Див

Павел Деникин, 2023

Какая сила управляет старинным столом погибшего автора? Что скрыто в рукописях и почему они не горят, как и у Булгакова? Приключения смотрителя музея на этих вопросах только завязываются, скоро он столкнётся с тайным наследием Ивана Грозного, хортами и призраками, а читатель ощутит всю мощь бузины.

10

Юра не имел представления как долго он пролежал без сознания. «Касио» не показывали даже восьмёрки. Однажды, когда он случайно уронил их на асфальт, часы показывали четыре восьмёрки. Сейчас — ничего. Он осторожно, боясь порезаться, провёл пальцем по циферблату, но тот был цел. Юра переключился на себя: тело изнывает от ушибов и ссадин, но вроде не переломано. Он пошарил вокруг себя, ища фонарик. И память быстро подсказала, что тот разбился где-то на лестнице. Глубоко ли он упал? Судя по пульсирующей боли — в бездонную пропасть.

Потом пришло понимание, что смотрит на себя во все глаза… и не видит.

— Мамочка, я ослеп! — Юра стал отчаянно тереть глаза и хлестать себя по лицу, выбивая искры, но мнимые искры не прибавляли света. Сердце паровым молотом долбилось о рёбра, паника незримым жгутом стягивала голову, волосы, как наэлектризованные, шевелились на макушке. Юра вспомнил телепередачу о привидениях, когда медиум на спиритическом сеансе вызывал умерших духов, а потом сказал, что один из них стоит за спиной. Ведущий спросил, как он определил, медиум ответил, что некоторые волосы на макушке тянутся в ту сторону. У медиума — некоторые, у Юры — весь чуб тянулся в разные стороны! Он в ужасе вскочил на ноги, забыв о боли в теле, оглядываясь и ничего не видя. Воображение нарисовало целый калейдоскоп монстров из всех фантастических фильмов, которые он смотрел. Они злы и голодны, и они выжидают, упиваясь страхом ребёнка, чтобы потом дружно растерзать. Обложенный со всех сторон, Юра бросился наутёк от когтистых лап и зубастых пастей, то и дело ударяясь плечами о стены узкого лаза. Руки чувствовали холод камня, в ногти забивалась склизкая плесень и почва, нависшая многотонная порода давила на психику, грозя раздавить и похоронить незадачливого молодого туриста. Подземелье не терпит малодушия. Но что взять с несмышлёныша?

— Стой! — услышал Юра сиплый голос, и словно врос в землю. Сильное головокружение заставило прислониться к холодной стене. Мальчик прислушался. Если не учитывать собственное «паровозное» дыхание и «стук колёс» сердца, тишина стояла оглушительная. Такой эталонной тишины Юра не добивался, даже когда затыкал уши пальцами, чтобы сосредоточиться в классе во время сочинения: чьё-нибудь хихиканье или громкое слово соседа непременно прорывалось в уши.

Ноги гудели, как высоковольтные провода. Юра знал, с чем сравнить, он не раз слышал, как гудят и трещат высоковольтные провода, когда они с отцом выходили на опушку леса во время грибного похода. Но он боялся сесть, отдохнуть. Чей-то голос остановил его, и Юра не до конца уверен, что это голос здравого смысла. Может быть, то голос привидения, предупреждающего об опасности? Только зачем ему предупреждать, а не губить? Юра по-прежнему не видел ни зги. Но, по крайней мере, паника ослабила хватку, дав мальчику перевести дух и собраться с мыслями.

А мысли громоздились одна на другую, и только единственная оказалась толковой. Юра вспомнил про складной нож в форме пистолета с оптическим прицелом, он не вытаскивал его из рюкзака, значит, там тот и должен быть. Конечно, от самого ножа в борьбе с подземными монстрами толку нет, а вот от неонового фонарика (бутафорского оптического прицела) — ещё какой! Юра не желал верить, что глаза не увидят неоновый лучик, отмахнувшись от мысли «а вдруг не зажжётся», он неописуемо долго рылся в рюкзаке. Наконец, рука сжала знакомый предмет. Юра вытащил нож, бросив рюкзак под ноги, и крутанул головку крохотного фонарика.

Неоновый свет просто ослепил, вызвав невольные слёзы. Юра нервно хохотнул. Он не ослеп! Мальчик не остановил хлынувшие слёзы счастья, и щедрые ручейки вымыли из организма напряжение. Подобных приключений любому ребёнку хватило бы с лихвой, и любой ребёнок мечтал бы закрыть глаза и оказаться дома в объятиях мамы. Любой, но не Юра. Юру не тянуло домой, там не ждали объятия мамы. Мамы нет, она бросила отца и грудного сына, а отец спит-храпит, и ему дела нет, где сын. Назло своему страху Юра хотел идти дальше, узнать, куда ведёт узкий лаз.

— Иди! — снова услышал Юра сиплый голос.

— К-кто здесь? — так же сипло спросил мальчик. Голос не галлюцинация, он его слышал. Юра посветил фонариком в обе стороны лаза, но тщедушный лучик рассеял тьму не дальше трёх метров. Кого-то скрывает здесь вечный мрак, и Юра был даже благодарен маленькому фонарику, что тот не выхватил из мрака хозяина голоса. Мальчик по-взрослому рассудил: если этот кто-то захотел бы его убить… или съесть, то сделал бы своё чёрное дело, когда он лежал без сознания возле лестницы. Мысль о вероятности, что подземное чудище только сейчас его обнаружило, Юра предусмотрительно загнал в самый дальний угол подсознания.

Чудище сказало, что нужно идти.

Юра подхватил рюкзак и, подсвечивая себе путь, двинулся вперед.