Евгений Белкин. Сезон 3

Роман Арт

В третьем сезоне панк-поэмы «Евгений Белкин» описываются дальнейшие события, которые могли бы происходить с уже известными и новыми персонажами. Книга содержит нецензурную брань.

Эпизод один

Давным-давно два пацанёнка,

За партой сидя за одной,

Договорились, чтоб по жизни

Куда один — туда другой.

Сбежать с уроков за грибами,

Добыть к экзамену ответ,

Повесить в женском туалете

Из класса стыренный скелет:

Забот полно тому подобных,

И важно в школьные года

Железно знать, что есть товарищ,

С тобой который завсегда.

Похулиганили, конечно,

Но, кто бы что ни говорил,

Росли хорошими парнями

Валерка Белкин и Вергил.

Немало тех, кого сначала

Сдружила школьная скамья,

Но часто сразу после школы

Навек теряются друзья.

Однако ж тут другой был случай:

Служили вместе в ВДВ,

Вернувшись, бизнес учинили

И вместе делали лавэ.

Но, к сорока годам приблизясь,

Вергил задумался о том,

Что, вроде, всё и заебато,

Но правильно ли мы живём?

А не важнее ли подумать

И о потребностях души

И с этой целью поселиться

В лесной палаточной глуши?

Рыбачить днём, сидеть ночами

У первобытного костра

И размышлять о смысле жизни

Под хор лягушек до утра.

Всё чаще он мечтал оставить

Унылых дел постылый ком

И на «Харлее» вдаль хуярить

Лихим беспечным ездоком,

Чтоб километры встречь летели

И ветер волосы трепал.

Поддавшись раз мечте об этом,

Вергил для бизнеса пропал.

Придя на встречу с профсоюзом

Иль на совет директоров,

Он изучал в окне погоду

И поведенье облаков.

Бывая мыслями далёко,

Порою друга взгляд ловил —

Тот замечал метаморфозу,

Но ничего не говорил.

Их бизнес дальше расширялся,

А с ним и множились дела,

Но подходил Вергил всё ближе

К тому, чтоб бросить удила.

«Харлей» надыбал раритетный

И, в возбуждении дрожа,

Крутил руля, давил педали,

Не выходя из гаража.

Узнав, что в городе проходит

У байкеров вселенский сбор,

Вергил решил туда приехать —

И с ходу учинил фурор.

Средь прочих всех мероприятий

Вручался кубок каждый год

Тому, чьего признает лучшим

Железного коня народ.

У местной байкерской общины

В фаворе «Нейман Маркус» был,

Но переставились акценты,

Как заявился вдруг Вергил.

Роскошным кастомным дизайном

Сразил всех напрочь шоу-байк,

Ведь даже Джек какой-то Армстронг

Ему раскрасил бензобак.

Признали все, заслужен честно

Переходящий был трофей:

Байк стоил больше миллиона

И, между прочим, не рублей.

На радостях Вергил в отеле,

Где был мотоциклетный слёт,

Бандан-косушную ораву

Поил весь вечер за свой счёт.

Широкий жест ковбоя красит

Не хуже доброго коня,

И в его честь салун весь квасит,

Пивными кружками звеня.

Немудрено, что популярен

Средь мотоледи стал ковбой

И за внимание Вергила

Меж ними разыгрался бой.

Брюнетка жгучая Анжела

Вергила юной стала скво

И замечательно смотрелась

В дороге за спиной его.

Пред тем, конечно, снят был номер,

И там с красоткой роковой

Вергил, уединившись, понял,

Что он уже не молодой.

Сперва Анжела подарила

Вергилу страстный поцелуй

И так неистово взлюбила,

Что чуть не поломала хуй.

Едва успел перекурить он

И не успел сходить поссать,

А энергичная Анжела

Уже тянула на кровать.

Не дав опомниться нисколько,

Она зашла на третий круг,

И тут уже пришлось Вергилу

Использовать резервы рук.

Забыл Вергил, какую штуку

Она придумала потом,

Но поутрý он почему-то

Едва ворочал языком.

Весь день летели мимо мили,

Мелькали белые столбы,

А ночью вновь они делили

Дары любовные судьбы.

И хоть к утру Вергил был снова

Наполовину лишь живой,

Но вдохновлён необычайно

И будто снова молодой.

Три дня спустя, энергий полон

Вергил к Валерию влетел

И с ходу выдал компаньону,

Что хочет отойти от дел.

Валерий сразу понял друга,

Давно ждал этот разговор,

И хоть расстроен был немало,

Но на решение был скор:

«Чем заниматься через силу

Постылым делом через зад

И каждый день несчастной жизни

Переживать, как личный ад,

Ты выбрал, что душе угодно,

Я уважаю выбор твой,

А коль надумаешь вернуться —

Здесь всё оставим за тобой».

Друзья расстались задушевно

И не могли подозревать,

Что суждено им очень странно

Друг друга снова повстречать.

Приняв как данность, что партнёру

Теперь их бизнес до пизды,

Единолично взял Валерий

Себе правления бразды.

Вергил же прыгнул на «Харлея»

И, френдам звякнув пару раз,

Узнал, где шансы наивысши

Анжелу встретить в этот час.

Подругу он нашёл в столовой,

Услышал милый голосок.

Она в компании студенток

Томатный попивала сок.

Вергил приблизился к Анжеле

И пригласил её с собой

В романтику дорог бескрайних,

Где ветер, чайки и прибой,

Где травы росами умыты,

Где иглы елей — изумруд,

Куда, лишь им двоим известны,

Дороги тайные ведут.

О приключениях дорожных

Повёл он сладостную речь.

Техас, Неваду, Колораду

Анжелу звал он пересечь.

Подружек челюсти отвисли

И стали круглыми глаза,

Когда крутой ковбой в косухе

Анжеле это всё сказал.

Остатки сока в них из трубок

Со звучным шмыганьем влились —

Так средь подруг Анжелин рейтинг

Взлетел в невиданную высь.

Но та ответила внезапно,

Что посещает институт

И что, конечно, папа с мамой

Уехать с ним ей не дадут,

Что по истории экзамен

Ей автоматом был зачтён.

«Гудлак тебе и всякий профит,

А я пойду своим путём».

Воздушный замок, что построил

Из облаков в окне Вергил,

Гроша не стоил без Анжелы

И эротичных её сил.

Он понял вдруг: они на слёте

Играли каждый свою роль,

Она — роль кошки сексуальной,

А он ковбоев был король.

Теперь он видел лишь девчонку

С простым, доверчивым лицом

И, секс безумный вспоминая,

Вдруг ощутился подлецом.

Расстались добрыми друзьями,

Томатный попивая сок,

И каждый вынес из знакомства

Полезный для себя урок.

С тех пор Вергил ни разу в мыслях

Не возвращался больше к ней.

В её лице он распрощался

С химерой юности своей.

Купил в селе каком-то домик,

Но жить бездельно уж не мог.

Вот так на станции далёкой

Возник вергиловский ларёк.

***

Исход из суетного мира

Не благородит внешний вид.

Практически живя в киоске,

Вергил стал косен и небрит.

К чему ему теперь парфюмы

И гелем мазать волоса,

Когда вокруг тайги дыханье

И всяких пташек голоса?

Он с замиранием восторга

Кормил с руки бурундуков,

Не чуя больше тяготивших

Цивилизации оков.

Подвох был в том, что, приучившись

Питаться от его руки,

Всей популяцией вселились

К нему в ларёк бурундуки.

Вергил сначала умилялся,

Что глазки-бусинки блестят

Из каждой щели и коробки,

И всё подкармливал зверят.

Однако ж выяснилось вскоре,

Что идеален был при том

Для размножения зверюшек

Вергилом созданный биом.

Когда критической отметки

Достигла численность зверей,

Житья совсем ему не стало

От полосатых упырей.

Они сжирали все товары,

Что не успели обосрать,

И даже те, что обосрали,

Стремились перепокусать.

При каждом шаге по киоску

Щемились твари из-под ног.

Помочь могла б Вергилу кошка,

Но кошек он терпеть не мог.

Он собирал зверей горстями

И из распахнутых ворот

Швырялся вдаль бурундуками,

Крича: «Спасатели, вперёд!»

От единения с природой

Вергил несказанно устал.

И в этот жизненный период

Его-то Женя и застал.

Беседа с ним дала Вергилу

Подумать повод о судьбе,

И о себе в огромном мире,

И мире, что имел в себе.

Он понимал, что в эти годы

Значительно отстал от благ

И, чтобы в курсе стать событий,

Неоднозначный сделал шаг.

Купил в сельпо он телевизор,

Прибил тарелку на киоск

И информацией с экрана

Стал наполнять отставший мозг.

Вергил, конечно, в результате

Не стал умнее ни на грамм,

Но стал он умственно усталым

От телевизорных программ.

Узривши вдруг, что человеку

Ни там, ни тут покоя нет,

Вергил, принявши напоследок,

Достал свой старый пистолет:

«Вся жизнь — кино, а мы — актёры.

Пора заканчивать монтаж…» —

Но про опоссумов заметил

Он краем глаза репортаж.

И как Наталья уронила,

Увидев новость, бутерброд,

Так ствол Вергил извлёк наружу,

Засунутый уж было в рот.

Он чётко внял сигналу свыше,

Что должен крест ещё нести:

Земная миссия Вергила —

Валерку Белкина спасти.

Не колебаясь ни минуты,

Закрыл ларёк он на засов

И навсегда его покинул

К восторгу вящему зверьков.

***

Далече от людских селений

Средь мрачных гор и быстрых рек

На лоне девственном природы

Жил необычный человек.

Шаман в десятом поколеньи,

Олдскульный кондовый колдун,

Он был на «ты» с мирами духов,

Знал смыслы звёзд и силу рун.

Другой профессии не зная

И не желая вовсе знать,

Любил шаман Иван Петрович

По разным случаям камлать.

Вокруг костра танцуя с бубном,

Варя отвары трав в котле,

Он никогда не сомневался

В своём нелёгком ремесле.

Когда же не было работы,

Он забирался на топчан

И, уши духов ублажая,

Терзал свой старенький варган.

Не без труда нашёл жилище

Шамана знатного Вергил,

Как полагается, бутылку

На стол меж ними водрузил.

Он пояснил свою проблему

И планы действий колдуну,

А, иллюстрируя серьёзность,

Извлёк на стол ещё одну.

Настрой шамана был скептичен.

Вергил, однако ж, был из тех,

Кто обеспечивал любому

Мероприятию успех.

В конце концов волшебник сдался:

«Задумал смело дело ты.

Не пропущу такое шоу!

Старуха, где мои унты?!»

***

И вот однажды заявился

Вергил с шаманом в Тель-Авив,

Собрал консилиум учёный,

Конкретно с ним поговорив.

Быть до конца бескомпромиссным,

Чего уж там, Вергил умел —

Весь свет науки медицинской

Он враз оставил не у дел:

«Из ваших бесовских методик

Не помогает ничего.

Пошли все на хуй из палаты.

Мы сами вылечим его!»

Когда врачи щемились в двери,

Навстречь им шествовал, как царь,

Джедай тайги Иван Петрович,

Неся шаманский инвентарь.

И вот в палате белоснежной

Над телом, впавшим в коматоз,

Удары бубна зазвучали

И пенье горла полилось.

Толпясь за стенкою стеклянной

Академический народ

Дивился звукам песни странной,

Шаман которую поёт.

Тряся оленьими рогами

И кулаком долбя тюнгур,

Он внёс в столпы научной мысли

Известной степени сумбур.

Вот стали громче звуки бубна

И горла аккомпанемент

И всё быстрее крýжат в пляске,

Как змеи, вихри пёстрых лент.

Вдруг помещение померкло,

Как будто дым или туман

Заполонил на миг палату.

Тут пал бездыханным шаман.

Вергил вбежал, доставши фляжку

И отстраняя докторов,

Заставил проглотить шамана

Из фляги несколько глотков.

Тот приоткрыл глаза и взглядом

Просил оставшееся влить.

Допив, довольно облизнулся

И тихо молвил: «Будет жить».

Профессора не допускали,

Что принесёт обряд успех,

Но вырвался одновременно

Вскрик удивления у всех:

Дисплеи светятся приборов

И каждый датчик говорит,

Что пациент уже не в коме,

А сном здоровым крепко спит.

Когда пришельцы из России

Покинули притихший зал,

Седой профессор наклонился

И с пола фляжку подобрал.

Понюхав горлышко у фляги,

Взгляд ошалелый поднял он:

«Коллеги, да федь это русськи

Домашни фодка — са-моу-гон!»

Так, супротив научным догмам,

Спас друга старого Вергил,

Прибегнув с помощью шамана

К поддержке тайных высших сил.

Восстановленье было быстрым

К позору медиков-светил.

В свои дела, в палате лёжа,

Вергила Белкин посвятил.

Был удивлён Валерий сильно,

Что тот с Евгением знаком,

И посчитал всё, что случилось,

Судьбы занятным узелком.

Вергил не мог не согласиться,

Что доля правды в этом есть,

Ведь Жене он в какой-то мере

Обязан был, что был он здесь.

Тем временем Иван Петрович,

Собрав мужей учёных зал,

Как будто бы заправский коуч

Пред профессурой выступал:

«…К богам Земли, Огня и Дыма

Взывать положено тогда,

Когда Ветра не помогают

И не справляется Вода!

И прежде чем антибиотик

С транквилизатором мешать,

Гораздо будет эффективней

Для духов агнца заклать.

А объяснить мотивы духов,

Увы, никак я не могу.

Вы приезжайте лучше в гости

В глухую русскую тайгу».

***

Как широка страна родная,

И высока, и глубока,

Ещё белеют снегом горы,

А в долах уж течёт река.

Природу солнце обогрело,

Даря лучами теплоты.

От спячки пробудился трактор,

Земли ворочает пласты.

Уже подснежники несмело

Повылезали там и тут,

И в сени ласточки влетают,

И травы весело растут.

Непредсказуема природа,

Как сердце женское, весной:

То солнце жарит без пощады,

То дождь закапает косой.

По ебеням и косогорам

В виду отсутствия дорог

Неспешно катит «Гелендваген»,

Звучит в салоне русский рок.

Занявши заднее сиденье,

Тревог не зная и забот,

В вольготной позе развалился

И лижет яйца серый кот.

Молчат водитель с пассажиром

Устав от долгого пути,

Совсем немного километров

Осталось мúнуть впереди.

Вот-вот приедут в Кузьмичёво,

Где детство общее прошло,

За тем леском, за этой фермой…

А вот и отчее село

И старый дом, знакомый сердцу

До распоследнего гвоздя.

Мужчины вышли из машины

Под капли вешнего дождя.

Открылась дверь, и видно было —

Гостям хозяин очень рад,

Пожал им руки, крепко обнял:

«Привет, Валерка!» — «Здравствуй, брат!»

***

Средь светлой горницы накрытый

Стоит большой дубовый стол,

На том столе представлен щедрый

И эксклюзивный хлебосол.

Помимо чугунка со щами,

Что важно в самом центре встал,

Такими убран он вещами,

Каких не каждый и едал.

Дары лесов и местных речек,

Что повсеместно разлились,

Во всём своём разнообразьи

На стол сегодня собрались.

Грибов одних с десяток разных,

А к ним сметана, майонез,

Домашний соус специальный,

Чтоб в горло гриб охоче лез.

Был карп, король озёр соседних,

Набитый гречкой и икрой.

Налим свернулся на тарелке,

Необычайно горд собой.

Фазан сидел в гнезде из яблок,

А рядом выгнул шею гусь.

И чтоб слюной не подавиться,

Я продолжать остерегусь.

Конечно, было что и выпить,

К примеру, «Де Лагранж Гастон»,

Но популярен был в тот вечер

Родной домашний самогон.

Своим участьем ненадолго

Хозяйка скрасила банкет

И вышла в женские покои,

Блюдя негласный этикет.

Перетекла беседа плавно

К таким возвышенным вещам,

О коих за столом под закусь

Судить положено мужам.

Слова и фразы капитальны —

Не лепет чад, не бабий вздор:

Три мужика ведут брутальный,

Мужской, суровый разговор.

«Ну, как там девки, в заграницах?

У чёрных правда поперёк?» —

«Такой большой, а в сказки веришь,

Как деревенский паренёк!

Повсюду женщины прекрасны,

Мужчинам жаловаться грех,

Но заявлю официально,

Что наши, Паша, лучше всех.

Твоя Лариска, мастерица,

Смотри, какие варит щи.

Среди европ американских

Таких попробуй поищи!

Там тоже девочки, как в сказке:

Так ублажат, что прямо рай,

Но не от сердца эти ласки,

А только денег им давай».

Валерий глянул на Вергила,

И тот понятливо кивнул,

Тогда он сел поближе к брату,

Скрипучий пододвинув стул:

«Просил тебя не сообщать я

Совсем племяннику вестей,

Что оживил меня волшебно

Приезд негаданных гостей.

Мне не забыть, как матерился

На весь Аид старик Харон,

Когда грести против теченья

Заставлен был шаманом он.

Но прежде, чем вернуться в город

И Женю снова повидать,

Должны с тобою обсудить мы

Всё то, что ты обязан знать.

Насчёт всех этих конспираций

Сейчас расставлю по местам.

Попал Евгений в мышеловку,

И вряд ли выберется сам.

Итак, я счёл пока полезным

Событий ход не ускорять,

Сперва обдумаем давайте,

Как Джона будем выручать».

И рассказал Валерий брату

Всё то, что знал уже Вергил,

Включая данные, что утром

От агентуры получил.

По сообщению консьержа

Сомнений не осталось в том,

Какую именно деваху

Вселил Евгений в дядин дом.

Не приходилось сомневаться

В её намереньях досель:

До денег белкинских добраться,

Когда Валерий сгинет в Хель.

«Но влезть и всё решить за Женю —

Сценарий хуже остальных.

Меня винить племянник станет

Во всех несчастиях своих.

Раз, этой сукой околдован,

Живёт уму наперекор,

Слова здесь точно бесполезны,

А сила вызовет отпор.

Он сам понять, конечно, должен

Какую он змею пригрел,

Чтоб убедился в том воочью

И сделать выводы сумел.

Дать проявить себя ей надо,

Но как — ума не приложу,

И потому сейчас совместно

Уладить лажу предложу».

Два брата и Вергил сидели

До самой утренней зари.

Всю ночь, звеня, под стол летели

От самогона пузыри.

Неконструктивно растянулся

Их совещательный совет,

Они встречали на скамейке

У палисадника рассвет.

Пуская дым, они смотрели,

Как розовеют облака.

Тут из сарая вышла кошка,

Похожая на Чувака.

Загривка лишь её коснулся

Валерий, чтобы почесать,

Как стройный план дальнейших действий

По пунктам начал возникать.

«Послушай, брат, у вашей кошки

В одном помёте с Чуваком

Коты такой же масти были,

Чтоб тоже серые, с дымком?»

***

Так план возник, чтоб о Наталье

Заставить Женю позабыть,

А как он был реализован,

Читатель помнит, может быть.

Наступит время, и Евгений

Узнает тоже в свой черёд,

Что не Чувак, а брат чувачий

Отныне у него живёт,

Что дядя видел мир загробный,

Но был спасён в последний миг,

И что Вергил не рейдер злобный,

А неплохой, вообще, мужик.

Ну, а пока Евгений едет

На быстром поезде в тайгу,

Чтоб мысли и воспоминанья

Похоронить свои в снегу.