Тёмные улицы

Сайра Вервольф

Какие секреты таят в себе закоулки и маленькие улочки, сокрытые в тенях больших домов? Какие странные люди и не совсем люди живут там? Как складываются судьбы тех, кто живёт не по правилам звериной стаи, а по совести? Что будет, если в одном городе сойдутся пути представителей крылатых – мечтателей и романтиков, нелюдей, которые жили тут ещё в те времена, когда люди только с деревьев слезли, и людей, которые не могут спокойно смотреть на тот беспредел что происходит вокруг?

Чужие среди чужих

Я уверена, что ты переплывешь целый океан, увидев меня одиноко возвышающейся над морской гладью. Я убеждена — ты из последних сил крикнешь мне что-то, а я вздрогну, обернусь и прыгну к тебе навстречу, игнорируя свое полное неумение плавать. Я знаю, ты удержишь меня на поверхности, а если нет, то мы вместе пойдем ко дну и будем смотреть на больших рыб. Мы смело поймаем медузу голыми руками и будем долго целовать друг другу пальцы, чтобы уменьшить боль от ожогов. (Дарья Волобаева).

Они все друг друга знают, но притворяются чужими. Только Лазурь, наплевав на правила и приличия, встречается в кафе с Дельтой и Вороном, раз в неделю навещает Грая в психиатрической больнице.

— Да что же ты делаешь, дура бестолковая? — Змей в очередной раз вылавливает синеволосую девушку у дверей больницы и тащит за угол, подальше от чужих глаз. — Ты нас всех подставляешь под удар.

— Своих бросают в беде только трусы. Или твари. Такие как он. — кивок головы в сторону невзрачного бомжа.

Но под маской отброса общества скрывается опасное существо. В мире людей ещё не придумали название для подобной нежити. Вампиры — да, знаем. Оборотни? Играли за них в компьютерной игрушке. Драконы, эльфы, гномы? Супер! Но орки и назгулы рулят. Сто пудов, чувак! Дай пять и пошли глушить пиво в кафешку.

Змей беспомощно опускает руки. Ему нечего добавить. К тому же они оба знаю, что гнев Лазурь справедлив. Но страх быть разоблачённым сковывает мозг и лишает воли.

Грай тоже для приличия ворчит, но глаза обмануть не могут. Он чертовски рад, что в этом богами забытом месте хоть кто-то помнит и любит его. Впрочем, как и он.

— Там всё по-прежнему?

Лазурь печально улыбается и придвигается поближе. В кои то веки парень сидит без смирительной рубашки. А это значит, что его можно обнять. По-настоящему, по-взрослому, пряча голову у него на плече и вдыхая ставший привычным запах больницы и лекарств. Кольцо его рук осторожно сомкнётся сзади. Чтобы не помять крылья. Чтобы не потревожить сломанные рёбра.

— Он сказал «Притворись». И я послушался. Надоело торчать здесь.

Лазурь поняла, кого имел ввиду Грай. Человек в сером пальто. Без имени, без лица. Вот кому она страшно завидовала. И готова руку на отсечение дать, что и остальные тоже. Законы этого мира написаны явно не для него. Он мог свободно захаживать в любую больницу, любой морг и дом и везде его встречали как дорогого гостя.

— Так нужно, Грай. Так нужно.

— А ты? Тебе не надоело?

Надоело. Только в слух она никому не признается. Даже Граю.

«Особенно Граю», — мысленно поправит она себя и уткнётся носом в шею парня.

— Скучала?

— Да…

В тихом шёпоте отразится вся боль, все мысли и желания. Слова ни к чему. Они только портят волшебную атмосферу близости двух душ. Но и без слов можно рассказать многое и даже больше.

Они понимали друг друга с полуслова, с полумысли. Казалось, души их сотканы из одной материи, сотворены под одной звездой. Они чувствовали друг друга на расстоянии и знали, когда одному из них нужна помощь и поддержка. Не стыдясь, дарили они свет и любовь окружающему миру, на собственном примере показывая как нужно по-настоящему любить и уважать своих партнёров.

Если и возникала какая-то проблема, то решали они её вместе, сообща, а не прячась на пример крыс по углам и щелям. Какой толк от молчания и обид, если они разрушают в первую очередь тебя? Не лучше ли открыть Душу и спокойно, без ругани и оскорблений, поведать о том, что тебя гнетёт и ранит в данный момент времени?

Грай смотрит в небесные глаза Лазурь и видит в их глубине отражение себя: настоящего, без масок и прикрас.

— Ты — моё зеркало, — ласково шепчет он и дёргает девушку за мочку уха.

— А ты — моё.

В их глазах зажигаются звёзды, вспыхивают пульсары. Космические вихри затягивают в воронку мелкие астероиды и метеориты. Галактики сталкиваются, сливаясь друг с другом, давая жизнь чему-то новому и невероятно прекрасному. Планеты сходят с ума и слетают с орбит. Словно вся Вселенная преветствует двух возлюбленных, которым Создателем заповедано встретиться, чтобы никогда не разлучаться.

***

Цыган.

Он самый настоящий. Цыган по крови и по кличке. Непредсказуемый, неуловимый. Сегодня здесь, а завтра там. Ему бы быть бароном, но он предпочёл остаться колдуном, передав власть в руки подающего надежду парня.

В свои пятьдесят лет он выглядел на удивление молодо. И тюрьма ничем не отпечаталась на смуглом лице. Отсидел по молодости за воровство, с кем не бывает.

— Ворожит, старый пёс. — шушукались за спиной поголовно все цыгане, от баб до мужиков.

Чёрт с ним, с проклятым племенем. Он то знает правду. Он и такие, как он. А доказывать что-то остальным — только воду месить в ступке.

Цыган с наслаждением курил трубку. Нередко удаётся посидеть вот так, в тишине, у догорающего костра. Табор уехал в другой город, оставив его одного. Скатертью дорога. А ему и здесь не плохо. К тому же велено присмотреть за молодняком. Ох уж эта молодость и горячая кровь, ох уж эти амбиции и желание стать первопроходцем, тем, кто изменит вековые правила и порядки, написанные кем-то на небе.

Под молодняком подразумевались те, Другие. Их были тысячи. Остались сотни. Одни помнят свою суть. Остальные забыли. Остальные стали ничем не отличимы от серых людей. Этот мир ломает даже сильных.

Змей неслышно подкрался сзади.

— Тьфу, гад ползучий. — против воли ругнулся Цыган. — Кончай так делать.

— Грай опять мутит воду.

— Оставь его в покое. Сколько раз говорить?

Змеиная улыбка скользнула по лицу: глаза ледяные, так, быстрое движение губ, зубов и языка.

— Слушаюсь и повинуюсь, папочка.

— Ты мне эти шутки брось. — Цыган сердито сплюнул на землю. — Ты мне никто, нелюдь. Запомни это. Не знаю, какую ты выгоду ищешь, но меня не обманешь. И Лазурь не трогай. Она тебя как огня боится.

— Приятно осознавать, что хоть кто-то меня побаивается.

— Ты понял о чём я говорю. Если сказал, что боится — значит боится. По-взрослому.

Змей на минуту задумался и кивнул. Цыган просто так бросать слова на ветер не будет. Это либо приказ, либо смертный приговор. Третьего не дано.

«И кто только поставил его главным». Вслух этого не произнёс. Итак все знали: Цыгана сделали главным потому что он, как никто другой, знает, как выжить в мире людей. И охотно раскроет свои секреты. Только знать нужно подход к нему. Или обход. Но это на крайний случай.

***

Гарпия.

Гарпия³ в очередной раз продавала себя за деньги. Зарекалась, что в последний раз. Рыла ногтями землю. Крестилась и божилась. Но снова срывалась.

— Я летать хочу. Пойми ты, Безымянный. Ты же помнишь, как это было.

Безымянный, он же Безликий, в сером измятом пальто, молчал. Он помнил. И понимал. Им, птицам, тяжелее всего. Рождённый летать ползать не научен. И с этим ничего не сделаешь.

Брила ноги и вырывала с кровью когти. Замазывала килограммами тонального крема шрамы на руках и плечах. На вопрос очередного клиента отмахивалась:

— Врождённая мутация. Один на миллион.

Клиент понимающе кивал, глядя на её деформированные ступни. Главное, что тело отменное и личико смазливое. А ноги всегда можно спрятать под простынёй. Дело-то одной ничтожной минуты.

И вот очередная ночь оглашается криками удовольствия как мужчины, так и Гарпии. Деньги, потраченные на неё, стоили того.

— Горячая штучка. Не встречал ещё таких, — делился мужчина по телефону со своим товарищем по бизнесу.

Скоро у девушки-птицы будет новый клиент. Но это потом.

А пока она ещё долго лежала и смотрела в звёздное небо. Была в небе мыслями и ещё каким-то телом, то ли астральным, то ли ментальным. Сам чёрт не разберёт, где кончается одно и начинается другое.

Может, в этот раз силы и энергии, полученной от самца, хватит на более продолжительное время?

Она не была паразитом. Не была энергетическим вампиром. Силу ей давали негативные эмоции людей. Злоба, ненависть, жажда лёгких денег и славы. Гарпия принимала их с благодарностью и перерабатывала в своём хрупком теле. Взамен отдавала обратно чистое, доброе и нежное. То, что было чёрным, становилось белым и возвращало потерянные в бессмысленной суете города силы и энергию.

Незаметно такую вещь не провернёшь. Нужно время и душевная близость с человеком. А когда падают барьеры и человек становится самим собой? Правильно, когда он спит или занимается любовью. Вот и приходилось Гарпии жертвовать малым ради большого и священного.

Птица забирала себе грязь людей, чтобы снова летать. Во время оргазма и после завершения земной жизни.

За кадром оставались утопающие в тазике с кровью бритвы и лезвия и бесчисленные попытки суицида, когда душевная боль достигала апогея. За кадром оставались слёзы в подушку и угрозы богатого брата, занимавшего какой-то там пост в верховной власти и за руку здоровавшегося с премьер-министрами всех цветов и мастей. В стаде благородных аристократов завелась плешивая овца, портящая всю картину маслом.

Брат не понимал, что его попытки сделать из сестры леди высшей марки только усугубляют ситуацию. Стены давили на неё, лишали воздуха и свободного передвижения. Следующие по пятам охранники пробуждали приступы паранойи, от которых можно спастись только одним способом: запереться в комнате и залезть в шкаф. Тогда охрану убрали.

Ночные похождения по мужикам закончились тем, что Гарпию посадили под домашний арест. Но не надолго. Прыжок в окно с седьмого этажа вернул брата на землю.

И лишь жалость не позволяла ему упрячь Гарпию в психиатрический диспансер для богатых, куда даже комар носа не просунет.

Примечания

3

Гарпия — персонаж греческой мифологии, дикие полу женщины — полу птицы с крыльями и лапами грифона и грудью и головой женщины.