Четвертое крыло

Ребекка Яррос, 2023

Двадцатилетняя Вайолет Сорренгейл готовилась стать писцом и спокойно жить среди книг и пыльных документов. Но ее мать – прославленный генерал, и она не потерпит слабости ни в каком виде. Поэтому Вайолет вынуждена присоединиться к сотням молодых людей, стремящихся стать элитой Наварры – всадниками на драконах. Однако из военной академии Басгиат есть только два выхода: окончить ее или умереть. Смерть ходит по пятам за каждым кадетом, потому что драконы не выбирают слабаков. Они их сжигают. Сами кадеты тоже будут убивать, чтобы повысить свои шансы на успех. Некоторые готовы прикончить Вайолет только за то, что она дочь своей матери. Например, Ксейден Риорсон – сильный и безжалостный командир крыла в квадранте всадников. Тем временем война, которую ведет Наварра, становится все более тяжелой, и совсем скоро Вайолет придется вступить в бой. Книга содержит нецензурную лексику.

Глава 6

По моему мнению, восстановление — самая ценная печать из всех, что бывают у всадников. Однако мы не можем позволить себе расслабляться, даже находясь рядом с обладателем подобной силы. Ведь восстановители встречаются редко, а раненые — часто.

Майор Фредерикс. Современное руководство для целителей

Боль пламенем пожирала мою руку и грудь, пока Даин нес меня по крытому проходу из квадранта всадников через ущелье в квадрант целителей. По сути, это был мост, сверху накрытый массивной каменной аркой, что делало его скорее подвесным туннелем с окнами, но мое сознание было недостаточно ясным, чтобы воспринимать детали, пока мы мчались, преодолевая путь с помощью сил Даина.

— Почти пришли, — успокаивал он меня. И держал крепко, но осторожно.

Моя бесполезная рука лежала на груди.

— Все видели, как ты потерял самообладание, — прошептала я, изо всех сил стараясь мысленно блокировать боль, как делала это бессчетное количество раз.

Обычно все очень просто: сперва строишь ментальную стену вокруг пульсирующей боли в теле, а затем говоришь себе, что она существует только в этой коробке, поэтому невозможно ее чувствовать. Но на этот раз прием работал плохо.

— Ничего подобного, — он трижды пнул дверь, к которой мы подошли.

— Ты закричал, а потом унес меня так, словно я что-то для тебя значу.

Я концентрировалась на шраме на его челюсти, щетине на его загорелой коже, на чем угодно, лишь бы не чувствовать раздробленные кости плеча.

— Ты действительно кое-что значишь для меня, — он снова пнул дверь.

И теперь все об этом узнали.

Дверь распахнулась, и Винифред, целительница, с которой мы виделись даже слишком часто, отступила, чтобы Даин мог внести меня.

— Еще один раненый? Вы, всадники, определенно пытаетесь добавить нам работы, чтобы… О нет, Вайолет?

Ее глаза широко распахнулись.

— Привет, Винифред, — я с трудом преодолела боль, чтобы это сказать.

— Сюда.

Она отвела нас в лазарет, длинный зал с койками, половина из которых была уже занята людьми в черной форме всадников. Целители не владели магией, в своей работе полагаясь на традиционные настойки и медицину. А вот у восстановителей магия была. Я надеялась застать здесь Нолона, потому что именно он восстанавливал меня последние пять лет.

Печать восстановления встречалась среди всадников исключительно редко. Они обладали силой починить, восстановить, вернуть все в исходное состояние, от разорванной ткани до стертых в пыль мостов. И сломанных человеческих костей. Мой брат Бреннан был хорошим мастером восстановления, и стал бы одним из величайших, если бы выжил.

Даин осторожно опустил меня на кровать, к которой нас привела Винифред. Целительница оперлась о край матраса возле моего бедра. Каждая морщинка на ее лице приносила утешение. Она провела обветренной рукой по моему лбу.

— Хелен, позови Нолона, — велела Винифред проходившей мимо целительнице.

— Нет! — рявкнул Даин, и в его голосе послышалась паника.

Прошу прощения?

Целительница средних лет перевела взгляд с Даина на Винифред, явно разрываясь между двумя противоположными решениями.

— Хелен, это Вайолет Сорренгейл, и если Нолон узнает, что она была здесь, а вы его не позвали, что ж… это будет ваша вина, — сказала Винифред с обманчивым спокойствием.

— Сорренгейл? — повторила целительница, повысив голос.

Я пыталась сосредоточиться на Даине сквозь пульсирующую боль в плече, но комната вновь начала вращаться. Хотела спросить, почему он против того, чтобы мне вылечили плечо, но очередная волна боли угрожала утянуть меня в беспамятство, и все, что я могла делать, это стонать.

— Зови Нолона, или он скормит тебя своему дракону целиком, вместе с твоей кислой физиономией и всем остальным, Хелен! — Винифред изогнула седую бровь, игнорируя Даина, который снова начал настаивать на том, чтобы не вызывать мастера.

Женщина побледнела и исчезла.

Даин пододвинул к моей кровати деревянный стул, и тот ужасно заскрипел, царапая пол.

— Вайолет, я знаю, что тебе больно, но, может быть…

— Может, что, Даин Аэтос? Ты хочешь смотреть, как она страдает? — набросилась на него Винифред.

— Я говорила ей, что они тебя сломают, — проворчала она, наклоняясь надо мной. Ее серые глаза были полны беспокойства, пока она меня обследовала. Винифред была лучшим целителем во всем Басгиате. Она сама готовила все средства, которые прописывала, и за эти годы повидала меня в таком количестве передряг, что трудно сосчитать. — Послушала ли она меня? О нет. Твоя мать ужасно упряма.

Она потянулась к моей раненой руке, и я вздрогнула, когда она приподняла ее на пару дюймов и ткнула меня плечо.

— Это точно перелом, — изучив повреждения, Винифред цокнула языком и приподняла брови. — И похоже, нам потребуется помощь хирурга. Что случилось? — спросила она Даина.

— Поединок, — объяснила я одним словом.

— А ты молчи. Береги силы, — Винифред оглянулась на Даина. — Мальчик, побудь полезным и задерни занавеску. Чем меньше людей увидят ее такой, тем лучше.

Он вскочил и, выполняя приказ, обтянул кровать синей тканью, чтобы создать маленькое пространство, изолированное от других всадников.

— Выпей это, — Винифред достала из-за пояса пузырек с янтарной жидкостью, — Притупит боль, пока мы будем приводить тебя в порядок.

— Вы не можете просить его восстановить Вайолет, — возразил Даин, пока она откупоривала склянку.

— Мы вдвоем лечили ее последние пять лет, — нравоучительным тоном произнесла она, приближая ко мне пузырек. — Даже не думай указывать мне, что я могу и не могу делать.

Даин просунул одну руку мне под спину, другую под голову, помогая немного подняться, чтобы выпить лекарство. Оно оказалось горьким, как и всегда, но я знала, что это поможет. Он уложил меня обратно на кровать и повернулся к Винифред.

— Я не хочу, чтобы она страдала, — и поэтому мы здесь. Но раз уж она серьезно ранена, — возможно, получится отправить ее к писцам? С небольшим опозданием, но прошел всего день.

По мере того как его доводы доходили до моего сознания, внутри нарастал гнев, отогнавший боль на несколько секунд, достаточных, чтобы рявкнуть:

— Я не пойду к писцам.

Затем я вздохнула и закрыла глаза. Приятное гудение растеклось по моим венам. Вскоре боль отступила достаточно, чтобы мыслить ясно, и я снова заставила себя открыть глаза.

По крайней мере, я думала, что вскоре. Однако возле кровати шел разговор, начало которого я явно пропустила, так что, похоже, прошло несколько минут.

Занавес отдернулся, и к нам подошел Нолон, тяжело опираясь на трость. Он улыбнулся своей жене. Ярко-белые зубы контрастировали с коричневой кожей.

— Ты посылала за мной, моя… — Его улыбка погасла, когда он увидел меня. — Вайолет?

— Привет, Нолон. — Я выдавила улыбку. — Я бы попомахла, но одна рука не не работает, а дргаяая очень тя… тяжелая.

Боги, неужели я заговариваюсь?

— Сыворотка Лейхея, — Винифред криво улыбнулась мужу.

— Она была с тобой, Даин? — Нолон бросил обвиняющий взгляд на Даина, и я снова почувствовала себя пятнадцатилетней.

Тогда меня притащили к Нолону, потому что я сломала лодыжку, карабкаясь туда, куда не следовало лезть.

— Я командир ее отряда, — ответил Даин, уступая дорогу Нолону, чтобы целитель мог подойти поближе. — Взять Вайолет под свое командование было единственным, что я смог придумать, чтобы обезопасить ее.

— Не очень-то хорошо ты справляешься, да? — Глаза Нолона сузились.

— Сегодня оценивали рукопашный бой, — объяснил Даин. — Имоджен — кадет второго курса — вывихнула плечо Вайолет и сломала ей руку.

— В первый же день? — зарычал Нолон, разрезая кинжалом ткань моей рубашки с короткими рукавами. Ему было уже восемьдесят четыре года, но он до сих пор носил черную одежду и полный комплект оружия в ножнах.

— Еематьбылллаааа у Фенн-Риорсона… одной из сепппара-сеппара-ссепаратисссстов, — медленно объясняла я, пытаясь выговорить слова правильно и раз за разом терпя неудачу. — А я Сорренгейл, тааак что я получччила…

— Не знаю, — проворчал Нолон. — Я никогда не был согласен с тем, чтобы призывать этих детей в квадрант всадников в наказание за грехи их родителей. В этот квадрант должны идти только добровольцы. Только. На то есть множество причин. Большинство кадетов не выживают — эта, я подозреваю, основная. Как бы то ни было, ты точно не должна страдать из-за своей матери. Генерал Сорренгейл спасла Наварру, захватив Великого Предателя.

— Значит, вы не станете ее восстанавливать, правильно? — тихо спросил Даин, чтобы его не было слышно за занавеской. — Я прошу, чтобы целители сделали свою работу и затем дали природе взять свое. Никакой магии. У нее не останется шансов, если она вернется в гипсе или если ей придется защищаться, пока плечо заживает после восстановления. В последний раз это заняло четыре месяца. Это даст возможность вытащить ее из квадранта всадников, пока она еще жива.

— Я не пойду к пппе… — так много сил уходило, чтобы говорить внятно. — Песцм, — попыталась я снова, — песцм.

Вот дерьмо.

— Восстнвименя.

— Я всегда буду тебя восстанавливать, — пообещал Нолон.

— Только. В этот. Раз. — Я концентрировалась на каждом слове. — Если. Другие. Увидят. Что нужно. Восстановление. Все время. Они. Решат. Я слабая.

— Поэтому мы и должны использовать эту возможность, чтобы вытащить тебя! — В голосе Даина нарастала паника, разрывая мне сердце. Он не мог защитить меня от всего. Зрелище того, как я ломаюсь и в конце концов умираю, разрушило бы его. — Уйти отсюда и отправиться прямо в квадрант писцов — твой единственный шанс выжить.

Я уставилась на Даина, тщательно подбирая слова.

— Я. Не. Оставлювсадников. Простотак. Дажемама. Незаставит. Я. Остаюсь. — Я повернула голову, чтобы найти взглядом Нолона. Комната кружилась.

— Исцели меня… но только на этот раз.

— Ты знаешь, что будет очень больно и будет болеть еще пару недель, верно? — спросил Нолон, садясь в кресло рядом с моей кроватью и глядя на мое плечо.

Я кивнула. Это было не первое мое восстановление. Когда ты рожден настолько хрупким, боль от заживления уступает лишь боли от первоначальной травмы. Обычное дело.

— Пожалуйста, Ви, — тихо взмолился Даин. — Пожалуйста, поменяй квадрант. Если не ради себя, то ради меня. Потому что это именно я не вмешался сразу. Я должен был остановить ее. Я понял, что не могу защитить тебя, и…

Жаль, что я не разгадала его план до того, как приняла зелье Винифред. Тогда я могла бы объясниться. В этом нет его вины, но он возьмет на себя ответственность, как всегда. Я сделала глубокий вдох и сказала:

— Этомойвыбор.

— Возвращайся в квадрант, Даин, — приказал Нолон, не поднимая глаз. — Если бы на ее месте была другая первокурсница, ты бы уже ушел.

Взгляд Даина, полный страдания, устремился на меня.

Я настояла:

— Иди. Утромвстретимся.

Я все равно не хотела, чтобы он это видел.

Он смирился с поражением и кивнул, затем повернулся и, не говоря больше ни слова, ушел сквозь проход в занавесках. Я искренне надеялась, что мой сегодняшний выбор не приведет в дальнейшем его, моего лучшего друга, к гибели.

— Готова? — спросил Нолон.

Его руки замерли над моим плечом.

— Зажми в зубах. — Винифред поднесла кожаный ремешок к моему лицу, и я взяла его зубами.

— Ну вот, — пробормотал Нолон, кладя руки мне на плечо.

Его брови сосредоточенно сдвинулись, прежде чем он сделал дугообразное движение ладонями.

Белоснежная боль вспыхнула в моем плече. Мои зубы впились в кожу, и я закричала, поддавшись агонии, которая длилась один удар сердца, потом второй, а потом я потеряла сознание.

* * *

Когда ближе к вечеру я вернулась обратно, казармы были почти заполнены. Моя пульсирующая болью правая рука висела на светло-голубой перевязи, что делало меня еще более заметной мишенью, если это вообще возможно.

Перевязь говорила о слабости. О хрупкости. Говорила об ответственности перед крылом. Если я так легко пострадала на матах, то что произойдет, когда я попаду на спину дракона?

Солнце давно село, но зал освещал мягкий свет магических огней. Другие первокурсницы готовились ко сну. Я улыбнулась девушке, которая прижимала окровавленную тряпку к распухшей губе, и она, поморщившись, улыбнулась в ответ.

Я насчитала три пустых койки в нашем ряду, но это не означало, что владельцы коек мертвы, верно? Они могли быть в квадранте целителей, как я, или в душевых комнатах.

— Ты вернулась!

Рианнон спрыгнула с кровати, уже одетая в спальные шорты и тунику. Она смотрела на меня с улыбкой и облегчением.

— Я здесь, — заверила я ее. — Моей рубашки больше нет, а я здесь.

— Можешь взять новую в центре выдачи завтра.

Она хотела обнять меня, но взглянула на перевязь и отступила на шаг, садясь на край своей койки. Я устроилась на своей, лицом к ней.

— Насколько все плохо?

— В следующие несколько дней будет больно, но со мной все будет в порядке, если не тревожить руку. Я полностью выздоровею еще до того, как мы начнем практиковать вызовы на матах.

Пока у меня было две недели, чтобы понять, как не допустить повторения подобного.

— Я помогу тебе подготовиться, — пообещала Рианнон. — Ты единственный друг, который у меня здесь есть, поэтому я бы предпочла, чтобы ты не погибла, когда все начнется по-настоящему.

Уголок ее рта растянулся в кривой улыбке.

— Изо всех сил постараюсь этого не сделать, — я улыбнулась, превозмогая пульсирующую боль в плече и руке. Лекарство уже давно выветрилось, и мне становилось дико больно. — А я помогу тебе с историей.

Я облокотилась на левую руку, и она скользнула прямо под подушку.

Там что-то лежало.

— Нас будет невозможно остановить, — заявила Рианнон, провожая взглядом Тару, темноволосую пышную девушку из Моррейна, проходившую мимо наших коек.

Я достала маленькую книгу — нет, это был дневник — со сложенной запиской сверху. На записке почерком Миры было написано: «Вайолет».

Я развернула записку одной рукой.

Вайолет,

я задержалась, чтобы прочитать списки, и хвала богам, тебя в них нет. Жаль, что я не могу остаться. Мне нужно вернуться к моему крылу. Но даже если бы я могла, мне все равно не дали бы увидеться с тобой. Я подкупила писца, чтобы он пронес это письмо к тебе на койку. Надеюсь, ты знаешь, как я горжусь тем, что я твоя сестра. Бреннан написал это для меня летом, перед тем как я вступила в квадрант. Это спасло меня, и теперь может спасти тебя. Местами я дополняла эти записи тем, что почерпнула сама, но в основном это его знания. Я уверена, что он хотел бы, чтобы записи были у тебя. Он хотел бы, чтобы ты выжила.

С любовью, Мира

Я проглотила комок в горле и отложила записку в сторону.

— Что это такое? — спросила Рианнон.

— Это моего брата.

Слова едва слышно слетели с моих губ, и я открыла дневник. После его смерти мать, как предписывает традиция, сожгла все, что ему принадлежало. Я уже много лет не видела уверенного размаха его почерка. И все же дневник был здесь. Грудь сдавило, и меня захлестнула новая волна горя.

— Книга Бреннана, — прочитала я на первой странице, а затем перелистнула на вторую.

Мира,

ты — Сорренгейл, так что ты справишься. Возможно, не так впечатляюще, как я, но соответствовать высоким стандартам дано не всем. Кроме шуток, здесь записано все, что я узнал. Держи эти записи в безопасном месте и не показывай другим. Ты должна жить, ради Вайолет. Она не должна увидеть, как ты падешь.

Бреннан

Слезы навернулись на глаза, но я сморгнула их.

— Это его дневник, — соврала я, листая страницы.

Я словно слышала его язвительный, саркастический тон, когда просматривала записи. Как будто он стоял рядом, подмигивая и ухмыляясь любой опасности.

Проклятье, я скучала по нему.

— Он умер пять лет назад.

— О, вот как… — Рианнон наклонилась и сочувственно посмотрела на меня. — Мы тоже не все сжигаем. Иногда приятно оставить что-то на память, да?

— Ага, — прошептала я.

Этот дневник был для меня не просто чем-то, а… всем, пусть я и знала, что мать бросит его в огонь, если когда-нибудь найдет.

Рианнон откинулась на спинку кровати, открыла книгу по истории, а я углубилась в историю Бреннана, начиная с третьей страницы.

Ты пережила парапет. Хорошо. В ближайшие несколько дней будь наблюдательна и осторожна. Не привлекай к себе внимание. Я набросал карту, на которой отмечены не только аудитории и занятия, которые в них проходят, но и места, где можно встретить инструкторов. Я знаю, что ты волнуешься насчет вызовов, но тебе не о чем беспокоиться, с твоим-то правым хуком. Может показаться, что партнеров выбирают случайным образом, но это не так. Ни один инструктор в этом не сознается, но все решается еще за неделю до испытаний, Мира. Да, любой кадет может бросить вызов, но сначала инструкторы будут ставить вас в пары так, чтобы отсеять самых слабых. Это означает, что, когда начнутся поединки, инструкторы уже будут осведомлены, с кем ты сразишься в этот день. Вот в чем секрет: если ты в курсе, где и что искать, и способна уйти незамеченной, ты узнаешь, с кем будешь сражаться, и сможешь подготовиться.

Я глубоко вздохнула и быстро дочитала остаток записи. В моей груди расцвела надежда. Если я буду знать, с кем сражаюсь, то смогу начать бой еще до того, как мы ступим на ковер. Мой разум закружился, план обретал форму.

Две недели — столько времени у меня было, чтобы подготовиться к началу испытаний. И никто не знал территорию Басгиата так хорошо, как я. Все в дневнике.

Улыбка медленно расползлась по моему лицу. Теперь я знала, как выжить.