Малыш Николя в школе

Рене Госинни, 2004

В книгу вошли новые истории из жизни Николя – симпатичного мальчугана, полюбившегося уже многим читателям. Вместе со своими приятелями Эдом, Жоффруа, Руфюсом, Мексаном и Альцестом он выдумывает забавные игры, проказничает на уроках и переменках (за что, конечно, получает наказание), гоняет в футбол, ссорится с друзьями и тут же мирится, ведь совершенно невозможно долго находиться в ссоре со своими лучшими друзьями… Много интересного происходит в жизни Николя и его весёлой компании! Обо всём – в этой замечательной книжке.

Снова в школу

Мама сказала, что завтра мы пойдём покупать вещи для школы.

— А что надо? — спросил папа.

— Много всего, — ответила мама. — Новый портфель, штаны, ну и обувь.

— Опять обувь?! — закричал папа. — Это просто невозможно! Он что, её ест?

— Нет, но он ест суп и растёт, — сказала мама. — А вместе с ним растут и его ноги.

Назавтра мы с мамой пошли за покупками; из-за обуви мы немного поспорили, потому что я хотел баскетбольные туфли, а мама сказала, что купит мне пару прочных кожаных ботинок, и, если меня это не устраивает, мы вернёмся домой, и папа будет очень недоволен.

Продавец в магазине был очень хороший: он заставил меня мерить кучу ботинок и объяснял маме, что они все отличные, но мама не могла решиться, а потом он принёс коричневые ботинки, которые ему очень нравились, и мама спросила, удобно ли мне в них, и я сказал — да, чтобы не расстраивать продавца, но на самом деле в них было немного больно.

Потом мама купила мне портфель, а с портфелем можно здорово повеселиться после уроков, когда кидаешь его в ноги ребятам и они падают, и мне не терпелось скорее увидеться с друзьями, а потом мама взяла мне короткие штаны, похожие на кобуру для пистолета, но вместо пистолета я получил точилку для карандашей, похожую на самолёт, ластик, похожий на мышь, карандаш, похожий на флейту, и ещё кучу всяких вещей, похожих на другие вещи, а со всем этим в школе тоже можно разные штуки вытворять.

Когда вечером папа увидел всё, что накупила мне мама, он сказал: «Надеюсь, ты будешь беречь свои вещи». И я сказал, что да, буду беречь. А я и так всегда берегу свои вещи, хотя точилка для карандашей сломалась ещё до ужина, когда я кидался ею в мышь, и папа рассердился и сказал, что после нашего возвращения я стал невыносим и что он ждёт не дождется, когда начнутся занятия в школе.

Надо вам сказать, что занятия в школе начнутся совсем скоро, но мы, я, папа и мама, вернулись с отдыха давным-давно.

На каникулах было здорово, я классно повеселился. Мы отдыхали на море, я плавал далеко-далеко, правда; а на пляже я выиграл конкурс, и мне дали два иллюстрированных журнала и вымпел. А ещё я весь загорел на солнце; выглядел я классно.

Ясное дело, когда мы вернулись домой, мне хотелось показать друзьям, как я загорел, но перед школой всегда такая досада: приезжаешь, а с ребятами никак не встретиться. Альцест — это парень, который живёт ко мне ближе всего, мой лучший друг, толстяк, и он всё время ест — ещё не вернулся; Альцест каждый год ездит с родителями к своему дяде, тому, который мясник в Оверни. И каждый год он уезжает, когда полканикул уже прошло: надо ждать, пока его дядя сам вернётся из отпуска с Лазурного Берега. Правда, месье Компани, бакалейщик из нашего квартала, увидел меня и сказал, что я отлично выгляжу и похож на кусочек хорошо пропечённого хлеба со специями, и дал мне изюму и одну оливку, но это совсем не то, что друзья.

В конце концов, это нечестно, потому что если тебя никто не видит, то зачем тогда быть загорелым, и у меня было ужасное настроение, и папа сказал, что не надо разыгрывать эту ежегодную комедию и он не хочет, чтобы я вёл себя невыносимо, пока не начнутся занятия в школе.

— Когда начнётся школа, я уже буду совсем белым! — сказал я.

— Да это просто мания какая-то! — закричал папа. — Стоило нам вернуться с моря, как он думает только о своём загаре!.. Слушай, Николя, вот что мы сделаем. Ты будешь выходить в сад и загорать там. Во-первых, перестанешь меня доставать, а во-вторых, когда пойдёшь в школу, будешь как Тарзан.

Ну я и пошёл в сад, но там, конечно, не как на пляже, потому что нашли тучи.

И скоро меня позвала мама:

— Николя! Перестань валяться на траве! Ты что, не видишь — дождь начинается!

Мама сказала, что этот ребёнок сведёт её с ума, а папа — он хотел почитать газету — посмотрел на меня и сказал, что я достаточно загорел, и велел пойти вытереть голову, потому что я весь мокрый.

— Неправда! — закричал я. — Я совсем ещё не загорел! Я хочу опять на пляж!

— Николя! — крикнул папа. — Будь добр вести себя вежливо и прекрати говорить глупости! А не то отправишься к себе в комнату без ужина. Ясно?

Тогда я заплакал и сказал, что это нечестно, что я уйду из дома и один поеду на пляж и что я лучше умру, чем буду белым, а мама прибежала из кухни и сказала, что ей надоело весь день слушать эти вопли и что если отдых на море заканчивается так, то в следующем году она предпочтёт остаться дома, а мы с папой как хотим и ей всего этого не надо.

— Вообще-то это ты захотела, чтобы мы в нынешнем году опять поехали в Бен-ле-Мэр, — ответил папа. — И не я виноват, что у твоего сына такие причуды и после моря он становится невыносимым!

— Папа сказал, что если я буду в саду, то стану как Тарзан, — объяснил я. — Но я совсем не загорел!

Тут мама засмеялась и сказала, что загар у меня совсем ещё не сошёл, что я её маленький Тарзан и она уверена, что в школе я всё равно буду самым загорелым, что я могу пойти в свою комнату поиграть и она позовёт меня ужинать.

За столом я не хотел разговаривать с папой, но он строил мне такие рожицы, что я засмеялся, это было весело. Мама испекла яблочный пирог.

А на следующий день месье Компани сказал, что сегодня из отпуска возвращаются Куртеплаки. Месье и мадам Куртеплак — это наши соседи, их дом совсем рядом, и у них есть дочка, которую зовут Мари-Эдвиж, моего возраста, со светлыми волосами и голубыми глазами — такими красивыми!

Я вообще обалдел, мне очень захотелось, чтобы Мари-Эдвиж увидела, какой я загорелый, но я ничего не сказал папе, ведь папа предупредил, что если я ещё раз заговорю с ним о загаре, то пожалею об этом.

Было солнце, и я пошёл в сад, но время от времени бегал в ванную, чтобы посмотреться в зеркало, но коричневее не становился и подумал, что надо ещё разок попробовать, а если я так и останусь белым, то всё скажу папе.

И только я вышел в сад, как перед домом остановилась машина месье Куртеплака, а на крыше у неё была куча багажа.

Потом из машины вышла Мари-Эдвиж, и когда она увидела меня, то помахала рукой.

И я стал красный как рак.