Если не сегодня, то завтра

Рей Эридан, 2023

В погоне за мечтами о крепкой дружбе и беззаботной юности Рей присоединяется к необычной компании подростков, где быстро становится "своей". Но вместо того, чтобы наслаждаться сложившейся жизнью, ей приходится решать чужие проблемы, ввязываться в давнюю вражду и подстраиваться под негласные правила. Тогда Рей узнает о клубке – невидимом скоплении нитей, связывающих всех воедино, – и решает распутать его в надежде помочь новым друзьям. Она с головой ныряет в мир, где прошлые обиды и потери переплелись с настоящим, но слишком поздно осознает, что не все были готовы к переменам.

Глава 5

Смесь одиночества и мыслей

Сегодня было какое-то важное мероприятие на работе у родителей, куда они хотели затащить и меня, но в конечном итоге я пожелала остаться дома. Родители не удивились такому заявлению, так как всегда знали, что я не была любителем подобных сборищ, даже если и продолжали безрезультатно пытаться куда-то меня позвать.

— Жаль, конечно, что ты не хочешь идти, но заставлять тебя тоже не стоит, — вздохнул папа, стоя в прихожей.

— Милый, не драматизируй, — упрекнула его мама и поправила воротник папиного пальто. — Такие встречи все равно не подходят для детей, там всегда та-а-ак скучно. Но делать нечего, кто-то из нас должен там появиться.

— Да, дорогая. Я думаю, ты права. Ну все, дочурка, мы пошли.

Меня поцеловали в обе щеки. Входная дверь захлопнулась, послышались удаляющиеся шаги. Я позволила себе расслабить лицо и снять притворную улыбку.

Дома было непривычно тихо. Я лежала на кровати и смотрела в потолок. Сегодня он был слишком белоснежным и безжалостно давил на глаза. Мысли в голове метались, вертелись, а иногда ухитрялись врезаться в череп. Казалось, голова надувалась, чтобы взорваться в любой момент.

Я потерла запястье. Синяк вылез на следующий день: обвил руку как змей и не собирался исчезать. Я старательно скрывала синие следы тональным кремом, ходила дома в кофте, но ощущение тонких пальцев, сжимающих руку, никак не покидало меня. Том всегда был добрым и обходительным с людьми, приступы агрессии были просто не позволительны для него. А сейчас… Я даже не знала, как правильно повести себя теперь. Даже если его так сильно задевали разговоры об Арчи, можно было просто сказать об этом, а не набрасываться на меня.

Может, это была ревность?.. Нет, слишком глупо и самонадеянно так думать.

Я попыталась вспомнить все детали, которые могла ненароком упустить. Картинки всплывали перед глазами, мельтешили туда-сюда, не давая сосредоточиться. Было нелегко, но я заставила себя вспомнить неприятный инцидент во всех подробностях. И мозаика сложилась. Взгляд Тома. В тот момент, когда Том понял, что я пришла только ради Арчи, он сразу же изменился. В его глазах проскочило что-то такое, чего я раньше не замечала. Злость… Нет, не то, скорее, презрение. Но этот взгляд не был обращен ко мне, он был направлен в пустоту, сквозь меня. Будто бы Том пытался создать в своей голове ненавистный ему образ. Том конкретно не переваривал Арчи. Именно поэтому он вскипал от всего, что касалось нелюдимого парня. Но почему? Почему Том так относился к Арчи? Конечно, Арчи не подарок, взрывается из-за всякой чепухи, исчезает непонятно куда и появляется непонятно откуда. Но невозможно ненавидеть человека просто за то, что он существует. Ненависть не берется из пустоты, она возникает на руинах того, о чем не хотелось бы думать. Должна быть какая-то причина.

Почему все так сложно?

Когда я упомянула Тома при Арчи, тот лишь ухмыльнулся. Значит, это была не какая-нибудь вечная борьба между Монтекки и Капулетти. Было что-то такое, что волновало лишь только одного Тома. А если дело в самом Арчи? Что-то настолько не нравилось Тому в нем, что тот в свою очередь питал к нему нескрываемое презрение. Но что же так не нравилось Тому?

А следует ли мне вообще лезть во все это? Вдруг я узнаю то, что совершенно не хочу знать. А если, допустим, меня заставят выбирать чью-либо сторону, что я буду делать? Захочу ли я вообще кого-то выбирать? И надо ли мне думать о такой вещи, как «выбор»?

Я уткнулась лицом в подушку и закричала. Содержимое подушки смягчило мои крики и пожалело невинных соседей, которые могли подумать, что здесь происходит убийство, а оно действительно происходило, только моральное, а не физическое. Стало полегче на некоторое время. Внезапный выплеск эмоций отвлек меня от зудящих тараканов, снующих из угла в угол в голове. Я медленно перевернулась на спину, в ушах звенело. Все же крик отрикошетил прямиком в меня. Видно, подушке не слишком понравились столь насильственные действия, вот и отомстила, зараза.

Я настолько погрязла в мыслях, что не заметила, как стало темно. Комната в сумраке казалась таинственной, мистической. Тени приобрели навязчивые очертания, тихое тиканье часов отбивало чечетку глухими ударами, душащая тишина нарастала, подползала все ближе, сужая стены. Я люблю вечернее время, можно сказать, оно мое самое любимое, но только не сейчас. Вечер не любит одиночество и мысли — эта смесь всегда приводит к саморазрушающим последствиям. Вечер любит ромашковый чай, махровый плед, затяжные посиделки со старыми друзьями, долгие разговоры по телефону, одежду, пахнущую костром, легкую ностальгию (не переходящую в меланхолию), старые фотографии из потрепанных альбомов, ароматизированные свечи и мимолетные искорки от спичек, длинные гирлянды, переписки влюбленных людей, близких к признанию, грустную музыку и дневники с секретами. Но не одиночество и мысли. Сейчас я была одна и много думала — вечер знал это.

Попыталась проветрить комнату, открыв окно, но толку было мало. Воздух начал сбегать через образовавшуюся щелку, пытаясь заточить меня в вакуум. Трудно дышать, голова кружится. Мир переворачивался вверх тормашками, мельтешил перед глазами, как назойливая муха, отдалялся невообразимо далеко и приближался невыносимо близко. Я нащупала шкаф, открыла его и достала первые попавшиеся вещи. Свет не включала, знала, что это могло стать ошибкой. Я бы обрекла себя на мучительно яркий свет малюсеньких лампочек, будто бы на меня направили все прожекторы мира и ждали моих действий. Было бы забавно застать саму себя врасплох, но проверять не хотелось.

Дрожащими руками натянула штаны и кофту, взяла телефон, чтобы не волновать лишний раз родителей — разборок я бы точно не выдержала. Вышла в коридор. Обычно я его пересекала семью шагами, — успела посчитать во время ремонта — но сейчас это казалось невозможным. Коридор струился, петлял в разные стороны, стены то и дело выскальзывали из-под пальцев. Как же хорошо, что никого не было дома. Папа точно бы вызвал скорую, еще и подумал бы о чем-то плохом. Я мысленно усмехнулась, хотя мне было совершенно не до смеха.

Очнулась я после того, как выбралась на улицу и вдохнула. Свежий колючий воздух вошел в ноздри и медленно добрался до легких, карабкаясь своими колкими лапками. Я закашлялась. Пробирающий ветер бесцеремонно ударил в лицо, окончательно приведя меня в чувство. Я округлила глаза и осознала, что не помню, как одевалась и выходила из квартиры. Оглядела себя: пальто и ботинки на мне, ключи и телефон ютятся в карманах. Я даже шарф умудрилась напялить, который, как думала, потеряла. Интересно, где я его так тщательно заныкала, что смогла отыскать лишь на автопилоте? Эта тайна навсегда останется неразгаданной.

— Закрыла ли я квартиру? — подумала я и ужаснулась. Подумала получше и пожала плечами: — Я и без этого могла забыть ее закрыть.

Я стою на улице совсем одна, не понимая, что я и зачем я. Ноги вывели меня из квартиры, не предоставив дальнейших инструкций. Можно и прогуляться: нет ни ветра, ни холода, да вот только с моим синдромом «потеряшки» одинокая прогулка могла превратиться в испытание с препятствиями. Когда я подумала о том, что нужно вернуться домой, то невольно поежилась. Уж лучше я побуду легкой приманкой для улиц, чем вернусь в ту тишину. Там, дома, стены точно меня задушат.

Серость безликих пятиэтажек скрылась в темноте, давая право быть равным с бездушным огромным зданием, где мне «посчастливилось» жить. В темноте можно быть тем, кем хочешь. Луна благосклонна к мечтам, именно в это время люди превращаются в оборотней, а вампиры могут выйти на улицу или расправить шторы из плотной ткани. Луне все равно, что ты из себя представляешь, и о чем мечтаешь, главное — не завраться. Ведь когда придет Солнце, то правила изменятся. Солнце не любит врунов, ему подавай лишь голую обшарпанную правду без капли эмоций и попыток увиливания. Солнцу нужно показать каждую впадинку, каждый прыщик и каждую морщинку, чтобы убедить его, что ты не врешь, что вот он ты «настоящий». А еще оно любит слепить глаза, чтобы сделать тебя еще уродливее, особенно на фотографиях. Но это так, о наболевшем.

Я шла по незнакомым районам, гладила бездомных кошек и собак и заглядывала в окна. Люблю наблюдать за чужой жизнью и бытом. В основном на подоконниках стоят вялые цветы, которые в очередной раз забыли полить. Иногда попадаются довольно добросовестные хозяева, у них и растения соответствующие — огромные гиганты, достигающие потолка и загораживающие весь обзор. Порой на подоконнике можно встретить клетку с грызуном или пузатую микроволновку, огромную кипу разнообразных книг или плюшевые игрушки. Редко подоконники были пустыми: либо он был узким и некрасивым, чтобы на него что-то класть и ставить, либо человек любил сидеть на нем и читать или мечтать о прекрасном далеком. Других причин не находилось.

Прохожие попадались все реже и реже. Вдалеке слышался шум машин, их характерное гудение не давало темноте выпустить тишину, в которой можно услышать порхание крыльев и песни далеких стран. Но все же мне, городскому жителю, можно было назвать это тишиной. В городах всегда кипит жизнь, пусть даже и ничтожная, абсолютную тишину я никогда не слышала. Только сегодня, в своей комнате.

Тишина на улице отличалась от тишины в квартире: она не старалась тебя задушить или надавить, а, наоборот, успокаивала. Когда я находилась дома, все мои мысли скопились в комнате и никак не хотели испаряться. Все это выглядело как старая заставка DVD на телевизоре, на которую я частенько залипала в детстве в ожидании, когда этот нелепо нарисованный диск наконец-таки ударится в угол. А теперь было легко. Мыслям негде было скапливаться, они сразу же улетали в далекую неизвестность, стоило только подумать о чем-то тяжелом.

Я достала телефон, время перевалило за десять часов. Нужно возвращаться обратно. Да и родители скоро должны были прийти, не стоит их лишний раз волновать своим отсутствием. Они до сих пор не отошли от моих прошлых похождений. На цепь не посадили — и то хорошо. Я взглядом нашла уже знакомую вам махину и двинулась к ней. С каждым разом ориентироваться становилось проще: кусты приобретали знакомые очертания, машины на перекрестках не пытались задавить при любом подходящем случаи, граффити на стенах перестали быть похожими на одно сплошное разноцветное пятно, дороги стали прямее и приводили туда, куда нужно. Через некоторое время я добралась до дома.

Когда я уже подходила к подъезду, меня окликнули. Я обернулась и тут же попятилась назад. В голову прилетело что-то мягкое и одновременно колючее. Мне в руки приземлилось не что иное, как папин свитер. Он неприятно скрипел в руках: во время стирки кто-то нечаянно пересыпал порошок. Я посмотрела на своего обидчика.

— Сначала заставляешь переться в долбанную кофейню, заманивая дурацкими речами про космос и человечков. Ну и что же? Я повелся на это и пришел, но только вот тебя я там не видел.

Арчи приблизился ко мне с ужасающей скоростью. Он грозно навис надо мной, я невольно поежилась, стараясь уменьшиться в размере. Лицо Арчи оказалось настолько близко, что я смогла почувствовать его дыхание на моей коже. На меня была обращена пара негодующих глаз. Зрачки пылали даже сейчас, когда светил всего один тусклый фонарь. Какие же красивые это были глаза. Они выглядывали из белесых ресниц, как чистое небо, потревоженное дымкой города. Ни единой крапинки, ни малейшей полосочки не омрачило ясное голубое полотно. Его глаза были слишком идеальны для этого мира, из-за чего казались одинокими.

Сообразив, что я нахожусь слишком близко, Арчи ойкнул и сразу же отпрянул. Он тихо выругался.

— Кхм, — откашлялся Арчи и сдержанно добавил: — Я все еще жду объяснений.

Резкая смена настроения не перестанет меня удивлять.

— Каких еще объяснений? — Я попыталась словесно увильнуть, но поймала укоризненный взгляд. — Ну, я была с родителями на мероприятии…

Арчи огляделся по сторонам.

— Они за тем кустом, да? — Он пальцем указал на низенькое подобие кустика. — Или, может, вон за тем облысевшим деревом? Хм, нет, за ним даже ребенок не спрячется. — Арчи озадаченно почесал затылок. — А чего ты так на меня смотришь? Сама же сказала, что была с родителями, вот я и пытаюсь их найти.

В тот момент я была настолько благодарна тому, что на улице темно, и я стою спиной к фонарю. Если бы Арчи увидел малиново-красное пятно вместо моего лица, то я бы сгорела от стыда прям на том месте. Врать я никогда не умела, не дано от природы. И даже в те моменты, когда надо бы все и приукрасить, скорее я сама становилась украшением. Мои щеки пылали настолько ярко, что могли выступать в роли фонарей на тусклой улице. Возможно, я приукрасила происходящее, но в такие моменты мне и правда казалось, что я была звездой на елке.

Я уже было открыла рот, чтобы оправдать себя, но рука, поднятая перед моим лицом, прервала меня.

— Не утруждай себя. Надеюсь, у тебя были веские причины, чтобы соврать мне.

Я вспомнила петляющий коридор, мурашки пробежали по ногам.

— Советую больше так не делать, потому что я знаю, когда мне врут. — Он поморщился. Его глаза блеснули из-за света фонаря, либо по какой-то другой причине. — Еще я очень не люблю лжецов, особенно когда ими являются мои друзья. Но это так, к слову.

Я теребила выбившуюся петельку из свитера с виноватым видом. Меня даже родители так никогда не отчитывали. Чувствовала себя неловко.

— Что-то я сегодня говорю больше тебя, — заметил Арчи. — Куда же делся неконтролируемый поток слов, беспрерывно льющийся из твоего рта?

Он хамовато наклонился к моему лицу, но сразу же отпрянул, увидев не то, что ожидал.

— Эм, все хорошо? Выглядишь как-то не очень. — И будто бы что-то вспомнив, добавил: — Если ты из-за моих слов так поникла, то прости. Я не хотел тебя обидеть…

Его глаза обеспокоено бегали, Арчи нервно теребил замок куртки. Вжик-вжик. Я остановила насилие над замком, положив на руку Арчи свою. Он молча уставился на мою руку и застыл.

— Не волнуйся ты так. — Я покачала головой. — Я просто не в духе сегодня. Твоей вины здесь нет.

Арчи расслабленно вздохнул, но взгляда от руки так и не отвел. Я заметила, как синий след на запястье сиял своим уродством. Тональный крем стерся об рукав пальто, как не вовремя. Я могла бы сказать, что ударилась или придумать еще что-то, но след от тонких пальцев четко прослеживался на светлой коже.

Я отдернула руку и поправила рукав. Оставалось верить в то, что из-за плохого освещения Арчи ничего не заметил.

— С тобой точно все хорошо? — Арчи не поднимал головы, я не могла разглядеть его эмоций. — Хотя ты бы уже сказала, если бы хотела. Я пойду домой, поздно уже.

И больше ничего. Арчи немного потоптался на месте и направился к своему подъезду. В глубине души я хотела, чтобы он был немного настойчивее, но понимала, что все сложилось так, как должно было сложиться. В моей голове крутилось слишком много вопросов, но сначала я хотела попытаться ответить на них сама. Я не стала смотреть ему вслед, зная, что он не обернется.

Я засунула руку в карман, чтобы достать ключи. Мои пальцы пробирались через наушники, многочисленные чеки и фантики. По телу прошла волна страха. Я засунула другую руку во второй карман. Тоже ничего. Сердце бешено забилось.

— Где же они? — Волнение нарастало. — Не могла же я их…

И тут я вспомнила. Дырки в карманах все время прятали в себе все самое интересное и складировали свою добычу в подкладках курток. Там и оказались ключи. Возможно, это был знак зашить наконец-то несчастную дырку. Возможно, и нет.

Я направилась к двери, но тут меня окликнули. Опять. Уже второй раз за вечер. Тот же самый голос. Это слегка меня напугало и в то же время удивило. Я настолько увлеклась поисками ключей, что не заметила, как Арчи остался стоять на улице.

Он нерешительно мялся, будто что-то хотел сказать.

— Чего тебе? — отозвалась я. — Ты что-то хотел спросить?

— Вообще-то нет. — И помедлив, добавил: — Я даже и не знаю, зачем позвал тебя… Ай, к черту, пока. — Он немного помешкался с ключом от домофона, а после скрылся из виду.

— Я приду в следующую пятницу, — выкрикнула я, но дверь закрылась раньше, чем я успела закончить фразу. — Ну и ладно. Больно хотелось.

Прошло всего мгновение, как послышалось пиликанье домофона. Арчи наполовину высунулся из-за двери.

–Ты что-то сказала? — пробурчал он.

Я удивленно уставилась на половинчатую фигуру. Какой же странный выдался вечер. Сначала я чуть с ума не сошла, а теперь разговариваю с человеком, который казался злым и отчужденным. Каким же непредсказуемым оказался Арчи: сначала он посылает тебя куда подальше, а потом обеспокоенно интересуется твоим состоянием.

— Ты чего молчишь?

Голос Арчи вытащил меня из очередных рассуждений.

— Задумалась. Я говорила, что в пятницу приду.

— И это все? Тогда я пошел.

— Значит, до встречи.

На половинчатом лице появилась половинчатая усмешка.

— Кто сказал, что я приду?

Я склонила голову набок.

— Разве нет?

— Какая же ты… — Арчи оборвал себя на полуслове. — Да ну тебя.

Половина Арчи исчезла, дверь закрылась. Я тихонько хихикнула. Могу поклясться, что сейчас, когда Арчи поднимался домой, он улыбался.

— Рей? — послышался папин голос издалека. — Ты почему не дома?

Я повернулась и увидела родителей, направляющихся в мою сторону. Встреча с Арчи настолько отвлекла меня, что я забыла следить за временем. Подбежав к ним, я уже приготовилась вылить очередную порцию оправданий, как мама меня опередила.

— А что это был за мальчик? — заговорщицки хихикнула мама. — Вы что, гуляли вместе?

Мама взглянула на папу намекающим взглядом, и папа понял. Но только по-своему, по-отцовски. Я снова открыла рот, чтобы все объяснить. Папа прервал меня возмущенными возгласами.

— Гуляли? Вместе? С мальчиком?! — Он вот-вот был готов развести скандал.

Мама театрально закатила глаза. Вот так всегда: маме был важен сам факт гуляния с противоположным полом, а папе лишь бы узнать с кем именно, не мешало бы еще всю родословную предоставить.

— Дорогой, ну что же ты так паникуешь. Это должно было рано или поздно произойти.

Они заговорили друг с другом, не стесняясь того, что я стою рядом. Мама пыталась объяснить папе, что все в порядке и не надо так сильно волноваться по этому поводу, а папа неподвижно моргал, обратившись в камень. Всего на несколько минут родители поменялись местами — мама стала чересчур активной, а папа забвенно молчал — но все же мне было не до смеха. Ведь все было абсолютно не так.

Я замахала руками над головой, привлекая к себе внимание.

— Да подождите же. Вы все не так поняли.

Мама удивленно уставилась на меня. Она и правда забыла, что все это время я находилась здесь.

— Я уже рассказывала вам про Арчи — он из компании, с которой я начала общаться. Я решила прогуляться в магазин, чего-нибудь вкусного купить. Уже подходила к подъезду, а он меня окликнул. Спросил, почему не пришла сегодня. Мы немного поговорили, вот и все.

Если бы я сказала, что гуляла одна, то пришлось бы отвечать на вопросы. Не думаю, что я смогла бы дать вразумительные ответы. Я заметила быстрый взгляд папы, который пробежался по моим рукам, будто бы ища что-то. Например, пакет из магазина. Надеюсь, мне просто показалось.

— Я думала будет что-нибудь интересное, — разочарованно вздохнула мама.

— Ну извини.

— Случайно не ему ты на днях свитер мой выносила? — вспомнил папа.

Мама снова покосилась на меня заговорщицкими глазами, но промолчала.

— Давайте уже пойдем домой, — заскулила я, — а то встали тут как бедные родственники.

Наконец-то мы двинулись к двери. Напоследок я взглянула на многочисленные огоньки, выглядывающие из окон, пробежалась глазами по содержимому подоконников. Ничего интересного. Меня преследовало чувство, будто за мной наблюдает пара зорких глаз, и оказалась права. Краем глаза я заметила движение в одном из окон, кто-то резко задернул шторку. Я невольно улыбнулась.

Придя домой, я пошла в душ. Нужно было смыть оставшиеся мысли, которые еще не отклеились от меня. Я стояла под струями обжигающей воды и думала. Видимо, умение думать было моим проклятьем до конца жизни. Хотя о таком проклятье мог пожаловаться любой другой, но пожалеть себя — дело святое. Такая я бедненькая, несчастная. Тьфу. От самой же противно.

А думала я вот о чем. Не стоит мне лезть, куда не просят. Чего это я вообще такой инициативной стала? Вон Тома невзначай разозлила. Зная его, он сейчас сидит где-нибудь в уголочке и скулит, жалеет о том, что сделал. Арчи вообще каким-то странным стал, но, опять же, это не мое дело. Все мы в какой-то степени странные, не стоит это забывать. Да и я не Варвара, чтобы мне где попало нос отрывали. Хоть и любопытная, тут не поспоришь. Если мне и надо будет что-то знать, то мне самой все скажут. А если не скажут… Крепче спать буду.

Но мысли об Арчи все никак не хотели уходить, они приклеивались к любой теме, о которой я начинала думать. Я никак не могла понять, что творится в голове у этого человека. То он отталкивает тебя и делает вид, что никого вокруг не существует. То злится на то, что ты не пришла в кофейню, хотя вы об этом и не договаривались. И какому «Арчи» мне верить? К какому привыкать? Или может быть это все один человек, просто Арчи не определился, где именно он настоящий. Но все же резкость в его словах иногда заставала врасплох. Будто его колкость была выработана как по команде. Безупречно отработана настолько, что сам Арчи не замечал, как меняется его настроение и поведение. Могу ли утверждать, что в этот вечер я увидела настоящего Арчи? Тогда все, что было до этого, всего лишь маска, служащая защитой?.. Стоп, защитой? Но от кого ему нужно защищаться? Нужно будет обязательно все разузнать! Хотя подождите, что-то я разогналась. Разве я только что не обещала, что не буду вмешиваться в чужую жизнь?

Я еще долго ворочалась в кровати. Мысли были настолько громкими, что попросту не давали закрыть глаза. Хотелось бы иногда уметь отключать звук своих мыслей на время, а то все зудят и зудят в голове. Веки начали тяжелеть, звуки вокруг принимали отдаленный гул. Все же мне удалось провалиться в мир снов.