Сто чувств. Справочник практического психолога

Римма Ефимкина

Чувства – язык души. Для того, чтобы понимать этот язык, автор рассматривает сто чувств на материале текста романа Льва Толстого «Война и мир». Приводятся этимология слов, называющих чувства, синонимы и идиомы, позволяющие глубже постичь природу чувств, а также алгоритмы психотерапевтической работы с каждым из них. Для удобства наименования чувств выстроены в алфавитном порядке.

3. Апатия

Апатия — состояние, характеризующееся снижением психической активности, безразличием, отсутствием интереса к окружающему, безволием.

Происходит от древнегреческого ἀπάθεια (α — «без» + πάθος «страсть») «бесстрастность». Термин ἀπάθεια введен античными философами первоначально как обозначающий высшую добродетель — отрешенно-философское миросозерцание, на которое способны лишь мудрецы, обуздавшие свои эгоистические страсти. После первой мировой войны термин приобрел иной смысл. Когда солдаты, вернувшиеся со службы, стали неспособны испытывать эмоции в гражданской жизни, апатией стали называть эмоциональную тупость. По их ощущениям, самые эмоциональные события в их жизни происходили на войне.

Синонимы: равнодушие; безразличие; пассивность; холодность; вялость; хандра; бесчувствие; индифферентность; бесчувственность; безучастность; нечувствительность; бесстрастие.

«Впал в апатию и эгоизм»

В романе «Война и мир» слово апатия встречается единственный раз да и то, так сказать, не по поводу. Граф Вилларский, петербуржский знакомый Пьера, встретив его в Орле выздоравливающим после плена, «заметил скоро, что Пьер отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определил Пьера, в апатию и эгоизм»:

« — Vous vous encroûtez, mon cher⁶, — говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же» (Т. 4. Ч. 4. Гл. XIII. С. 530).

Вилларский за апатию и эгоизм принимает противоположное состояние Пьера, а именно отсутствие волнения и раздражения тем, что другие люди отличаются от него по взглядам и мировоззрению:

«В Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по-своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку» (Т. 4. Ч. 4. Гл. XIII. С. 531).

Если слово апатия здесь и уместно, то только вложенное в уста заблуждающегося Вилларского, который так «сам с собою определил Пьера» из-за невключенности последнего в привычную человеческую суету и из-за своей собственной проекции. Сам автор называет состояние Пьера «радость школьника на вакации»:

«Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне — все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его» (Т. 4. Ч. 4. Гл. XIII. С. 532).

«Ничего не нужно было от жизни, кроме спокойствия»

Однако истинное состояние апатии (хотя он и не называет его словом «апатия») передано Львом Толстым очень подробно и точно. В этом состоянии пребывает старая графиня Ростова после потери мужа и сына. Толстой в эпилоге описывает ее как «нечаянно забытое на этом свете существо», живущее физиологическими процессами без чувств. Причина этого — избегание душевных страданий, нежелание еще раз испытывать боль утраты:

«Графине было уже за шестьдесят лет. Она была совсем седа и носила чепчик, обхватывавший все лицо рюшем. Лицо ее было сморщено, верхняя губа ушла, и глаза были тусклы.

После так быстро последовавших одна за другой смертей сына и мужа она чувствовала себя нечаянно забытым на этом свете существом, не имеющим никакой цели и смысла. Она ела, пила, спала, бодрствовала, но она не жила. Жизнь не давала ей никаких впечатлений. Ей ничего не нужно было от жизни, кроме спокойствия, и спокойствие это она могла найти только в смерти. Но пока смерть еще не приходила, ей надо было жить, то есть употреблять свое время, свои силы жизни. В ней в высшей степени было заметно то, что заметно в очень маленьких детях и очень старых людях. В ее жизни не видно было никакой внешней цели, а очевидна была только потребность упражнять свои различные склонности и способности. Ей надо было покушать, поспать, подумать, поговорить, поплакать, поработать, посердиться и т. д. только потому, что у ней был желудок, был мозг, были мускулы, нервы и печень. Все это она делала, не вызываемая чем-нибудь внешним, не так, как делают это люди во всей силе жизни, когда из-за цели, к которой они стремятся, не заметна другая цель — приложения своих сил. Она говорила только потому, что ей физически надо было поработать легкими и языком. Она плакала, как ребенок, потому что ей надо было просморкаться, и т. д. То, что для людей в полной силе представляется целью, для нее был, очевидно, предлог» (Эпилог. Ч. 1. Гл. XII. С. 590).

Такой выбор человек делает бессознательно, и родственникам ничего не остается, как принять его и обеспечить надлежащий уход за любимым человеком. Именно так и поступают представители младшего поколения в большой семье, в которой графиня еще так недавно была главной.

«Это состояние старушки понималось всеми домашними, хотя никто никогда не говорил об этом и всеми употреблялись всевозможные усилия для удовлетворения этих ее потребностей. Только в редком взгляде и грустной полуулыбке, обращенной друг к другу между Николаем, Пьером, Наташей и Марьей, бывало выражаемо это взаимное понимание ее положения.

Но взгляды эти, кроме того, говорили еще другое; они говорили о том, что она сделала уже свое дело в жизни, о том, что она не вся в том, что теперь видно в ней, о том, что и все мы будем такие же и что радостно покоряться ей, сдерживать себя для этого когда-то дорогого, когда-то такого же полного, как и мы, жизни, теперь жалкого существа, Memento mori⁷, — говорили эти взгляды. Только совсем дурные и глупые люди да маленькие дети из всех домашних не понимали этого и чуждались ее» (Эпилог. Ч. 1. Гл. XII. С. 591).

Работа с апатией в психотерапии

Состояние апатии представляет собой разновидность защитного механизма психики. Поскольку стрессовые ситуации отнимают много психической энергии, в ответ на это начинаются процессы нервного торможения. Таким образом, апатия обеспечивает человеку обезболивание, анестезию души. Иногда это состояние необходимо человеку на время, но в случае старой графини, похоже, это навсегда.

Обычно клиенты в состоянии апатии сами не обращаются за помощью. Это тонкий момент, потому что если вместо них для них просят помощи родственники, то согласие терапевта работать с таким клиентом нарушает принцип добровольности.

Если клиент все же сам находит в себе силы прийти на консультацию, то психотерапевтическая работа предполагает поиск запускающего события и проживание клиентом подавленных чувств с целью освобождения от них. Так, если это потеря, то психотерапевт сопровождает клиента в проживании пяти стадий потери, чтобы затем перейти к поиску актуальных потребностей и способов их удовлетворения. Если апатия вызвана шоковой травмой, то проводится соответствующая работа (см. гл. «Шок»).

Обобщенно можно сказать, что психотерапия сводится к диагностике (поиску места, где либо заблокирована энергия, либо происходит ее «утечка»), а затем коррекции (восстановлению тока энергии с помощью активирующих установок). Согласно модели З. Фрейда, включающим человека в жизнь импульсом становится перенос либидо с утраченного объекта на новый (см. гл. «Скорбь»).

Примечания

6

Вы запускаетесь, мой милый.

7

Помни о смерти (лат.).