Вытащи меня из ямы

Ренат Тажеев

Перемены в жизни требуют смелости.Но что делать, если для перемен достаточно всего одного предложения? Такое предложение и поступает главному герою от подруги детства. Предложение о фиктивном браке. Как поступить, если ты уже давно сам смирился со званием неудачника? А тут ещё и друзья, коллеги и родной брат подливают масла в огонь. Придёт ли главный герой через испытания мук совести и решения чужих проблем к решению или оставит всё на своих местах. Меж тем, мир вокруг вот-вот должен рухнуть. Книга содержит нецензурную брань.

2

Всё чаще мне кажется, что это никогда не кончится.

Каждый день превращается в борьбу, которая портит мне настроение. Борьба за средства к существованию. Я не вижу в ней смысла. Я ни в чём уже не вижу смысла. Все усилия, которые, как мне кажется, я прилагаю, настолько напрасны, что впору опустить руки. Но что-то внутри толкает меня на ещё один бессмысленный день. День, который, как я заранее знаю, кончится в уединении. Я продолжаю чувствовать, что я один. Но обращаться за помощью я не стану. Так уж я устроен.

Сегодня обещали массовое падение звёзд с шести до девяти вечера, но даже ночью город выбрасывает в небо столько света, что я вряд ли увижу это явление. К тому же, тучи до сих пор никуда не делись. Я курю сигарету за сигаретой, гляжу на тёмное небо, и это меня немного успокаивает. Это пока единственный способ отправиться в постель с каким-то умиротворением, пусть недолгим, пусть тягостным. Воздух становится липким и тягучим. В голове переплетаются фразы, которые я обязательно должен кому-то сказать завтра, но наутро они уже стираются и теряют свою актуальность.

Директор Карлос Вейг сидит в своём большом и светлом кабинете и смотрит в монитор своего ноутбука. Его круглое лицо, грязно-жёлтого цвета, как и подобает мексиканцу, кажется сосредоточенным и напряженным. Я вижу это через стеклянную стену, на сей раз не задёрнутую жалюзи. Эта стена отделяет его от нашего общего офиса. Офиса, который спроектирован по современным стандартам разделения рабочего пространства. Этакая корпоративная псевдодоступность — ты не видишь, чем занимаются остальные, но те, кому нужно, видят, чем занимаешься ты. Кубический ад для сотни штатных сотрудников среднего класса, к которым я приник почти год назад в качестве ассистента отдела продаж. Тусклый свет над прямоугольным столом, компьютер и неудобное кресло, на котором после сидения — с девяти до пяти — ты не чувствуешь спины.

Да, я всё ещё числюсь ассистентом, и, кажется, все об этом забыли. А я не могу набраться смелости напомнить о себе. На редких и недолгих перекурах я с досадой говорю об этом кому-то из коллег, они сочувственно кивают головой, но я-то знаю, что до этого никому нет дела. Денег мне едва хватает, чтобы дожить от зарплаты до зарплаты, а к тому времени приходит пора платить за квартиру. В итоге я всегда остаюсь на бобах. У меня копятся долги и терпение. Падают самооценка и мотивация к какой-либо сверх активности, которой всё равно никто не оценит.

От мерцания монитора болят глаза.

Я не звоню Катрин. Я всё ещё помню наш разговор. Мне приходит сообщение от неё. Всего одно слово: «подумай». А я не хочу думать. Я устал думать. Я постоянно думаю. Но ничего, что дало бы результат я придумать не могу.

Я всё ещё без денег, я всё ещё без перспектив.

На следующий день я набираюсь мужества, и иду прямо в кабинет к Вейгу. Возможно, у меня всё-таки не хватает терпения, возможно, меня к этому толкает недавняя ссора с Катрин. Хотя я не назвал бы это ссорой — так, небольшая словесная перепалка с последующим чтением нотаций.

— Что у тебя там происходит, Рен? — говорит она. — Чего ты ждёшь?

— Я не знаю, — отмахиваюсь.

— Ты каждый раз говоришь, мне, что на неделе решишь свой вопрос. Каждые выходные ты ноешь, что у тебя опять не получилось.

Терпеть не могу, когда она говорит, что я ною.

— Ты просто идиот, — продолжает она, — такое ощущение, что ты не уважаешь себя.

— Успокойся, — огрызаюсь я, словно пятилетний ребёнок, — всему своё время.

— А сколько уже времени ты потерял?

Я молчу, смотрю в экран монитора. Какой-то невнятный фильм стоит на паузе.

— Год? Ты целый год работаешь и не знаешь, что ждёт тебя дальше. А если после всего тебя просто уволят? Ты не в суперкрутой компании работаешь, как я погляжу.

— Компания хорошая, — говорю я, — директор осёл.

— Это не оправдание, Рен, — Катрин говорит так спокойно, что это раздражает ещё сильней. Но в голосе я всё же слышу негодование, — осёл в этой ситуации ты, если до сих пор ничего не решил.

— Слушай, — злюсь я, — не лезь! Я сам со всем разберусь. В конце концов, это мои проблемы, и я как-нибудь без советчиков обойдусь. У меня не всегда хватает времени на разговоры с начальством, у начальства никогда нет времени на разговоры со мной.

— А ты так и собираешься там работать? В компании, в которой тебя не ценят? Или, может, ты плохо работаешь?

Я взрываюсь:

— Я нормально работаю! Я работаю хорошо. Не говори того, чего не знаешь, хорошо? А уходить сейчас в должности ассистента, чтоб на другой работе опять начинать с ассистента и ждать чего-то ещё непонятно сколько времени. Нет уж пока. Всё вот-вот должно измениться.

Она ещё что-то упоминает про суд, но для меня это звучит дико. Терять время и нервы на все эти тяжбы, в которых я ничего не смыслю. Я даже не знаю, с какой стороны к ним подойти. Я, наверное, неправильный гражданин своей страны, но я не знаю многого из того, на что имею право.

Скажите мне, что я дурак, и я охотно с вами соглашусь.

Я не хочу показаться Катрин совсем бесхребетным и говорю, что это будет последней мерой. Катрин заканчивает разговор, а в её глазах и в её молчании отчётливо читается простой вывод, что я обычный неудачник.

С тех пор я долго не хотел ничего менять, просто из принципа — не делать так, как мне говорят.

Джоан, помощница Вейга, вскакивает со своего места, когда я, минуя её стол, направляюсь прямиком к двери директора.

— Эй, — восклицает она, — тебе туда нельзя.

— Прости, Джоан, но мне очень надо, — говорю я и вскидываю ладонь как при присяге, что для неё на самом деле должно читаться как «сядь на место и заткнись». Я открываю дверь.

Ей только и остаётся, что стоять в дверном проходе за моей спиной с виноватым выражением лица и щебетать своим тонким голоском:

— Мистер, Вейг, извините, я пыталась его остановить, но…

— В чём дело, Джоан? — спрашивает Вейг, не отрываясь от бумаг, которыми буквально завален его стол. Шатни чуть сильнее этот стол, и вся эта кипа развалится и полетит на пол как детали Башни Дженга.

— Тут Таневский, сэр, — совсем потухшим голосом отвечает секретарша.

Он кивает, что я принимаю за приглашение и пересекаю порог его офиса. Слышу только, как Джоан мычит и мямлит что-то невнятное пока дверь захлопывается прямо перед её носом.

— Что Вам, беспардонный юноша? — говорит Вейг, всё ещё не поднимая глаз.

— Пришёл кое-что обсудить, мистер Вейг, если разрешите, — говорю я с заметным волнением в голосе. Стараюсь теперь не мямлить сам.

Рукой он указывает мне на кресло напротив себя. С небольшим облегчением я бухаюсь в это кресло, первый шаг сделан. Кресло намного удобнее, чем то, что у меня в кабинке.

— Говори. Только быстро, у меня мало времени.

Я чувствую, как у меня становится сухо во рту. Откашлявшись, я говорю:

— Мистер Вейг, сэр, я хочу кое-что прояснить для себя.

Он не отвечает.

— Я уже год числюсь у вас ассистентом.

Он еле заметно кивает.

— Сэр, когда я могу рассчитывать на новую должность? — я решаю действовать сразу и задаю вопрос в лоб, — ну или хотя бы на прибавку к жалованию. Я слышал, несколько человек в компании уже получили прибавку.

Словно не слушая меня, он молчит несколько секунд, которые мне кажутся вечными.

— Новую должность, говоришь? Прибавку? — Вейг отрывается от бумаг и смотрит на меня своим тяжёлым взглядом. Кажется, у него не двигается ни один мускул. — А ты слышал о тех, кого мне пришлось уволить? А ты слышал о том, что вообще творится с рабочими местами в городе?

— Нет, не слышал, — говорю.

— Новую должность, — он опять утыкается в бумаги. — А в связи с чем?

Я ёрзаю на кресле.

— В связи с тем, что я работаю уже год и хотел бы узнать о своих ближайших перспективах.

Я ловлю себя на мысли, что все аргументы, которые я приготовил для этого разговора, просто вылетели у меня из головы.

— Кем ты, говоришь, числишься?

— Ассистентом, — говорю.

На этом кресле у меня начинает чесаться пятая точка.

— Ну, раз ты ассистент, то у тебя должен быть руководитель, так? — говорит Вейг и снова смотрит на меня.

— Стив, — напоминаю.

— Стив, верно. Вот Стив и должен решать эти твои вопросы, тебе не кажется? — Вейг кладёт свои грузные локти на стол и смотрит на меня поверх своих тонких очков, — у меня нет времени общаться напрямую ни с ассистентами, ни со стажёрами. Если Стив не считает, что ты заслужил другую должность или прибавку, значит, так оно и есть. Он ко мне с этим вопросом не обращался.

— Но я разговаривал с ним, — меня уже начинает пугать то, как мои надежды ускользают от меня, — и он говорит, что собирается к вам обратиться с этим вопросом. Он считает, что я готов, — говорю я, выделяя каждое слово.

— Он только собирается, — повторяет Вейг мои слова. — Вот как соберётся, тогда и будем думать. Я не видел отчётности по отделу от тебя, как от ассистента за последнюю декаду. Так что твоя деятельность ещё не ясна. А теперь, будь добр, — он кивает в сторону двери.

Я и не думаю уходить.

— Но Стив может ещё неизвестно сколько собираться, — говорю я и сам не узнаю своего голоса. — Я не могу столько ждать. А то, что ж получается: проработав год, я ещё могу быть уволен, потому, что моей деятельности просто никто не замечает? Зачем я тогда работаю?..

Вейг хлопает ладонью по столу. Я вздрагиваю.

— Молодой человек, — он вдруг повышает голос, — вам знакомо такое понятие, как субординация?

— Да.

— А тогда, какого дьявола, ты прыгаешь через голову?!

Я стараюсь сохранять спокойствие, получается с трудом.

— Потому, что я не могу ничего добиться от Стива.

Я выхожу из офиса Вейга, чувствую, что у меня горит лицо, будто я прошёл через все унижения, какие только можно себе представить. Что-то внутри меня начинает медленно закипать.

Засуньте свою субординацию себе в задницу!

И сами идите следом.

Стива нигде не видно. Я готов наброситься на него со всеми своими претензиями. Пока он не скажет, когда у него состоится окончательный разговор с Вейгом по поводу моей дальнейшей судьбы, я с него не слезу.

Стив появляется, как всегда неожиданно и словно из ниоткуда, со стопкой охренеть, каких важных папок в руках.

— Ты считаешь, что я всё ещё должен быть ассистентом? — спрашиваю я его. Мне еле удаётся сдерживать себя.

— Нет, — отвечает Стив.

— Так иди и скажи об этом Вейгу!

— Сейчас, на самом деле, не самое подходящее время, — говорит Стив, — давай подождём ещё пару дней.

Звучит, как отмазка, если честно.

— Чёрт! Да ты рехнулся? — говорю.

— За языком следи.

— Я тебе об этом уже не первый раз говорю, и у тебя всё время не подходящее. Раз ты считаешь, что я заслужил это грёбанное повышение, почему ничто не меняется? У тебя же есть все аргументы в мою пользу.

— Я ещё раз тебе говорю, давай подождём ещё пару дней. Я обязательно пойду к Вейгу и поговорю с ним.

— Что тебе дадут эти пару дней, Стиви? А у меня на эту пару дней уже нет ни цента.

— Ну, — пожимает плечами.

— Может, ты чем-то недоволен?

— Нет. Но сейчас Вейг не будет меня слушать. Тем более, если я завалюсь к нему сразу же после тебя.

Вейг хоть и тот ещё гондон, но порой он кажется человеком вполне рассудительный. Я знаю, что он всегда старается опираться только на факты. А уж факты в мою пользу у Стива есть, тут и к гадалке не ходи. Но я и раньше догадывался, что Стив побаивается Карлоса Вейга, хотя и входит в, так называемый, «круг доверенных лиц», они могут часами обсуждать дела, наглухо запершись в офисе Вейга, как два педика.

— Какая разница? — спрашиваю.

— А разница такая, дорогой мой, что сейчас в компании наступают тяжёлые дни. Во всём нашем городе, мать его, ситуация критичная. С каждым месяцем ситуация только накаляется. Сокращение за сокращением.

— А я-то тут при чём?

— При том, что Вейг при всех моих стараниях, скорее всего, не захочет пока давать тебе никакой другой должности.

Сейчас это звучит, как приговор.

— Всё ясно станет, к концу месяца, не раньше, — заключает Стив. — А я пока не хочу портить его настроение ещё сильнее разговорами о тебе. Я тебя понял, Рен, — он кивает, — теперь и ты пойми меня.

— В который раз ты меня понял, Стив? В десятый?

— Рен, — шипит Стив, — я всё тебе объяснил.

— Почему, тогда я так и не понял, что мне делать?

— Да ничего особенного. Работай. Не доставай меня больше, пожалуйста.

Всё мне понятно. Это будет тянуться ещё несколько недель. Я до сих пор остаюсь не в счёт. Я ухожу от Стива, внутри меня закипает ещё сильнее.

Я направляюсь к месту для курения. Кто-то меня окликает мол, моё время для перекура ещё не наступило.

— Да пошло оно! — бросаю я через плечо.

Теперь плевать на всё. Пошли вы, я больше не подчиняюсь вашим общим правилам, раз уж я до сих пор не стал одни из вас и непонятно, стану ли им вообще. Это что выходит, я единственный во всей этой гребенной конторе, кто ничего так и не заслужил за целый год? Ну охренеть не встать. Но раз так, теперь я буду делать всё, как сам того хочу.