По субботам в полдень. Ее злость. Его несдержанность. И встречи, которые их изменили

Рэйчел Маркс, 2020

Эмили разочаровалась в мужчинах и не может наладить отношения с матерью. Джек выходит из себя, как только его сын Элфи начинает капризничать. Курсы по управлению гневом, на которые их записали, стали вынужденной мерой, но ни он, ни она не верят, что могут измениться. У неугомонного Элфи свои планы. Он очарован Эмили, которая делится с ним печеньем при первой встрече, слушает его истории. По просьбе Джека она становится няней мальчика. Из-за этого Эмили и Джеку приходится терпеть общество друг друга. Эта история о том, как любовь и понимание могут преодолеть любые препятствия и привести к настоящему счастью.

Джейк

Я делаю глубокий вдох и пытаюсь мысленно придумать успокаивающую фразу, пока Элфи лежит на полу у моих ног, прямо среди касс для самообслуживания в Waitrose^[5].

— Я посчитаю до трех и, если не поднимешься с пола и не последуешь за мной к двери, я возьму бейсбольную биту и разобью все твои лего-модели.

Я сажусь на корточки и бормочу это под нос, надеясь, что другие посетители магазина не услышат, как низко я пал в воспитании ребенка.

Элфи даже не замечает, что я говорю.

— Хочу торт с красными Smartie^[6].

— Ну он с желтыми, смирись. Тебе вообще повезло получить торт.

Испорченный ребенок.

— Я хочу с красными. Хочу с красными.

Я прикладываю карту к аппарату и забираю покупки. Из-за того, что я жмот и не хочу платить пять пенсов за пластиковый пакет, у меня в руках две коробки Coco Pops и четыре пачки пива, бутылка вина и буханка хлеба, рискованно зажатые под мышками, трехлитровая бутылка молока в одной руке и коробка с тортом с чертовыми желтыми конфетами Smartie в другой. Поэтому шестилетний сын загнал меня в ловушку. И он знает об этом. Вообще-то, уверен, он получает от этого огромное удовольствие.

Я пытаюсь подойти к ситуации с другой стороны.

— Пожалуйста, Элфи, я найду тебе красные Smartie, когда вернемся домой, и мы их поменяем.

Элфи качает головой и колотит ногами по полу. Он знает, что дома Smartie нет. Он мог бы назвать все сладости и их точное местоположение на кухне.

Мужчина лет шестидесяти сердито смотрит на Элфи и демонстративно переступает через него. Элфи взмахивает ногой и попадает ему по ботинку, чуть ли не опрокидывая на пол.

— Простите, приятель. С вами все в порядке?

Мне хочется потянуться к нему, но все руки заняты. Он оборачивается и медленно качает головой. У него такое выражение лица, словно я припарковался на месте для инвалидов.

— Я бы уже получил ремня, если бы так себя вел. Не нужно ему потакать. Вы должны показать ему, кто главный.

Минуту я смотрю на мужчину, раздумывая над ответом. Но вырывается у меня тот, что я совсем не планировал:

— А вам нужно отвалить.

Он отступает, открывает рот, будто бы желая что-то сказать, и затем снова его закрывает. Поворачивается и спешит прочь, держа в руках покупки, которые он разумно уложил в хозяйственную сумку.

Я знаю, что все смотрят на меня. Знаю, что они считают меня монстром. Может, они и правы. Иногда мне кажется, что именно таким я и стал.

Я опускаю покупки на пол рядом с моим кричащим сыном, беру пиво и торт под мышку и поднимаю Элфи другой рукой, как ковер, скатанный в рулон. Еле-еле дохожу до машины и, засунув сына на заднее сиденье, захлопываю дверь, с радостью замечая, что это заглушает крики. Уложив спасенную часть покупок в багажник, я опираюсь на него руками, не в силах заставить себя сесть на водительское место.

— Простите?

— Что?

Поднимаю взгляд и вижу молодую женщину с маленькой девочкой, цепляющейся за ее ногу и испугавшейся огра, рычащего на ее мамочку. Женщина протягивает пакет с покупками, и целая минута у меня уходит на то, чтобы понять, что это.

— Моя малышка не выжила бы без Coco Pops, и я подумала, может, вам это нужно. Простите, что побеспокоила вас.

Не знаю, оттого ли это, что у нее милое лицо, или потому, что это самый милый поступок по отношению ко мне за последнее время, но внезапно мне хочется сбежать с этой женщиной и никогда не возвращаться домой. Растить ее милую воспитанную девочку, как мою собственную дочь.

— Спасибо. И простите, что рявкнул на вас. Я думал, что вы еще один доброжелательный член общества, спешащий сказать мне, как плохо я справляюсь с воспитанием.

Она слегка улыбается.

— Все мы через это проходили. Берегите себя.

Мне хочется закричать: «Нет, не проходили. Это не просто истерика из-за усталости. Это происходит ежедневно, в любой ситуации».

Вместо этого я смотрю, как она идет через парковку, а ее дочка бежит рядом, послушно держа маму за руку. Затем я забираюсь в машину к сыну, который, как я знаю, не перестанет орать по поводу дурацких красных Smartie все пятнадцать минут пути домой.

* * *

— Ты разве не слышишь, что он там пинается?

— Да, слышу. А ты?

Джемма вздыхает.

— Пожалуйста, Джейк. Мне правда нужно закончить эту презентацию.

Я не занят. Я трачу драгоценные минуты жизни, листая глупые посты в новостной ленте. Сколькими мотивационными фразами можно поделиться за день? Один из моих друзей, или скорее один из людей, которые считаются моими «друзьями» в социальной сети, делится, наверное, пятью интересными фразами каждый день недели. Этим утром он выставил следующий пост: «Пусть сегодняшний день будет наполнен смыслом. Ты его не сможешь вернуть». Я посмеиваюсь из-за иронии. Могу представить, как Том сидит за ноутбуком, ищет, каким бы перлом поделиться, выжимая жизнь из каждой минуты.

Я собираюсь пойти посмотреть, какая мелочь в этот раз спровоцировала Элфи, но прежде убеждаюсь, что последнее слово за мной.

— У меня тоже работа, знаешь ли. Мне нужно вымыть посуду после обеда, который я приготовил, потом постирать форму Элфи на завтра, убрать весь беспорядок после совместного рисования и приготовить что-нибудь к чаю. Возможно, никто это не ценит, но я тоже работаю.

Говоря это, я чувствую, как сжимаются яйца.

Моей мужественности никак не угрожал тот факт, что она оплачивала больше половины наших отпусков или что часто именно она приглашала меня на ужин в ресторан. Но теперь, когда мне нечего принести в семью, не могу не чувствовать себя ненормальным, потому что пользуюсь деньгами Джеммы, чтобы оплатить выпивку в мои редкие встречи с друзьями. Мне неприятно, что самое захватывающее, чем я могу поделиться с ней в эти дни, это открытие, что биологический моющий раствор намного эффективнее выводит эти сложные пятна, чем не биологический, которым всегда пользовалась она. Мне бы хотелось приглашать ее куда-нибудь, удивлять хоть иногда.

Прежде чем мы возвращаемся к этому ежедневному спору, прибегает Элфи. Его глаза все еще красные от пролитых слез, но он успокоился. Пока что.

— Мне нужна помощь, папочка. Почему ты не идешь?

Потому что я тебе не слуга.

— Иду, сынок. Уже иду.

Элфи тянет меня за руку в комнату, и сердце падает, когда я вижу крошечные предметы, разбросанные по полу. Ненавижу пазлы. Я могу драться на мечах и щитах из поролона до бесконечности. Я рад читать истории. Рисовать супергероев, которых потом можно раскрасить. Но пазлы… Один лишь взгляд на них заставляет меня покрыться холодным потом. А Элфи гений пазлов. В возрасте четырех лет он с легкостью собирал картинки из сотни деталей.

— Нам нужно собрать пазлы?

— Тебе стоит подбадривать его, — кричит Джемма из другой комнаты. — Это лучше, чем играть с ним в этот бред на Xbox.

Потому что ты же так много с ним играешь.

— Ага, наверное, ты права, милая.

Элфи быстро и эффективно отбирает детали края и начинает собирать стороны. Как только он доделывает все четыре, он поднимает руки, словно бы говоря: «Та-дам!»

— Хорошая работа, Элфи. У тебя получается намного лучше, чем у меня.

— Просто продолжай тренироваться, папочка. У тебя получится.

Я улыбаюсь, чувствуя, как один из избитых перлов мудрости снова возвращается ко мне.

— Спасибо, малыш.

— И ты очень хорошо придумываешь истории про супергероев. У каждого своя сильная сторона.

Я взъерошиваю волосы Элфи.

— Старея, ты становишься таким мудрым.

Элфи кривится.

— Мне только шесть.

Я смеюсь.

— Правда. Так и есть. И ты уже мудрее меня.

Элфи продолжает вставлять кусочки картинки в середину, словно ниндзя пазлов, пока я отчаянно ищу на полу нечто, что может подойти к уже собранному. Через минуту или около того я замечаю часть лица монстра и вставляю ее в нужное место. Я доволен собой. Пока Элфи не взрывается, кидая коробку через всю комнату.

— В чем проблема, Элфи?

Он пытается что-то сказать сквозь поток слез.

— Успокойся. Используй слова.

— Ты сделал это за меня. Я делаю монстров.

— Можешь просто расслабиться? Я вставил лишь одну деталь. Не так уж страшно.

Элфи раскидывает весь пазл по полу.

— Отлично, — я встаю и кидаю кусочек пазла на пол. Он случайно попадает в сына. — Делай это сам, черт возьми.

Люди, бывало, удивлялись моему спокойному поведению. Ты такой спокойный, как удав. Я был тем парнем, который откладывал написание сложных работ до девяти вечера, в ночь перед тем, как нужно было их сдать, но никогда не переживал, что не успею закончить. Я паковал вещи для поездки утром перед вылетом, когда Джемма начинала собираться по крайней мере за неделю. Но есть что-то совершенно нелогичное в поведении моего сына, отчего мне хочется выкинуть все в окно или запрыгнуть в машину и уехать. На море. К горам. Туда, где во всем есть смысл.

Потому что в моем сыне смысла нет.

Совсем.

Элфи хватает меня за ногу и держит.

— Пожалуйста, папочка, пожалуйста, не уходи.

Мне так надоело всегда быть плохим парнем. Такое впечатление, что что бы я ни делал, я всегда неправ. Я угощаю Элфи тортом — там неправильного цвета Smartie. Помогаю ему с пазлом — делаю что-то неправильно. Я никогда не могу выиграть. А ежедневные провалы сказываются. Особенно, когда кажется, что я делаю все в одиночку.

Я вырываю ногу из его хватки и выбегаю в столовую.

— Не хочешь помочь?

— Ох, Джейк. Отстань. У меня нет времени на твои глупые ссоры с Элфи. Просто вставляй в следующий раз правильные детали.

— Ты серьезно?

Джемма выдыхает через нос.

— У меня приближается срок сдачи, Джейк. Тебе придется самому с этим разобраться.

— Я разбираюсь с этим. Каждый чертов день. Я разбираюсь с этим. Сам.

Джемма качает головой, словно бы разговор со мной — неудобство, которого она не может избежать, внезапно появившаяся машина на дороге, когда ты уже застрял в пробке. Забрав ноутбук, она проходит мимо меня наверх. Знаю, что теперь она будет сидеть в кабинете, пока я не позову ее на чай, и мне нужен весь мой самоконтроль, чтобы не принести ей кофе и случайно не вылить его на клавиатуру.

Когда я заглядываю в комнату отдыха, Элфи уже не плачет. Он стоит на коленях перед телевизором, чуть ли не касаясь лицом экрана, и смотрит свою любимую серию «Человека-паука». Он так хорошо ее знает, что проговаривает все слова и смеется до того, как происходит что-то смешное. На мгновение мне хочется поднять его и прижать к себе, как я делал, когда он был младенцем, но потом я оглядываюсь и вижу, что вся комната погрузилась в хаос. Кусочки пазла разбросаны по полу, под диваном и телевизором. Диванные подушки валяются у дальней стены, а газировка вылилась в камин. Джемма выйдет из себя, если увидит, во что Элфи превратил ее идеально обставленную гостиную.

— Что ты наделал, Элфи?

Элфи смотрит на меня и закрывает уши.

— Мы не друзья, папочка.

— Хорошо. Я не хочу быть твоим другом. А теперь тебе нужно прибраться здесь, или истории на ночь не будет.

Если считать это угрозой, то звучит слабовато, но усталость не помогает моей изобретательности. По его лицу текут сопли, а глаза опухли от предыдущих слез. Мне бы посочувствовать сыну, но сейчас я хочу попросту сбежать и спрятаться.

— И никакого телевизора неделю, — так лучше, это может повлиять на него.

Я забираю пульт и выключаю «Человека-паука» и, словно это я здесь ребенок, сердито иду в спальню и захлопываю дверь, игнорируя протесты Элфи.

Когда мы поняли, что наша дверь застревает и открывается, только если ее сильно толкнуть, Джемма внесла ремонт в список вещей, которые я должен сделать. Но теперь я рад, что обычно этот список остается невыполненным, потому что наша спальня стала моим убежищем. Раньше я находил умиротворение в океане, разрезая волны на моей доске для серфинга. Или скатываясь по горе, окруженный белым порошком снега под ярко-синим небом. Я все еще слышу Элфи с другой стороны двери. Он пинается и выкрикивает мое имя, но дверь приглушает его возгласы, и мне спокойно от мысли, что что бы он ни сделал, войти он не сможет.

Знаю, что скоро мне придется выйти. Я извинюсь перед Элфи и помогу ему прибраться в комнате для отдыха. А потом соберу с ним пазл, пытаясь не трогать детали с монстром. Приготовлю красный чай, потому что его любит Джемма. Спрошу, как дела у нее с презентацией, и поддержу ее, когда она ответит мне. Да. Только не сейчас. Я еще не готов.

* * *

Я на финишной прямой. Элфи помылся, надел пижаму, и я прочитал ему историю. Я чувствую нечто такое, что правильнее всего описать как ликование.

— Можешь включить мою лавовую лампу, папочка?

Я включаю ее.

— И ночник-камешек.

— Помню, малыш.

— Не забудь выключить их, когда я засну.

Элфи не замолкает и замечает каждое нарушение правил. Я выматываюсь, просто находясь рядом с ним. Каково же жить в его голове двадцать четыре часа в день: об этом ужасно даже подумать.

— Не забуду.

— И не передвигай мои фигурки лего с подоконника.

— Я не настолько безумен, Элфи.

Как только эти слова вырываются у меня, я жалею о них, потому что они могут вызвать новый поток вопросов. Элфи плохо понимает такие обороты речи.

— Что?

— Не волнуйся.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что не безумен?

— Не волнуйся, малыш. Я просто шутил. Обещаю, я не стану трогать твое лего.

— Возможно, мне стоит передвинуть их. Наверное, уберу их в коробку.

Элфи начинает вставать.

— Все хорошо, — я сажусь рядом с ним. — Никто к ним не прикоснется.

— Но…

— Элфи, ты устал. Оставь их в покое, — я кладу руку на его живот.

Минуту Элфи тихо лежит, но его взгляд мечется. Я понимаю, что вопросы еще не закончились. Я еще не на финишной прямой.

— Папочка, «чертов» же плохое слово, да?

— Да, прости, я рассердился.

— Так сказала мне учительница.

Меня накрывает волна паники.

— Что именно она тебе сказала?

Щеки Элфи вспыхивают.

— Я сказал это другому мальчику.

— Что? — я не хочу кричать, но, несмотря на мой предыдущий взрыв, мы не такая семья.

— Я думал, что это нужно сказать, когда хочешь, чтобы кто-то что-то сделал. Показать, что ты говоришь серьезно. Я сказал ему, что нужно прибраться и отнести мячики обратно в кладовку. Он не послушал меня, хотя я сказал ему тысячу раз. Поэтому я произнес: «Убери чертовы мячики», — а он убежал, крича: «Я расскажу учителю».

Я хочу завернуть моего сыночка в кокон и не выпускать.

— Так что тебе сказала учительница?

— Она спросила: «Ты назвал слово на “ч„?» Я сказал: «Что такое слово на “ч„? Чертовы мячики?» Она рассердилась и сказала мне перестать быть таким нахальным и что нельзя использовать такие слова.

— Ох, Элфи, — я пробегаю рукой по волосам сына. Могу представить его, с серьезными карими глазами, переступающего с ноги на ногу, совершенно не понимающего, что он делает не так. — Почему они не поговорили со мной об этом?

— В этот день меня забирала мама, поэтому они поговорили с ней.

Я медленно киваю, пытаясь не показать Элфи бушующий вулкан раздражения внутри меня.

— Ну, просто не употребляй это слово, ладно? А папочка постарается тоже его не использовать.

— Я не хулиганил.

— Знаю, — я целую его в лоб. — А теперь поспи.

— Я просто положу свой лего в коробку.

Я знаю, что буду дольше спорить с ним, так что легче позволить ему это сделать.

— Хорошо, только быстро.

— Ладно, папочка. Когда досчитаешь до десяти, я уже буду в постели.

— Спокойной ночи, малыш. Люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

Я принимаю привычную позу, усаживаясь на край кровати с ноутбуком на колене. В моей голове продолжает звучать голос медицинского работника. Они учатся успокаиваться. Позвольте им выплакаться. Вот только Элфи никак не может выплакаться. Это не произошло ни в четыре месяца, когда он просыпался каждые полтора часа и Джемма стала выглядеть так, словно ей место в «Пролетая над гнездом кукушки»; ни в год, когда пришло время ему спать в одиночку; ни в три, когда он стал спать в кровати для больших мальчиков. Если давать ему выплакаться, он будет голосить, пока мы не выйдем на пенсию. Так что в конце концов мы сдались, и один из нас, обычно я, сидит с ним каждую ночь, пока он не заснет. Неприязнь постепенно въедается в мои кости.

— Папочка…

— Засыпай.

— Но, папочка, это важно.

— Нет. Спи.

— Утром мне можно перед школой посмотреть «Человека-паука»?

— Только если сейчас заснешь.

— Мне хочется пить.

Пломбировать канал корня зуба и то приятнее, чем это. Я встаю и передаю ему стакан.

— А теперь спи.

— Не знаю как.

— Просто закрой глаза. Подумай о чем-то хорошем.

— Но это будет мешать мне заснуть.

— Тогда ни о чем не думай.

— Глаза не хотят закрываться.

Я протягиваю руку и нежно прикрываю его веки.

— Ну вот, теперь если скажешь хоть слово, я уйду.

— Но папочка…

Я встаю и выхожу из комнаты.

— Ладно, я постараюсь заснуть.

Как бы мы ни пытались утомить Элфи за день, укладывать его спать — всегда сущий кошмар. Мы перепробовали все. Когда он был маленьким, мы проходили через то, что теперь я называю периодом «белого шума» наших жизней, и жили под саундтрек расстроенного радиоприемника. После этого мы пробовали диски для медитации, но Элфи так погружался в «расслабляющие» приключения, что просыпался даже чаще. Аудиокниги не работали по той же причине. Китовые песни вызывали набор вопросов: что поют киты? где они научились петь, ведь CD-плееры не работают под водой? Мы даже купили книгу, у которой на Амазоне были сотни пятизвездочных отзывов, утверждающих, что это чудесное лекарство для детей, страдающих от бессонницы. Но я читал ее ночь за ночью (она была длинной и скучной) и каждый раз, когда я бросал полный надежды взгляд на Элфи, чтобы посмотреть, сработает ли она, каждый раз, когда мы добирались до последней страницы, сын смотрел на меня ясными глазами, полными энергии.

Я сажусь на кровать и захожу на свою страницу в интернете. Из ленты новостей я узнаю, что мой лучший друг из университета только что выставил тридцать три фотографии со своей последней поездки в Венесуэлу. Я щелкаю на стрелочку вниз и выбираю опцию «перестать следить за Мартином», ощущая глубокое удовлетворение, когда постановочные снимки, как он пьет Polar с местными, уходят в небытие.

После нескольких новых попыток начать разговор (Что, если монстр заберется по стене и через окно? Разве честно, что учителя получают торт во время игровой паузы, а я получаю только фрукты? Правда ли, что, если задержать дыхание и дотронуться до крапивы, больно не будет?), Элфи наконец засыпает, и я спускаюсь в комнату отдыха. Джемма сидит там, положив ноутбук на колени, иногда поглядывая на телевизор. Ее светлые волосы до плеч убраны с лица лентой, а на лице нет макияжа. Когда вы на занятиях по ИЗО рисуете лицо, вам показывают правильные пропорции — вот это и есть портрет Джеммы. Ее лицо идеально. Все на своем месте. Все правильно. Хотя в последнее время оно омрачено негативными эмоциями по отношению ко мне, ее лицо все равно безоговорочно прекрасно.

Было время, когда наш дом наполняли звуки. Не тот неприятный шум, который стоит здесь в эти дни. Нет: смех, звон бокалов, оживленные разговоры. Сначала вечеринки мне казались претенциозными. Я был скорее из тех парней, которые предпочтут выпить в уютном баре после серфинга. Но со временем я привык. Мне даже начало нравиться. Иногда мне приходилось «отключаться» от разговора, когда какие-то парни с работы Джеммы важно рассказывали о последних сделках или дорогих машинах, которые они бы хотели добавить в свою коллекцию. Но во многом мне нравилось быть частью узкого круга друзей. В школе я не был таким. Не играл ни в футбол, ни в регби. Предпочитал сидеть в углу и читать, а не посещать школьный спортивный зал. Да и с девушками отношения у меня появились позже: я скорее был «другом», чем горячим парнем, чье имя они рисовали в тетрадях несмотря на то, что он обращался с ними как с дерьмом. Поэтому, когда Джемма подошла ко мне в университетском баре, я подумал, что это какой-то розыгрыш. Но оказалось, по какой-то причине, что она искала именно такого, как я.

Но потом родился Элфи, и вечеринки исчезли, а разговоры сводились только к тому, как «починить» сына. А потом, когда мы осознали, что разговоры бесполезны и что все, что мы бы могли сказать друг другу, было неприятным и ничем бы не помогло ситуации, мы просто перестали общаться.

Но я не могу промолчать сейчас.

— Почему ты не сказала мне, что Элфи бранился в школе?

Джемма напряженно смотрит на экран.

— Там не было ничего такого важного.

— Я бы предпочел сам решить, какие действия сына важны, а какие нет, спасибо.

Она смотрит на меня глазами, полными презрения.

— Отстань, Джейк. Ты же не сообщаешь мне о каждом разе, когда учитель хочет с тобой о чем-то поговорить.

Потому что тебе наплевать.

— Все важное я тебе сообщаю, а его проблемы из-за брани — это чертовски важно.

Джемма вскидывает брови.

— Интересно, откуда у него?

— Да пошла ты.

Она ухмыляется, а мне хочется проломить стену кулаком.

— Хочешь знать, почему я не сказала тебе? Потому что не хотела повторения того раза, особенно при учителе.

Не хочу покупаться на провокацию. Правда не хочу. Но она словно бы специально это делает, чтобы сидеть и свысока смотреть на меня: «Говорила же, что ты слишком злой».

— Как ты смеешь? Я заступился за сына. Нашего сына. Ты же помнишь, что он наш сын, да?

— Не будь идиотом, Джейк. То, что ты папа, который сидит дома, не значит, что я люблю его меньше, чем ты, или что он только твой.

Я глубоко вздыхаю. Она не понимает. Дело не в ее решении работать. Это я поддерживаю. Просто ее здесь нет, даже когда она рядом с нами.

— Слушай, можешь просто в следующий раз сказать мне, если в школе что-то произойдет? Для меня это важно.

— Ладно, — Джемма снова начинает печатать, и я понимаю, что это знак: наш разговор окончен.

Нужно столько всего еще сказать, но у меня нет на это сил. По пути в спальню я заглядываю в комнату Элфи. Он скинул одеяло и лежит посреди кровати как морская звезда. Пижамная рубашка задралась, и из-под нее выглядывает выпирающий пупок. Элфи кажется таким маленьким, таким невинным. Невероятно, как сильно можно любить своего ребенка, когда он спит. Я поглаживаю его по волосам, золотистым и прямым, как у мамы, а потом нежно целую в лоб, пытаясь не разбудить.

Примечания

5

Сеть элитных супермаркетов в Англии. (Прим. ред.)

6

Разноцветные глазированные шоколадные конфеты наподобие M&M’s.