Усыновить ровесника, или Любовь на засыпку. Часть 1

Роман Борин

Мини-повесть о дружбе бывших детдомовцев, переросшей в родственные отношения. Один бывший детдомовец спасает от смерти незнакомого юношу, который оказывается тоже детдомовцем, только сбежавшим. Несмотря на то, что спасённый отбивает у спасителя невесту, дружба между ними оказывается сильнее чувства ревности…

Так-так

— Слушай, Юрик, мне так его жалко! — мягко протянула Юля, виновато глядя Юрке в глаза.

Она, как это часто у них бывало, с вожделением пристроилась у парня на животе, оседлав его точно наездница. Юрка сам её приучил к такому выражению чувств. Притащил её однажды на тренировку по самбо. Потом дома предложил ей шутливо побороться. Специально поддался. И попался «на крючок». Потом что Юле это вдруг очень понравилось. Не бороться, разумеется, а сидеть верхом на Юрке. Особенно перед тем, как они собирались активно заняться (так обычно шутила Юля) сбросом лишних гормонов. С того момента у них, говоря избитой фразой, и повелось — сперва немного борьбы в одежде, потом потихоньку друг друга раздевая (Юрик обычно предоставлял девушке инициативу: так больше кайфу приходило). Ну, а дальше, как водится, «нанайская борьба» (студенческий эротический жаргон. Прим. авт.) плавно переходила в нежные поцелуи и ласки…

— Правда жалко, Юр…, — взгляд её стал виноватым настолько, что Юля даже начала косить глазами в сторону.

«Та-а-ак…» — протянул про себя Юра.

Нараставшую волну возбуждения как ветром сдуло. Она вообще с того вечера, как только увидела Влада, стала какая-то «не своя». Тогда у них секс не пошёл. Но Юрка и сам не особенно хотел: после тренировки вымотался до предела. И Юля спешила домой — доделывать курсовую работу по цитологии (жутко «вредная» дисциплина).

Потом два раза всё проходило как-то пресно, словно в спешке. Юрка, впрочем, тогда значения этому не придал. Не всё же время ночной сказке бывать. И потом, он читал в специальной литературе, что настоящая чувственность развивается не раньше, чем к двадцати пяти — тридцати годам. А жить с восемнадцати лет, как он начал с Юлей (к счастью, самой первой его девушкой), — врачи вроде бы и вообще не рекомендуют. Но Юра с Юлей почему-то очень быстро пережили период романтической влюблённости.

Положа руку на сердце, Юрка даже немного стыдился такого развития отношений. Юле (а ей исполнилось тогда девятнадцать), оказались не особенно нужными ни серенады под Луной, ни долгие разговоры ни о чём по разным подъездам, ни постоянные походы в кино или кафе. Она сразу взяла быка за рога. А если говорить языком пошлости, то… за одно место.

Ну конечно — не так уж и сразу. Юрка ведь всё равно сгорал от нетерпения. И она это видела. И не стала парня мучить. А зачем, когда, во-первых, они уже совершеннолетние и сами за себя отвечают (вот, возьмём, мол, и поженимся), во-вторых, на дворе XXI, а не какой-нибудь XYIII век — иная мораль, иные нормы поведения. В конце концов оба они — люди воспитанные, не распутные, просто сексом абы с кем заниматься привычки не имеют. Наконец, в-третьих, у парня есть своя собственная квартира. И Юра ей действительно понравился как мужчина. Не надо пошлости. Нравиться как мужчина — для порядочной девушки (а она у него, извините, тоже самая первая оказалась) далеко не сразу связано с понятием «попробовать». Для начала достаточно просто увидеть… лицо и фигуру — в одежде. Услышать голос. Он у Юрки обалденный — мягкий, бархатный, приятно басовитый.

Сыграло свою роль, конечно, и одиночество парня. То, что он детдомовец, насторожило только Юлиных родителей — её саму это даже расположило к нему. Просто потому что сразу стало парня жалко. А такого рода жалость немедленно вызывает желание погладить по головке (прошу не думать в меру своей испорченности, господа!), поцеловать в макушку, пришить пуговицу на его рубашке (даже если для этого сначала придётся украдкой её оторвать).

У них на самом деде с Юриком получилось как-то всё естественно и легко. А то, что он, по природной стеснительности своей, во многом уступал ей инициативу, даже улучшило и ускорило развитие их отношений.

— Юлечка, вы же ещё дети! — пыталась образумить слишком самостоятельную дочку Вера Валентиновна, Юлина мама.

А Сергей Николаевич Шмыров, папа девушки, только один раз хмуро и сухо предупредил:

— Залетишь: с ребёнком или с ЗППП — неважно (он по-особому язвительно выделил эти четыре буквы) — обеспечивать себе реабилитацию в этом вопросе будешь сама. Так и знай!

И всё — больше ни слова. Мама, правда, какое-то время причитала. А потом неожиданно успокоилась и мало-помалу стала поворачивать сентенции об этом в другое русло. Мол, надо заранее готовиться к семейной жизни, привыкать стирать, убирать, гладить, подшивать, варить.

— И главное, Юлечка — пора тебе, наконец, начинать изучать ценники в гастрономе! Ты же, голуба моя, не знаешь, сколько булка хлеба стоит — наверняка ведь не знаешь. А готовить умеешь только из дурацких рекламных пакетов (пропади они пропадом!), да еще в свч-печке. А надо бы начинать учиться варить без моих подсказок, из свежих продуктов, на газовой плите. Да-да, дорогая невестушка наша!

— Мама! С чего ты взяла, что я…, — Юля пыталась «успокоить» Веру Валентиновну, но мама на сентенции дочки даже не обратила внимания.

— Все так говорят, дочка. Мол, и умеем, и знаем, и замуж не хотим. Только почему-то никто из вас, нынешних молодых да ранних, не хочет подумать о том, что мы, родители, во-первых, ещё не старые — у нас помимо родительских забот ещё и собственные интересы могут быть; во-вторых, мы ещё не на пенсии, и работа отнимает у нас много времени и сил, а в-третьих… В-третьих, ты бы спросила сначала мать, горит ли она желанием буквально завтра стать бабушкой.

— Мама! Да чего ты так завелась-то!

— Я дочка не завелась — я не машина, чтобы заводиться. Станешь матерью — всё сама поймёшь. Только ты имей в виду: мать всегда на твоей стороне. Даже если ты окажешься полностью неправой. А Юра, между прочим, подранок. Ты усвой это попрочнее, пожалуйста, голуба моя. Испортишь парню жизнь — тебе от совести своей до старости не спрятаться. Ты же ведь старше его…

— Всего-то на год! — в сердцах перебила тогда Юля Веру Валентиновну.

— Да, всего-то! — ничуть не смутилась мама. — Он только что из детдома пришёл. Ему от армии освобождение. Знаешь почему? Они в детдомах становятся инфантильными во много раз большими, чем избалованные дети из обеспеченных семей. И вообще — при разнице не в пользу девушки у мужчин один год за два идёт. Ты ему вскружишь голову, а потом встретишь зрелого мужчину, с которым просто как женщина — будущая мать — захочешь создать семью. Так нередко бывает. А парню куда деваться? Ты наперёд подумай об этом, доча.

А потом она просто стала потихоньку передавать Юле свой собственный опыт ведения домашнего хозяйства. И отношения в семье стали даже лучше, чем были до первой Юлиной любви.

***

— Правда, Юр… Мне так его жалко…

«Какая пошлость!» — само собой вырвалось из глубин Юркиного подсознания. Сознательно Юра на самом деле так не подумал бы: чего ж в этом пошлого. Просто настроение почему-то на один градус съехало вниз.

Он был уже в одних трусах, а она всё не давала себя раздеть, всё так же в джинсах и рубашке сидела на нём. Нет, открыто она не уходила от его попыток что-нибудь снять с неё. Просто крепко упиралась ему в ладони своими ладошками, тесно сплетя свои пальцы с его пальцами и, Юрка чувствовал, намеренно удерживала его руки прижатыми к кушетке. Чтобы они не могли начать свои раздевающие ласки.

Конец ознакомительного фрагмента.