Свадебный пирог с кровью

Павел Стерхов

Эта история настолько кровава, что если принять ее всерьез, то можно поседеть, и настолько комична, что всерьез именно так и могло случиться. Невероятные приключения частного детектива Дмитрия и его друзей начинаются с убийства невесты на одной свадьбе и заканчиваются арестом жениха на другой. Перестрелки, погони, свирепые псы, неожиданные повороты событий, незадачливые полицейские, хитрый и беспощадный убийца и, конечно же, любовь с первого взгляда – все это, нанизанное на нитку искрометного юмора, гарантирует истинное наслаждение от прочтения этой книги.

Моему разводу посвящается…

Глава 1

Был обычный июльский вечер. Луна уже выползла на светлое небо и торчала там, словно незваный гость в прихожей — вроде бы и зашел, да никому не нужен. Рассматривая ее бледную в пятнах физиономию из открытого окна своей старенькой «Нивы», я не сразу заметил, как соседский мальчик лет десяти сунул мне под нос большой розовый прямоугольный конверт.

— Вам просили передать, — сказал мальчишка и исчез так же внезапно, как и появился, за что я ему был необычайно благодарен. Шустрость — единственное достоинство детей в этом возрасте, разумеется, не своих. Свои же чада жарились в этот момент где-то на черноморском побережье Кавказа под сумасшедшим солнцем, вместе с не менее сумасшедшей мамашей. Доведут ли они ее до кондрашки своей неугомонностью или же бабская натура возьмет верх — вопрос риторический. Что же касается меня, то я давно плюнул на ее женские выкрутасы, за что уже как полгода был холостым человеком, а вот детей было искренне жаль.

Розовый конверт вдоль и поперек пересекали тонкие волнистые линии. В углу конверта красовались голубь с голубкой, в центре алели два сердца. Не открывая конверт можно было догадаться, что у кого-то хватило ума пригласить меня на свадьбу. Впрочем, была еще надежда, что конверт сунули мне по ошибке, но она вмиг растаяла. Я вспомнил свой почтовый ящик. Дело в том, что я категорически отказываюсь открывать его. Журналы и газеты я не выписываю. Письма пишу только электронные. Бумажки из налоговой и пенсионки принимаю исключительно под расписку. Прочая дребедень в виде рекламных листовок и дармовых, опять же, рекламных газетенок мне нужна разве что для ремонта. Газетки неплохо смотрятся цветастыми объявлениями на полу, когда сверху на них капает побелка. В общем, мой почтовый ящик — это позор всего подъезда и наверняка всего города. Торчащие из него в разные стороны кипы макулатуры, говорят о моем полном презрении к желанию кого-либо непременно посвятить меня в свои дела. Надо ли говорить, что сунуть в утробу моего переполненного ящика письмо — дело, заведомо обреченное на провал. Единственный способ сообщить мне о проблемах мирового масштаба — доставить корреспонденцию лично мне в руки.

Попрощавшись с мыслью, что письмо адресовано не мне, я тяжело вздохнул и без малейшего сожаления безжалостно разъединил сердца, которые запечатывали письмо. На бледно-розовом бланке каллиграфическим подчерком красовалась надпись: «Уважаемый Дмитрий Петрович, будем рады видеть Вас на церемонии нашего бракосочетания, которая состоится…» Далее шли подробности, которые не имеют существенного значения. Суть безумия, как я уже один раз понял, от адреса и времени бракосочетания не меняется. Два человека решили испортить друг другу жизнь, а когда это состоится и где — какая разница! Внизу письма стояла подпись: «Саша и Женя». Я лихорадочно стал вспоминать, кто бы это мог быть. Из всех моих родственников и знакомых не было холостых людей с этими именами. Все Жени и все Саши, которых я смог отыскать в закромах моей памяти, были давно людьми несвободными. Некоторые из них были несвободными по два и даже по три раза. Конечно, можно было предположить, что кто-то из Саш или Жень развелся и, не поделившись со мной этой радостью, вновь вступает в брак, но вот кто?

Неясность, заставшая меня возле моего подъезда в салоне старенькой «Нивы» не смогла испортить приятный июльский вечер. «В конце концов, — подумал я, — какая мне разница кто из Жень или Саш бросается в пропасть под названием «супружеские отношения»». Я небрежно сунул приглашение в карман и вышел из машины. Бледная луна по-прежнему не знала, куда себя деть на еще светлом небе.

«Даже лучше, что я так и не понял, кто прислал мне приглашение, — решил я, — по крайней мере, сэкономлю на подарке, и уж точно не придётся говорить «соболезнования»».

Утро следующего дня было неприлично солнечным. Солнце огромными пятнами сияло в окнах; плавилось на крышах домов; жарилось в витринах ларьков и не сулило горожанам ничего хорошего буквально уже через час-полтора. Проснувшись пораньше, чтобы пробежать пяток километров по еще не растёкшемуся на жаре асфальту вокруг городского стадиона, я оделся, как подобает настоящему любителю утреннего бега: вставил ноги в широкие спортивные трусы, пронзил своим торсом просторную майку с непонятной надписью на английском языке под футуристическим рисунком, и засунул свои ступни сорок пятого размера в китайские кроссовки с гелевой подошвой. Гелевая подошва, надо вам сказать, это настоящее упоение для ног, совершающих многократные однообразные движения под названием бег. Любой старичок в трико с вытянутыми коленями пробегающий мимо вас или же полнотелая девушка, пытающаяся при помощи бега сбросить десяток другой лишних килограммов, сразу оценят вас, как настоящего гуру бега, если на вас будут именно такие кроссовки. Так случилось и на это раз. Не успел я сделать два круга вокруг стадиона, как подбежавший сзади бритый наголо паренек непонятного возраста и спортивного телосложения произнес сквозь размеренное дыхание бегуна:

— Я тоже бегаю только в кроссовках на гелевой подошве. Отлично смягчают удар!

— Да, конечно… — согласился я с некоторой заминкой. Разговаривать с незнакомыми людьми, беспардонно предлагающих себя в собеседники, было не в моих правилах.

— А Вам уже прислали приглашение на свадьбу Жени и Саши?

— Кто? — спросил я, от удивления переходя с бега на шаг.

— Как — кто! — рассмеялся паренек. — Конечно же, Женя и Саша!

Я встал как вкопанный, а паренек пошлепал гелевыми подошвами по асфальту дальше и через несколько секунд скрылся из вида. «Конечно же, загадки — это моя профессия, как-никак я все же частный детектив, — подумал я, — но когда они начинаются практически на пустом месте это уже перебор!» Во что бы то ни стало я решил выяснить, кто же хочет испортить мой выходной маршем Медельсона, красной икрой, экономно расположенной между зеленью на ломте белого хлеба с маслом, и пафосными речами тамады. От последних, надо признаться, порой хочется всерьез напиться, но не за счастье молодых, а просто от тоски. Неуемные старания многих свадебных ведущих вызывают во мне именно это неподдельное и простое, как рвотный рефлекс, чувство.

Первым делом я подумал, что паренек показался мне знакомым. Я стал вспоминать, когда и при каких обстоятельствах мог его видеть. Асфальтовый круг, опоясывающий городской стадион, как свадебное кольцо палец несчастного — а в этом случае надо говорить именно несчастного, а не несчастной, — был единственным местом, с которым ассоциировался у меня мой соратник по кроссовкам. Я стал перебирать в голове все возможные варианты встречи с ним на почве утренних пробежек и тут меня осенило. Ну, конечно! Когда я только начинал заниматься бегом, я познакомился, опять же благодаря кроссовкам с гелевой подошвой, с одной молодой парой. Так же как и я, они выбегали в семь утра к стадиону и наматывали круги. Правда, в отличие от меня, бегали с каким-то неистребимым фанатизмом. И в дождь, и в ливень, и в тридцатиградусный мороз и в сорокоградусную жару их можно было увидеть возле стадиона. Некоторое время они смотрели на меня несколько свысока, то и дело обгоняя мое неспешно колыхающееся тело. Потом бегуны смилостивились и в ответ на мое приветствие даже стали здороваться. Когда же я приобрел свои первые предназначенные специально для бега кроссовки с гелевой подошвой, которая тогда только-только входила в обиход, они всерьез заинтересовались мною как личностью. Никогда не думал, что какая-то подошва может так приподнять человека не только от земли, но и в глазах других. Впрочем, как бегун я так и не стал им интересен. В отличие от молодой пары, я бегал не ради самого процесса, а это достаточно серьезно шло вразрез с их трактовкой этого вида физкультуры. При помощи бега я пытался оторваться от никотиновой зависимости и общего одряхления организма, если конечно термин «одряхление» можно применить к тридцатипятилетнему мужчине. Звали этих бегунов Саша и Женя. Паренек, что поставил меня в тупик своим вопросом, был их закадычным другом и пару раз бегал вместе с ними. Это было года три тому назад, поэтому нет ничего удивительного в том, что я не узнал его. Если мне не изменяет память, тогда он носил длинные до плеч волосы, а сегодня сверкал на солнце бритой головой. «Да уж… — подумал я. — Жизнь полна сюрпризов!» Занимательней всего в этой истории с таинственным приглашением было то, что перебирая в голове своих знакомых, я почему-то думал, что Женя — это женщина, а Саша — мужчина. Как оказалось, дело обстояло совсем наоборот. Высокая белокурая девушка с прекрасной точеной фигурой, тонкой талией и грудью достойной Анжелины Джоли была Александрой. Ее друг и теперь уже, по всей видимости, жених был Евгением. Он не отличался особой красотой или чем-либо другим. Он был из детдома, не имел ни отца, ни матери и видимо это как то сказалось на его внешности. Он был не высоким ни низким, ни худым, не толстым. Это был самый обыкновенный паренек с самой обыкновенной внешностью. Ничто не цепляло в нем глаз, ничто не будило воображение. До безобразия самый обычный вид Жени несколько диссонировал с весьма аристократичной внешностью Александры. Это одна из главных загадок госпожи Судьбы: она тасует нас, как ей заблагорассудится и надо сказать ей большое спасибо, если после первой брачной ночи ты, разглядывая спящую невесту, не воешь волком и не ищешь цианистый калий, разумеется, не для себя.

Саша и Женя. Я не виделся с ними около двух лет. Мы никогда не были друзьями. В лучшем случае нас можно считать просто знакомыми. «Что же побудило их приглашать меня на свадьбу? — размышлял я. — Или они решили пригласить полгорода и закатить свадьбу, которая затмит небо, или им что-то от меня нужно». «Небесное затмение» хоть и пугало меня своей феерией пустых слов и бесконечным «горько!» — придуманным очевидно как легкий заменитель порнушки, — но худо-бедно укладывалось у меня в голове. В крайнем случае, можно было просто напиться и постараться не замечать этой вселенской оргии счастья. Второй же вариант был для меня загадкой. Чем может быть полезен частный детектив на таком мероприятии как свадьба? Ну не охранять же невесту от подвыпивших гостей, которые непременно пожелают ее украсть ради пригоршни дешёвых конфет и рюмки водки. Даже если так, то я с удовольствием позволю утащить со свадьбы хоть невесту, хоть жениха. Надо же как-то бороться с этим пережитком прошлого под названием брак.

Я побрел домой, пытаясь найти хоть какое-то объяснение своему приглашению на бракосочетание Евгения и Александры. Кроссовки с гелевой подошвой приятно смягчали мои шаги.