Евгений Белкин. Сезон 3

Роман Арт

В третьем сезоне панк-поэмы «Евгений Белкин» описываются дальнейшие события, которые могли бы происходить с уже известными и новыми персонажами. Книга содержит нецензурную брань.

Эпизод три

Чтоб у читателя иллюзий

Не возникало про тайгу,

Как будто девушки там могут

На каждом встретиться шагу,

Мы восстановим цепь событий,

Что жить заставили в глуши

И привели в то утро Люду

На холм с телегой черемши.

Она взросла в райцентре местном,

Село считалось из больших,

Сестёр и братьев не имелось,

Росла любимицей родных.

Семью Людмилы люди знали.

Отец хорошим был врачом,

И мать работала в больнице,

Была помощницей при нём.

Домой за помощью селяне

К ним приходили всякий раз

И, как бы ни были не к месту,

Никто не получал отказ.

Людей хороших уважает

За добрые дела народ.

И меж собою прославляет.

И никогда не предаёт.

Людмиле было лет пятнадцать,

Когда осталась сиротой.

Несчастный случай на дороге

Банально был тому виной.

Они из города по трассе

В посёлок ехали семьёй,

Навстречь им вылетел автобус,

Ведомый пьяною свиньёй.

Свинья, как выяснилось вскоре,

Был сыном сельского главы.

Тут следствие установило,

Что жертвы сами не правы:

Они на встречке оказались,

Опасный делая вираж.

Ещё автобус повредили.

Казённый, кстати, экипаж.

Родители погибли сразу.

У Люды пара синяков,

Психологическая травма

И сотрясение мозгов.

Девчонку, на глазах которой

Погибли враз отец и мать,

Судья, конечно, отказался

Дееспособною признать,

Все показания Людмилы

Постановил изъять из дел,

Ребёнка ж в детский дом отправить,

Чтоб он тут больше не пиздел.

А до вступления в наследство,

За неимением родни,

Госпопечитель был назначен.

Им оказался брат судьи.

Бывают в жизни совпаденья,

Неоднократные при том:

Был брат судьи главе посёлка,

По воле случая, сватом.

Дом доктора стоял на главной,

Вокзальной, площади села,

Куда от трассы близлежащей

Прямая улица вела.

И если в пользу кого надо

Решить с наследством канитель,

То в доме можно было сделать

И бар, и лавку, и отель.

Нехилый бизнес намечался

По меркам этого села,

Но деревенским воротилам

Помехой девочка была.

Отторгнуть в пользу государства,

Затем себе присвоить дом:

Всего-то надо сделать справку,

Что Люда тронулась умом.

Такая справка не под силу

Отдельно взятому врачу:

Установить дееспособность

Нельзя, взяв кровь или мочу.

Но по закону совпадений

Больницы главный врач с судьёй

Уже давно являлись крепкой

И образцовою семьёй.

Главврач была не лыком шита,

Считать умела барыши

И понимала, что участок

Сулит нехилые гроши.

Где уговором, где угрозой

Смогла все подписи собрать,

И под неправедным вердиктом

Была поставлена печать.

Осталось спрятать девку в дурку,

А там леченье и уход —

Она к диагнозу из справки

За пару месяцев придёт:

Немного галопередола,

Диазепам, афобазол,

И пару раз на дню контрольный

Аминазиновый укол.

Свой срок положенный отбудет

В детдоме для таких детей,

А там в каком-нибудь бараке

Готова будет койка ей.

Глядишь, найдётся ей работа,

И в отчий дом войдёт опять,

Преображённый в бизнес-центр,

Чтоб мыть полы и подметать.

Сиротку жаль, конечно, очень,

Но виноватых не ищи:

Ведь малый бизнес — он основа

Экономической мощи.

Не по годам всегда смышлёной

Людмила девочкой была,

Она примерно догадалась,

Какие мутятся дела.

Пошла Людмила по соседям.

Она всех знала: много лет

Односельчане получали

В их доме помощь и совет.

Ей соболезновали очень

И непременно звали есть,

Но избегали разговора,

Чтоб отстоять помочь ей честь.

Вздыхая, люди говорили,

Что ей никак нельзя одной,

И детский дом, возможно, станет

Людмиле, будто дом родной.

Напрасно Люда обивала

Пороги дружественных хат:

Все были в курсе, кто реально

В беде Людмилы виноват,

Но знали — плохо тому будет,

Кто станет Люду защищать:

Не жить тебе уже спокойно,

Коль сельскую обидишь знать.

А жить спокойно люди любят,

И справедливость отстоять

Они помочь всегда готовы.

На кухне. В споре. Под 0,5.

Хирург больницы, дядя Вася,

Он лучшим другом был отца,

Не стал Людмилы просьбы слушать,

Смутившись, правда, слегонца.

При дочке друга и коллеги

Он засмущался оттого,

Что в злополучном документе

Стояла подпись и его.

Но не был главврачом запуган

Иль хитростью уговорён,

А просто врач он был хуёвый,

И знал об этом весь район.

Когда с проблемой не к хирургу

Стремился труженик села,

А прямиком к отцу Людмилы,

Того по-тихой зависть жгла.

Теперь, на Люде отыгравшись,

Он мстил за собственную срань:

И врач он был — говно собачье,

И человек, как видим, дрянь.

Он лишь сказал, что участь Люды

Уже кем надо решена,

И рано поутру в диспансер

Увезена будет она.

Он говорил, что под присмотром

Надежней, проще и быстрей

Период реабилитаций

Пройдет значительно у ней.

Тут подняла глаза Людмила,

Еще припухшие чуть-чуть,

С уже совсем не детским взглядом,

И слёз в них не было отнюдь:

«Дядь Вась, приедьте вы за мною?»

И, хоть был просьбой удивлён,

Хирург не мог не обещать ей

И даже в чём-то был польщён.

Его согласьем заручившись,

Людмила двинула домой

И до калитки по посёлку

Шла с гордо поднятой главой.

Придя домой, она собрала

Реальный минимум вещей,

Что при любом раскладе жизни

Оставить стоило при ней.

Без всяких девичьих рефлексий

Отбросив напрочь сентимент,

Она сложила в саквояжи

Шмотьё, посуду, инструмент.

Все золотые украшенья

Взяла, не чтобы помнить мать,

А чтоб продать их, если будет

Совсем уж нечего пожрать.

Взяла из папиного сейфа

И вшила в свой комбинезон

Заначку, что весь год копили

На Сочи в бархатный сезон.

Упаковала вещи плотно

В непромокаемый пакет,

Его в гараж едва втащила,

Конец ознакомительного фрагмента.