Последняя эра

Роман Романович Углев, 2003

Как предсказано в пророчествах, после ужасных апокалиптических катаклизмов наступит так называемый "Золотой век" или "Миллениум" – последние 1000 лет существования этой земли. Каким будет это время? Что сулит нам это уже не столь далекое будущее? Опираясь на библейские предсказания, автор приоткрывает завесу, чтобы хотя бы немного ответить на эти волнующие вопросы.

Глава 7

В лаборатории было тихо.

От вчерашней непринужденной деловой атмосферы, казалось, не осталось и следа. Сегодня все было торжественно и возвышено.

Когда я вошел, мне все без исключения сотрудники поднялись навстречу, и каждый лично пожал мне руку.

— Волнуетесь? — спросил раввин.

— Немного, — ответил я.

— Выспались хорошо?

— Да.

— Ну, тогда в путь? — Орна усадил меня в кресло, пристегнул к моим рукам и ногам с десяток датчиков, и надел на меня какой-то шлем.

Я ощутил холодное прикосновение гладкой поверхности сенсоров на своем лбу, висках и шее.

— Теперь постарайтесь полностью расслабиться.

Последовало легкое головокружение, похожее на состояние погружения в сон, по рукам и спине побежали мурашки. У меня возникло странное ощущение, будто я раздуваюсь и становлюсь больше, чем все происходящее, после чего я потерял связь с окружающим миром.

Не знаю, сколько прошло времени, но внезапно прямо перед собой я услышал детский плач, и открыл глаза. Рядом стояла моя мать, а мой младший брат Димка, указывая на меня пальцем, жаловался ей на то, что я забрал его любимую машинку. Мать подошла ко мне. Отобрала у меня игрушку, больно шлепнула под зад и, взяв за ухо, отвела меня в угол рядом с входом в детскую комнату.

Мне было больно и обидно. Я стоял в углу, стиснув зубы и сжав кулаки. Через пару минут, когда Димка пробегал мимо, я сделал ему подножку, и он с размаху упал на пол и завопил от боли, но у меня не было к нему никакой жалости. Я злорадно процедил сквозь зубы:

— Так тебе и надо, дурень.

Димка вскочил, и бросился на меня с кулаками, но я выставил ногу, и пнул его в пах. Он неловко отскочил в сторону, и упал на пол, скрючившись от боли. В этот момент меня обуяла ярость, я подбежал к нему и стал изо всех сил пинать его ногами, приговаривая:

— Ты хороший, да? Хороший? А я плохой, да? Вот тебе, чтоб знал, какой ты хороший. Получи!

Тут подбежала мать, схватила меня за шиворот, и оттащила в сторону, а я продолжал пинаться, стараясь ударить Димку, а затем, развернувшись, стал беспорядочно махать руками и ногами, пытаясь ударить мать и чувствуя только ненависть — ненависть ко всему миру.

Потом вдруг все исчезло, и я оказался на живописной тропической лужайке, залитой солнечным светом.

Оглянувшись, я увидел, что в нескольких шагах от меня находятся два прямоугольных сооружения, аккуратно сложенные из камней. Каким-то внутренним чутьем я тут же понял, что это два жертвенника, хотя никогда раньше не видел жертвенники, как таковые, а только слышал про них.

Конец ознакомительного фрагмента.