Россия и мусульманский мир № 7 / 2011

Группа авторов, 2011

В журнале публикуются научные материалы по текущим политическим, социальным и религиозным вопросам, касающимся взаимоотношений России и мировой исламской уммы, а также мусульманских стран.

КОНФЛИКТНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ СОВРЕМЕННЫХ ДИАСПОР В ПРИНИМАЮЩИХ ОБЩЕСТВАХ (На примере Ростовской области)

Г. Овруцкая, Ю. Синявская, политологи

Стремительный рост иммигрантских сообществ и их институционализация заставили заговорить о «диаспоризации мира» как об одном из сценариев развития человечества. Диаспоры оказывают серьезное влияние на принимающие страны. Они меняют их демографическую структуру, этнический и конфессиональный состав. Что касается определения самого термина «диаспора», то ситуация в научном мире неоднозначна. Мы представляем диаспору как часть этноса, рассеянную по территориям, которые занимают другие этнические общности, причем деятельность этой части направлена на сохранение и воссоздание своего этнокультурного облика и консолидацию ее членов по этническому признаку. Основными характеристиками диаспоры являются наличие «исторической родины»; поддержание коллективной памяти о географической локации, истории, культурных достижениях; установление хозяйственно-экономических связей с новым местом; естественное воспроизводство численности группы на данной территории.

Транснациональность — еще одна важная характеристика диаспор, приобретаемая ими в последние годы. Трансформация диаспор («транснациональных общностей»), по мнению В.А. Тишкова, стала результатом изменения характера пространственных перемещений, появления новых транспортных средств и коммуникативных возможностей, а также видов деятельности. Коммуникативное пространство этноса при перемещении части его членов на новую территорию проживания организует их и дает им поддержку. Сплочению диаспоры способствуют культурные и конфессиональные отличия от принимающего общества. Эти различия, с одной стороны, ведут к большему отчуждению по отношению к коренному населению, а с другой стороны, стимулируют установление связей с соотечественниками, возрождение своей культуры и укрепление структуры диаспоры в целом. Однако, диаспоры не однородны и не все их члены одинаково этноцентричны. Здесь возможны две очевидные ситуации, зависящие от степени устойчивости диаспоральной культуры и диаспоры к ассимиляции или аккультурации: при низкой устойчивости намечается интеграция в принимающее общество, при высокой — культурный конфликт, который, на наш взгляд, является первичным в этой ситуации по отношению к возможным этнополитическим конфликтам. Второй вариант более характерен для тех групп, которые предпочитают селиться компактно. Они создают своеобразные анклавы, где живут не только в соответствии со своими культурными нормами, но и, что более серьезно и опасно, пытаются приводить в действие законы страны исхода, происходит «транснационализация места». Это касается таких общин, как китайская, турецкая, арабская и ряда других. Именно диаспоры такого типа несут в себе наиболее конфликтный потенциал. Люди могут жить годами изолированно в этих анклавах, не выучив язык страны пребывания, не говоря уже о ее культуре и законах.

Россия, учитывая постоянное нарастание плотности миграционных потоков и численный рост диаспор, в этом отношении не составляет исключения. Диаспоры стали важнейшим фактором социальной, культурной, политической и экономической сферы регионов, поэтому их изучение позволяет оптимизировать менеджмент в сфере межкультурных, а также этносоциальных отношений. Однако роль и место общин диаспор в общественной жизни российских регионов имеет свою специфику. Особенно выделяется в этом плане Северо-Кавказский регион.

В Ростовской области формирование современной этнокультурной / этноконфессиональной карты проходило в два этапа. Первый этап: примерно с середины 60-х годов XX в. в Ростовскую область стало приезжать большое количеству представителей народов Кавказа. В основном они расселялись в юго-восточных, а затем и восточных районах области. Большую часть приезжих составляли чеченцы, постепенно возвращавшиеся из Средней Азии после сталинской депортации (основной вид деятельности — сельское хозяйство, овцеводство). В 1970 г. количество чеченцев в Ростовской области не превышало 2527 человек, а к 1979 г. их было уже 9183 человека. К 1989 г. основная часть чеченской диаспоры проживала в Дубовском (более 2 тыс. человек); Заветинском (около 4 тыс.), Зимовниковском (более 2 тыс.), Пролетарском (более 1 тыс.), Ремонтненском (более 2 тыс.) районах.

Кроме чеченцев в Ростовской области с конца 70-х годов отмечается количественный рост числа представителей дагестанских народностей — даргинцев, аварцев, лезгин, кумыков, табасаранцев, а также переселенцев с Южного Кавказа — азербайджанцев. Рост численности кавказских диаспор во многом был обусловлен системой отходничества — выездом работоспособного мужского населения в экономически более развитые регионы Советского Союза, в число которых входила и Ростовская область.

Последняя волна миграции мусульманского населения на Дон была связана с развалом СССР. Основными факторами миграции становились, во-первых, разгоревшиеся конфликты на постсоветском пространстве, повлекшие за собой волну вынужденных переселенцев, во-вторых, экономический кризис. Отличительной чертой последней волны миграции было то, что большинство приезжих составляли выходцы с Кавказа и Средней Азии. Количество представителей этносов, традиционно исповедующих ислам, по данным переписи 2002 г., составляло в Ростовской области около 110 тыс. человек (примерно 2,5 % всего населения).

Таким образом, на территории Ростовской области сформировались два самостоятельных типа диаспор, отличающихся завершенностью процесса социальной адаптации: традиционные и новые. Традиционные диаспоры области (армянская, греческая, немецкая) характеризуются наличием продолжительной традиции проживания в регионе. Это определяет специфику расселения, тип поселений, тенденции занятости, высокую степень социокультурной адаптации и слабо выраженную конфликтность, доминирование культурного направления работы организаций.

Второй тип — новые диаспорные общины — сформировались в Ростовской области в постсоветский период. Главными условиями формирования диаспор были как стрессовые (чеченцы, турки-месхетинцы), так и экономические (даргинцы, аварцы и др.) причины. При этом миграция носила неконтролируемый характер. Представители молодых диаспор в подавляющем большинстве проживают в сельской местности; их отличает большая компактность проживания в ограниченном числе районов области. Новые диаспоры обладают относительно высоким уровнем миграционного и естественного прироста, поэтому в них достаточно высок процент молодежи. Для этого типа характерна специализация на определенном виде деятельности, в частности — скотоводстве. Специфику адаптации новых диаспор определяет сравнительно большая культурная дистанция с местным обществом, объясняемая, в том числе, и культурно-религиозными различиями, при этом наиболее культурно дистанцирована диаспорная молодежь.

Изменение этноконфессионального баланса в Ростовской области сопровождалось конфликтными ситуациями, например, конфликты с участием представителей этнических мусульман: турок-месхетинцев, чеченцев и представителей дагестанских народов (в Багаевском, Ремонтненском, Сальском районах). Во всех конфликтах принимали участие представители казачьего движения Дона. Однако большинство межэтнических конфликтов в своей основе носили экономическо-хозяйственный, либо криминальный характер и не представляли собой религиозное противостояние. С другой стороны, нельзя не признать этнокультурную основу таких конфликтов, тот факт, что подобные ситуации вызывают слишком сильный резонанс в обществе коренного населения, которое с течением конфликта пытается разделять участников именно по этнокультурному признаку, а не по признаку личного экономического успеха или принадлежности к криминальным сообществам.

Конфликтные тенденции в Ростовской области подталкивают представителей этноорганизаций к сотрудничеству с представителями коренного населения. Особую роль играет казачество как один из посредников в урегулировании данных конфликтов. Об этом свидетельствует ряд подписанных соглашений о мирном сосуществовании между казаками и представителями диаспор. Происходит осмысление необходимости добрососедских отношений, наблюдается кооперация сил духовных наставников с целью урегулирования возникающих противоречий: религиозно-культурная коммуникация становится одной из ведущих на пути к согласию. Например, к урегулированию конфликта в Сальске (2006) были привлечены представители местного духовенства и национальных организаций.

Полагаем, что конфликтогенность новых диаспор определяется в первую очередь не социально-экономическими (безработица, жизненно-бытовые условия, этническая преступность), а социокультурными и культурно-психологическими факторами (культурная дистанция, негативные этнические стереотипы). Поэтому в основу профилактики культурных конфликтов между диаспорами и принимающим населением предлагается положить политику, направленную на изменение стратегии общин новых диаспор в отношении социокультурных норм большинства, а также на подготовку местного населения к позитивному восприятию инокультурных групп и возможным противоречиям с ними. С этой точки зрения предпочтительно принятие диаспорами стратегии культурной адаптации, создающей условия для снятия противоречий в сфере культурных и межличностных коммуникаций.

Считаем, что методологической основой интегративных процессов является логика консенсусной этнокультурной парадигмы, в рамках которой диаспоры рассматриваются не только как конфликтогенный, но и позитивный ресурс в полиэтнических обществах. В рамках данного подхода, этничность, как фактор повседневной рефлексии, определяющей контуры взаимодействия как на межличностном, так и на межгрупповом уровнях, имеет позитивный характер. Большое значение при формировании позитивной идентичности имеет использование конструктивного ресурса института национально-культурной автономии. Необходимо также совмещение национально-культурной деятельности с работой по интеграции, включению в институты гражданского общества, координации деятельности диаспоральных общественных объединений со стороны государственной власти. Целью проведения вышеобозначенных управленческих стратегий является предупреждение обретения диаспорами этнополитической конфликтной субъектности в принимающем их обществе.

«Современное развитие регионов России: Политико-трансформационные и культурные аспекты», Уфа, 2010 г., с. 228–232.