Мэр

Павел Астахов, 2007

Книга о тех, кто правит нашими городами. Власть, деньги, криминал. Роман о вечных ценностях: жизнь и смерть, любовь и предательство, дружба и зависть, вера и цинизм – все это прошло через судьбу мэра. От кресла градоначальника до тюремных нар всего один шаг. Путь на свободу может занять всю оставшуюся жизнь. Трагическая судебная драма о современной политике и временщиках, о мудром законе и его заблудших детях, о власти денег и деньгах во власти. Новый роман адвоката Павла Астахова «Мэр» раскрывает хитросплетения властных интриг на примере жизни современного мегаполиса и трагической судьбы его мэра, восставшего против системы. Преданная жена, крупнейший предприниматель-миллиардер, сражается за его свободу и жизнь. Ей помогает адвокат Артем Павлов. Им противостоят бизнес, криминал, власть, суд. Проиграть нельзя. Выиграть невозможно!

Пощечина

То, что самолет с Лущенко и его супругой сел, Знаменцев узнал на полпути в свой кабинет, мгновение подумал и, повертев предназначенные Марине цветы, двинулся к Доронину. Пал Палыч понимал, что Алена мгновенно возьмет на себя все проблемы, связанные с закупками хлеба, а Лущенко — переговоры с партбоссами. Это означало, что никаких митингов не будет, а его офицеров можно смело снимать с внеочередного дежурства. Возле лифта неожиданно столкнулся с Брагиным, который торопился к выходу:

— О, Палыч, здорово! Цветочки прикупил? Неужто дама завелась? — нахально расспрашивал его боевой товарищ, новоиспеченный начальник отдела, подчиненный и главный подозреваемый по делу «оборотней».

Знаменцев сделал вид, что очень рад встрече:

— Да мальчишка на перекрестке уговорил купить. А ты куда торопишься? Вроде у тебя должны быть сегодня методические занятия. — Он демонстративно поглядел на часы, а затем вперил взгляд в перебитую переносицу подполковника Брагина. Тот явно занервничал, но тут же напустил на себя равнодушный вид:

— Я эту тему уже отработал. Еще в Первую чеченскую. Ты же знаешь, Палыч. Да и важная встреча у меня сегодня. — Он наклонился к самому уху Знаменцева: — Понимаешь, влюбился. Встретил девушку небесной красоты. Ты же мужик, Палыч, понимаешь. Не могу отказать даме. — Он нагло посмотрел в глаза начальнику, подмигнул и заспешил к выходу из здания.

Знаменцев проводил его взглядом. Ну-ну, влюбленный. Не дай бог ты сегодня тоже попадешься в сеть. Пощады не жди. Продолжая так рассуждать про себя, грозя предателю возмездием, он поднялся на третий этаж, где обреталось начальство управления. Заходя в свой кабинет, в приоткрытую дверь напротив он увидел, как рыжеволосая Юля украдкой смахивает слезы и всхлипывает. Пал Палыч поморщился: видимо, генерал опять сорвал на ней производственный гнев или устроил очередную сцену ревности, о которых по управлению уже ходили легенды. Он поднес цветы к лицу, вдохнул свежий аромат и шагнул в приемную Доронина.

— Юля, Юленька, здравствуйте! А я вот совсем заработался. Даже к вам еще не заглядывал сегодня.

— Здравствуйте, Пал Палыч, — в последний раз всхлипнула секретарша и слабо улыбнулась, — проходите.

— А у меня сюрприз, — он протянул букетик. — Это вам, Юля. Такие же милые и красивые, как вы…

Дверь генеральского кабинета распахнулась, и Знаменцев замер. На Доронине не было лица. Растрепанный. Без мундира. Злой. Очень злой.

«Ну, я, блин, попал!» — Знаменцев уже отметил, что лампочка селекторной связи в кабинете Доронина горит зловещим красным огоньком, что означало, что приемную прослушивали.

— Т-ты… — выдавил генерал, хаотично перемещая взгляд с роз на Знаменцева и обратно. — Т-ты как посмел?!

Пал Палыч быстро положил букетик на стол, вытянул руки по швам и скороговоркой выпалил:

— Рррзршите идти, трищ генррл? Есть!

Не дожидаясь ответа, развернулся на каблуках и почти строевым шагом вышел из приемной.

«Ну, я влип!» За дверью послышался генеральский крик, а затем — плач. Знаменцев стоял в коридоре и чувствовал себя дурак дураком. Вместо того чтобы выйти вслед и сказать Знаменцеву все, что он о нем думает, — если уж на то пошло, — ревнивый генерал вымещал злость на Юле.

«Это их сугубо личное дело, — зажмурился Знаменцев. — Меня, дурака, это не касается. Милые бранятся — только тешатся…» Но, судя по звукам, генерал и не думал останавливаться, а, напротив, распалялся все больше.

«Мне ведь все равно нужно сказать ему, что офицеров надо снимать с дежурства… все-таки у них спецоперация на носу. Должны же люди отдохнуть?» Знаменцев, прогоняя последние сомнения, мотнул головой и, понимая, что единственный способ прекратить это безобразие — отчасти принять генеральский гнев на себя, вошел в приемную.

— Разрешите? — с отмороженными глазами произнес он. — Николай Георгиевич, я по поводу предстоящей спецоперации…

В этот момент он ее и ударил — наотмашь.

Знаменцев рванулся к столу и закрыл секретаршу собой.

— Николай Георгиевич! Товарищ генерал-лейтенант!

И когда распалившийся генерал швырнул принесенные цветы в рыдающую секретаршу, Знаменцев понял, что его новая работа вот-вот закончится — едва начавшись.

«Да, пожалуй, уже закончилась…»