Талисман четырёх стихий

Сабина Больманн (2020)

Ива и не думала, что с ней случится такое! Девочка унаследовала от тётушки лес, покосившийся домик в чаще, а вместе с ними… магический дар. Оказывается, Ива — потомственная чародейка. Вот только она обладает магией лишь одной стихии — огня. И теперь ей предстоит не только учиться чародейству, но и найти других девочек с даром воды, земли и воздуха. Иначе Ива никогда не обретёт полную магическую силу…

Наше сердце стучит в ритме леса.

Наше дыхание созвучно течению реки.

Наша душа летит на крыльях сокола.

Доверившись силе природы,

Мы станем частью этого мира.

Sabine Bohlmann, Simona Ceccarelli (ill)

Ein Mädchen Namens Willow

* * *

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© 2020 by Planet in Thienemann-Esslinger Verlag GmbH, Stuttgart

All rights reserved

© Привалова Е. П., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2023

* * *

Глава 1

Тебе откроет ключик дверь

В мир новый, прежде неизвестный.

Но выбирая ключ, проверь,

Будь сам с собой предельно честным.

Не торопись с принятием решенья,

Но и не мешкай, если выбор пал.

Ведь каждый — не без прегрешенья,

И всё же каждый уникален, как опал.

Ива смотрела в окно, прижавшись носом к стеклу. На улице лило как из ведра, и лишь смутно угадывались очертания лесочка, граничащего с садом у её дома.

— И зачем мне этот лес? — прошептала Ива. В этот момент ей на голову упала тяжёлая капля. Девочка взглянула вверх и увидела на потолке большое мокрое пятно. — Ну вот, ещё и крыша течёт! Только этого не хватало! — простонала она.

— Ива! — позвал папа из гостиной внизу. — Подойдёшь на минутку?

Ива нехотя соскользнула с подоконника и побрела вниз по лестнице.

Папа стоял среди бесчисленных коробок, беспомощно почёсывая голову:

— Поможешь мне, дочка?

— А что нужно сделать, пап?

— Пора распаковать коробки.

— Это обязательно? — нахмурилась Ива.

— Да, птенчик, обязательно. Видишь ли, теперь мы будем жить здесь.

— Ты говорил это в пяти последних городах, где мы побывали. Но стоило нам распаковать вещи, как мы снова их укладывали и отправлялись дальше!

— Ну, птенчик, не преувеличивай. Как-никак в Сингапуре мы прожили два года, — возразил Адам Флинн.

— Один!

— Нет, два.

— А я точно знаю, что один. Ты ещё купил мне китайский фонарик на Новый год, но я проспала праздник, и ты пообещал, что мы запустим его в следующую новогоднюю ночь. Но на следующий Новый год нас там уже не было.

— Разве? — Папа задумался. — А для меня словно два года прошло.

— Может, потому, что там не менялись времена года и почти всё время было жарко.

— Точно! Но всё-таки мы продержались в Сингапуре целый год! — ответил папа, и Ива закатила глаза. — Птенчик, мне нужно место, где я мог бы спокойно работать. И тут самая подходящая обстановка, да ещё мы с тобой так удачно получили этот дом в наследство. Поэтому мы наверняка останемся тут надолго. Я смогу работать и одновременно начну писать книгу. Это будет бестселлер! Мы разбогатеем и будем жить долго и счастливо!

Ива застонала. Стоя на коленях перед коробкой, она доставала из неё книгу за книгой и нехотя расставляла на полке.

— В моей комнате течёт крыша. Дождь капает прямо на голову! — пожаловалась она.

— Ого! — удивился папа.

— Это всё, что ты хочешь сказать, пап? Ого — и больше ничего? — Ива вопросительно посмотрела на отца.

— Я займусь этим вопросом, обещаю!

— Тогда ещё займись, пожалуйста, плесенью на потолке, запахом сырости в подвале, пауками в кладовой, прогнившей доской на полу у входа, сломанным выключателем в коридоре, неработающим сливом в туалете, а ещё краном, который плюётся ржавой водой…

— Да я всё это отремонтирую быстрее, чем ты скажешь «вафли со сливочным мороженым и голубикой»! — сказал папа.

— Папа! Ты же не умеешь работать руками, молоток и гвозди — твои заклятые враги!

— Ивушка, дружочек, с этого дня всё станет по-другому! Теперь я всё буду делать сам. Своими волшебными руками! Ни один мастер-неумёха не переступит порог этого дома! Потому что здесь живёт суперпапа! — Отец взобрался на коробку, широко расставил ноги и, воздев руку к потолку, принялся напевать мелодию из фильма про Супермена.

Ива невольно расхохоталась.

— Именно так! Ведь настоящие супергерои — это папы! Пускай у них пригорают спагетти и зияют дыры на штанах, но зато они умеют делать так, чтобы дети летали! — Папа подхватил Иву и закружил её в воздухе.

Ива захихикала. Вообще-то в свои одиннадцать лет она была слишком взрослой, чтобы кружиться на руках у папы, но ей всё равно понравилось! Папа опустил её на пол.

— А ещё папы-супергерои лучше всех танцуют! Можно вас пригласить? Станцуем мозольный танец: ты будешь наступать мне на мозоли, но мы всё равно будем здо́рово смотреться!

Они кружились среди картонных коробок, и папа старался придать своему лицу серьёзное выражение, как у настоящего танцора. Ива повторяла за папой.

— Жюри присуждает десять очков за мозольный танец в исполнении Адама Флинна по прозвищу «суперпапа» и его восхитительной дочери Ивы Флинн по прозвищу «птенчик»! — крикнул он.

Расхохотавшись, они споткнулись о стопку книг на полу и повалились на зимние пальто, которые уже достали из коробок, но ещё не убрали в шкаф.

Адам Флинн ласково погладил дочку по голове и чмокнул её в щёку.

— Я тебя очень люблю, птенчик. Вот увидишь, мы хорошо тут заживём! Наконец-то у нас появился дом, где мы можем осесть.

Ива вздохнула:

— Этот дом очень старый, пап.

— Но это наш дом, и ты уже жила здесь несколько лет, когда была маленькой девочкой. Разве ты совсем ничего не помнишь? Тебе здесь нравилось.

Ива огляделась по сторонам и попыталась выудить из недр памяти хоть какое-то воспоминание. Но дело обстояло примерно так же, как обычно бывает с песнями. Мелодии, которые ты слышал однажды, хранятся в каком-то дальнем ящичке в голове. И если ты откроешь нужный, то сможешь подпевать, совершенно не понимая, как это у тебя выходит. Каждая нота и каждая строчка оказываются тебе знакомы. Но Ива так и не смогла найти ящичек с воспоминаниями об этом доме.

— А ведь тебе в наследство достался целый лес, птенчик. Слушай, у какой одиннадцатилетней девочки есть свой лес? — улыбнулся папа.

— Класс, — проворчала Ива, убирая с лица рыжую прядь. — Я что, лесник? Или Гном-Тихогром? Зачем мне лес? Деревья валить? Или играть в Гензеля и Гретель?

Адам Флинн покачал головой:

— Знаешь что? Я как раз нашёл в одной из коробок твои резиновые сапоги. — Он вытащил красную в белый горох обувь.

— И что? — Девочка вопросительно взглянула на отца.

— Ступай! Познакомься со своим лесом!

— Но там же дождь!

— Дождь — это всего лишь вода. И хотя ты очень сладкая девочка, всё-таки ты не из сахара.

— А если я заблужусь?

— Разве это не я должен был сказать? — смутился Адам Флинн. — Птенчик, этот лес не такой уж большой. Это скорее рощица, и ты в ней гуляла ещё в три года. Иди, пройдись! — И, изменив голос, папа добавил: — Но не сворачивай с тропинки и не разговаривай с незнакомыми волками!

— Хорошо, бабуля! — улыбнулась Ива. Девочка накинула дождевик, сунула ноги в резиновые сапоги и вышла в сад. «Всё лучше, чем распаковывать коробки», — подумала она.

На улице и вправду было неуютно, сыро и холодно. А для конца мая и вовсе слишком сыро и чересчур холодно. Как хорошо, что на носу праздник Троицы и каникулы, поэтому целых две недели Ива могла привыкать к новому дому и городу — в общем, к совершенно новой жизни. Она втянула голову в плечи и, бросив угрюмый взгляд на тучи, затопала в сторону леса.

Итак, Иве после смерти оставила лес тётушка Альвина. Быть наследницей приятно, но в этой истории есть и плохое — чтобы оставить наследство, кто-нибудь должен сначала умереть. Ива напряжённо пыталась вспомнить лицо тётушки. Папа рассказывал Иве, что раньше, когда Ива была ещё маленькой девочкой, между ней и Альвиной было некое родство душ. Почему-то в памяти Ивы сохранился лишь образ с фотографии, которая стояла на комоде в их прежнем доме. Приветливая женщина с очень длинными седыми волосами, в свободном коричневом платье, немного напоминавшем средневековые наряды. На шее тётушка носила множество цепочек. На одной из них висело пёрышко, на другой — амулет в форме спирали. Рядом с тётей сидел пёс, похожий на волка.

Раньше Ива частенько останавливалась перед фотографией и размышляла о женщине на ней в полной уверенности, что тётушка Альвина была не совсем обычным человеком. Странно, но папа никогда не отвечал на вопросы о тёте. Он всегда делал вид, что чем-то ужасно занят. И теперь тётя умерла. Отец получил в наследство древний дом, а Ива — лесок по соседству.

Девочка посмотрела на кроны — деревья были настолько высокими, что казалось, взобравшись по ним, можно коснуться облаков.

«Как же войти в лес?» — подумала Ива.

Среди деревьев было очень много кустов и упавших веток, росла высокая трава, и зайти в лес казалось невозможным. Но вдруг девочка увидела прямо перед собой тропинку.

— Странно, — пробормотала она. — Как я могла её не заметить?

Наконец Ива вошла в лес. Её лес! Слышалось, как барабанит дождь, но кроны деревьев образовали такой плотный навес, что внутрь проникали лишь самые тяжёлые капли. Ива вдохнула полной грудью: пахло потрясающе! Запах мха, коры и грибов. Аромат окутал девочку с головы до ног и проник в самое сердце. Никогда в жизни Ива не ощущала такой защищённости и уюта. Она закрыла глаза.

И вдруг в её воображении возникла морщинистая рука, которая с нежностью взяла маленькую детскую ладошку и приложила её к дереву. Ива увидела овчарку, с которой она прогуливалась по лесу, поглаживая её по шерсти. А ещё она увидела маленькую плошку, в которой разгорался огонь. Дым от него рисовал в воздухе причудливые картины: вот крылья и дерево, а вот запутанная спираль. Видения становились настолько отчётливыми и ясными, что у Ивы участилось дыхание. Её сердце часто забилось, и она распахнула глаза.

Девочке показалось, что впереди что-то движется. Ветки качнулись. Ива сглотнула. В эту секунду ей показалось, что лес одновременно вселяет ужас и притягивает. Часть её души стремилась вернуться домой, но другая, более сильная часть шаг за шагом вела её дальше в чащу. Ива прислушалась. Она не слышала ничего, кроме дождя, который казался совсем далёким, и собственных шагов. Но вот снова раздался шорох. Теперь совсем близко.

Ива встала как вкопанная, всматриваясь в заросли. Ветки опять качнулись. Девочка отступила на несколько шагов назад. И тут она увидела, кто там прячется. Из кустов выглядывал… лис! Зверёк посмотрел Иве прямо в глаза, и девочка, боясь пошевелиться, выдержала этот взгляд. Её сердце рвалось из груди. Какое-то время они стояли друг напротив друга. А потом лис склонил голову, словно прощаясь, и исчез.

Ива хотела бы повнимательнее рассмотреть лиса. Нужно ли его бояться? Верного ответа на этот вопрос Ива не знала, однако страха не чувствовала. Девочку заворожила красота зверька: гладкий, блестящий мех, к которому очень хотелось протянуть руку и погладить.

И тогда Ива кое-что поняла. Она унаследовала не только лес, но и всех животных, которые в нём обитали! Каждый цветок и ветку, всё — до малюсенького листочка — теперь принадлежало ей. Значит, и лис тоже стал частью богатства Ивы. Вот это да! Интересно, какие ещё животные есть в её лесу?

Ива положила ладонь на ствол дуба.

— У меня есть свой лес, — прошептала она. — Собственный лес! — громко воскликнула девочка и, хохоча, запрыгала через корни и лежавшие повсюду ветки.

Потом она запрокинула голову и закружилась, широко раскинув руки. Ива кружилась и кружилась, пока ей не стало дурно. Тогда она опустилась на мягкую лесную подстилку из листьев и мха.

Подняв голову, девочка крикнула:

— Здравствуй, лес! Это я, Ива! Думаю, у нас с тобой впереди много интересного!

Вернувшись домой, Ива застала папу сидящим на полу среди коробок. Перед ним лежал фотоальбом. Одной ладонью папа прикрывал глаза.

Ива осторожно приблизилась и обняла его. Она совершенно точно знала, что это за альбом.

Папа поднялся, только сейчас заметив появление дочери.

— Меня снова одолели воспоминания, птенчик. Я чувствую, будто она снова здесь, в этом доме. Я вижу её тут и там — в каждом углу, повсюду. Я слышу, как она напевает, как смеётся…

Ива закрыла глаза, пытаясь тоже ощутить присутствие матери. Но у неё не получалось. Ива была совсем маленькой, когда её мама погибла в аварии. Тогда папа не захотел оставаться в этом доме, потому что всё здесь напоминало о жене. Но вот они вернулись, и Адам надеялся, что память перестанет его мучить. У Ивы же всё было иначе: её воспоминания до того, как ей исполнилось четыре, казалось, просто стёрлись из головы.

Ива с нежностью прижалась к отцу.

— Но это даже хорошо, — прошептала девочка. — Это же прекрасно, что мама по-прежнему в этом доме. Было бы грустно, если бы от неё совсем ничего не осталось! — попыталась она успокоить отца.

Тот улыбнулся в ответ.

— Ты права. И пока мы оба помним твою маму, она будет жить: не только в этом доме, но и в наших сердцах.

Ива неуверенно кивнула. Она совсем не помнила маму, и ей казалось, что это неправильно. Папе девочка предпочитала об этом не рассказывать.