История Лаццо: Взрослая жизнь

Рустам Тунгатаров, 2023

Прогресс, магия, мечи, порох и локомотивы в таинственном и пугающем злоключении, которое переживает Лаццо со своим верным напарником. Новый контракт оказался далек от легкой пригоршни монет, как они надеялись. Взрослая жизнь в холодном мире, полном предательств, интриг и козней, оказалась не такой легкой, какой она была в школе. Сможет ли Лаццо вынести жизненные уроки, когда столкнется с тем, что друзья становятся врагами, а истинные враги должны стать друзьями? Какими ценности он готов пожертвовать? Читатель окунется в мир магии, мечей и угольных машин, где даже самые маленькие решения могут иметь серьезные последствия.

Месса

Мягкая кровать с подкладкой из овечьей шерсти, тонкое бархатное одеяло и нежная пуховая подушка. Казалось бы, что я мог спать здесь вечность, но в какой-то миг мой прекрасный сон прервал стук.

— Лаццо! — прокричал кто-то сквозь мглу сна.

Затем послышался крик вновь, но уже более отчетливо. Это была моя сестра, ее голос окончательно вырвал меня из мира Марша.

Я вскочил с кровати, подобрал свой халат и поспешил к двери. Едва ли можно назвать мою комнату полноценным домом. В тех же лачугах Кронинделя моей комнате отведена роль чулана. Небольшое помещение четыре на четыре шага и парочка нужной мебели — маленький шкаф, кровать, стол. Чего-то большего нам не нужно. Фальконер бывает дома несколько раз в месяц, некоторые проводят выпавшие на голову выходные, чтобы напиться до беспамятства, а некоторые и вовсе ночуют в борделях, а в своих комнатах только переодеваются.

— Минутку, — я дернул за ручку, но дверь не поддалась. — Я кажется,… а все. Сейчас.

— Дорогой, не скажи, что ты пропил ключи, — даже через дверь я мог представить издевательскую ухмылку сестры.

— Без паники, сестра, — я побил по карманам своего мундира, и связка ключей подала мне счастливый знак. — Сейчас все будет.

Моя сестра была поистине красивой женщиной. Ее слегка светлая, чуть ли не пшеничного цвета, пушистая шерсть могла бы стать невероятным оружием в покорении любых сердец. В ее голубых глазах я часто видел уверенность, схожую с графскими особами или другими членами знати. Странно, что в свои 36 лет она не думала о замужестве. Может, работа кухаркой вдали от охоты и приключений покажут ей прелести тихой, мирной жизни.

За дверью стояла сестра в сером платье кухарки. В руках Анья держала поднос, прикрытый белой тряпкой. Я не видел, что именно было под ним, но мой чуткий звериный нюх услышал каждую нотку сдобных булочек.

— У тебя шерсть слиплась, балбес, — пушистый хвост сестры начал игриво бродить по земле. — Около пасти.

— Треклятая медовуха, — я отошел от двери и пропустил сестру в свою комнатку.

— Лаццо, — сестра недовольно покачала головой. — У тебя белая и не пушистая шерсть. За такое любой эвинадон готов был отдать состояние. Береги ее!

Каждый раз, когда я смотрел на хвост сестры, то мне на ум приходили воспоминания о том, как выглядел мой до того, как я поступил в бюро. Мне пришлось его обрезать, и сейчас он был не больше дюйма. Поначалу это доставляло мне неудобство, а через пару лет стало уже привычно ходить с небольшой шишкой вместо длинного хвоста. Работал он отлично и без своей длины. Все так же дыбился вовремя тревоги и все также ходил из стороны в сторону, когда я был рад.

— Хоть в доме чисто, — Аньятари поставила сдобу на небольшой столик в углу, а сама присела на кровать. — Как у тебя дела, Лаццари? Я тебя давно не видела.

— Хорошо, — я покрепче стянул узел на поясе халата. — Вчера с Убертом встречались.

— Месье Уберт?! Я виделась с Лаурой пару дней назад. Как раз после родов.

— И как она? Уб не сказал о ней вчера ни слова.

— Чувствует себя хорошо, — улыбнулась Анья. — Отлеживается в медицинском центре. Возможно, через неделю выпишут.

— Тяжела женская ноша. У тебя как дела?

— Пытаюсь привыкнуть к своему новому образу, — Аньятари подергала воротник.

— Видеть тебя не в охотничьем снаряжении и без пары кроликов за спиной даже мне все еще сложно.

— Будь моя нога более целой, — Анья приподняла платье, и снова я увидел жуткую перевязь. Она начиналась от самой щиколотки и доходила до колена. — Чертов волк.

Я не верил, что это мог сделать волк. Анья что-то скрывала, но я не знал, почему. С чего вдруг моя сестра что-то от меня укрывала?

— Хочешь снова сказать, что это не волк? — улыбнулась Анья, опуская подол платья вниз.

— Давай не будем об этом, — я выставил руки перед собой.

Анья рассмеялась.

— Ладно, — сестра вынула хроном из своего кармашка. — Скоро у вас начнется месса.

— Точно! У меня как раз осталось полчаса.

— Не буду тебя тогда отвлекать, — Анья встала с кровати.

— Спасибо, что зашла, — я обнял сестру. — Завтра с утра мы скорее всего отправимся на новый контракт.

— Не забудь зайти ко мне, я тебе булочки в дорогу дам.

— Спасибо за заботу, Анья.

Сестра ушла, и теперь я мог спокойно собрать себя на мессу. Я должен был выглядеть по всем законам этикета: белая сорочка, синяя перевязь вокруг воротника, бордовая жилетка и синий длинный мундир. Следующим шагом стали волосы. Как и всегда, я завязал их в небольшой клубок на затылке, а оставшийся хвост пустил по шее.

Я смотрел на себя в зеркало и видел уже взрослого парня. За голубым оттенком глаз цвела уверенность. Я — огромная саблезубая кошка, готовая решить любой вопрос.

— К мессе готов, — я погладил свои усы. — Надо зайти за Тимо. Раз он не стучал ко мне, значит спит.

Комнатка напарника находилась напротив моей. Это было невероятной удачей. Обычно фальконеров расселяли друг напротив друга уже после того, как понимали, что быть им партнерами в этом нелегком деле. Мы же с Тимо попали под подарок судьбы с шести лет. С тех пор нас не просто не расселяли, нам дали шанс работать вдвоем.

Я постучал в дверь напарника и спустя секунду, из-за нее донесся сначала скрип, затем монотонные шаги, и когда они стихли, коридор озарил солнечный свет.

— Месса? — зазевался Тимо. — Заходи.

— Двадцать минут осталось, — я сверился с карманным хронометром.

— Хёнес великий, — Тимо ударил себя по лбу. — Я мог поспать еще пять минуточек.

Комнатку напарника, если не невозможно, то по крайней мере сложно назвать эталоном чистоты. У него толком не было места, куда присесть. На стуле у Тимо лежала одежда, кровать тоже была забита, Хёнес знает, чем. Поэтому все, что мне оставалось, это стоять в небольшом чистом пятне на полу. Кажется, я нашел ту самую точку, куда не добрался мусор.

— Ты же понимаешь, что нам приходится убираться самим? — я осмотрел стены, шкафчик и окна. — Хотя бы пыль вытри, дружище.

— Времени на эту пыль нет, — Тимо накинул на себя жилетку и сверху все дело приправил мундиром. — Я здесь бываю пару раз в месяц.

— Насчет пары раз, — я первым вышел из комнаты. — Пара раз в месяц превращается 26 раз в год, Тимо.

— Раз в год я могу нанять и уборщицу.

— Что-то в прошлом году я не заметил таковых в твоем доме, — я пожал плечами.

— Слышу, как кто-то бубнит, — слова Тимо прозвучали вперемешку со щелчками дверного замка. — Медовухи вчера перепил?

Я заострил внимание на парочке апулитан, что остановились у одной из комнат недалеко от нас. Это были двое мужчин в серой форме. Поочередно каждый из них вытащил молоток, гвозди, ломик, новые таблички и пару огромных пакетов, сложенных в скромный конвертик. Кто-то из фальконеров умер, и теперь его инициалы снимали с комнаты. Затем в ней уберутся и заселят другого парня или девушку.

Когда я проходил мимо комнаты, где неделю назад кто-то жил, у меня появилось неприятное чувство пустоты. Я смотрел на этот кошмар и представлял на месте усопшего себя и Тимо. Чтобы произошло с нами, если нам вручили бы нового напарника? Как легко я или он прижились бы? Мысли о смерти заставили мою шерсть встать дыбом.

— Жуткое зрелище, — голос Тимо звучал сухо.

— Согласен, — ответил я.

— Тамси, — Тимо покачал головой. — Как так?

Я помнил Тамси. Как-то мы сидели с ним на паре предметов ровно год назад, и это было самое жуткое в сей истории. Он вышел из дверей школы вместе с нами и отработал куда больше контрактов, чем мы за этот год. Что же его сгубило, скоро станет ясно. На мессе коммодор Броссуа точно посветит пару строк усопшему товарищу, а также огласит ту тварь, что отняла его жизнь.

Мой поток мыслей о смерти пресек колокол. Он означал, что до начала мессы осталось десять минут. Торопиться не стоило. Храм находился в восточном крыле на первом уровне, и попасть туда можно было двумя способами: проехать на лифте, но сейчас там очередь похлеще, чем в день открытия новой оружейной лавки, а значит, остался лишь второй вариант…

— По лестнице? — усмехнулся Тимо.

— По лестнице, Тимо, — я смотрел в сторону огромной толпы, что с трудом продвигалась вперед. — По лестнице.

В храме собралась большая часть народа. Последние места оказались заняты, и нам с Тимо пришлось усесться где-то в середине. До начала мессы оставались считанные минуты, и я постарался хоть как-то предугадать, что нас на ней ждало. На сцене стоял глава ордена, пара коммодоров и уже далеко не молодая пара. Я рискнул предположить, что это родители умершего Тамси. Они были в обычной одежде и точно не казались готовыми к похоронам. Да кто вообще готов к похоронам собственных детей?

— Это леди Тамси рядом с кардиналом Ионнисом, — прошептал напарник. — Я как-то помог ей донести несколько мешков муки.

— Это еще больше печалит, — ответил я напарнику.

— Без твоего комментария понимаю, — с горечью выдохнул Тимо.

Я решил промолчать. Желание предугадать, что же произойдет на мессе, побуждало мой разум работать. Через какое-то время родители Тамси обнялись с кардиналом и прошли со сцены в общий зал. На каждом из них не было лица. Они напоминали бледные тени самих себя.

Заиграл орган. Строгие и одновременно воодушевляющие мотивы обволокли куполовидный храм и заставили каждую скамейку дрожать. Звук в здании не просто слышался как божий возглас. Каждое слово, отпущенное со сцены в сторону зала, отчетливо грохотало в ушах не одну секунду, и самое приятное, что это не доставляло неудобств.

Когда музыка затихла, на сцену вышла коммодор Броссуа — девушка моего прошлого. Может, я и сейчас все еще горел желанием вновь сходить с ней на свидание, полюбоваться звездами. Я бы смотрел в ее голубые глаза и шутил над тем, какая она робкая. Иногда мне этого не хватало. Помню, когда-то мы сидели с ней в одном пабе, и я утопал в ее шарме под песни Сэма Райдера. Боже, годы шли, а Эсти не переставала хорошеть. В двадцать семь она с легкостью задала бы фору любой красавице Соммрикета. Ее утонченные черты губ, шея не переставали мне сниться еще бесов год. И на этом, пожалуй, грань хорошего кончалась и начиналась обратная сторона игральной кости. В наших отношениях не все проходило гладко. Были частые ссоры, очень много недопонимания и ужасный болезненный конец для обоих. Эстель Броссуа слишком серьезно относилась к жизни и работе. У меня же были чуть иные взгляды на все. После контракта мне временами хотелось пропустить кружечку другую в пабе с Тимо, а Эсти подобные поступки приводили чуть ли не в ужас.

— Уважаемые жители Норра! — леди Броссуа говорила хоть и торжественно, но доля трагедии и горя все же просачивались между слов. — Сегодня произошла трагедия. Всем нами знакомый фальконер Эйзабин Тамси погиб.

Толпа зашевелилась. Многие стали перешептываться, а где-то в конце зала я услышал невероятный рев. Родители Тамси закричали навзрыд. Это мгновенно остановило церемонию, и к скорбящей паре поспешили коммодоры. Прошло несколько минут, и тишина забрала царствование над храмом.

— Он гордо защищал наш орден и был одним из лучших выпускников фальконерской школы, — продолжила Эстель. — Самое горестное, что он погиб не при исполнении контракта. Он погиб здесь, в Норре, на улице Форретгард и 27-ой Янси.

Адрес показался мне ужасно знакомым. Я бы сказал больше, вчера ночью после посиделки в пабе мы с Тимо проходили по 27-ой Янси, недалеко от борделя. Однако ничего странного не заметили.

— Кто его убил, неизвестно, — Эстель покачала головой из стороны в сторону, — но можете поверить, мы найдем виновного и передадим его в суд.

Зал молчал. Я уверен, что каждого переполняла ярость, однако этикет фальконера вынуждал нас молчать в тряпочку, пока на сцене были старшие чины.

— Похороны пройдут сегодня на закате, — добавила Эстель. — Теперь перейдем к более светлым новостям.

Девушка начала подсчет того, что Норр сделал за весь сезон Луны. Сколько одежды мы пошили, скольким апулитанам помогли. Как много полезного узнали все. И естественно изюминка торжества — герои сезона. На этот раз ими стали кузнец Гран за немыслимую работу и доктор Айнар за прорыв в лечении Западной чумы. Церемония продлилась около половины часа, затем Эстель покинула сцену, а в зале поднялся гул.

— Лаццо, — Тимо толкнул меня в плечо. — Там кардинал за кулисами. Сейчас орган…

Напарника заглушил жуткий шум духовой рояли. Орган снова заставил народ утихнуть и сосредоточить свое внимание на сцене. На нее выходил наш правитель — кардинал Ионнис. Мы любили его, да кто его только не любил, и это было вполне заслуженно. Вальбис всегда был краток и тверд. Он не повторял дважды, говорил громко и четко. Каждое слово несколько раз отбивалось в голове, и вуаля, ты запоминал все до последней буквы.

Кардинал поприветствовал народ и первым делом высказался о погибшем. Я видел, как тяжело было слушать даже столь теплые слова от лидера ордена родителям Тамси. На сей раз им удалось сдержать слезы. Силы и терпения, все, что я мог им пожелать в сий не легкий час.

Ионнис кратко рассказал нам, что ждало Норр на следующие четыре месяца. В сезон Поэзии глава пообещал, что орден должны посетить художники Кармора и их ученики. Вновь все улицы города, кроме района Фальконерия, украсят картинами великих мастеров холста. Из приемников будет вырываться щебетание Сиены, и весь город на день станет эльфийским. Следом за прекрасной новостью наступила еще более сладостная часть. Оплату за контракты повысят чуть ли не вполовину, и это не могло не радовать нас с Тимо.

Сразу как закончилась месса, мы немедля отправились в паб. Я желал отпраздновать то, что каждый из нас может быстрей накопить на свою мечту.

— Эта Месса была одна из лучших! — Тимо громко стукнул пинтой светлого об стол.

— Ты придержи такие высказывания, — прошептал я. — Друзья и знакомые Тамси так точно не считают.

— Бес, точно, — Тимо огляделся.

Мы уже час, как покинули храм и расположились в пабе “Дейна”. Народу толпилось вокруг, хоть отбавляй. Работяги из собора каждую неделю собирались здесь после мессы и праздновали окончание недели. Мы с напарником сидели в самом углу заведения и тихо потягивали пиво, ожидая, когда же нам принесут горячий, свежий гуляш.

— Если вычесть трагедию, — продолжил Тимо, — новости-то хорошие.

— Повышение оплаты за контракты? — я старался не привлекать лишнего внимания.

— Верно, — Тимо сделал пару глотков пинты. — За зеленый 400 кьяр, желтый теперь 800, а красный баснословные 3000 кьяр.

Краем глаза я заметил идущую к нашему столику девушку. Это была молодая официантка в фирменном белом наряде из мешковины. Переведя взгляд на нее, я заметил две тарелки гуляша и горячие лепешки. От вида еды мой желудок немедленно дал о себе знать.

— Ваш заказ, фальконеры, — девушка быстро выложила перед нами тарелки. — Приятного аппетита.

Мы в один голос поблагодарили девушку.

— Слушай, — начал Тимо, не переставая набивать рот едой, — а если мы возьмем желтый контракт, там пределом будет косматый виткрофф из лесов Тривании. Что думаешь?

— Думаю, мы созрели, — улыбнулся я напарнику.

— Точно! — Тимо оторвал часть лепешки и быстро закинул ее в рот. — Завтра утром выдвинемся.

— Давай спокойно сначала поедим. Я устал думать над тем, что ты говоришь с набитым ртом.

— Отличная идея, — напарник показал в мою сторону ложкой. — Приятного аппетита.

— И тебе, дружище.

После плотного обеда мы вместе с Тимо направились в район Фальконерия. Ехать на кэбе я отказался и убедил напарника прогуляться по городу и вдохнуть его воздух в последний раз, перед тем, как мы бы снова ушли за новой жертвой.

Родной запах пороха, крови и школьных дней ударил нас в первую секунду, когда мы попали на улицу Санри. Наш район был куда меньше семи других. Всего одна улица, однако, какую красоту она на себе располагала, никто иной не мог похвастаться: оружейная, медицинский центр, собор, школа и то, куда нам сначала нужно было зайти — бюро.

— Кого я вижу! — голос Венявского звучал сонным. Я бы даже на картах разыграл, что он дремал здесь в момент, когда все сидели на мессе. — Быстро вы за новым контрактом пришли? Снова зеленью забавляться, пташки?

— Не в этот раз, дружище, — Тимо пальцем указал в сторону желтых полок. — Вон те покажите, месье.

— Вот это скачек! — вся морда Эрена горела от сарказма. Он даже похлопал нам в такт своей качающейся голове. — Кого выбираете? Этюра? Болотника? А может ведьму?

Мы с Тимо переглянулись и без слов поняли, кого возьмем.

— Ведьму! — мой голос прозвучал синхронно с голосом напарника.

— Вот желтый? — Эрен прищурился. Он смотрел на меня, словно ожидая, будто я скажу, что это шутка. — Ты не шутишь. Ладно. Я принесу цветы на ваши могилы.

— Придержите коней, могильщик, — Тимо выставил перед собой ладони и будто бы оттолкнул воздух за прилавок к Эрену. — Давно заказ был?

— Вчера пришел, — Венявски положил свернутый в трубочку пергамент, обвязанный желтой лентой на стол. — Но я шучу ребят. Славного боя вам и вашим орудиям, фальконеры.

— Спасибо! — Тимо опередил меня и буквально перед моим носом выхватил листок со стола. Он отвернулся от Эрена в сторону дверей и, помахав ему рукой ушел.

— Передайте привет Уберту, — я пожал руку Эрену напоследок и вышел за двери бюро. Там меня ждал Тимо вдоль и поперек облизывающий условия контракта.

— Здесь еще старая цена стоит, 600, — вдумчиво сказал Тимо, даже не подняв головы. — Ведьма лесогорья Ратона. Так что путь у нас не близкий будет.

— Заедем через Таверну Гайаны в Терри О’Норр, я предвкушал наслаждение ее фирменным блюдом. — Утка с бараньими ребрышками и двойным гарниром.

— За этим жирным дерьмом? — Тимо убрал контракт, а рот превратил в некое подобие пещеры. — Я тоже поел бы его.