Сто чувств. Справочник практического психолога

Римма Ефимкина

Чувства – язык души. Для того, чтобы понимать этот язык, автор рассматривает сто чувств на материале текста романа Льва Толстого «Война и мир». Приводятся этимология слов, называющих чувства, синонимы и идиомы, позволяющие глубже постичь природу чувств, а также алгоритмы психотерапевтической работы с каждым из них. Для удобства наименования чувств выстроены в алфавитном порядке.

21. Гнев

Гнев — это сильное чувство недовольства.

С точки зрения этимологии, гнев — общеславянское слово, образованное от той же основы, что и гнить. Развитие значения шло таким образом: «гниение», «гниль», «гной», «яд», «злоба», «гнев». Гнев проявляется в ситуациях психологического насыщения, когда «много всего накопилось» и человек «испытывает предел терпения». Человек освобождается от гнева подобно тому, как абсцесс при вскрытии освобождается от гноя.

Синонимы: раздражение; злость; возмущение; негодование; ярость; бешенство. От похожих чувств гнев отличается, во-первых, высокой интенсивностью и глубиной эмоций; во-вторых, своей «социальностью»: гнев бывает только у людей (а злость и у животных), носит нравственно-этический характер и предполагает отрицательную когнитивную оценку ситуации. В-третьих, гнев может испытывать только человек более высокого статуса в возрастной или социальной иерархии по отношению к нижестоящим (взрослый на детей, начальник на подчиненных, профессор на студентов), но не наоборот.

«Расстрелять мерзавцев!»

Из романа Льва Толстого «Война и мир» я подобрала в качестве иллюстрации два эпизода, где гнев проявляется наиболее ярко. В первом главнокомандующий Кутузов, отправившись рано утром командовать Тарутинским сражением, сталкивается с вопиющей ситуацией: приказания о наступлении никто не получил. На его неодобрение самого сражения накладывается возмущение неподчинением, и главнокомандующий приходит в гнев.

«На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился Богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. „Ошибка, может быть“, — подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было» (Т. 4. Ч. 2. Гл. V. С. 414).

Ослушаться приказа во время военных действий — это преступление, но ослушаться приказа, который накануне отдал главнокомандующий — «светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он» — это преступление за рамками закона и этики, и Кутузов испытывает не просто гнев, но состояние бешенства на генерала Ермолова, который позволил себе проигнорировать приказ. Но поскольку сам Ермолов отсутствует, гнев изливается на невинных людей.

« — Как не бы… — начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.

— Это что за каналья еще! Расстрелять мерзавцев! — хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение — поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! — думал он о самом себе. — Когда был мальчишкой-офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад» (Т. 4. Ч. 2. Гл. V. С. 415).

Гнев сменяется чувством вины перед незаслуженно пострадавшими и сожалением о форме проявления («много наговорил нехорошего»). Подобно тому, как вскрывается и очищается от гноя нарыв, — вышедший наружу гнев уже не возвращается, и человек успокаивается.

«Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться» (Т. 4. Ч. 2. Гл. V. С. 415).

После освобождения от гнева фельдмаршал уже способен контролировать себя и принимает решения, исходя из соображений разума.

«То самое, что нужно в гневном настроении»

Во втором эпизоде, выбранном для иллюстрации гнева, последний заканчивается смертью. В этом же бою другой командующий, Толь, излил свой гнев на корпусного командира Багговута, и тот, согласно закону индуцирования (заражения), тоже в состоянии гнева разворачивает агрессию на самого себя и на солдат — идет под пули и погибает.

«Толь, который в этом сражении <…> старательно скакал из места в место и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым-Денисовым. Взволнованный, огорченный неудачей и полагая, что кто-нибудь виноват в этом, Толь подскакал к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует. Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путаницами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.

— Я уроков принимать ни от кого не хочу, а умирать с своими солдатами умею не хуже другого, — сказал он и с одной дивизией пошел вперед.

Выйдя на поле под французские выстрелы, взволнованный и храбрый Багговут, не соображая того, полезно или бесполезно его вступление в дело теперь, и с одной дивизией, пошел прямо и повел свои войска под выстрелы. Опасность, ядра, пули были то самое, что нужно ему было в его гневном настроении. Одна из первых пуль убила его, следующие пули убили многих солдат. И дивизия его постояла несколько времени без пользы под огнем» (Т. 4. Ч. 2. Гл. VI. С. 418).

Работа с гневом в психотерапии

Как и в примерах Льва Толстого, в жизни люди гневаются точно так же — не контролируя себя, а потом сожалея об этом. Гнев позволяет выпустить пар, но в большинстве случаев его последствия портят отношения, приводят к конфликтам и выматывают самого человека. Обычно такие люди обращаются к психотерапевту с запросом, как им контролировать свой гнев, особенно если он обрушивается на детей.

Подавлять гнев бессмысленно и вредно, так как это приводит к психосоматике. Однако обрушивать его на людей тоже нельзя. Есть некоторые закономерности в работе с гневом.

1. В психотерапевтических группах обязательно проговаривается ведущим и принимается участниками правило: не увечить людей и не портить имущество.

2. Когда у клиента возникает реакция гнева, ведущий сначала предлагает выразить ее физически в безопасной обстановке с помощью специально приготовленных для этого предметов. Можно рвать бумагу, бить по стулу или по полу подушкой, свернутым рулоном бумаги ит. п., хорошо при этом добавлять звук (крик) и по возможности глубоко дышать.

3. Когда аффект выражен, клиент обучается проговаривать гнев в трехчастном высказывании:

1) Я чувствую гнев,

2) когда ты делаешь то-то…

3) потому что для меня это означает то-то.

Одна из самых частотных причин гнева в быту — реакция других людей, не соответствующая ожиданиям клиента, а иногда полностью противоречащая его убеждениям и взглядам (например, ребенок отказывается идти в школу). При работе в психодраматическом подходе благодаря обмену ролями клиент обучается понимать мотивы других людей и уважать их свободу мнения, при этом оставаясь при своем.

4. Спокойствие вместо гнева в конфликтной ситуации достигается в ходе тренировок постепенно, по мере освобождения от чувств унижения, страха, обиды, стоящих за гневом, и приобретения толерантности к чужой правоте. Практические навыки полезно отрабатывать в группах, работающих в психодинамическом подходе.