашептал Димка, приблизившись к другу, — но она не сознаётся за что.

«Нет. Не наказывают».

— То, что он сказал, правда? — Святоша посмотрел на Алину — девочку и правда замкнутую и нелюдимую.

— Я не хочу говорить о своей жизни и своей семье, но прошу, не прикасайтесь больше к книжкам.

— А ты знала, что в некоторых из них не хватает страниц?

«Он заметил. Заметил!» — Алина приложила руки ко лбу так, словно у неё внезапно заболела голова. Ещё несколько дней назад вид вырванных из книги страниц не вызывал у неё никаких эмоций, но сегодня утром они приснились ей во сне, сплошь покрытые свежей человеческой кровью. — «Почему ты так боишься? Это был всего лишь сон. Ничего больше. Но откуда же тогда столь сильное желание уберечь их от этого? Мне нужно вывести из дома. Скорее. Нечего тут размышлять». — Подумала она, но даже с места не сдвинулась, чтобы что-то предпринять. — «Злые мысли. Неправильные мысли. Их не должно быть в моей голове».

— Я пролистал несколько и видел. Их кто-то выдернул оттуда. — Не замечая никаких изменений в поведении подруги, продолжил Дима. — Как можно читать книгу, если в ней не хватает страниц?

Естественно Демон знал, что жутко раздражает подругу, разгуливая вдоль книжных полок. Знал, что она следит за каждым его шагом, за каждым движением руки. Её реакция забавляла его, ведь он не понимал истинной причины, столь бурных чувств девочки. Не знал, сколько боли было выстрадано в стенах библиотеки.

— На них описано плохое. — Начала Алина пытаясь объяснить, отчего Демон прищурился. — Детальное совершение преступления, — еле дыша, добавила она. — То, чего автор не должен был описывать. Этого нельзя было включать в книгу. Нельзя было публиковать, ведь…Ведь…

— Так это ты их выдернула? Варвар.

— Оставь её, — несмело, но довольно резко попросил Антон. — Это не твоё дело.

— Зачем вы пришли? — присекая зарождающуюся перепалку, спросила Алина.

— Может для начала всё же поздороваешься со мной и со Святошей? Событие всё-таки, не находишь? — сменил тему Демон. — Он осмелился переступить порог твоего дома не просто так. Если бы не я, он и сейчас бы так и мялся в лесочке неподалёку, ожидая нашего появления. Правда ведь, друг?

— Отвали.

— Никогда прежде не слышал от тебя грубости. Просишь отвалить? Говорю же, наш Святоша прям на глазах возмужал, а ведь всё я, это я притащил его сюда, рассчитывая на поддержку. Мы оба надеемся, что и ты способна поддержать друга в беде. Способна?

— Ммм, — промычала она равнодушно, не отрывая взгляда от корешков книг, — Что-то стряслось? — Сознание её тянулось к знаниям, руки нет. Да и книги то были не те, которые ей хотелось бы прочесть.

— Может всё-таки посмотришь на меня? — попросил Дима, явно уязвлённый тем, что с момента его появления в библиотеке девочка так и не взглянула на него. Словно он был пустым местом. Она послушно повернулась и посмотрела. И увидела, что левая сторона его лица жутко распухла, а под затёкшим кровью глазом наливается огромных размеров синяк.

«Его избили. Боль. Снова боль. Она повсюду».

Какое-то время изумлённая, она не могла вымолвить ни слова, то и дело разевая рот, подобно выброшенной на берег рыбе, а потом спросила:

— Кто… Это сделал?

— Мой папаша, — наигранно равнодушно ответил Демон и вновь принялся медленно кружить по комнате, как акула, неспособная прервать движение, — Не думал, что он на такое способен, но я ошибался. Обычно дело ограничивалось подзатыльником или надоедливыми нравоучениями, но ты же знаешь, ему всегда было тяжело подбирать правильные слова. В таком-то состоянии, но, как видишь сегодня он всё-таки сумел довести до меня свою мысль.

— Ты что-то натворил? — скривив губы переспросила девочка. Она раскрутила рукав своей жёлтой рубашки и принялась теребить его пальцами.

— А почему сразу я-то?! Нет, ты слышал? Она сразу решила, что это я что-то натворил. Я тут к ней с синяком заявляюсь. Я тут пострадавший. У меня может даже сотрясение мозга или ещё чего похуже, а она…

— Тебя тошнит? — спокойно поинтересовалась девочка и наконец уселась в кресло, прекратив преследование. Скрестила ноги так же, в позе лотоса.

«Словно маленький Будда», — подумал Святоша и улыбнулся.

— Что? Это ещё что за вопросы? — взорвался обескураженный Димка.

— Похоже, что нет. Ведь если бы у тебя было сотрясение мозга, ты испытывал бы чувство тошноты. Так мозг реагирует на…

— Да пошла ты! Умничаешь. Опять. Ты вообще способна на чувства? На сострадание? Жалость? Слышала когда-нибудь о подобных эмоциях. Всё что ты можешь — это бояться. Непонятно почему. Я вижу страх всякий раз, когда ты смотришь на свои сраные книжки, но ты всё равно сидишь здесь. Целыми днями. Чё это за херня вообще, объяснишь? К тому же я и впрямь испытываю лёгкое чувство тошноты, чтоб ты знала. — Добавил он, глубоко задышав, а после прислонил ладонь к груди, делая вид, что с трудом сдерживает рвотные позывы.

— Не прикидывайся и ответь, ничего не приукрашивая, что же ты натворил, и тогда возможно, выслушав тебя, я сумею испытать к тебе чувство жалости. — Тем же пискляво-мышиным голосом произнесла девочка. И улыбнулась. Совсем не свойственное для неё состояние, потешаться над кем-то, но порой, в крайне редкие моменты она словно оттаивала и становилась просто ребёнком.

— Ага, издевайся. Пожалеет она меня. Ну ладно, слушай тогда, всезнайка. Посмотрим, способна ли ты на это, а заодно в конце моего рассказа вынесешь вердикт, виновен я или нет.

Алина медленно кивнула и, заблокировав телефон, принялась внимать.

— Вчера вечером я, как всегда, совершал обход по нашей свалке. Поигрался с Арчи, с тем хромым псом, которого тоже, кстати, недавно избили. Ну, вы знаете. Покормил Тею и Шерлока, а потом увидел, как появились двое здоровяков. Я так и не понял, кто это такие были. На тот момент уже довольно сильно стемнело, но я ещё не включал фонарик, а заметив их, так вообще притих и начал наблюдать за тем, что они делают. Они открыли кузов грузовика, и что-то выволокли из него, подтягивая к себе руками. Скинули что-то на землю, сели в машину и уехали. Я дождался пока они скроются из виду, а потом, прихватив с собой Арчи, пошёл посмотреть, что же они выгрузили. Добрался до места, включил фонарик, по пути уже успев придумать, что сейчас увижу кем-то растерзанный труп, но увидел автомобильные покрышки. Целых восемь штук. Я осмотрел их и заключил, что они вполне себе в неплохом состоянии. Хорошие, почти не стёртые и не повреждённые. Подумал, что сбегаю в лавку Васильича, того, что торгует рядом с заправкой и выясню можно ли за них что-то выручить, а потом передумал. Сам не знаю, откуда у меня появилась эта мысль. Просто представил, как же, наверное, это круто будет выглядеть — здоровенный столб чёрного дыма. Откуда будет видно его? Возможно даже люди из Верхнего Убая смогли бы увидеть этот дым. Здорово!

Короче, я решил оставить всё до утра, ведь в темноте то дым точно никто не увидит. А утром пришёл туда же и соорудил из тех покрышек костёр. Когда я уходил, папаша спал на животе, похрюкивая и пуская слюни. Рядом с ним на полу желтела лужа блевотины. Мерзкая жёлто-зелёная жижа с кусочками не переваренных макарон. Так что я решил, что если уж он так ужрался, то проспит ещё как минимум пару часов. За то, что мать вдруг решит наведаться домой, я тем более не беспокоился. Да и пофигу мне вообще, где она и что она. Скорее всего, зависает со своими пьяными подругами. Я давно её не видел. Но вот отец, пока я шёл, то думал, что хотел бы чтобы он увидел то, что я затевал сделать. Хотел, чтобы он взбесился и тоже обратил на меня внимание, но не думал, что кончится этим. — Он указал пальцем на свой затёкший глаз.

— Бойтесь своих желаний. Они могут сбыться, — как всегда умничая, произнесла Алина, а когда Демон уже было открыл рот чтобы сказать ей нечто гадкое, добавила, — Продолжай. Я очень внимательно тебя слушаю.

— Короче, я привёл свой план в исполнение. Поджёг покрышки, облив их бензином и чёрный дым взмылся так высоко в небо, что, похоже, его действительно видели в самом Верхнем Убае. Жаль, что вы пропустили. То ещё было зрелище. — Он вопросительно посмотрел на Алину, как бы спрашивая, может ты всё-таки видела, но девочка отрицательно покачала головой. — Печально. Было на что посмотреть. Крысы повыбегали из своих убежищ. Собаки залаяли в один голос. Не учёл я только одного, что мусор, лежащий рядом, тоже загорится, и пока я метался по свалке, раздумывая, как же затушить его, кто-то разбудил отца. Тогда-то пошатываясь, всё ещё пьяный, он и появился на свалке, а потом, не сказав ни слова так мне врезал, что я отлетел и упал на вонючие мусорные мешки.

Потушили ли пожар, мне неизвестно, но раз уж никто не знает о происшедшем, значит, никакой беды не случилось. Я убежал и пока бежал в поисках Святоши в голове моей возник коварный план. Я должен отомстить ему, понимаешь? Он не должен был бить меня. За это он поплатится, вот увидишь. — Закончил он свой рассказ и вместе с тем, наконец, остановился прямо напротив кресла, перестав расхаживать из стороны в сторону.

— И как же ты намерен это сделать? — уныло поинтересовалась девочка.

«Ты, правда, собралась пойти с ним? Серьёзно?» — подумала она и тут же заткнула назойливый внутренний голос.

— Выходит ты поддерживаешь меня? — удивлённо поинтересовался Демон.

В этот момент, в приоткрытое окно библиотеки подул пропитанный цветами жасмина порыв ветра. То дуновение, не замеченное ни Демоном, ни Святошей коснулось щеки девочки, словно шмель пушистый и мягкий, но притом стремительный. Естественно не было никакого шмеля, как и уверенности в том, что она поступает правильно. И всё же что-то было. Интуиция или может быть предчувствие. Нечто судьбоносное ворвалось в тот миг через окно и она почувствовала это.

«Река, где прохода нет. Колючки и голые камни. Смерть» — вдруг пронеслось в её мыслях, будто наваждение — «Я пойду за ветром и запахом жасмина. Пойду за жужжащим шмелём через кусты к мосту, потому что им нужна моя помощь. А может не им, а кому-то ещё. Не важно. Я пойду, потому что так хочу».

— Нет! Ты что Алина?! — всполошился Антон, явно не ожидавший, что подруга поддержит Диму. — На прощении держится этот бренный мир. Все мы не без греха. Согласен, его отец перегнул палку. Ему не стоило так колотить Диму, но он же сам виноват. Он должен признать свою вину и простить отца. Иначе никак.

— А я? — тихо, но убедительно спросила девочка, — Я тоже должна простить своих родителей за то… — Она запнулась, но продолжила. — Каждый день должна прощать их?

Друзья непонимающе переглянулись.

«Что она имеет ввиду»? — спрашивали глаза Демона.

«Понятия не имею», — отвечал взглядом Святоша.

Нет, она произнесла эти слова не с криком и не с болью в сердце. Просто донесла до своих друзей правду всё таким же спокойным и размеренным тоном и от того этот её вопрос наполнился какой-то невообразимой жутью от которой обоих мальчиков передёрнуло.

Антон не знал, что ей ответить. Ему, как и Диме было неведомо, что на самом деле происходит с ней, когда она не с ними. Он опустил глаза в пол, пытаясь вспомнить хоть что-то из библии, подходящее для ответа на её вопрос, но так ничего и не вспомнил. Что мог он сделать для неё? Чем помочь? И куда более важный вопрос не давал ему покоя — почему же Бог не помогает ей?

— Выкладывай свой план, но учти… Я лишь подскажу, как сделать, но делать сама ничего не собираюсь.

Мальчик кивнул и, расплывшись в довольной улыбке, которая в свою очередь вызвала у него болезненные ощущения на лице, принялся излагать то, что задумал.

— Мы отправимся через лес. За речку. Пойдём напрямик по «Тропе рыбаков».

— Зачем? — спросила Алина.

— Потому что за речкой у моего отца загончик с курицами.

— С курицами? — Прозвучало нелепо.

— Ага. Я и сам не поверил, пока не увидел их своими глазами. Однажды я заметил, что он стал уходить из дома. Решил проследить за ним. Уж не знаю, чего там у него в голове перемкнуло, но я знаю, что он хочет уйти от нас. Точнее от меня. Столько-то лет спустя. Ха! Я всегда знал, что в Верхнем Убае, пока он не встретил мамашу и она не сделала из него алкоголика, там у него жила, и скорее всего до сих пор живёт его первая любовь. Видно, ему осточертела эта жизнь, ничуть не меньше, чем мне и… не знаю, как так случилось, что у него появились куры, но я так подозреваю, что он украл их. Наверное, планировал украсть деньги, сам то он их заработать не способен. Его вполне устраивает его пенсия по инвалидности, которую он успешно пропивает, но, судя по всему, тут его конкретно прижало. Их там штук сто, ни меньше.

«Такого не бывает. — Подумала про себя девочка. — Никто в здравом уме не держит куриц так далеко от дома. Какой в этом смысл? Может и есть там загон, но точно ни его отца. Он что-то перепутал, не иначе. Да и можно ли заработать на разведении кур, даже если допустить, что они действительно его? Как он продавать то их собирается? Глупость какая-то».

— Я даже если честно не удивился, увидев этих несушек. Деньги он украсть не смог бы, даже, если бы захотел. Только не этот недоделанный нытик. А вот пробраться под покровом ночи и стырить цыплят, это как раз в его духе. Одним словом, в секрете ото всех он утащил их за реку, куда и ходит через мост чтобы покормить, когда не надирается слишком сильно. Думаю, он хочет вырастить их и продать, а потом уже сбежать из дому, но не думаю, что та женщина примет его.

— Почему он сделал это? Почему ударил тебя?

«Он ударил тебя, потому что ты привлёк к нему внимание. — Опередив ответ Демона, подумала Алина, с грустью рассматривая синяк друга, но сообщать ему что-либо не собиралась. — Он испугался, что впервые за долгое время кто-то заметит его. Придёт и разрушит его привычный мир. Никуда он бежать не собирается. Может и хочет… Мечтает, но не сможет. Ты навечно с ним. До самой его смерти».

— Да потому что не хотел, чтобы его заметили…

«Точно. Молодец».

…а тут я со своим дымом. Он боится людей. Боится накосячить.

— Вообще-то на курицах много не заработаешь, но…Так что ты собрался сделать? — переспросила Алина. — Ничего конкретного я от тебя так и не услышала.

— Хм, а я-то считал тебя умной. Я собираюсь перебить их всех. Отправить к Господу их невинные души. — Антон с гневом посмотрел на друга, но тот сделал вид, что не заметил. — Хочу, чтобы отец остался ни с чем. Пусть узнает, что это такое, когда кто-то ломает твои надежды.

— Мы не должны этого делать. — Угрюмо попытался остановить друзей Святоша. Они оба посмотрели на него — на зажатого мальчика в сером костюмчике тройке.

— Почему? — не выдержал Демон.

— Потому что это грех, — промямлил Святоша.

Повисла тишина, такая оглушительная, что было слышно даже, как бурчит от голода в животе Антона.

— А, ну если грех, тогда ладно. А я уж было подумал, что нас за это постигнет кара господня. — Съязвил друг. — Для этого ты и нужна мне — продолжил Димка. — Ты знаешь, как и что нужно делать. Ну… с курицами. Знаешь ведь?

— Нужно положить несушку на бок, чуть прижав её к земле. Прямо перед её мордой нарисовать вертикальную линию, уходящую вдаль, — девочка движением руки попыталась изобразить действо, которое описывала, — Мелом, карандашом, ну или просто пальцем на земле. Всё. Птица больше не шелохнётся. Она будет загипнотизирована. До тех пор, пока не раздастся громкий звук. Ты сможешь сделать с ней всё, что твоей душе угодно. Зарубить топором, ну или чего ты там с ними собрался делать.

«Ничего ты с ними не сделаешь».

— Вот! Видишь! Для этого ты и нужна нам.

— Нам?! Я не собираюсь убивать несчастных куриц. — Святошу передёрнуло от омерзения и ужаса, стоило ему представить то побоище, на которое рассчитывал Демон, но ещё до того, как он произнёс эту фразу, он уже знал, что пойдёт с ними куда угодно, если туда же отправится и Алина, ведь она нравилась ему. Её томные карие глаза. Стройная неуклюжая фигурка и маленькие холмики начинающих формироваться грудей. Она была старше каждого из них на целый год, но это не мешало Антону замирать в её присутствии.

Девочка на мгновение задумалась, взвешивая все за и против, а после поднялась с кресла и направилась к двери.

(Ты взрослеешь. Постоянно сбегаешь из дома. Ты не красавица, но и на тебя посмотрят в итоге. Учти, паскудная ты девка, если ты водишься с мальчиками, я найду их и отрежу им яйца, а тебя…)

— Если мы пойдём через лес, мне следует переодеться. А ты… — она указала пальцем на Антона, но настолько вяло, что это выглядело даже смешным. Приказной тон был явно не свойственен ей. — Пойди на кухню и набери с собой чебуреков. Там Маргарита — наша кухарка. Скажи ей, что мы собираемся в поход. Она соберёт припасов нам в дорогу. Больно уж ты худой. Тебе надо поесть. И, имейте ввиду, мне нужно вернутся домой до пяти вечера.

«До того как отец придёт домой».

— Вот это ты дело говоришь, мелкая. Нас ждёт незабываемое приключение, каких не бывало в твоей жизни, Святоша.

— Не сомневаюсь. — Уныло ответил мальчик, привычно сжал рукой деревянный крест болтающийся на груди и отправился на кухню.

23 мая 12.35 дня. Берег реки

«Где бы я был сейчас, если бы не был здесь? С этими двумя. — Думал Антон, он же Святоша, — Собирал бы пожертвование в церкви или хлестал бы себя плетью в келье, под которую мать с отцом переоборудовали погреб под домом. Они обложили его изнутри камнем, принесли свечи и распятие, и… приспособления, которыми пользовался по большей части я, искупая грехи которых не совершал. Или всё же совершал»?

Этот вопрос донимал Антона изо дня в день на протяжении последних четырех лет. Виновен ли он? И если да, то перед кем? Перед богом? Церковью? А может просто перед родителями? Не доглядел? Не уберёг? А мог ли? Способен ли девятилетний мальчик на подобный подвиг?

Святоша поежился, ощущая под своим серым детским пиджачком следы вчерашних побоев. Родители не знали о его друзьях, как и о том, где он пропадает часами, на протяжении почти всего прошедшего года. С тех пор, как он встретил её — Алину, жизнь его изменилась, и он узнал, что не одинок. Да, прежде он встретил Демона, но Демон просто был другой. Более жёсткий. Более беспечный.

Его мать и отец не скрывали радости, хоть и была она поддельной, когда он вдруг перестал противиться божьему писанию и сообщил родным, что целыми днями будет слоняться по округе, распространяя слово божье. Никто из них не изъявил желания проверить, правдивы ли слова сына, а он, между тем выходя из дома, упаковывал свою личную Библию в пакет, на котором была изображена обворожительная Моника Беллуччи. Он укладывал тот пакет под трухлявое бревно на соседней улице. Туда, где он выкопал специальное углубление для книги и шёл к друзьям в их общее убежище, чтобы снять с себя ненавистный ему костюм и обрести хоть и мнимую, но свободу.

Сейчас же он шел через лес по «Тропе рыбаков» подвернув штанины брюк, чтобы не испачкать их и не зацепить случайно какой-нибудь острой корягой. Жевал чебуреки прямо на ходу, напрочь забыв о висящем на шее кресте и молча слушал разговор друзей.

— Так ты расскажешь нам, чем занимается твой отец?

(Нет! Если она не в состоянии общаться со своими сверстниками, пусть тогда вообще не выходит из дома. Запри её в библиотеке. Я найму ей домашнего преподавателя.

Ты должен признать, что она не такая, как другие дети. Она слишком себе на уме. Она особенная. Сверстники не понимают её замкнутости).

«Я особенная. Я другая. Не такая, как другие дети и я особенная», — Алина попыталась заглушить голос родителей в своей голове. Несколько раз тихонько вздохнула. Медленно и незаметно.

— У моего отца свой автомобильный бизнес, — чуть слышно ответила девочка. — Я думала это всем известно. Он видный человек.

«Цветы сворачиваются в бутоны с приходом ночи. Чтобы цвести, им нужен свет. Без солнечного света они не могут распуститься».

Подобные размышления для девочки были мантрой с помощью которой она успокаивала своё дыхание. Свой мозг. Она размышляла о том, что видит, а видела она в данный момент несколько нарциссов растущих в густой траве. Болезненно-бледных, с вялыми листьями и непропорциональной формы лепестками.

«Им не хватает света, так же, как и мне дыхания, но если дать им необходимый свет, в норму они уже всё равно не придут. Они обречены погибнуть некрасивыми. Ни кем не замеченными».

— Ты никогда не упоминаешь своих родителей в разговорах. Порой мне вообще кажется, что живёшь ты одна. — Заметил Демон.

(Где она сейчас!? Если спряталась в кладовке, если я найду её там, то всю душу вытрясу из этого проклятого никчёмного выродка!)

— Не живёт она одна, — вмешался Святоша, не переставая уплетать еду. — Я видел её маму несколько раз. Она очень отзывчивая и добрая женщина. Часто улыбается, хотя глаза её при этом всегда выглядят печальными. Стройная и красивая.

— И где же ты её видел? — удивлённо спросил друг. Алина даже глаз не подняла. Она смотрела на траву и думала о тех, кто живёт в той траве. О насекомых, жизнь которых заботливо скрыта природой от глаз людей.

— Как где? Несколько раз видел рядом с церковью, но, впрочем, внутрь она ни разу не заходила. Она о чём-то шепталась со священником в сторонке, передавала конверт и уходила. Высокая блондинка, одета по-деловому: Тёмная юбка в обтяжку, блузка, пиджак. На ладони шрам, который она всегда прикрывает рукой, и, видимо, поэтому она не любит пожимать чьи-то руки. Не хочет, чтобы люди спрашивали её…

— Да. Это она. Но вам не зачем знать о них. Я… — Алина втянула ноздрями воздух, — Предпочла бы не говорить о них…

(Не смей говорить с ней сегодня!)

–…Так же, как я не разговариваю с вами о ваших.

— Не суетись, подруга. Даже если бы ты и спросила меня о моём отце, чтобы я рассказал? Он пьяница. Никчёмный человек. Твоя же семья напротив, интригует. Такой здоровенный домище. Мать выглядит как фотомодель, а работает кем? Не смотри так удивлённо, я тоже пересекался с ней несколько раз.

— Она ведёт бухгалтерию отца. Не вижу в этом ничего странного.

«Трава горькая на вкус. Горькая и пряная на запах».

Девочка растёрла в ладони листок, что сорвала с куста барбариса и поднесла его к носу. Затем посмотрела на ладонь. Увидела, что кожа вместо зелёной стала жёлто-коричневой.

— Такая женщина, и бухгалтер? — Демон присвистнул — Это странно.

— Странно, что лебеди заводят себе пару раз в жизни. Только раз и навсегда. Когда погибает один, другой погибает тоже, потому что не в силах вынести мук разлуки. Это странно, ведь они всего лишь птицы. Водоплавающие.

— Слушай, ты как вставишь, что-нибудь заумное, так и говорить больше ничего не хочется. Могла бы просто сказать, что тебе неприятна эта тема. Я бы понял. А то… Лебеди. Тьфу ты. — Огрызнулся приятель, явно недовольный нежеланием подруги поговорить по душам.

— Что если кто-то увидит нас? Что мы скажем тогда? — Перевела тему разговора Алина, решительность которой явно поугасла с тех пор как она отдалилась от дома.

«Нужно было оставаться дома. Там, где я могу себя защитить».

— Сказал же, мы не пойдём через мост. Не будь ты такой трусихой. К тому же эта тропа давно уже не используется рыбаками, хоть и называется так. С тех самых пор, как на той стороне реки произошёл обвал. Прямо под мостом. Ты что не знаешь? Да быть такого не может! Ты же знаешь всё.

Алина с сомненьем покачала головой, мысленно представляя, как выглядит обвал. Представляя мост, который прежде ей видеть не доводилось.

— Мой отец, этот никчёмный пьянчуга, который совсем скоро получит по заслугам, ох как я хотел бы посмотреть на его лицо, когда он увидит всех этих кур.

— Ты отвлекся, — остановил его Антон.

— Да, да. Не встревай, доходяга. В общем, он как-то рассказывал мне, что когда-то давно, может даже ещё до нашего рождения, я точно не знаю, этот мост использовался постоянно, как и тропа, по которой мы сейчас плетёмся, словно муравьи. По сути, тот мост был единственным связующим звеном между тем берегом и этим. Между людьми Верхнего Убая и Нижнего Убая. Но однажды произошла авария. Один грузовик перевозивший глыбы строительного мусора, оставшиеся после строительства торгового центра, того самого в котором, я голову даю на отсечение твои родители, Святоша купили тебе этот замечательный серый костюмчик. — Он подмигнул другу. — В общем тот грузовик почти доехав до той стороны моста, по воле какого-то странного невезения, мой папаша выразился именно так, я точно помню — «странного невезения», колесом угодил в яму. Кузов машины накренился, и тоны мусора свалились в воду повредив опоры моста и надолго отравив местные воды химикатами, что содержали в своих составах строительные смеси и всякая прочая хрень. Тогда же и произошел обвал. Кажется, он рассказывал, что тогда пострадало несколько человек, но никто вроде бы не умер в тот день.

С тех пор проезд по мосту запретили, а потом местные и вовсе не стали использовать его для перехода на другой берег, потому как власти скоренько замяли произошедшее и соорудили новую переправу, обеспечив жителям более удобный и быстрый маршрут из одного поселения в другое. Поэтому не ссы, мелкая. Уверен нам не встретиться ни одна живая душа. Ни рыбаки, ни люди. Невероятно просто, что ты ничего не слышала об этом.

«И правда, как так случилось, что я ничего не знаю об этом? — спросила себя девочка, пытаясь переварить внутри себя прежде незнакомое ей чувство неосведомлённости. — А может ты просто забыла? — ответила она самой себе, но голос этот словно бы и не принадлежал ей. — Забыла, что читала о нём»?

«Прохода нет» — вместо ответа на свой же вопрос, увидела она перед своим мысленным взором. Надпись, написанную чёрной краской из баллончика. Кривую, уродливую. Потому что некто написавший её, писал перегнувшись под перилами моста.

«Нет. Не может быть. Только не сейчас» — взмолилась девочка, отгоняя перекошенные буквы из своих мыслей. Рукой она ухватилась за ветку барбариса и сорвала несколько ягод, концентрируя на них своё внимание. — «В плодах барбариса содержатся вещества которые, по мнению тибетских монахов продлевают молодость. Но если употребить плоды в пищу недозрелыми, то они отравят организм».

Дима шел первым, старательно отодвигая тычущие в глаза ветки. Какие-то из них, просто ломал и кидал себе под ноги. Он знал, что прав, тропа эта совсем заросла и она вела к нужному ему месту.

— А известно ли тебе, сколько воров и убийц были пойманы только потому, что не верили, что могут оказаться пойманными? Существует человеческий фактор и просто случайность. То, что предсказать невозможно. А что, если именно сегодня кто-то подумал так же, как и ты? Что если этот кто-то отправился той же тропой, что и мы идём сейчас, думая, что по ней никто давно не ходил. Что если нас кто-то застукает? И этот кто-то сразу сообразит потом, что это мы разорили курятник твоего отца?

(Не забывай о последствиях своих действий!) — прогремел в её голове голос отца.

Нервозность Алины всё усиливалась по мере продвижения их через чащу леса к берегу. Это стало очевидным в тот же момент, когда девочка начала поглаживать своё горло. От постоянного трения на нём появились красные отметины, которые заметил не только без остановки жующий Святоша, но и Демон, что теперь почти каждую минуту оглядывался на подругу, не желая поворачивать назад из-за её неспособности контролировать свои эмоции. К тому же, её нарастающей панике способствовал и завывающий в спины детей ветер, который словно бы подталкивал их на что-то скверное.

«Не дай бог, она скажет, что передумала и хочет повернуть назад. Да прекрати же ты тереть свою шею. Всё с ней, чёрт побери, нормально. Никто тебя блин не душит». — Дима теперь злился на подругу ничуть ни меньше, чем та паниковала. Совершенно безосновательно на его взгляд. — Я не допущу, чтобы она сорвала наш поход. Месть свершится, страшно ей или нет».

— Если так, то этот кто-то идет сзади нас. — Поспешил успокоить её парень, делая вид, что не замечает происходящего с ней. — Видишь, я ломаю ветки? Если бы кто-то ходил здесь до нас, он сделал бы то же самое, случайно или намеренно.

— Не всё в этом мире поддаётся логике, — с опаской глядя вперёд, заметила Алина.

— Поверь мне, ничего плохого с нами не произойдёт.

— Ты не можешь этого утверждать, — сказала она привычно тихо и голос её при этом дрогнул. Она разжала ладонь, глядя мальчику прямо в глаза. Ягоды барбариса с лёгким шлёпаньем ударились о землю.

— Нас могут заметить. И ещё река… Она такая бурная. Лодка может перевернутся и тогда мы…

— Кстати, если никто этой тропой больше не пользуется, откуда тогда там лодки? — прервал её Святоша, не в силах выносить её душевных метаний.

— И правда, откуда? — подхватила Алина, медленно втянув ноздрями тёплый воздух.

«Она успокаивается, — облегчённо подумал Святоша и продолжил уничтожать чебурек. — Верный знак. Успокаивается».

— Тебе следовало бы чаще выбираться из дома. — Ответил Демон не Антону, а Алине. — Тогда ты бы знала, что лодки стоящие на берегу, стоят там не просто так. Их там просто забыли, или оставили до лучших времён. Некоторые из них вполне годные, но большинство просто рухлядь никому не нужная. К тому же в том месте река поворачивает. Течение там слабое. Никаких порогов, или подводных опасностей. Другое дело проплыть прямо под мостом или дальше за ним, где течение действительно бурное, но…Туда нам незачем соваться, так ведь? — Он подмигнул подруге, надеясь хоть как-то разрядить её напряжение.

— Да, но…

— Слушай, — Дима прекратил движение, развернулся к девчонке и сжал её щуплые плечи руками, — Ты должна выбраться из раковины. Видит бог, ты в этом нуждаешься, — он подмигнул Антону, — должна оставить свой телефон и книжки по ботанике, которые ты так любишь…

(Не смей прятать эти чёртовы книги. Я всё равно их найду!)

…В них правды нет. Тебе необходимо открыть глаза и увидеть мир… Всю эту природу вокруг себя. Не на страницах книг, в реальности. Посмотри. То, что ты изучаешь сидя дома, здесь повсюду. Нужно только посмотреть. Что-то новое всегда страшно, мне ли не знать, но ведь ты не одна. Мы оба с тобой.

«Ты не оставишь меня с этим слюнтяем. Мне без тебя не справиться».

— Врёшь ты всё! Меня тебе не обмануть, — отмахнулась девчонка чуть не плача. Если и было что-то, подтолкнувшие её на этот поход, сейчас всё угасло.

(Прекрати сбегать от меня! Почему эта неблагодарная тварь постоянно или прячется или сбегает от меня?! Я столько в неё вложил…)

— Ну и оставайся тогда здесь! Ты и этот слюнтяй — выкрикнул, не скрывая обиды, Дима и бросил под ноги друзьям, застывшим в замешательстве палку, что нёс с собой всю дорогу. Он помчался вперёд, более не оглядываясь назад.

— Эй, погоди! Не оставляй меня здесь. — Она испугалась, глядя ему вслед. Испугалась, что он не простит ей трусости. Не простит её за то, что она отказалась помогать ему.

«Я… Не брошу вас».

Ей снова было тяжело дышать, но она абсолютно точно знала, что проблема эта психологического характера. Что-то вроде панических атак. Её неоднократно проверяли врачи и кроме психосоматики ничего там не обнаружили. На самом деле, жизни её ничто не угрожало, но страх сковывал ей горло всякий раз, доводя до приступов удушья, один из которых проявил себя в полной мере лишь однажды, когда ей было тринадцать лет.

— Эй, ты чего? Не надо, ладно? Мы всё равно уже почти дошли до берега. — Святоша смотрел на неё с испугом, стараясь не думать, что если бы вот так же убежал он, она не попыталась бы остановить его.

— Значит, всё-таки не бросишь? — Крикнул Демон, подбегая к просвету в кустах, который выводил на берег. Девочка помчалась за ним, а следом за ней помчался и Антон, на пути засовывая недоеденный чебурек обратно в сумку. При беге мальчик спотыкался о кочки и как можно усерднее старался не проклинать злосчастный лес, своих друзей и самого себя, за то, что не додумался переодеться.

— Дима, если ты будешь так себя вести, нас точно кто-нибудь заметит, — попыталась предупредить его подруга. — И тогда…

«Тогда мой отец не позволит мне уйти живой из дома».

— Наоборот. Я всего лишь пытаюсь быть спонтанным. Как ты и просила. К тому же куда проще представлять наш путь игрой, а не злодеянием, из-за которого мы можем пострадать. — Он отодвинул от лица ветвь колючего можжевельника и осмотрел берег, усыпанный галькой. Тоже сделала и Алина.

— Не знаю, правы ли твои родители, принуждая тебя сидеть день и ночь с книжками, но ты точно свихнёшься вконец, если не научишься вот так вот без опаски высовывать голову в неизведанное.

— Я… Высовываю. Нечасто, но… Не будь я начитанной, я бы не оказалась здесь, ведь тебе нужны мои знания, — попыталась парировать Алина, стараясь не показывать Диме, того ужаса что зародился в ней в момент, когда она увидела мост. Мост с покрытыми тиной опорами, железными ржавыми поручнями и надписью посередине: «ПРОХОДА НЕТ». — Нехорошее у меня предчувствие. И только. Отсюда и волнение. Ничего не могу с этим поделать. Какое-то зудящее ощущение в голове, что что-то произойдёт.

— Не накручивай себя, ладно. Я не хочу ещё раз быть свидетелем твоего приступа. Видеть такое, это… Страшно.

— Это было только раз и больше не повториться.

— Сама то себе веришь? — усмехнулся Демон, помотав головой. — На тебе лица нет. Глаза вытаращены от ужаса, а шея такая красная, что ты скоро в ней дырку протрёшь.

«Как я оказалась здесь? И что я делаю, рядом с этими никчёмными обормотами? Не нужно было им помогать тогда, в день нашего знакомства. Нужно было оставить всё как есть. Не вмешиваться. Просто наблюдать. Но я вмешалась. — Подумала про себя Алина, ощущая, как при шуме бурлящей воды слабеют от страха ноги. — Запуганная и одинокая девчонка, вот кто я. Я не хотела быть одна и только. Дима прав, сколько бы книг я не прочла, мне не найти ответа на вопрос: Почему я такая? Почему я желаю зла собственному отцу? И даже нередко представляю себе это. Представляю, что однажды случится чудо и мама скажет мне, что он бросил нас и ушёл к другой. Забыл про нас, просто повстречав другую. Что он забыл о своей дочери».

«Бывали мысли и почернее, в которых он пропадает без вести или нам приносят свои соболезнования, сообщая о его безвременной кончине. Но я стараюсь не думать о них. Уж слишком невероятными они мне представляются».

Алина предпочла умолчать от друзей, что затворничество сделало её боязливой практически ко всему: к звукам огромного пустого дома. К протяжным скрипам половиц, которые возвещали о возвращении родителей. Куда они пойдут? — сразу же думала она, сжавшись всем телом. Захотят ли проведать? Поинтересуются ли как прошёл её день»?

Не сказала она и о том, что до жути боится воды, потому что однажды чуть не утонула, принимая ванну, предусмотрительно заперевшись от надоедливой нянечки, укрыться от которой где бы то ни было, казалось почти невозможным».

Она много чего скрыла о себе опасаясь оттолкнуть их от себя. О том, что боится огня и слишком жаркого солнца, из-за которого на её чересчур нежной, никчёмной коже появляются огромные красные пятна почти мгновенно. Что терпеть не может змей и пауков. Хотя они её, похоже, всегда любили. И вообще всех насекомых, за исключением, разве что, бабочек. И только в книгах всё это выглядело безобидно.

«Друзья не знают о моих страхах. И не должны узнать никогда. Особенно о том, что, бывает, когда родители всё-таки вспоминают обо мне».

(Если выбрала одиночество, не смей обрастать знакомствами. Любой пострадает, только лишь приблизившись к тебе. Поняла!?)

— Ты больше не одна, — словно услышав мысли подруги, произнёс Святоша так, чтобы Димка не сумел расслышать его слов. Алина вздрогнула, решив, что он каким-то образом сумел услышать её мысли, но на лице его была улыбка. Не страх.

— Эй, заканчивай жевать, — прикрикнул друг на Антона — Вот, смотрите, — он указал пальцем куда-то на берег, туда, где стояли в ряд вытащенные на берег лодки.

— Мы возьмём вон ту лодку. Жёлтую. Прям как ты любишь, мелкая. Видишь? — Антон выглянул из-за его плеча и проследил за пальцем Димки.

— Это не ваша лодка. — Упрямо заявил он.

— Конечно не наша, тупица. Отец продал нашу лодку больше года назад. Пропил все, что выручил за неё. До того как задумал бегство. И, между прочим, здесь она никогда и не стояла.

— Тогда чья же это? — Антон вдруг вспомнил о кресте на груди предчувствуя неладное.

— Это лодка Буффало. — Пояснил мальчик, почёсывая свой затылок.

— Нет! Ты не говорил, что мы будем красть лодку. — Встрепенувшись заявил Святоша. Он даже выпустил сумку с провиантом из рук, и та гулко шлепнулась в траву. Так сильно поразили его слова друга. — Мы не можем красть. Это грех.

«ПРОХОДА НЕТ!»

— Мы и не собираемся красть ее, дубина. — Диму всерьёз начинали доставать внезапные вспышки религиозности Антона. Он всё больше злился на него, а ещё больше на себя, за то, что втянул в эту авантюру хилого религиозного фанатика. Не скрывая гнева, он поднял с земли котомку и с силой пихнул её в грудь мальчика. — Мы позаимствуем её. На время, — прошипел он сквозь зубы. — Смотаемся быстро, туда и обратно. Он ничего не заметит. Буффало не заметил бы даже если бы проспал свой день рождения. На фиг ему сейчас не нужна эта лодка. Так что подбери нюни и заканчивай это религиозное нытьё о грехах и наказании. Достал, блин!

— Ладно. Я понял. — Святоша перекинул сумку через плечо. Очистил от сухой травы и листьев костюм.

— Короче, слушайте план. Если вы оба всё-таки не передумали ещё. Мы пойдём к лодке, как ни в чём не бывало. Не надо пригибаться или срываться на бег, — Димка зыркнул на Антона, — ты… отвяжешь верёвку от колышка. А ты запрыгнешь в лодку и будешь сидеть там, пока я не спихну её на воду, поняла? — Алина утвердительно кивнула, про себя подумав:

«Я собираюсь украсть лодку, папа. Жёлтую лодку».

Девочка погладила пальцем гальку лежащую прямо под её ногами. Такую холодную, гладкую, неживую. Она крепко сжала её в руке, стараясь перенаправить весь тот страх, что одолевал её в камень, а затем бросила его вдаль. Галька пролетела не больше десятка метров несколько раз подпрыгнув, но так и не долетела до воды.

— Зачем ты это сделала? — ошалело глядя на подругу, спросил Демон. — Я же только что попросил.

— Всё есть энергия, — равнодушно проговорила девочка, — И камень тоже.

— Даже не стану развивать эту тему. Короче, ты это… Просто завязывай камнями кидаться, ок? — Алина кивнула. Уголок её губ дёрнулся, пытаясь изобразить улыбку, но тщетно. — Всё, пошли.

Трое детей выскочили из укрытия в кустах и друг за другом зашагали по каменистому берегу к лодке. Каждый из них пытался не выдавать своих эмоций, но всё равно все оглядывались по сторонам, высматривая внезапную угрозу. Добравшись до лодки, Антон кинулся развязывать узел, но он не поддавался. Верёвку затянули слишком туго, и мальчик не в силах был справиться с узлом.

— Слишком туго, — взмолился он, посмотрев на приятеля.

— Вот черт! Дай сюда, — Дима подошёл к колышку и просто вырвал его из земли, укоряя себя за то, что не додумался до этого раньше.

— Всё. Иди в лодку, — приказал он Антону и принялся спихивать лодку на воду, навалившись на неё всем своим весом, даже не обратив внимания, что по камням она скользила слишком уж легко. Так случилось, потому что Алины в ней не было. Девочка стояла чуть в отдалении, так и не достигнув указанного места, и смотрела куда-то вдаль на мост, что остался за спиной ребят.

— Что она делает?

— Что ты делаешь? — запаниковал Антон, выбросив верёвку вместе с колышком из рук. Ту самую, что ещё секунду назад подобрал с камней и пытался закинуть на борт. Он не понимал, что делать, подойти к девочке или залезть в лодку, так как и велел ему Дима. Но Алина не отреагировала на вопрос. Напротив, несмотря на обеспокоенный тон Святоши, сделала еще несколько шагов по направлению к мосту.

— Какого хера ты задумала, мелкая? — Шум бурлящей воды заглушил его голос, но он был уверен, что девчонка расслышала его, и всё равно никак не отреагировала. Дима бросил своё занятие и побежал к Алине. Подбежав, он схватил её за руку и попытался увлечь за собой. Нужно было действовать без промедлений, ведь она, похоже, всё-таки собиралась загубить им всё дело. В то же мгновение подруга подняла другую руку, указывая куда-то на мост, и спросила:

— Вы видите того человека? Того, что стоит на мосту?

Подоспевший Святоша, вместе с Димой совершенно не соображая, что происходит, проследили за взглядом подруги и увидели мужчину забравшегося на ограждение моста. Тот мужчина выглядел так, будто собирался спрыгнуть в стремительно текущую воду, но при этом не двигался и вообще не выказывал никаких эмоций за исключением того, что неотрывно смотрел на кучку детей, уставившихся на него с любопытством с берега реки.

«Я видела его. Не помню когда и где, но видела».

(Не смей заводить знакомств с чужаками!)

— Вы это видите? — безразличным голосом спросила Алина, от чего у Антона почему-то по спине пробежал холодок.

— Того мужика? Видим, конечно. Какого чёрта он задумал? Кто это вообще такой? — Заговорил Дима, не заметив, а может, и нарочно проигнорировав странные, словно неживые нотки в голосе подруги.

«Он собирается прыгнуть. Мы свидетели» — пронеслось в голове у девочки, но она даже размышлять не стала, почему подумала так.

Даже издалека незнакомец выглядел подозрительно. То, что он не держал рукой трос так, как это сделал бы нормальный человек, пытающийся сохранить равновесие, стоя на тонких ржавых поручнях моста. Он просто опирался о него плечом, а руки его безвольно висели подобно плетям и даже с приличного расстояния детям было видно, что ладони его в каком-то необычном состоянии. Опухшие и кривые.

На нём был одет костюм на манер шестидесятых, непонятного желто-серо-зелёного цвета. Несколько минут спустя Алина вспомнит, что такие костюмы в ёлочку называли твидовыми, но пока она видела лишь старую грубую помятую ткань и глаза человека с растрепанной шевелюрой, уставившегося на неё.

— Большинство самоубийц погибают задолго после того, как попадают в воду. — Медленно известила девочка. — Некоторые выживают, но если высота моста выше 30 метров, при столкновении с водой, кости человека ломаются. Удача, если ударится головой. Тогда смерть наступает мгновенно, если нет, то человек тонет испытывая неимоверную боль от полученных травм. Высота этого моста метров 20, значит…

— Он что, собирается прыгать!? — с ужасом спросил Антон и снова сжал ладонью деревянное распятие.

— Не знаю, чего он там собирается делать, но мне это совсем не нравится. Кто он вообще такой? И почему смотрит на нас так… странно? — Дима поёжился.

— Он смотрит не на нас, а на Алину, — поправил его Святоша и парень тут же отметил, что это действительно так.

«ПРОХОДА НЕТ» — прочла ещё раз Алина, отметив, что мужчина стоит прямо над первой буквой «О».

— Ты его знаешь? Он кто-то из твоих знакомых? — поинтересовался мальчик, пытаясь заглянуть в лицо подруги, но та смотрела на незнакомца, а незнакомец смотрел на неё.

— Он мерцает. Вы видите? — вместо ответа на вопрос произнесла она.

«Это вижу только я»?

Приблизительно каждые 7-10 секунд тело человека озарялось каким-то странным свечением, при котором тело его как будто то пропадало, то появлялось. Алина видела эти повторяющиеся вспышки. Не могла оторвать от них глаз, настолько притягательными они были для девочки, её друзья нет.

— О чём ты? Кто мерцает? Тот мужик? — Девочка посмотрела, но не на Диму, что задавал ей вопросы, а на Антона и кивнула головой.

— Ты хоть что-нибудь понимаешь? — встревожено спросил он у Святоши.

— Я не вижу никакого мерцания, но… Мы должны ему помочь. Нам непременно нужно забраться на мост и поговорить с этим бедолагой. Возможно, он не знает, что самоубийство смертный грех. Очень тяжёлый грех. Его душа не обретет покой.

Дима застыл, раскрыв от удивления рот.

«Помочь? Да как же мы можем ему помочь?! Мы не должны отклоняться от плана, — думал он. — Откуда вообще появился этот мужик? Ведь его не было на мосту, когда я осматривался из кустов. Точно не было, чёрт побери».

— Мы не можем ему помочь, — наконец заговорил он, — Мы всего лишь трое подростков.

Услышав слова Антона, Алина задумалась, подняла взор к небесам, а потом решив чего-то, ни сказав ни слова друзьям пошла к мосту и стоящему на нём человеку. Пошёл и Святоша, неожиданно взяв девочку за руку.

— Да вы чего?! Совсем сдурели что ли? Куда вы? — возмутился Димка, но побежал вслед за ними. — Не ходите к нему. Это какой-то подозрительный тип. Неужели не видите? Он не из местных. — Тараторил паренёк со сбившемся от бега дыханием, но ни Алина, ни Антон не реагировали на его уговоры, настойчиво поднимаясь на холм, что вёл к подножию моста. Оба они напрочь забыли, что еще недавно собирались украсть лодку Буффало, пересечь на веслах реку и найти таинственный загончик отца Демона. То, что ими двигало сейчас, больше не было ни детской забавой, ни местью. Да и, откровенно говоря, никто из них на самом деле и не собирался уничтожать выводок несчастных кур.

«Я уже видела тебя когда-то, так ведь? Просто почему-то не помню этого».

— Слушайте, может не надо? Остановитесь, наконец. У меня от этого мужика мурашки по коже. — Дима и сам не верил, что боится, пока не произнес этих слов. Что-то влекло его к незнакомцу, несмотря на чувство всепоглощающего ужаса. Притягивало словно сильным магнитом, как и остальных, но, в отличие от друзей он противился этому притяжению. — Мелкая, да как же так? Ты же только что чуть сознание от страха не теряла, а теперь идёшь на выручку этому сумасшедшему?

— Он не сумасшедший.

Как только Алина забралась на мост мерцание незнакомца исчезло, будто и существовало только лишь для того, чтобы подманить троицу как можно ближе. Не дойдя каких-то пару метров, дети остановились и сделали это только потому, что наконец смогли рассмотреть руки человека. Они действительно были красными и опухшими, а ещё неестественно большими, но не это остановило детей, а переломанные, буквально раздробленные торчащие в разные стороны пальцы. Несколько минут никто из них не смел и пошевелиться, опасаясь, что мужчина вдруг сиганет вниз, никого не предупредив. Не шевелился и мужчина. Незнакомец выглядел как угроза, но ею вовсе не являлся. Он тяжело сопел, будто что-то застрявшее в горле препятствовало поступлению воздуха в его лёгкие. Стоял ровно, прочно, не прилагая абсолютно никаких усилий для того, чтобы удерживать равновесие.

«Он боится», — сразу решила Алина, отметив у незнакомца те же симптомы панической атаки, что и у себя.

— Я не причиню вам вреда, — вдруг произнес он, будто услышав мысли ребят.

— Вы не должны совершать того, что задумали, — первым вышел из ступора Святоша. Вбитая родителями религиозность принудила его сделать это. — Самоубийство смертный грех, — повторил он свои же слова.

— Я здесь, потому что должен совершить то, что задумал. Чтобы всё исправить, — сказал незнакомец каркающим голосом, — Только тот, кто делает, что должен, поступает правильно. Все иные живут, чтобы умирать.

Естественно, никто из детей не понял смысла того, что сказал человек, и, казалось, он это понимал и не ждал от подростков участия в беседе.

— Кто вы? — робко спросила Алина и осмелилась сделать несколько шагов по направлению к мужчине, высвободив руку из ладони Святоши, — Я видела, как вы мерцали.

«Вы мерцали. Я видела». — Мысленно повторила она.

— Я не тот, кого ждут, но я тот, кто приходит если позвать. Я страж того, во что никто не верит… Того, что случается так редко. — Ответил он, закашлявшись, и дети увидели, как из его рта вытекала струйка крови. Крови подозрительного жёлтого цвета, если вообще ею являлась.

— Я не понимаю вас, — сказала Алина, обреченно вздохнув.

— Я и не жду от вас понимания. Мне нужно только чтобы вы верили в то, что вы делаете. Верили в путь, на который встали. Этот путь приведет вас к ответам. Приведёт к неизведанному. Не бойтесь того, чего не знаете и… — он вновь закашлялся и пошатнулся на перилах. — Просто идите.

«Здесь слишком сильный ветер. Он не смог бы удержать равновесия, если бы только не был циркачом. Кто же он? Человек? Может призрак? Может он ждёт сильного порыва ветра? Порыва, что скинет его вниз».

— Не нужно этого делать. Не нужно прыгать вниз.

Дима вдруг осознал, что Святоша плачет.

— Вы там, где должны быть, и вы будете там, где должны быть. — Прохрипел незнакомец, повернулся на перилах лицом к детям и добавил: — Закрой глаза, Алина. — Попросил он, и она выполнила его указание тут же, запечатлев в своем сознании уставшие, с красными прожилками глаза незнакомца. Увидела она и клочок белоснежной плотной бумаги, торчащий из кармана его пиджака. Успела подумать, что ей хочется, очень хочется узнать, что написано на той бумаге, как раз тогда, когда услышала, как шумно охнули её спутники, и она поняла, что мужчина спрыгнул вниз.

23 мая 13.23 дня. После прыжка.

Никто из поселенцев Верхнего Убая, ровно точно так же как и Нижнего Убая, разделённых надвое неконтролируемой бурной рекой Агастой, даже не вздрогнул в момент, когда тело незнакомого для них человека, стремительно полетело вниз. Ещё одна бессмысленная смерть в мире непричастном к тому, что происходит вокруг. Птицы не сорвались с веток, зайцы не попрятались по норам и лишь три одинокие любопытные души замерли на мосту в немом молчании. Каждый по-своему ощущая, что секунду назад произошло нечто экстраординарное. Не просто самоубийство, но что-то посланное только им троим.

Вся её недолгая жизнь промелькнула перед глазами Алины. Да и как могла не промелькнуть? Ведь мысленно, она сорвалась вниз вместе с незнакомцем. Она ощутила плотность сопротивляющегося падению ветра. Ощутила безвыходность и утонула в своих воспоминаниях. Странное дело, но в те секунды ей привиделись образы совершенно незначительные. Не из тех, что казалось бы должны оставить след в душе. Образы как будто вообще ей не принадлежащие. Словно кто-то смешал её реальные воспоминания с чьими-то другими.

В одном из них она держала на руках тряпичную куклу с пышными рыжими волосами, подаренную ей матерью на её пятый день рождения. Бетти — кажется, так её звали, но с уверенностью Алина утверждать этого не могла. Она увидела себя смотрящей на ту куклу с зелёными глазами-пуговицами. Услышала, как та кукла вдруг заверещала совсем не так как плачут куклы, а как плачет вполне себе живой младенец, который испытывает неимоверную боль. А потом почувствовала как тряпичная ткань, такая грубая на ощупь вдруг стала тяжелеть и наливаться жизнью. Красное платьице Бетти превратилось в плоть, а зелёные глаза-пуговицы отскочили от лица и закатились под кровать, на которой спала Алина. Она увидела червей — жирных, белых и извивающихся, выпадающих из глазниц младенца. Тогда-то она и закричала отшвырнув от себя подарок и с истеричными воплями выбежала из комнаты, не на шутку напугав свою, и без того постоянно взвинченную мать.

Следом за тем образом возникла другая картинка, в которой она увидела себя привязанной верёвками к водительскому сидению машины. Вокруг ночь, освещаемая лишь безучастной наблюдательницей луной. Ночь, луна и оглушительный стрекот тысяч сверчков спрятавшихся где-то неподалёку в траве.

«Нет. Это не мои воспоминания», — успела подумать Алина, но остановить их всё равно не смогла.

Девочка заелозила, пытаясь освободиться от пут, но верёвка лишь туже затягивалась, врезаясь в кожу.

«Это не я. Меня нет в этой машине».

Медленно машина покатилась вперёд, а человек сидящий за рулём замер, перестав дышать. Ещё мгновение и она увидела, как автомобиль скатился в воду, но наполнился вовсе не водой, а чёрной липкой жижей. Тогда-то в голове Алины и промелькнула мысль, что жижу ту невозможно смыть. От неё невозможно избавиться, ведь она само зло. То зло, что окружает её с самого момента рождения.

Были и другие видения, одни из её привычной жизни, другие нет, но в момент, когда тело прыгуна ударилось о бурную воду, сознание девочки озарилось ярчайшей вспышкой света, словно сам ангел расправил свои ослепительные крылья и воспарил на небо прямо перед её глазами. Нереально приятное ощущение спокойствия, вскоре сменившееся тревогой, ведь вслед за светом вновь пришла тьма. В той тьме Алина увидела малышку, сидящую в сыром пропахшем плесенью подвале. Где жёлтая мигающая лампочка раскачивалась из стороны в сторону под низким потолком, отбрасывая зловещие, похожие на руки монстров тени. Она увидела распухшее от слёз и побоев лицо малышки запертой в клетке с железными прутьями и не признала её. Она понятия не имела, что это за ребёнок, но всем своим существом ощутила весь тот ужас, что пережило это несчастное дитя. Удушливый запах свежей крови, страха, пота, человеческих испражнений и кто-то стоящий рядом с клеткой. Некто возвышающийся над малышкой. И он не боится. Наоборот. Он жаден до её страданий. Жаден до криков.

«Нет»! — крикнула мысленно Алина, стараясь отогнать от себя жуткие образы, но никто даже не обратил внимание на то, как сильно она испугалась. — «Что это? Что я только что видела?»

— Нифига себе! — Услышала она восторженный восклик Димки. — Это что ещё за нахер?

Алина открыла глаза и увидела обалдевшее лицо Святоши, как будто совершенно бескровное и неподвижное. Мгновением позже до девочки дошло, что она больше не слышит звуков бурлящей реки, а прежде влажный воздух теперь сушит нос и горло. Посмотрев вдаль, она увидела не воду, а высохшее, потрескавшееся, уходящее поворотом за зелёный холм русло реки, словно внезапно они оказались в жаркой долине, не видавшей дождей уже долгие годы.

«Земля поглотила воду. Выпила её одним огромным глотком. Этого ты не знала когда шла сюда, так ведь? Не ожидала, что так будет?» — пронеслось в голове у Алины, — «Да кто же может ожидать такое? — ответила она самой себе, заметив и кое-что другое. — Исчезла не только река. Не правда ли»?

— Ветра нет. Вы чувствуете? — тихо спросила девочка, зачем-то одёргивая край своей толстовки. — Ещё несколько секунд назад он был, а теперь его нет. Ни насекомых, ни мух, ни комаров, ни птиц… Вообще ничего.

«Словно сам момент остановился. — Она облизнула палец, и подставила его ветру, но не ощутила ничего. — Правильно. Займи свои мысли чем-нибудь иным. Думай о чём угодно, только не о запертой в клетке девочке. Это не твои воспоминания. Их кто-то навязал тебе. Кто? Прыгун»?

— Что? Ветер? Да при чём тут ветер? Ты что не видишь? — возмутился Демон, указывая рукой на реку.

— Как такое возможно? — опомнившись, спросил Святоша и тут же несколько раз перекрестился.

Слаженно, будто запланировали это заранее, друзья двинулись к перилам моста.

— Офигеть, — выдохнул Димка — Нет, ты видела такое когда-нибудь? Река, мать её, просто взяла и исчезла. Не усохла, не утекла куда-нибудь, а просто пропала. Прям пустыня, словно её кто-то выпил залпом.

«Интересно. Я подумала так же. Словно кто-то выпил залпом»

— Ты только посмотри, сколько там всякого хлама, — с нескрываемым ужасом в голосе подхватил Антон. Его трясло от пережитого шока и он совершенно не понимал, как ему реагировать на произошедшее. Мозг и привычки транслировали ему мысль: «Бежать». Бежать как можно скорее, ведь всё это проделки дьявола, сатаны не иначе, но эмоции обычного ребёнка, любопытного ребёнка завладели им. — Даже машина. Видишь? Интересно, как она там оказалась?

— Надо проверить. Спуститься. Вдруг мы обнаружим там труп. Или… Скорее скелет, — поддержал его Демон, — Может, в ней кого-нибудь убили?

— Вы видите тело того мужчины внизу? Я… Не могу найти его. Где он? — перебила их девочка. Руки её всё ещё тряслись от пережитых эмоций, но дыхание, как ни странно, впервые за долгое время было ровным.

— Что? А, да. В смысле, нет, — ответил ей Дима, смахнув со лба прядь тёмных мокрых от пота волос, — Никакого трупа. Только какая-то чёрная дыра.

Чёрную дыру видела и она. Видела, но не решалась предположить, чем бы она могла быть. Зато знал Святоша.

«Это путь в преисподнюю. Прямая дорога в ад» — подумал он и снова перекрестился.

— Я не говорила «Труп». Может он выжил. — Заметила девочка.

— Нет. Он точно мёртв, мелкая. Неужели ты не слышала грохота с которым он столкнулся с водой? После такого не выживают.

— Господь всемогущий, и, правда, куда тот мужик мог подеваться?

«В дыру он мог подеваться. Прямо в ад», — ответил сам себе Антон, но вслух эту мысль предпочёл не высказывать. Знал, что над ним снова посмеются.

— Могу поклясться, я тоже слышал, как ударилось тело того мужика о воду. Будто гром прогремел. А потом река исчезла, как по щелчку. Как такое возможно? — продолжил Антон, буквально захлёбываясь словами. — Не поймите меня неправильно, все мы просто обязаны спуститься вниз и поискать его, ведь вполне возможно, что он нуждается в нашей помощи, если вдруг произошло чудо, и он как-то сумел спастись, но… Может, лучше мы позовём кого-нибудь на помощь? Кого-то кто действительно сможет помочь ему, если потребуется.

— Да ты струсил, — съязвил Дима. — Так и скажи. Блин, доходяга, да ты чего?! У нас тут река исчезла, не заметил что ли? Такое творится, чего с тобой за всю твою оставшуюся жизнь не случится, и ты хочешь сбежать?! Позвать кого-то на помощь?

— Бог не мог сотворить такое, — совершенно серьёзно ответил Антон. Может всё это просто галлюцинация? — мальчик потёр руками глаза.

— И чё, не помогло?

Антон помотал головой, ни как не в силах осознать произошедшее.

— Да какая разница, чьих рук это дело? Идем, скорее, посмотрим, что там внизу.

Святоша посмотрел на Алину. Не смог прочитать мыслей на её лице, потому что ничего оно и не выражало. Казалось, девочка о чём-то усердно размышляет, но о чём догадаться он никак не мог.

«Главное, что она не смотрит на меня с жалостью. Главное не видит насколько мне страшно, а страшно мне настолько, что я вот-вот обмочу штаны своего выходного костюма. Но сбежать? Нет, сбежать я всё равно не смогу. Только не пока она так смотрит на меня».

— Хорошо. Спустимся и посмотрим. Может он под мостом? — Добавил Антон, не веря своим словам. Не веря тому, что и правда сделает это — спуститься и поищет мертвеца.

— Истину глаголешь, чувак. Ничего страшнее мне в жизни видеть не доводилось, но мы просто обязаны это сделать. — Поддержал его Димка и кинулся по мосту сверкая драными кроссами, к холму с которого буквально слетел, напрочь перепачкавшись землёй и травой. Приятели последовали его примеру.

— Не беги! Подожди нас. Вдруг это опасно? — Стараясь не отставать от друга, прокричала Алина.

«Как он это сделал? — не преставала тревожиться девочка. — Как сделал, что река исчезла? С чего ты взяла, что это сделал он? Может просто какая-то неизвестная миру природная аномалия»?

Она побежала за ними следом не из праздного любопытства, а потому что чувствовала себя сбитой с толку. Чувствовала растерянность и замешательство, от того, что не понимает, что привиделось ей. От того, что реки так просто не исчезают, как и трупы людей скинувшихся вниз с моста. Она должна была узнать разгадку всего этого. По-другому поступить просто не могла, и всё думала и думала о лёгком запахе жасмина принесённым ветром в библиотеку и о нежном прикосновении шмеля, которого в реальности не существовало.

(Поведение вашей девочки крайне нестабильно. Она зациклена на себе и совершенно не способна к обучению. И потом у неё все руки в порезах. Позвольте поинтересоваться, это она сделала или кто-то другой)?

«Как же звали ту преподавательницу, что сказала, будто я не способна к обучению, — попыталась вспомнить Алина, сбегая вниз с холма. — Не помню. Её не стало слишком быстро в нашем доме. Прежде, чем я успела запомнить хоть что-то о ней. Но руки, у неё были такие же страшные красные руки как и у того мужчины. Не переломанные конечно, но такие же страшные».

— Может и опасно, но что с того?

— Реки не исчезают. Такого просто не бывает. — Тихо поведала подруга, когда они приблизились к самой кромке реки.

«Не исчезают. Да. Но вот она стоит прямо перед рекой, которой не стало буквально за секунды. Это ли не доказательство того, что она ошибается»?

— Уверена? Может ты читала когда-нибудь о подобных случаях в своих книгах? Или просто видела в интернете? Должно же быть какое-то рациональное объяснение всему этому? — Почти равнодушно бросил Дима и, не дождавшись ответа, направился к чёрному отверстию в высохшей земле. На данный момент его не особо то заботили причины, когда вокруг творилось «такое».

По пути он то и дело хватался за предметы, что встречались ему на пути среди прочего хлама, что скинули в воду люди за долгие годы существования реки. Покрутил в руках изъеденную ржавчиной кастрюлю. Поднял такой же ржавый погнутый подсвечник и откинул в сторону. Нашёл нечто похожее на старинную подвеску. Потер пальцами, счищая глину и грязь, и увидел, как засверкали на солнце стекляшки, по его мнению, вполне похожие на бриллианты. Довольный, он сунул находку в карман джинс.

Святошу всякие там сверкающие побрякушки явно не интересовали. Пройдя всего лишь несколько метров по речному дну, не отдавая отчёта своим действиям и не задумываясь о причинах вдруг возникшей страсти, он отыскал три каски военных времён, но не удовлетворился. Затем два, к сожалению, полностью непригодных пистолета, покрутив которые в руках выбросил в сторону с чувством прискорбного сожаления на лице.

Как только он ступил на реку, страх покинул его. Оставил в покое сознание мальчика, будто и не было его вовсе. Наконец удача улыбнулась ему, и Антон побежал с громким криком:

— Вот это да! — Он приблизился к лежащему на высохшем иле двуствольному ружью. Раскрыл затвор, заглянул в ствол так, будто проделывал подобное уже много раз и радуясь повесил его себе на плечо.

— Возьму с собой, — пояснил он улыбаясь.

— Да на кой черт тебе эта железяка? Не узнаю тебя, Святоша. Что с тобой? Ты под охотника косишь, или под вояку? — засмеялся Дима, хватаясь за живот.

Вид Антона с нелепо подвернутыми штанинами, крестом на шее и ружьем наперевес, вызвал у Димки неудержимый приступ смеха, который всё более усиливался от того, что друг его с полным негодованием и явной нескрываемой обидой на лице таращился на него.

«Они, похоже, спятили, — подумала Алина обогнавшая их. — Люди в нестандартной ситуации зачастую ведут себя так же нестандартно. Это нормально». — Но… всё здесь было не нормальным и, это девчонка понимала тоже.

«Я чувствую запах реки. Не такой сильный, какой был, когда мы выбрались из кустов, но определённо чувствую».

Алина напрягла слух. На мгновение ей показалось, что она слышит плеск волн бьющихся о камни, но где-то далеко, словно реку и ребят отделяло каким-то барьером.

«Временным»?

— Река может вернуться также быстро, как и исчезла. Мне… Я думаю, она вернётся. — Она опустилась на корточки, и провела по иссохшей поверхности пальцем, начертив прямую линию. Такую же, какую описывала для того чтобы загипнотизировать курицу. Парни наблюдали за ней, будто и впрямь загипнотизированные.

(Укладываешь курицу, слегка прижимаешь её к земле. Рисуешь прямо перед клювом несушки длинную уходящую вдаль линию, мелом, палкой или просто пальцем. И всё. Курица больше не шелохнётся. Не сдвинется с места…)

«Пока не услышит громкий звук».

— Что будет с нами, если это случится в момент, когда мы будем здесь? Собирая побрякушки и всякие там бесполезные ружья?

Озорная улыбка сошла с лица Димки.

«Она шутит что ли»?

До него, наконец, дошло, в какой опасности находятся они трое, если река действительно появится вновь.

«Да нас просто смоет. Погребёт под тоннами воды за мгновенье».

— Понял тебя, мелкая. Давайте тогда по быстрому исследуем яму и свалим отсюда. Договорились?

— Хорошо. — Алина яростно потёрла горло.

— Что с тобой?

— Я просто напугана. Мне тяжело дышать. Это началось, как только мы спустились сюда. Все мы шли посмотреть на ту дыру, но… Вы стали вести себя как дети, не оценивая возможную опасность. А я… Не знаю, может это реакция на какой-то аллерген, — робко произнесла она, и задышала ещё тяжелее.

«Это реакция на жасмин. Реакция на воспоминания, которые тебе не принадлежат. Ты же знаешь, это были галлюцинации, и значит приступ совсем скоро».

— Понятно, но мы ведь рядом. Тебе ничего не угрожает. Просто дыши ровнее.

— Он назвал меня по имени. Тот человек. Ты слышал? Прямо перед прыжком, он обратился ко мне по имени и попросил закрыть глаза.

— Эээ, — протянул Святоша, рассматривая ржавый велосипед, мимо которого они проходили, с клаксоном и вставленными в заднее колесо пластиковыми карточками. — Если честно, я не заметил. Я смотрел на его жуткие руки и всё думал, эта мысль буквально завладела моим сознанием, я думал, кто так раскурочил его пальцы и почему же он не вопит от боли.

— Думаю, ему было больно. Но он к ней привык.

— Так ты знала его?

— Не могу ответить точно. Что-то в его внешности показалось мне знакомым, что-то совершенно нет. Знаешь, такое же ощущение человек испытывает, когда его пытаются обмануть, подсунув копию той вещи, которая принадлежала ему когда-то. Тот человек смотрит на неё, вертит в руках и она вроде точно такая же. Но нет, в ней нет чего-то знакомого хоть она и идентична той утраченной. Понимаешь?

— Угу. Вроде понимаю. — Ответил Антон, поправив ружьё на плече, такое тяжёлое, что оно всё время сползало вниз.

(Мне даже имя твоё произносить противно, дрянная ты девка. Знаешь, что сказал тот человек уходя? Спросил: Она у вас что недалёкая? Так жалко смотреть на таких детей. Жалко ему, твою мать! Больше ему жалко не будет, потому что я сломал ему челюсть. Даже имени твоего больше слышать не хочу)

— Ты так и не ответила на мой вопрос. — Напомнил ей Дима. — Читала ли ты о случаях исчезновения реки?

— Да не было таких случаев. Реки… Не пропадают за секунду. Тонны воды, куда они, по-вашему, делись?

— Не знаю. — Вполне честно ответил Дима. — Но это интригует. Не находишь?

«Они не понимают. Они ничего не понимают»!

— Тебе следует оставить ружьё, Антон. Домой ты его всё равно не принесёшь. — Она хмыкнула носом и снова принялась тереть шею. — Прятать его, смысла нет. Вы оба должны осознать, что мы во что-то вляпались. Во что-то серьёзное. Не знаю во что, но… Мне всё это не нравится. И то, как вы оба ведёте себя безрассудно, мне тоже не по душе. Так что брось это проклятое ружьё и пойдемте скорее. Я… Я ничего не понимаю. Как… Я видела нечто жуткое, когда упал тот человек.

(Девочка крайне нестабильна. Вы видели порезы на её руке? Дети в таком возрасте крайне склонны к суициду. Необходимо срочное обследование у психиатра)

«Заткнись»!

Ребята изумлённо захлопали глазами. Видеть девчонку, которая вот-вот разрыдается, никому из них не хотелось.

— Да что с тобой творится? Ты сама на себя не похожа, — заметил Демон, с подозрением косясь на подругу. — Что ты видела?

— Сама не знаю, — растерянно ответила девочка, — Неважно. Я не знаю, как вам объяснить. Я… мне плохо здесь. Давайте поскорее осмотрим дыру и уберёмся отсюда. — Умоляя, попросила она.

— Всё нормально, — попытался успокоить её Святоша, — но ты права, родители убьют меня, наверное, если я приволоку его домой, — промямлил Антон, признавая очевидное. — Сам не знаю, зачем его подобрал, — задумчиво произнёс он. — Просто это, не знаю даже, как сказать… Мне просто дико захотелось отыскать ружьё. Я знал, что оно где-то здесь и нашёл. Правда, сам не знаю зачем. Оружие — это зло.

— Так брось его и пошли дальше. Нужно разобраться, что здесь произошло и уходить. — Пацаны дружно закивали, соглашаясь с подругой. — Почему он спрыгнул вниз? И зачем подзывал нас к себе?

— А он подзывал? — Удивился Демон.

— Не притворяйся, что ты не почувствовал. Да, вполне возможно что мерцание видела только я одна, но… Ведь вы тоже почувствовали что-то. Так ведь?

Демон не хотел признаваться ей в этом, но помолчав с минуту, всё-таки согласно кивнул головой, так ничего и не сказав. Кивнул и Святоша.

— Тот мужчина убил себя? Или нет?

— Не знаю Святоша, но надеюсь выяснить это как можно скорее.

Демон быстро зашагал вперёд. Алина побежала следом, стараясь контролировать своё дыхание, хоть в этом и не было больше необходимости. Просто по привычке.

Ещё секунду Антон стоял, прикрыв глаза, зная, что друзья не заметят того, что он отстал. Он ощущал вес ружья на плече. Вдыхал запах ила и ржавчины ноздрями. Тяжёлое, надёжное. Такой уверенности в себе он никогда ещё не ощущал.

«Защита. Оно для защиты. Я должен кого-то защитить? Тьфу ты! Что за бредовые мысли»? — Одёрнул он себя, но в тот момент, когда уже собрался выкинуть его куда подальше, вдруг передумал и вместо этого, сжимая рукой холодный ствол, аккуратно приставил его к опоре моста. Зачем? Ему не хотелось отвечать на этот вопрос. Так захотели сделать его руки, словно защищали что-то.

— Как думаете, он там? Тот мужик? — Поинтересовался Дима, заглядывая в чёрную глубокую дыру с ровными, будто вырезанными острым лезвием краями.

— Он не смог бы поместиться там. Он точно не внутри этой дыры, — сухо ответила девочка и принялась ощупывать края отверстия. Попутно отметила, что оттуда из глубины ничем не пахнет, но выглядела та дыра так, словно ее прожгли в земной коре чем-то очень мощным. Если так, должно было пахнуть горелым, но запаха гари она не заметила, и края отверстия были на ощупь холодными.

«Не холодными, обычными» — поправила себя Алина — «Как и вся окружающая среда».

(Да ведь с ней невозможно разговаривать! Она словно глыба льда, которая никак не оттает. Чего она от меня хочет?!)

— Вы странного ничего не замечаете? — поинтересовалась Алина, продолжая ощупывать края отверстия рукой.

— Типа кроме того, что река исчезла? Кроме того, что ветер пропал, как ты в тему заметила? Кроме того, что какой-то ненормальный мужик с переломанными пальцами и жёлтой кровью сиганул вниз и исчез? — посмеялся над её вопросом Демон.

— Да. Кроме всего этого. — Девочка дотронулась до речного дна, такого сухого, что на подушечках её пальцев не осталось даже пыли.

Парни помотали головами, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь ещё подозрительное, но не смогли.

— Вам не интересно, куда пропала вся рыба? Всякие там лягушки, жучки и паучки? — помогла им девочка.

Ребята вновь огляделись по сторонам и впервые с момента, как спустились под мост, поняли, что это действительно так. Никакой рыбы и даже их скелетов. Вообще ни намека на какую-либо живность.

— Даже скелетов нет, — подтвердил Димка, хоть и не понимал, к чему клонит девчонка.

— Вот здесь, — показала она ему куда-то вглубь ямы, — тут, где моя рука. Сможешь отломать кусок глины? Я что-то нащупала внутри, что-то твердое.

Заинтригованный подросток, не задавая лишних вопросов, опустился на колени рядом с ней и нащупал то, о чём говорила Алина. Вытащив из кармана складной нож, парень вонзил лезвие в почву под углом, а потом, надавив на него, отломал кусок земли.

— Нащупал что-нибудь?

— Да. Тут какой-то кусок ткани.

— Достать сможешь?

— Смогу, наверное. Тут есть за что зацепиться. Здесь дырка, обугленная прямо по окружности дыры. — Демон склонился и потянул за край материи изо вех сил. Ребята услышали треск рвущийся материи, как раз перед тем, как Дима свалился на задницу, зажав добычу в руках.

— Мог бы и помочь, — упрекнул он глазеющего на зажатый в руках друга предмет. Довольный проделанной работой он поднялся на ноги и попытался очистить то, что извлёк.

— Сумка что ли какая-то? — предположила Алина, никак не ожидая увидеть обычную серую сумку.

— Похоже на то, мелкая. — Подтвердил Дима и заглянул внутрь. — Мать твою! — Его глаза расширились от ужаса. Он тут же выронил то, что держал в руке, а затем отскочил, не сводя глаз с откатывающейся в сторону находки.

Девочка посмотрела на него, нахмурив брови, но ни слова не произнеся, подошла и подняла загадочный предмет на уровень своих глаз.

— Это камень. Всего лишь камень. — Констатировала она, — Почему ты испугался?

«Камень? И это всё? Тот мужчина проделал всё это, чтобы мы нашли сумку набитую камнями»?

— Не кричал я вовсе. Просто он показался мне мерзким, когда я к нему прикоснулся. И ещё, мне показалось… Ребёнок кричал. Младенец.

«Младенец? В том видении я тоже видела младенца. Или может всё-таки, то была кукла? Бетти?»

— Там должно быть что-то ещё, — Подойдя ближе к находке, заметил Антон. — Вон, что-то просматривается под камнями. — Указал мальчик.

— Так достань.

— Нет. Давай ты сам. Я не суну туда свою руку.

— Ещё бы. Я бы удивился. Надеюсь, больше никто кричать не будет, а том меня аж до дрожи проняло. Демон сунул руку в сумку и один за другим достал оттуда камни, но не сложил их где-то рядом, а повыбрасывал все, один за другим на противоположный берег принадлежащий территориально Верхнему Убаю. — Ничего там нет. Тебе показалось, сопляк. — Он тяжело вздохнул и передал сумку раскрывшей от удивления рот Алине.

— Зачем ты это сделал? — Только и спросила она.

— Что сделал? Вы же сами попросили.

— Зачем выкинул камни? Ты бы себя видел, тебя буквально корёжило от омерзения. Что не так с ними?

— Я… Не знаю. — Демон задумался, почесал затылок, не понимая, с чего она вообще задаёт такие вопросы. — Увидел те камни и решил, что им там ни место. Странные они какие-то.

— Это как минимум подозрительно, — озадаченно посмотрела на него Алина, после того как заглянула в сумку. — А черепу младенца значит место? — спросила девочка, вытаскивая со дна сумки маленький, треснувший надвое череп ребёнка.

— Что?! — Ни на шутку испугался мальчик. — Его там не было. Я бы заметил. Откуда ты взяла его? — Он попятился и уже через шаг уткнулся спиной прямо в опору моста.

— Детский череп. Полностью сформировавшийся. Без видимых травм. Надвое он раскололся от времени, не от насильственной смерти. Думаю, этот младенец утонул. Его скинули с моста, — Она задрала голову вверх, осматривая мост, — вот в этой сумке, а камни накидали для тяжести. Чтобы не всплыл.

— Да что ты несёшь вообще? Убери это от меня. Не надо совать мне его под нос. Я всё отлично вижу. — Попросил Демон. Теперь ему казалось, что он и впрямь сделал что-то постыдное, когда избавился от камней. Но почему?

«Ребёнок. Теперь уже понятнее. В видении я тоже видела ребёнка. Это не совпадение. Но что это за ребёнок и какая здесь может быть связь между нами и им»?

(Я сделаю её умнее, чем кто бы то ни было. Она вам всем ещё покажет. Она покажет, чья кровь течёт по её венам)

— Как он мог там оказаться? И где все остальные кости, если умер он в этой сумке? — Вмешался ничуть ни меньше заинтригованный находкой Антон.

— Лучше спросить иначе. Почему мы нашли череп ребёнка, только череп, рядом с этой дырой, когда пропало всё, даже рыба? Уверена, — произнесла Алина и нервно хохотнула, — мы не найдём здесь, — Она рукой указала на русло реки, — ни одной косточки, даже если будем искать крайне тщательно, хотя, не думаю, что мы располагаем таким количеством времени. Ни рыбьих, ни человеческих. И даже если в той машине, о которой ты говорил, действительно кого-то похоронили, скелета в ней мы тоже не найдём.

«Незнакомец спрыгнул не просто так. Он не просто так спрыгнул. Он хотел показать нам вот это. Останки младенца скинутого с моста. Но зачем»?

— Река появится вновь. Всё это не случайность, а чей-то замысел. Неужели не понимаете?

— Нет. — Парни тупо уставились на неё. Святоша вновь держался теперь за крест, а Дима больше не отвлекался на всякие там побрякушки.

«Хороший знак», — решила Алина и попыталась объяснить доходчивее:

— Думаю, река и вся живность исчезли потому, что кто-то был заинтересован в том, чтобы мы нашли вот это. — Она потрясла сумкой, — Не просто нашли, но и придали этому значение. Какое, я пока не знаю. Да и река исчезла, возможно, не только поэтому, но я выясню почему. — Она выудила из кармана брюк телефон и сделала несколько фотографий реки сначала с одной стороны, затем с другой, в очередной раз задержав своё внимание на фразе «ПРОХОДА НЕТ». Затем сфотографировала сумку и детский череп. — Думаю тот мужчина, тот странный незнакомец, спрыгнул с моста, чтобы привлечь нас. Если подумать, это кажется нелепой случайностью. То, что увидели его именно мы. Но… Думаю он это запланировал.

— А? Хочешь сказать, он выбрал именно нас? Звучит бредово подруга. Сама то в это веришь? — Всё ещё ничего не понимая, спросил Дима.

— Неважно во что я верю. Рассуждая, я опираюсь на голые факты, а не на предположения. Он ждал нас на мосту. Появился именно тогда, когда мы вышли из кустов.

— Точно. Его не было, когда я осматривался.

— Он позвал нас троих. Не знаю, что он хотел нам всем этим сказать, но он жизнью пожертвовал, чтобы мы трое оказались сейчас здесь. Чтобы мы нашли эти останки.

— Просто офигеть! — Выдохнул Димка. Он вдруг сообразил, что до сих пор сжимает в руке раскрытый нож и поспешил убрать его. — И что же нам теперь делать?

— Понятия не имею, но если верить словам незнакомца, мы встали на какой-то там путь и не должны сходить с него. Чтобы это не значило. — Ответила девочка. Затем подошла к дыре уходящей вглубь земли возможно не меньше чем на километр, такой чёрной и непроглядной она казалась с поверхности, и кинула в неё череп младенца.

Пару секунд все трое слушали, как его половинки глухо стучатся о края ямы, а когда звук стих, раздался грохот, от которого земля задрожала под ногами детей. Никто из них не успел среагировать на опасность, потому как, прежде, чем они кинулись прочь от ямы, всё вокруг озарилось вспышкой света, такой же яркой, какая была в видении Алины. За той вспышкой не последовало ни взрыва, ни молний, ни огня. Но потом, каждый из них вспоминая тот момент, рассказывал, что это было похоже на ангела, вырвавшегося из неволи.

С минуту или может даже больше, они были ослеплены, а когда зрение вернулось в норму, они увидели, что дыра исчезла, будто и не было её вовсе.

«Может дело всё-таки в галлюцинациях»? — Она стала припоминать не чувствовала ли она какого-то запаха, который мог бы сойти за дурманящий сознание, но вспомнился ей лишь запах жасмина. Лёгкий, еле уловимый.

— Это что такое было?! — не сдерживая эмоций, прокричал Демон. Его голос эхом пронёсся вдоль русла Агасты. Он вскочил на ноги и как сумасшедший стал прыгать на том месте, где всего минуту назад была яма.

— Бог, — коротко ответил Святоша, ничего больше не добавив.

— Я уже видела это. — Не выдавая волнения, произнесла девочка, проигнорировав замечание Святоши. — Я говорила уже. Когда тот мужчина спрыгнул с моста, я закрыла глаза, и… Тогда перед моими глазами пролетели образы. Их было так много и, кажется, какие-то из них мне не принадлежали, будто… Будто это он показал мне их. Этот свет, я видела его в тех образах.

— Свет!? — возмущенно переспросил Демон. — Ты чё спятила?

(Ваша девочка абсолютно не социализирована. Так продолжаться не может. Она должна общаться с людьми, иначе к двадцати годам свихнётся. Неужели вы желаете своей дочери будущего, где её запрут в психиатрической клинике?)

— Я понимаю, что вы напуганы. Я напугана ни меньше вашего, но… Мы просто обязаны отыскать его.

— Не понял, ты хочешь отыскать его труп?

— Нам нужно бежать, — промямлил Святоша, но никто будто и не услышал его.

— Да. Нам нужно отыскать его тело, — подтвердила девочка, потупив глаза. Пятна на шее почти исчезли к тому моменту. когда она вновь принялась её тереть.

— Но почему? — не унимался Дима, — я, конечно, не хочу показаться настоящей бестолочью, но зачем тебе это? Он ведь исчез. Верно? Или нет?

— Я видела конверт в его нагрудном кармане, и я должна узнать, что там. Вы, конечно, имеете полное право отправится сейчас по домам и забыть всё это как страшный сон, но я пойду дальше, — почти неслышно произнесла она.

— Но почему?

— Потому что я, наконец, осмелилась высунуть голову из кустов, — объяснила Алина и, отряхнувшись от грязи, зашагала прочь от моста. Мимо старых детских колясок, мимо кастрюль и раковин, мимо сломанных удочек, чашек, ложек, каких-то непонятных деталей и сломанной мебели.

«Перестань дрожать. У тебя ещё куча времени. Он придёт только в шесть. Придёт и как всегда ничего не заметит».

— Куда тебя понесло? А как же свет? Этого ты нам не объяснишь? — Взмолился Дима, но слова подруги явно приободрили его. — Ты знаешь куда она, чёрт побери идёт? — Спросил он, у ничуть ни меньше его растерявшегося Святоши.

Тот, хлопая ресницами, помотал головой, мысленно повторяя про себя молитву, которой научила его мать. А прочитав её трижды, как и положено, продолжил:

«Господи, я только что видел, как река исчезла. Это ли не чудо? Это ли не деяние рук твоих? Если ты действительно есть, помоги моим родителям забыть то горе, что постигло их после смерти сестры. Помоги им снова ощутить счастье. Дай мне сил и дальше следовать за тобой и помоги побороть страх сковывающий моё тело, ибо я только что узрел ангела».

— Бежим! Чего встал? — Скомандовал Демон, и они вместе побежали за подругой.

— Он лежит вон там, — указала девочка куда-то вдаль, за составленные в ряд красные, жёлтые и зелёные лодки, когда приятели нагнали её. Демон попытался присмотреться, но ничего напоминающего труп человека не увидел.

— Я вижу только бревна. Ты чё вдруг прорицательницей заделалась? Что это? Магия какая-то? — Заявил он, глядя на лежащие на берегу трухлявые деревья.

— Я тоже кроме брёвен ничего не вижу, — поддержал его Антон.

— А я знаю, что среди этих брёвен мы найдём его.

— Но откуда тебе может быть это известно? — Робко спросил мальчик. То, как вела себя Алина, настораживало их обоих. И неспроста. Она ведь пёрла как танк, вперёд не видя перед собой преград в полной уверенности, что тот мужчина находится именно там.

«Она всегда была другой, ты же знаешь. И привлекла ведь она тебя ни внешностью, а чем-то, что находится внутри неё. То, чем не обладают другие люди». — Пронеслось в голове у Святоши, когда он посмотрел на её серые кудрявые волосы со спины.

— Как он мог оказаться там, куда ты показываешь, если он прыгнул под мост? Мы видели, и ты не можешь этого отрицать, потому что ты одна из нас троих закрыла тогда глаза. — Заметил Дима, стараясь не сбиваться с шага.

«Мне просто никто не поверит, если я расскажу, что с нами здесь приключилось».

— Отрицать не стану, но знаю, потому что он позаботился не только о том, чтобы мы нашли тот череп, но и его самого.

— Но как?!

— Он сказал, что мы встали на путь, — повторила девочка, — мы встали на него тогда, когда выбрались из кустов барбариса и направились к лодке. Он должен быть именно там. В начале нашего пути. К тому же, я просто чувствую это.

— Что блин значит чувствуешь? Не пугай меня, мелкая. Я всерьез опасаюсь за твоё душевное благополучие, потому что ты, по ходу тронулась умом, если веришь во всю эту чушь.

— Но он там, — твёрдо произнесла девочка, не сбавляя скорости. — Сами увидите.

— Ок, уговорила. Идём, проверим. Шерлок.

— Уже проверяем, — сказала она, перелезая через трухлявое дерево, преграждающее им путь.

«Что за странное чувство? Почему мне так важно найти его? И откуда эта уверенность что найду»?

Когда вся троица проходила мимо ржавого остова машины, той самой о которой говорил Антон на мосту, никто из них даже и не вспомнил, что они собирались проверить, нет ли там трупа. А если бы посмотрели, увидели бы, что машина пуста, и только черный старый саквояж на пассажирском сиденье, да сгнившие верёвки подтвердили бы их ужасную догадку. Ведь в той машине действительно когда-то находился мертвец. Труп человека, привязанного к месту водителя, чтобы он случайно не всплыл на поверхность. Но река унесла его кости. Как и кости всех остальных живых существ, некогда обитавших в ней.

Не заметили они и железную жёлтую бочку, наполовину похороненную в речном иле, лежащую примерно в ста метрах впереди. Да и с чего бы? Они ведь и подозревать не могли, что внутри находится что-то настолько важное, что могло бы перевернуть их жизнь до неузнаваемости. По крайней мере, одного из них.

— Охренеть! — не сдержался Димка, — Глазам своим не верю. Он и правда лежит там.

Дети обнаружили тело незнакомца на берегу. Именно там, где сказала Алина. Он не был искалечен от падения с высоты. Более того, мужчина был абсолютно сух и выглядел так, словно прилег на берегу в жаркий летний день и тихо себе умер.

Весь путь до указанного Алиной места Дима, впрочем, как и Антон подготавливал себя к тому, что увидит мертвеца. Не просто труп, но тело человека, подверженного увечьям. Кишки вывороченные наружу, кости прорвавшие кожу во время падения, перекошенная на бок голова со сломанной шеей.

Святоше, в отличие от остальных, ранее уже приходилось встречаться со смертью, что называется лицом к лицу, но он всё же не думал, что способен перенести подобное зрелище ещё раз без каких либо травм для своей психики. Конечно, порой воображение рисует куда более пугающие картины, чем они есть в действительности. Реальность выглядит откровенно не так дико, как рисует её мозг, но увиденное на берегу превзошло все мыслимые и немыслимые предположения трёх любопытных подростков. Никто из них не ожидал, что не увидит повреждений вообще, если не считать, конечно, переломанных пальцев на руках, которые и так были сломаны ещё до падения с высоты. Не ожидали они увидеть и пустого пронзительного взгляда мертвеца, глядящего с тоской куда-то в самую небесную высь, прямо над их ошарашенными головами.

— Он сухой, — поведал Дима, осмелившись пощупать труп мужчины, хотя это замечание не имело никакого смысла. И без того было очевидно, что одежда на незнакомце суха.

— Что же с ним произошло? — Подхватила Алина, — Не понимаю, — задумчиво протяжно произнесла девочка, — Как мог он прыгнуть в реку, и не промокнуть? И прыгал ли вообще, в таком случае?

— Точно, — подтвердил парень.

— Меня одну здесь не покидает ощущение, словно он пролежал здесь много лет?

— Нужно закрыть ему глаза, — подал голос Святоша, не желая отвечать на вопрос подруги. Не дождавшись одобрения своих спутников, он приблизился к голове мужчины, — У меня от его взгляда мурашки по коже.

— У тебя не только от него мурашки, но ты попытайся.

«Вдруг получиться», — заметил Дима, с подозрением осматривающий труп в жёлто-зелёном твидовом пиджаке в ёлочку.

Святоша опустился на одно колено. Машинально сжал рукой крест. Так, просто для подстраховки со стороны высших сил. Другой рукой дотронулся до век незнакомца, и… Не смог ничего сделать. Опущенные вниз веки, тут же вернулись на прежнее место, отчего Святоша взвизгнул, будто истеричная девчонка.

«Всё же он пролежал здесь недолго. Веки мертвеца невозможно закрыть сразу после смерти, если умер он с открытыми глазами. Только тогда, когда тело наконец окоченеет, веки закроются и больше не раскроются никогда». — Подумала Алина, решив не посвящать своих приятелей в то, что ей было известно.

— Господи боже! Жуть то какая! — Он спешно перекрестился и отпрянул от тела незнакомца.

— Так я и думал.

— Вы видели его кровь? — Спросила девочка, явно не впечатлившись раскрывающимися глазами прыгуна.

— Считаешь, то была кровь? Мне откровенно показалось, что та масса больше походила на гной. Когда он вдруг закашлялся, мне почудилось, что его сейчас вырвет этим самым гноем, но, слава богу, вытекло совсем немного, а иначе, я бы не смог сдержаться. Меня бы стошнило, это точно. Помнишь, у меня ведь сотрясение мозга. Всё папаша козёл. — Размышлял Дима, попутно ощупывая одежду незнакомца.

— Нет у тебя сотрясения. Я думала, мы это уже выяснили. Просто ты впечатлительный, но не хочешь в этом признаваться. Это, определенно была кровь, но какого-то странного жёлтого цвета. Что-то было с ним не так. Знать бы что?

«Письмо подскажет ответ. Просто вскрой его и прочти».

— Да уж, что-то точно с ним было не так. Это ты чётко подметила.

— Нашёл что-нибудь?

— Мне тоже этот мужик показался больным. Будто что-то разъедало его изнутри, и времени у него было очень мало, — заметил Святоша.

— Почему ты так сказал? С чего такое предположение? — Насупилась девочка. Принюхалась, пытаясь различить, не пахнет ли костюм чужака жасмином, но не унюхала ничего.

— Что именно я сказал? — Не понял вопроса и без того обескураженный происшествием Антон.

— Ну… То, что он был болен. С чего ты взял, что он был болен? Считаешь, был?

— Я… — замешкался паренёк, — Сам не знаю, почему так сказал. Мне показалось, вид у него был болезненный.

— Кроме этого конверта в нагрудном кармане у него больше ничего нет. Я его тщательно обыскал. Ни паспорта, ни прав, ни банковских карт, ни телефона и даже денег нет. Можешь занести это обстоятельство в свой список подозрительных вещей на сегодня, — он подмигнул подруге, но получилось как-то коряво.

«Больше похоже на нервный тик», — отметила девочка, но реагировать на его слова не стала.

— Должно же быть хоть что-нибудь.

«Конечно, есть. В письме», — ответила себе Алина. Прикоснулась к рукаву пиджака незнакомца и с полной серьёзностью в голосе спросила:

— Кто же ты?

— Надеешься, он тебе ответит? — Саркастично поинтересовался друг.

— Он? Нет. А вот это письмо, возможно. — Девочка вытянула из кармана сложенный пополам конверт.

— Конверт подписан. Прочти, что там, — попросил Святоша, стараясь больше не заглядывать в раскрытые глаза покойника.

— Здесь только имя и всё. «Нонна». Ни штампа на конверте, ни марки нет.

Дима осмотрелся. Ему показалось, что он что-то услышал. Нечто похожее на шум бурлящей воды, но он доносился откуда-то издалека. Из-за гор, а может, из какой-то другой реальности.

— Вы слышите? Этот шипящий непрерывный звук. Словно… Словно вода бежит.

(Ты опять не выключила воду в ванной. Дрянная ты девка!)

Алина и Антон прислушались, но кроме карканья ворон и шума проезжающих машин, что мчались по трассе в нескольких сотнях метров от них, больше им ничего услышать не удалось.

— Уверен, что не ослышался? Может, показалось? — спросила девочка с сомнением.

— Конечно, слышу. Я чё дебил, такими вещами шутить?

Подруга обреченно вздохнула, так, будто смирилась с чем-то.

— Это лишь значит, что нам нужно торопиться. Она возвращается.

— Кто возвращается? — Непонимающе спросил Антон.

— Ни кто, а что. Река, дубина. — Поправил друга Дима, — Звук становится всё громче. Непонятно, почему вы его не слышите…

«Я слышу. Я слышу, как бежит вода в ванной, переливаясь через край».

…Но если это не галлюцинация, то она действительно скоро будет здесь. Так что. читай уже.

Девочка посмотрела на конверт, будто забыла о его существовании на какое-то время. Извлекла из него жёсткие на ощупь страницы…

«Страница 143, 144, 145, и 146. Нет, это не те страницы, совершенно другие. Прекрати же, эти не пронумерованы. Просто листки из тетради, исписанные женской рукой».

… и принялась бегать глазами по строчкам.

— Ты чё?! Вслух читай. — Взмолился парень, поднимая руки к небу.

— А. Ну да. Я задумалась просто. Тут написано:

«Впервые я увидела одного из них в лавке мясника, когда стояла в очереди за говяжьей вырезкой. Помню, что меня тошнило в тот день очень сильно, но я всё же отправилась за покупками, потому что, кроме меня этого сделать было некому. Конечно, я могла бы зайти к соседке и попросить её об одолжении, но она не раз уже намекала мне, что у неё своих проблем хватает.

Пока я стояла в той очереди, малыш у меня в животе брыкался и пинался. Ему, похоже, как и мне не нравилось, как пахнет от женщины, стоящей в очереди передо мной — жасмином и лаком для волос.

«Жасмином. Опять жасмин. Совпадение? Не думаю».

Я понимала, что если обслуживанием покупателей будут заниматься настолько долго, то мне придётся покинуть очередь и убежать в туалет. Для того чтобы проблеваться, или для того, чтобы облегчиться. Я не знаю, чего мне на самом деле хотелось больше, но я точно знала, что хочу свежего мяса, возможно даже сырым и тёплым, потому что, как я думала его хотел малыш…»

— Фу какая мерзость! — Возмутился, прерывая Алину Святоша.

— Беременные женщины довольно часто употребляют в пищу то, что обычный человек есть не стал бы. Сырое мясо, известь или даже автомобильные покрышки. Сбой в гормональном фоне и всё такое. — Спокойно объяснила ему Алина и принялась читать дальше:

«Но тут вдруг старика, который отпускал мясо до этого, сменил какой-то подросток и дело пошло намного быстрее. Я очень обрадовалась этому обстоятельству и утерла со лба выступивший холодный пот. Тогда-то я и увидела его — мужчину в твидовом пиджаке, что вышел из той каморки, куда всего минуту назад зашёл старик».

— Твидовый пиджак? — Удивлённо переспросил Демон и пальцами дотронулся до пиджака мертвеца.

«Он один из них. Или был одним из них».

— Да. Тут так написано. Дальше читать?

— Конечно, конечно.

— «На нём не было ни колпака, ни белого фартука и это сразу смутило меня, но почему-то никого больше. Люди не замечали его, оживленно обсуждая насущные дела. Я увидела его лицо, изуродованное шрамами, и подумала о боли, которую довелось пережить этому человеку. Зажившие рваные раны по всему лицу скривили его рот, сузили глаз, сковали лоб. С одной стороны его не закрывающегося рта торчали зубы».

— У нашего парня с лицом вроде нормально всё. Это радует. — Улыбнулся Демон. — Но, ты читай, читай. Жутко интересно.

«Там, где боль и страдания всегда есть тайны. Уж мне то не знать».

Как же ей хотелось сказать об этом своим друзьям, но она вновь смолчала.

Мальчик пожал плечами, показывая подруге жестом: «Типа сам не знаю, что на меня нашло».

— «Помню, как он прошёл мимо мальчика, стоящего за прилавком, и прикоснулся к его голове рукой, но тот, похоже, ничего не заметил, потому, как, никак не отреагировал. Я безмолвно наблюдала за мужчиной, что проследовал к разделочному столу, покрытому осколками раздробленных костей и кровью. Он посмотрел на меня тогда.

Еще секунду назад, его, казалось, интересовали только блестящие ножи, разложенные на разделочной поверхности и тут, он посмотрел прямо на меня. Холодно. Осуждающе. Жёстко. Будто я натворила что-то. Виновата в чём-то, а он не в состоянии вынести омерзение от моего поступка.

Мне и раньше казалось, что за мной следят. Я всегда списывала свои беспочвенные подозрения на беременность, ведь под действием гормонов женщины становятся не контролируемыми и порой также подозрительными. Но, когда я увидела его взгляд, поняла, что за мной и правда следили.

Я знала этот взгляд, чувствовала его на себе. Ночью, когда спала в своей кровати или на улице, когда шла на работу. Я почувствовала, как ребенок замер в моём чреве. Холод пронзил моё тело, но вовсе не тот, что шёл от раскрытого холодильника, на который я опиралась рукой, а от того, что мужчина тот вдруг начал видоизменяться. Вся его сущность корчилась долгих три минуты, за которые я осознала несколько вещей. Во-первых, никто кроме меня его не видел. Во-вторых, хоть я и видела весь тот ужас, что разворачивался на моих глазах, я не могла сдвинуться с места. Даже закричать не могла. А ещё я точно поняла, что ребёнок, что рос у меня внутри, тоже знает об этом человеке… И… Он его боится.

Всё это время мужчина стоял ко мне в пол оборота, но, когда его перевоплощение завершилась, он вдруг повернулся, и я увидела перед собой… Себя. Я улыбалась самой себе с такой нескрываемой злобой, что от одного этого вида я чуть не потеряла сознание. Эта сущность, ставшая мной, казалось, почувствовала моё напряжение. Почувствовала, что я на исходе, и потому расстегнула пиджак с натянутыми на беременном пузе пуговицами и… Оголила свой живот… Мой живот, в котором жил ребёнок. Я увидела, как та «Я» потянулась за ножом, а другую руку положила на моего не родившегося младенца. Увидела, как секундой позже лезвие то сверкнуло, вонзившись в брюшную полость и, пропороло её. Когда на пол с громким шлепком повалились мои кишки, в глазах моих потемнело, и я потеряла сознание.

Хочу пояснить, зачем я описываю случившееся со мной так детально. В первую очередь, конечно, для того, чтобы если когда-нибудь кто-то прочтёт эти строчки, они поняли бы что каждое слово здесь правда, а не плод взбесившегося воображения беременной мамаши. Но еще и для того, чтобы самой не забыть о том, что со мной случилось, и, что я сделала. А меня почему-то непрестанно преследует мысль, что я могу забыть всё это. Забыть кто я. Не знаю, почему.

Я начинала записывать всё это как дневник, и только много позже поняла, насколько ценными могут оказаться те данные, что мне известны о них.

Я пропущу те долгие и неизменно похожие описания того, сколько раз в последствии до рождения ребенка, мне доводилось видеть тех людей. Иногда одного, а иногда их было несколько. Не сразу я поняла, что все их попытки были направлены не на то, чтобы напугать меня, но на то, чтобы повредить мою психику. Они желали, чтобы я избавилась от ребенка. Сама.

Я пыталась общаться с ними, в реальности и в своих кошмарных снах, где они меня преследовали. С помощью мыслей или слов. Хотела, точнее сказать пыталась выяснить, что же им нужно от моего не рождённого дитя, но не получала ответа. Однако мне было ясно, что повлиять на меня напрямую они не в силах, а значит, я должна беречь своё сознание от психических травм, дабы не повредить его окончательно. Чтобы не позволить им достичь своей цели.

Когда мой маленький ангелочек появился на свет, я видела их всех. Видела их изуродованные лица, столпившиеся над моим содрогающемся от схваток телом. Укутанные в свои твидовые пиджаки, они смотрели на меня, не скрывая гнева и негодования и беззвучно обсуждали что-то. О, как же я боялась в те долгие часы за своё дитя. Пыталась отогнать их от себя, и от него, размахивая руками. Кричала, что есть мочи, чтобы они покинули меня и моего сына. Оставили одних в той тесной больничной палате больше похожей на каморку уборщика, пока та бессердечная тварь — акушерка копошилась в моих внутренностях, обеспечивая малышу благоприятное появление на свет.

На какое-то время после рождения сына они исчезли. Точнее сказать я так считала, что они исчезли, но потом стала замечать странности в своём поведении. Те, которые ни случались раньше, и я поняла, что заблуждалась. Никто меня не оставлял. Они лишь сменили тактику и теперь каким-то образом проникали глубоко в моё сознание, туда, где я не могла их контролировать. Где я не могла на них повлиять.

Помню однажды какое-то время спустя, я вышла из дома для того, чтобы развесить постиранное белье, а когда вернулась, обнаружила, что ребёнка нет в доме. Страх был настолько велик, что я даже не обратила внимания на то, что подвешенные над кроватью игрушки, которые он любил цеплять ручками шевелятся так, как если бы кто-то игрался с ними. Всё это показалось мне не важным, потому что я ощутила ту силу, которая завладевает сознанием любой матери — предчувствием беды. Ему не было и года. Как мог он выбраться из кроватки самостоятельно? Эти мысли даже не пришли мне в голову.

Я кинулась из дома, совершенно не сознавая, что мой мальчик никак не мог покинуть двор. Помню, что бежала по улицам и кричала что-то тем прохожим, что попадались на моём пути, а достигнув моста, зачем-то собрала в охапку камни и с таким отчаянием скинула их в реку, что, казалось, сердце моё вот-вот разорвётся. Как только камни упали в воду, иллюзия пропала, и я смогла увидеть одного из них. Он стоял на мосту, прямо на перилах и смотрел туда, куда я только что выбросила те булыжники. В полной растерянности я пыталась осознать, как оказалась на мосту и зачем скинула в воду камни. Следом за этими гнетущими мыслями пришло понимание, что я, повинуясь чей-то бредовой воле, оставила своего малыша совсем одного. А осознав это, побежала обратно в дом. Я нашла его там же, где и оставила, в своей кроватке. Он лежал, улюлюкая и играясь с вращающимися самолетиками, что висели над его головой.

С тех пор тот злосчастный мост стал преследовать меня во сне и наяву. Я и просыпалась на нём, от того что кто-то из прохожих озабоченный моим состоянием колошматил меня по щекам, пытаясь привести в чувство. Я переваливалась через перила моста и блевала желчью, а в голове продолжали звучать вопросы обеспокоенных путников: Что с вами? Что вы здесь делаете? Вам нехорошо? Да. Мне определённо нехорошо, потому что я не знаю, что со мной и что я здесь делаю.

Я возвращалась домой и с ужасом осматривала своё тело покрытое порезами, ссадинами и синяками. И не переставала задаваться вопросом: Я сделала это сама? Похоже, что да.

Те люди, что знали меня, начинали беспокоиться. Нет-нет кто-то из местных находил меня на том мосту или по пути на него, и каждый раз неизменно спрашивал, с кем я оставила своего ребенка. Я не знала ответа на тот вопрос. Знала только, что до смерти боюсь за своего мальчика и чувствовала. Да, тогда уже чувствовала, что не смогу уберечь его от зла». — Алина прервалась тяжело вздохнув.

«Так вот что за ребёнок погиб под тем мостом. Но зачем нам знать об этом. Что мы можем сделать, столько лет спустя»?

— Это всё? — Возмутился Демон, вырывая листки из рук девчонки.

— Нет. Но я думаю, нам стоит дочитать позже.

— Почему?

— Вы не заметили?

— Что? Ты тоже начала слышать этот нарастающий шум в ушах, так? — Демон огляделся по сторонам.

— Ничего. Неважно. Просто странное предчувствие. Будто что-то вот-вот случится.

Ветер — вот что она почувствовала. Дуновение ветерка всколыхнуло листки бумаги в её руках и тут же исчезло, будто что-то пролетело мимо. Нет, не шмель. Что-то другое.

— По-моему нам давно уже пора убраться отсюда.

— В конце письма стоит дата и судя по ней этому посланию уже больше двадцати лет.

— Хочешь сказать, она всё-таки сбросила своего ребёнка в реку? Привязала к нему груз и скинула? — Ноги у Святоши онемели. Он и не подозревал, что всё это время просидел на корточках без движения.

— Предполагаю, что её заставили сбросить своего ребёнка в реку, — поправила его Алина. — Возможно, мы узнаем, так ли это, когда дочитаем до конца.

— Но это письмо, всего лишь её мысли. Как мы можем знать, правда это или нет? — Возмутился Антон, — Она сумасшедшая! Это очевидно. Возможно, она просто хотела придумать оправдание своему поступку, написав эти строчки. Эта женщина, кем бы она ни была, умертвила своё дитя!

— Вполне может оказаться, что вы оба правы, — угрюмо заметил Дима. Друзья посмотрели на него, словно бы спрашивая: «Что ты задумал»? И он не стал терзать их любопытство. — Мы можем проверить, так это или нет. Не то, что написано в письме, но проверить можем.

— Как? — Удивилась девочка.

«Мы все трое как-то связаны. Это не случайность».

(Ты подглядываешь за мной, паршивка. Наблюдаешь, куда я хожу и что делаю? Отстань от меня! Неужели не видишь, она следит за мной. Она что-то знает.

Ничего она не знает.)

— Думается мне, я знаю, кто такая эта Нонна. Если мои подозрения подтвердятся, нам не составит труда отыскать её и спросить. Но… Прежде нужно кое-что проверить.

Девочка тут же воспряла духом, одобрительно кивнула обрадованная неожиданным поворотом событий и, достав из кармана телефон, сделала несколько фотографий лежащего на камнях человека.

— Отдай мне письмо, — попросила она друга, — думаю я ещё поизучаю его. Вдруг мы чего-то упустили.

— Мы? — С улыбкой переспросил Демон, — Ты явно переоцениваешь наши возможности. Лично я вообще ничего не заметил, кроме самой сути. Изучай сколько влезет. — Парень явно насмехался над ней, но на данный момент, ей это было даже приятно.

— Как вы думаете, он… — Святоша запнулся, — он, правда, один из тех людей?

Этот вопрос каждый из друзей уже задавал себе мысленно, глядя на одетого в твидовый пиджак мужчину.

— Есть некоторое несходство, — заметила Алина, — Да, он тоже в твидовом пиджаке и жутко странный, но лицо его не изуродовано шрамами, как описывала та женщина. Как ты уже успел заметить. — Она посмотрела на Диму. — Пальцы рук раздроблены, и смею заметить, он сделал это не сам. Но самое важное, что мне кажется, отличает его от них, это то, что мы его видим. Все мы видим. Не кто-то конкретно из нас. А ещё, он определённо мертв.

— Я не был бы так уверен на твоём месте. Возможно, мы видим его по той же причине, по которой та женщина видела тех уродцев.

— И что же это за причина? — Спросила она усомнившегося Святошу.

— Он, как и те другие, тоже хочет принудить нас к каким-то действиям. По сути, он уже это делает. Разве не так?

«Он показал мне лик Божий. Знал, что если я увижу его, то пойду куда угодно».

Повисло гробовое молчание, в течение которого ребята переглядывались друг с другом, не зная, что и сказать на это замечание.

— Нам и, правда, пора уходить с берега. Давайте найдём более безопасное…

«Безопасное. Почему я так сказала? — Подумала Алина. — Откуда вдруг появилось это необъяснимое ощущение тревоги? Они где-то здесь? Те в пиджаках из письма где-то рядом»? — Она суматошно завертела головой.

— Что с тобой? — Обеспокоенный поведением подруги, поинтересовался Святоша.

— Нет. Ничего. Всё нормально. Просто давайте поскорее… — Она не успела договорить то, что собиралась сказать. На этот раз не было никаких вспышек света, земля не дрожала под их ногами. Никто из них даже вскрикнуть от неожиданности не успел, когда река вдруг появилась вновь. Не пролилась в своё же русло, откуда-то с небес в одно мгновенье, и не появилась из-за поворота набегающим смертоносным потоком, а просто появилась там же, где и была, будто кто-то щёлкнул пальцами перед носом трёх подростков застывших на берегу покрытом галькой рядом с трупом незнакомого им человека. И лишь одинокая ворона сорвалась с ветки самшита, возвышающегося за спинами ребят, ритмично хлопая крыльями так, будто услышала выстрел.

— Вонь то какая! Что с водой? Протухла? — Демон зажал нос рукой.

— Кажется, я ошибалась. Похоже, это не река отсутствовала, а время. — Произнесла она вслух, ошарашив друзей подобным предположением, но обсудить этого они не успели, потому как их затянувшееся молчание нарушил голос алкаша Буффало, появившегося из тех же кустов, из которых ещё не так давно выползли и они.

— Святый Боже! Что здесь происходит?!

Дети, стоящие к нему спиной тут же не раздумывая, кинулись наутёк. Он не успел разглядеть их лиц. Не знал, кто они такие и не смог бы определить, что это за школота даже если бы увидел. Он мало появлялся на улицах и ещё меньше общался с людьми в принципе. Всё, что ему было нужно — это бутылка какого-нибудь пойла, не обязательно даже добротного. Главное, чтобы оно было у него на столе. А ещё лучше, чтобы их было две или три. Тогда вообще день удался на славу.

Всё что он мог поведать потом, был рассказ о том, что он увидел троицу подростков на берегу, тупо стоящих над телом мужчины. На вид абсолютно мёртвого. Ему так показалось, потому как Буффало не раз приходилось видеть трупы по долгу службы, ведь когда-то в совершенно другой далёкой теперь для него жизни он работал в морге. Не врачом, конечно. Для этого у него мозгов бы не хватило. Его навыков, приобретённых с детства, хватило лишь на то, чтобы работать санитаром, и он даже любил свою работу, ровно до тех пор, пока алкоголь не понравился ему больше.

Одним словом к виду мёртвых людей, более того выпотрошенных людей он считал себя привыкшим, но когда подошёл к телу лежащему на покрытом галькой берегу, его нутро удивительным образом содрогнулось и выблевало на камни всё, что он успел засунуть в него с утра. И вовсе не вид того мертвяка побудил рефлексы Буффало отреагировать так ярко, а та удушливая атмосфера в кокон которой ступил пьяница, приблизившись к трупу. Будто сотни тысяч мелких мошек были заключены в невидимый кокон. Шипели и пожирали друг друга.

Буффало поспешно сделал шаг назад, широко раскрыв удивлённые глаза, но никаких мошек привидевшихся ему в начале, он больше не увидел. Его по-прежнему штормило, и он совершенно не понимал причин происходящего, когда на берегу вдруг появились двое рослых незнакомцев в потрёпанных твидовых пиджаках. Своим замутнённым взором Буффало успел отметить, что лица их выглядят как-то странно, но он рад был появлению чужаков, так как мог теперь со спокойной совестью отправиться домой и заняться любимым делом.

— Вы видели, что здесь произошло? — Спросил один из мужчин неприятным гнусавым голосом.

— Что? Я? Нет. Я вышел проверить свою лодку, а тут это. Он мёртв, насколько я понимаю. — Буффало невозмутимо поправил на голове старую грязную шапочку с помпоном, которую он носил «на удачу» в любую погоду, будь то лето или зима.

— Вы видели, как это произошло?

— Я? — Заикаясь, переспросил пьяница, — Нет. Что вы. Я просто пришёл проверить лодку. Видел только, как местная детвора стояла рядом с телом. Ничего больше. А здесь что-то произошло? — Ответил он вопросом на вопрос, делая вид, что не замечает лежащего у своих ног трупа.

— Вы видели, что это были за дети? Уверены, что они местные? Сколько их было? — вмешался второй.

— Постойте, — Буффало снова икнул, — Их было трое, но… — тут он уже и сам засомневался были ли они местные. Может, и нет. — Конечно местные. А, откуда бы им ещё быть? — Спросил алкаш, вероятно больше самого себя, чем незнакомцев.

— Мальчики? Девочки? Какого возраста? — Попытался уточнить твидовый пиджак, теребя свои руки, словно бы разминая их перед чем-то.

— Они стояли ко мне спиной, когда я окликнул их, но скорее всего это были мальчики. А по поводу сколько лет… Да не знаю я! Если хотите догоните сами и спросите. Не думаю, что они далеко убежали. Вон туда, если что. — Указывая за водонапорную башню, указал алкаш. — Они всего несколько минут назад убежали. А кто вы вообще такие? И что на вас за костюмы? Вы бродяги какие-то?

— Вы уверены, что больше ничего не видели? Ни падения, ни отсутствия реки?

— А она отсутствовала? — Алкаш тупо посмотрел на реку. — Разве такое бывает? — Засмеялся он и упал споткнувшись о камень на землю. — Ха-ха. Падение. Точно. Теперь вижу.

— Сотри его. Двадцати минут думаю, хватит.

Второй, тот, что разминал руки незамедлительно подошёл к распластавшемуся на гальке Буффало.

— Эй! Что вы делаете?! Я не позволю вам прикас…

Больше Буффало ничего сказать не успел. Когда дело было сделано, он невозмутимо поднялся на ноги, даже не сообразив поднять с камней свалившуюся в момент падения шапочку, и поплёлся домой той же дорогой, какой вышел на берег.

— Река отсутствовала сорок три минуты. Это просто немыслимое допущение. Нужно проверить остальных и выяснить, что это были за дети. Насколько много они видели и причастны ли они к инциденту? Иначе ущерб будет колоссальным. — Дал указания тот пиджак, что вёл допрос.

Медленно, он склонился над телом мертвеца и посмотрев в его уставшие с красными прожилками глаза глядящие в небеса, добавил:

— А он занимательнее, чем мы думали.

23 мая 14.37 дня. Невозможное возможно.

Алина, Дима и Антон бежали так быстро насколько могли, до тех пор, пока дыхание их не сбилось, и пожар в груди не заставил их остановиться. Бежали по каменистому пляжу, не замечая неровной поверхности. Не имея других вариантов, дети бросились через лес, стараясь скрыться с глаз глядящему им вслед Буффало, прямо сквозь заросли колючего можжевельника и аира, мимо домика егеря на окраине. Их подстёгивал животный страх такой силы, какой ни одному из них не доводилось пережить прежде.

Если бы их троица разбежалась тогда в россыпную, спасая каждый свою собственную задницу, то появившиеся так не вовремя на берегу люди в жёлто-зелёных потрёпанных пиджаках в клеточку, о появлении которых, подросткам было ничего неизвестно, с лёгкостью изловили бы сбившегося с пути Святошу, ведь он прибежал бы к ним прямо в руки, рассчитывая попасть домой окружным путём. Но перепугавшаяся детвора не сделала этого, последовав за своим вожаком. За тем, кто знал эти леса и близлежащую свалку как свои пять пальцев. И потому все трое спустя десять минут изнуряющего бега оказались у заброшенной полуразрушенной водонапорной башни, с которой открывался великолепный обзор на берег и реку. На то место, где совсем недавно их судьба приняла крутой оборот.

— Ты же… Говорил… Что он способен проспать конец света, — задыхаясь, напомнил Святоша. Изорванные штанины его брюк превратились в лохмотья, но он не заметил этого.

— А ты уверен, что это был Буффало? С чего ты взял вообще? Мы же не видели его. Я даже не оглянулся чтобы посмотреть. Вот чёрт, жути то натерпелся. Чуть не обосрался от ужаса.

— Конечно, уверен. Не знаю никого в нашем маленьком городишке, кто ещё бы мог также безбожно шепелявить. Ты что сам не слышал?

Диме ничего не оставалось, как признать этот факт, насколько бы невозможным ему бы это ни казалось.

— Ну да, облажался! Ты это хотел услышать?! Откуда мне было знать, что он надумает приперется на берег именно сегодня? Я те чё телепат что ли?

«Он пришел из-за лодки, — кружилось у него в голове. — Из-за того, что я хотел её украсть и думал о нём. Пришёл из-за чёртовой проклятой лодки».

— Был неправ. Тебе полегчало? — признал раскрасневшийся от бега мальчик и посмотрел на Алину, что сидела, скрестив руки на покрытом жёлтым мхом камне, прямо у ступеней водонапорной башни, в том месте, где в кладке из красного кирпича зияла дыра, проделанная кем-то кто не смог отворить железную дверь, впрочем, не запертую замком. Её заперло время и давление просевших кирпичей. Он заметил непрерывную дрожь её ладоней и отсутствующий взгляд. — Ты как, мелкая? И что, кстати, значила эта твоя последняя реплика о времени на берегу?

Девочка подняла на него свои дикие карие глаза, и какое-то время тупо смотрела на друга, переводя дыхание.

«Там был ещё кто-то. Не только Буффало. За ним пришли следом. Пришли и что-то изменили в нём. Ты тоже это почувствовал. Мы все это почувствовали, потому и бежали оттуда как сумасшедшие, будто за нами гонится сама смерть».

— Пока… Не могу сказать точно. Как разберусь, скажу… Кажется, я что-то нащупала, но не знаю что. Но… Никогда… Никогда в жизни мне не было так страшно. Что мог нам сделать этот бродяга? Почему мы так испугались его?

— Всё уже закончилось, — попытался успокоить её Святоша. Он участливо положил руку на её колено, и Алина вздрогнула в тот же миг, будто её ужалила змея.

— Слушай, мелкая, опасность уже позади. Нас никто не преследует, так что давай просто дочитаем письмо, а то я спать спокойно не смогу размышляя, о чём же там писала та психопатка.

— Может, сначала поднимемся наверх? Это безопасно? — Предложила она осматривая лестницу ведущую наверх.

— Неплохая мысль. Оттуда видно берег и реку. Пойдемте, заодно проверим, там ли он до сих пор. — И говоря «он», Демон не знал, кого конкретно он имеет ввиду — незнакомца в твидовом пиджаке или пьянчугу Буффало.

Железные ступени заскрипели от веса их тел, но в кирпичной стене, похоже, держались прочно. Всякий раз, совершая оборот вокруг башни, поднимаясь всё выше и выше, девочка пыталась заглянуть в маленькие вытянутые окошки, но слой грязи не позволял ей разглядеть то, что находилось внутри. Не позволял увидеть пустоту и темноту заброшенного строения.

Почему-то когда они добрались до вершины, никто особо не удивился тому, что на берегу больше нет никого, словно и было это всё иллюзией с самого начала. Ни бродяги Буффало, ни странного незнакомца, ни даже тех чужаков, что пришли за ним. Они видели только бегущую по каменным валунам реку и ясное голубое небо над ней.

— Никого нет. Он исчез, — с грустью заметил Святоша.

«А был ли он вообще? Может всё это нам только привиделось»?

(Ты постоянно что-то воображаешь. Выдумываешь всякую чушь! Это не поможет тебе в жизни, а я помогу, если будешь слушать то, что говорит тебе отец).

— Давай читай уже, мелкая, — поторопил её Дима, усевшись прямо на краю крыши, свесив ноги вниз.

Алина посмотрела на друга, поборов в себе желание закрыть руками уши, в которых не переставал звучать голос отца, потом взглянула на Святошу. Увидела, как тот одобрительно кивнул и сжал ладонью свой деревянный крест. К тому же ей и самой до жути было интересно, чем же закончилась история Нонны, хоть ей, похоже, уже и был известен ответ.

— Ну что же. Слушайте тогда. — Она вытащила, теперь уже порядком измятые листки из заднего кармана джинс, предварительно стерев с ладони липкий пот о свою толстовку, и принялась читать:

— «Теперь я знаю, что напрасно перестала его искать. Возможно, при других обстоятельствах он был бы единственным нашим шансом на спасение от этих жутких преследующих меня тварей. Да, тварей. Теперь у меня нет сомнений, что людьми они не являются. Кем угодно, но не людьми. В своё время я всё сделала, чтобы забыть о нём, оградить себя от воспоминаний. Себя и своего мальчика, но… Он не придёт к нам и не поможет. Наверное, у него теперь совсем другая жизнь, в котором нет места мне и нашему дитя. Он никогда не узнает, что у него есть ребёнок. Никогда не прикоснётся к нему… Не поцелует. Я позаботилась об этом, желая жить дальше не преследуемая его тенью, а вместо ожидаемого спасения, обрекла себя на смерть. Да, на смерть, ведь я умру, если позволю тем бездушным тварям что-то сделать с моим мальчиком.

О! Чуть не забыла написать, что вчера я встретила Андрея — его друга. Просто обалдела, когда пришла в себя там, на том проклятом мосту, в наспех заправленной в джинсы сорочке. Взгляд мой прояснился, и я увидела всё ту же бегущую вперёд тёмную воду. Я закричала от бессилия и уже собиралась побежать, когда буквально наткнулась прямо на него. Время сильно изменило его, он похудел и даже постарел как будто, но это был всё же он. Я бросилась к нему, тараторя обо всем, что со мной приключилось. Я умоляла его о помощи, говорила о своём малыше, но он, похоже, не слышал меня. Или не хотел слышать. Человека, которого я знала прежде, больше не существовало, лишь подобие его скрывающегося под личиной заблуждений, которое оттолкнуло меня, решив, что я спятила. Он не поверил мне. Спросил только, есть ли у меня деньги и не захотел слушать меня далее, когда я сказала что денег у меня нет.

Вы все покинули меня в те чёрные времена, когда я боролась за жизнь свою и своего малыша. Теперь это мне очевидно. Так будьте вы прокляты за те жизни, к которым остались безучастны».

— На этом письмо заканчивается, — сказала девочка, сдерживая слёзы. — Как жаль её, — тихо добавила она.

— Тебе её жаль?! — Удивился Демон. — Да она чокнутая. Это точно.

— Может и так, но мне, несомненно, жаль её. Мне известно, что такое быть в одиночестве и полагаться только на себя. Это… Страшно.

— Думаю, я выражу общее мнение, если скажу, что на сегодня приключений достаточно. К тому же я просто обязана разобраться с теми тайнами, что может скрывать в себе это послание, а для этого требуется время. На самом деле мы толком ничего и не узнали из этого письма. Я рассчитывала на большее. Я надеялась оно подскажет нам, куда идти дальше? Или расскажет что-то о реке. О том, почему она исчезла.

— Ты действительно собираешься куда-то дальше идти? — Не веря своим ушам, спросил Святоша.

— Я что-то видела, понимаете? Когда тот человек падал. Те видения были такими реальными и всё же они мне не принадлежали. Я должна выяснить, что я видела и почему. Они… Не дают мне покоя.

— Нам следует решить, что мы будем делать дальше. Здесь и сейчас. — Выслушав подругу, сказал Дима, — Мы можем взять это письмо и отнести его кому-нибудь. Хрен его знает, может какой-то чудак и поверит во все эти бредни. Мы можем рассказать о том, что видели на мосту, а дальше пусть сами решают, что с этим делать.

— Мои родители и подобные им набожные, религиозные люди поверят во что угодно, если упомянуть при этом чудо. Во вспышку света, в которой нам явился Бог…

— Не было это Богом, что за…

— Неважно, но то, что там произошло иначе как чудом не назвать. Кто-то всё-таки прислушается. К тому же у нас есть письмо. Доказательство того, что мы всё это не выдумали.

«Крики помощи из прошлого, на которое мы повлиять бессильны».

— Знаете, есть и другие варианты, — Заметил Демон, глядя на убегающую вдаль реку. — Мы можем просто забыть то, что здесь случилось. Выбросить это письмо или сжечь. Я, конечно, разузнаю об этой Нонне, если нужно, но может, правда, лучше закончить всё прямо здесь и сейчас. Продолжить жить дальше, будто ничего и не случилось. Я… Не знаю, как это сказать, но мне кажется, мы накликаем беду если продолжим. Если сделаем то, о чём просил нас тот мужик. Вы же тоже это чувствуете, так ведь? Будто происходит что-то от нас независящее. Круговорот, и мы на самом краю него и движемся к центру.

Конец ознакомительного фрагмента.