Анаконда. Сказки сельвы

Орасио Кирога, 1921

Веками создавались эти истории: об обычаях древних племен, о невиданных цветах и растениях, о повадках диковинных зверей, что бродят неслышно сквозь непроходимые чащи сельвы, о звездах небесных – словом, обо всем, что привлекает внимание человека и будит его воображение. Прошли века, и в разных странах необозримой Латинской Америки все продолжает цвести древний прекрасный цветок – сказка. Ее изучают, заботливо собирают, ею зачитываются и дети и взрослые…

© 2012 г. Издательство «Седьмая книга». Перевод, составление и редакция. По мотивам произведений Орасио Кирога и сказок индейцев сельвы.

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Анаконда

I

Вечер не принес желанной прохлады: предгрозовое небо душило вязким и густым воздухом, полным испарений, и обещало мощную грозу. Ветер окончательно стих, спрятавшись в густой сельве. Где-то далеко полыхали зарницы молний, освещая вспышками мертвенного света восковую поверхность листьев.

Медленно и бесшумно Лансеолада скользила между зарослями белого дрока, иногда выбираясь на влажную тропинку. Змеи — существа необычайно красивые! Лансеолада была великолепна: полтора метра совершенных, абсолютно симметричных черных зубцов на оливковом фоне. Ядовитая ярара — олицетворение совершенства природы. Время от времени Лансеолада тоненьким раздвоенным язычком прощупывала дорогу. Этот язычок для змей — как уши и нос для людей.

Изящная, утонченная красавица Лансеолада обожала охоту! Еще раз осмотрелась, нашла удобное местечко на перекрестке двух тропинок и свернулась клубочком. На всякий случай проверила язычком, все ли вокруг спокойно, и положила свою точеную головку поверх колец упругого тела. Потом прикрыла глаза и замерла.

Лансеолада ждала в засаде дичь терпеливо, почти всю ночь. На рассвете она решила, что охота не удалась, и собралась вернуться в безопасное уютное гнездо, в котором обычно проводила день. «Ну, что ж, нет, так нет!» — подумала ярара.

В этот момент тень чего-то очень большого легла на тропу. Лансеолада насторожилась. Решение обследовать дом, который, на ее памяти, стоял заброшенным давным-давно, было осознанным. Змея осторожно развернула свои кольца и заскользила вперед, туда, где маячила недвижная тень. Уже несколько дней со стороны дома слышалась неясная возня, но Лансеолада как-то не придавала этому значения. Теперь возникла необходимость проверить, что же там происходит.

Строением, которое вызвало беспокойство, было обыкновенное бунгало с облупившейся и потемневшей побелкой. Несколько навесов для хозяйственных нужд почти сгнили от частых дождей. Домом никто не занимался, и в нем никто давно не жил.

Звуки, которые были слышны оттуда, вызывали неприятные ощущения. Это было шарканье ног, фырканье лошадей и звон железа. Так шуметь могли только люди, прибывшие сюда на лошадях. А это было плохо.

Прежде чем поднимать тревогу, нужно было проверить, что там происходит. Именно этим и решила заняться Лансеолада.

Но кто шумит в сельве, она узнала раньше, чем приблизилась к бунгало.

Из открывшейся со скрипом двери вышел человек и направился по тропинке в сторону притаившейся змеи. Он шагал тяжело и уверенно. Лансеолада пружинисто свернулась и приготовилась к атаке. Тень врага накрыла змею, и Лансеолада, каждую секунду рискуя быть изрубленной, стремительно выбросила изящную голову к ноге человека и тут же отпрянула.

Тень замерла. Человек почувствовал удар, похожий на удар хлыстом, и остановился, оглядывая тропинку и растительность под ногами. Роскошная шкура арары сливалась с цветом окружающих зарослей, поэтому человек ничего подозрительного не заметил. Постоял еще немного и пошел дальше, ступая так же решительно и твердо.

«Все пропало! — подумала Лансеолада. — В доме поселились люди». Она не просто почувствовала тревогу. Змея поняла, что началась эпоха, которая может стать концом спокойной и счастливой жизни для всех обитателей сельвы. Не только змей.

II

Весь день Лансеолада обдумывала неприятную новость. Это была настоящая опасность для всего змеиного рода, конец их власти над сельвой. Да и для всего Царства животных. Человек всегда приносил гибель и опустошение стальными мачете, огнем и смертельным оружием, освобождая место для себя и других. А это значит, предстояла война, победа в которой почти всегда была за Человеком.

Только быстрые и решительные действия могли остановить нашествие людей. Предпринять что-либо можно было только ночью, поэтому Лансеолада позвала на помощь двух своих самых близких подруг. Вместе они должны были предупредить всех. По крайней мере, постараться передать тревожную весть. Успели сообщить многим, и в два часа собрался Конгресс. Успели не все, но голосов для принятия решения было достаточно.

В глубине леса высилась скала, у подножия которой располагалась теплая и сухая пещера. Много лет в этой пещере жила старая и мудрая Террифика — гремучая змея с длинным хвостом и рядом погремушек на его конце. Толстое полутораметровое туловище, расцвеченное желтыми ромбами, было сильным, мускулистым и гибким. Террифика могла часами поджидать свою жертву, чтобы внезапно напасть и вонзить великолепные зубы, пропуская через их полость смертельный яд.

Змеиный Конгресс всегда заседал в пещере Террифики. Кроме хозяйки пещеры и Лансеолады по тревоге явились и другие змеи. В основном, это были виды наиболее распространенных в этих краях змей, потому что они имели право представительства. Малышка Коатиарита, гордившаяся своей красной полоской вдоль всего туловища, кокетливо вертела острой мордочкой. Уверенная в себе, красавица Нойвид щеголяла кофейно-белым узором на спине и боками цвета лососины. Она гордилась своим личным знакомством с натуралистом Нойвидом, потому и взяла себе его имя. Крусада — «крестовая» гадюка — получила это определение на юге. Она была вечной соперницей Нойвид, считая себя намного красивее. Свирепая и беспощадная Атрос, одно имя которой наводило ужас, не видела равных себе в охоте, поэтому совершенно не думала о своей внешности. Золотая Уруту, поблескивая золотистыми волосками на черной бархатной коже, спрятала все свои сто шестьдесят сантиметров в укромном уголке пещеры.

Кроме Террифики, все змеи были разновидностями богатого разноцветьем рода Лахезис, или Ярара. Более совершенных рисунков кожи вряд ли где-нибудь можно найти.

Золотая Уруту была редкой разновидностью ядовитой гадюки, поэтому, не имея права голоса, наблюдала за разговором в сторонке.

Гремучая змея, как самая плодовитая, председательствовала.

— Сестры мои и подруги! — обратилась Гремучая змея к соплеменницам. — Лансеолада рассказала нам о ночном происшествии. О Человеке, который вторгся в наше Царство. Это опасно и недопустимо. О возможности разделить территорию с врагом даже разговоров быть не может. Кто, кроме нас самих, сможет защитить себя и наше потомство? Отсюда вывод: война! Бескомпромиссная, жестокая, возможно, со смертельным исходом, но война.

Каждый из нас способен на многое, но вместе мы — сила, которая сможет остановить Человека. В этой войне я не Гремучая змея, как меня назвал Человек, а такая же, как и вы, Ярара. Сильная, несущая смерть Ярара! А теперь пусть каждая из вас скажет, как она думает победить Человека. Как нужно действовать, по вашему мнению?

Королева не всегда может быть самой умной. Любого короля или королеву делает значительными окружение. Главное — уметь выслушать дельный совет. Так поступают многие вожди, особенно в момент разработки тактики и стратегии.

Крусада не стала брать на себя ответственность за разработку какого-либо плана. Потягиваясь и укладываясь поудобнее, она сказала:

— Согласна с Террификой: план, конечно, нужен. Хорошо бы привлечь к обдумыванию планов ужей и удавов, потому что они рискуют не меньше нас с вами.

Не всем понравилось такое предложение: «Неядовитые? Вместе с нами? Какой от них толк?» Такие возражения даже не требовали озвучивания: все было написано на умных мордочках.

Крусада поняла эту паузу и продолжила:

— Жаль, что вы не поняли. Удав — это сила нескольких из нас. Не воспользоваться этой силой — непростительная глупость!

— Ты хочешь сказать, что наш яд на удавов не действует? Берусь доказать обратное! — зашипела, поблескивая золотыми волосками из глубины пещеры, Золотая Уруту.

— Да при чем тут яд? — возмутилась Крусада. — Удавы ловкие, быстрые и сильные. Это же настоящие бойцы! Будете спорить? — и змея повернула свою красивую голову в сторону золотистой гадюки. — Война будет длиться не один день. Нам, возможно, понадобится помощь. Ужи и удавы — наши союзники!

Теперь разозлилась Атрос, хотя и злить ее особенно незачем — всегда свирепа.

— Ужи — мерзкие!

— И глаза у них круглые! — Коатиарита вздернула капризно свою острую мордочку.

— Да мне дурно делается, когда их вижу! — прошипела Лансеолада.

— Тебя тошнит от другого! — сверкнула газами Крестовая гадюка.

— Что-о-о? Ты защищаешь бродячих червей, называемых высокими, очень высокими словами, вроде «ужи», «удавы». Да их место — в болоте! — Лансеолада кипела от негодования.

— Повтори эти слова ужам-охотникам — и тогда за твою жизнь я и жабу не дам, — Крусада уже пожалела, что затеяла этот спор. Ведь ни на шаг не приблизились к решению, не создали даже проект, не то, что план.

Слово «охотники» разозлило всех:

— Да какие они охотники!

— Глупости!

— Они сами себя называют охотниками. Ну и что? Чего вы расшумелись? Вы на Конгрессе, если еще не забыли! — сказала, как отрезала, Крусада.

В перепалке Крусады-южанки и Лансеолады-северянки нет ничего удивительного: самое обыкновенное женское соперничество.

Террифика решила вмешаться и вернуть разговор в более полезное русло:

— Достаточно! Круасада, объясни, пожалуйста, зачем нам ужи? Нам, кто со Смертью дружит, а не заискивает перед ней.

— Все просто! Ужи могут подобраться к людям гораздо ближе и быстрее, чем мы. От них смерти не ждут. А нам полезно будет знать, что замышляет враг. Можете забраться в Дом и проверить, сможете ли выйти из него. А Ньяканина каждый день делает десятки таких разведок, когда охотится. Вот взберется на крышу и послушает, что против нас замышляет Человек!

Новая пауза. Змеи поняли, что Круасада права. Признавать ее правоту очень не хотелось, но…

— И кто ее пригласит?

— Мне совсем не трудно, — Крусада легко выскользнула из пещеры, и до благородных ядовитых змей донеслось уже издалека: — Слетаю мигом!

— Вот еще! Подружки! — засмеялась Лансеолада.

А Крусада показала сопернице язык:

— У!

III

Крусада знал, где в это время можно найти подругу. Она увидела Ньяканину на ее любимом дереве.

— Привет, Ньяканина!

Та прекрасно слышала, что ее зовут, но была всегда очень осторожна. Она предпочла промолчать и подождать, пока не выяснит, кто зовет.

— Ну, что ты молчишь, Ньяканина? Это я!

— Кто? — и Охотница выглянула из-за широкого листа.

— Крусада!

— Сестричка! Что и где горит, кузина?

— Не до шуток! В Доме появился враг!

— Знаю, это Человек! Только почему враг? Обыкновенный Человек!

— Конгресс приглашает тебя на совещание.

— Так что, все-таки, случилось? Почему? — Ньяканина кругами заскользила вниз по стволу. — Рассказывай!

— Человек может остаться в Доме надолго, а это обернется, как всегда, проблемами. Смертью, например.

— Я считала, что вы, змеи, со Смертью дружите.

— Твои философские рассуждения сейчас не к месту. Помоги нам!

— С какой стати? Меня ваши проблемы не касаются!

— Ошибаешься! Ты очень похожа на настоящую змею. Человек может перепутать, и тогда тебе будет грозить такая же беда, какая ждет нас.

— Пожалуй, ты права! — Ньяканина задумалась.

— Так поможешь?

— А чем?

— Нужно провести разведку в Доме. Пустяк, в общем…

— Да, ладно, сделаю, только обед, вот, пропадет! Там, на верхушке дерева, лесная индейка оставила гнездо с яйцами.

— Да найдешь что-нибудь по дороге к дому! Только давай сначала на заседание Конгресса зайдем. Ведь ждут тебя!

Ньяканина все еще не решалась бросить обед и ползти, неизвестно за чем.

— Я, конечно, согласилась выполнить твою просьбу, но зачем мне твой Конгресс? Любоваться морщинами Террифики, глупой мордой Коралины и крысиными глазками Лансеолады — это чересчур!

— Так Коралины нет в этот раз!

— Ну и что! А остальные?

Эта интересная беседа, кстати, проходила уже на бегу — Ньяканина быстро скользила в сторону Дома, а Крусада едва поспевала за ней.

— Да не спеши ты так, чуть помедленнее, — взмолилась змея.

— Иди-ка к своим, на Конгресс. Скажи, что я умчалась собирать сведения для них! — засмеялась Ньянканина и ускользнула, не дождавшись ответа кузины.

IV

Охотница быстро добралась до Дома. Там не спали: были слышны голоса, мелькали на свету тени. Через открытые двери Ньяканина видела сидящих за столом людей. Первое, что собиралась сделать Ньяканина, это проверить, есть ли собаки. Они могли представлять опасность. Проскользнув по ступенькам, она осторожно огляделась — собак не было! Из комнаты было два выхода. На веранде через комнату спал большой черный пес. Охотница решила действовать, причем быстро!

По лестнице, приставленной к стене, Ньяканина за две секунды добралась до балки и устроилась там. Отсюда было слышно и видно все, что происходило в комнате. Разведчица приготовилась слушать и запоминать. Устраиваясь поудобнее, но чтобы не выглянул случайно даже кончик хвоста, Ньяканина сбросила гвоздь, забытый когда-то строителем этого бунгало. «Кошмар!» — подумала разведчица и замерла, затаив дыхание. Ее оплошность была замечена одним из людей — он поднял голову, с подозрением рассматривая потолочные балки.

— Что там? — поинтересовался другой человек.

— Показалось. Тень какая-то мелькнула.

— Тут крыс полно! — снова отозвался второй человек.

— А может, змея?

— Все может быть, — равнодушно ответил собеседник.

На этом разговор о ней, Ньяканине, закончился, и люди стали обсуждать свои дела.

V

Никогда бы змеи не догадались, что люди, занявшие заброшенное бунгало, — ученые-серпентологи. А этот полусгнивший Дом — их лаборатория, в которой на данный момент занимаются исследованиями для одного очень серьезного научного учреждения. И уж тем более не могли подозревать, что финансируются эти исследования на федеральном уровне. В стране, где есть огромное количество ядовитых змей, просто необходимо иметь достаточное количество сыворотки. И заниматься этим вопросом должен был Офидиалогический институт серотерапии, филиал которого представляли люди, поселившиеся в бунгало. Они привезли сюда серпентарий и лошадей, иммунизацию которых нужно было закончить. Осталось только пополнить серпентарий, так как на каждую инъекцию требовалось шесть граммов яда. А это смертельная доза для двухсот пятидесяти лошадей, не прошедших иммунизацию. Вот и обсуждали исследователи эти проблемы, засиживаясь иногда до глубокой ночи. Человека в темных очках волновал вопрос здоровья лошадей и возможности в ближайшее время пополнить серпентарий гадюками.

— Лошади совсем ослабли. Срочно нужно отловить змей, — расстроенно говорил Человек.

Разведчица, замерев на балке, внимательно слушала и рассуждала:

— Кажется, кузины напрасно запаниковали. Эти люди, по-моему, не настроены кого-то убивать, — прошептала Ньяканина. Потом, чтобы рассмотреть говоривших, высунула голову и искоса глянула вниз.

— А тут еще эти пять ампул… Не могу себе простить, что не уберег, — один и собеседников покачал головой.

«Н-да, еще и ампулы разбили! Этим людям не позавидуешь!» — разведчица понятия не имела, о каких ампулах идет речь, но посочувствовать можно было. От нее не убудет!

Ньяканина почувствовала, что эти люди ей даже нравятся, потому что никакой угрозы от них не исходило. Кроме того, ей еще хотелось посмотреть остальные комнаты, проверить, что там. Она уже собралась тихонько двинуться по балке, когда услышала любопытную фразу:

— Змеям тут хорошо. Они чувствуют себя здесь как дома!

«Что-о-о! Что говорит этот плешивый чудак в белом халате?» — Охотница снова замерла на балке, хотя внутри ее все кипело от возмущения.

— Лучшего места не найти! Они так нужны, в первую очередь, лошадям! Ну, и нам, конечно! — Человек даже не подозревал, какую бурю чувств вызывают его слова у Охотницы.

— Да, ты прав! Если где-то в мире существует Змеиное Царство, то это здесь! — второй Человек даже улыбнулся. — Здесь мы можем поймать их несметное количество!

«Вот это да! — потрясенная услышанным, Ньяканина почувствовала, как от страха завибрировала ее кожа. — Не мешает послушать этих людей подольше: может, скажут еще что-нибудь любопытное!»

Она поняла главное: змеи переполошились не напрасно! Ньяканина так разволновалась, что потеряла всякую острожность. Удирая из своего убежища, она неловко повернулась и, не удержавшись, гулко шлепнулась на пол. Тут же приняла угрожающую позу и высунула язык. Ньяканина была длиной около трех метров и слыла очень смелой змеей. Иногда ее называли даже самой отчаянной из всех американских змей. Если нужно схватиться с Человеком, она сделает это без промедления, хотя знает, что тот сильнее. Когда она оказалась против двоих людей и готова была напасть, то, услышав их смех, была просто оскорблена:

— Прекрасная девочка! Она нам всех крыс переловит!

— Ах, так! Крыс?! — Ньяканина шипела, даже не пытаясь бежать.

— Ньяканина, конечно, полезная змея, но в постели ее греть мы не обязаны. Вдруг надумает! — один из людей встал, взял палку и швырнул ее в Охотницу.

Ньяканина метнулась в сторону, а палка, просвистев мимо, ударилась о стену.

Сражаться с четырьмя людьми, которые сидели за столом, Охотница не собиралась. Ведь нужно было рассказать обо всем, что услышала, кузинам, поэтому Ньяканина стремительно рванула прочь, подальше от опасного противника. А тут еще и пес увязался за ней с оглушительным лаем.

Ускользая от собаки, которая постоянно норовила схватить ее, Охотница ворвалась в пещеру, перепрыгнула через Лансеоладу и Атрос. Потом свернулась клубком и попробовала отдышаться.

VI

— Да что ж ты так долго! — набросились на Ньяканину змеи.

— Мы уж решили, что ты осталась с людьми! — Атрос пренебрежительно ударила хвостом. — Крыс им ловить, например…

— Все гораздо серьезнее, милые дамы, — прошипела в ответ Охотница.

— Так, не кокетничай, рассказывай! — приказала Террифика. — Чего ждать от этих пришельцев?

— Думаю, лучше уйти! Перебраться через реку и устроиться там, — Ньяканина говорила спокойно и серьезно.

— Да что ты такое говоришь?

— Ты в своем уме?

Змеи шипели, кричали и, казалось, были готовы задушить кузину, которая принесла неутешительные вести.

— А вот послушайте лучше… — и Ньяканина стала рассказывать обо всем, что услышала в Доме. — Главное, они собираются вас всех выловить, поместить в клетки и регулярно отнимать ваше главное оружие — яд. Но и это не все! Вашим ядом они собираются приучить к укусам змей всех людей и животных.

— Нас? Выловить? Посадить в клетки? — Крусада и Золотая Уруту от мысли о таком унижении едва не лишились сознания. — Ты точно слова передаешь? Может, убить нас?

— Я отвечаю за свои слова. Именно поймать и посадить. Что-то вроде змеиной фермы по производству яда. Зато будут кормить! Легкая жизнь, однако!

— Какой кошмар! — змеи были просто ошеломлены. Их же собственным оружием — ядом — да против них самих! Ведь они погибнут от голода, если эта «сыворотка» будет введена всем животным!

— Вы все правильно поняли! — Ньяканина и сама только что сообразила: ведь ее сестрам грозит опасность не меньшая из-за сходства с ядовитыми змеями. — И я с вами!

— Я выступаю против людей сегодня же! — Крусаду нельзя было упрекнуть в нерешительности.

— Придумала план? — для Террифики главным было возглавить операцию.

— Нет, — просто сказала Крусада. — Сегодня проведу разведку, а завтра постараюсь нанести первый удар.

— Не забудь, что люди привезли с собой много клеток, и они пусты. Пока… И еще! У них есть огромный черный пес, наученный охотиться на змей. Он гнал меня на обратном пути, еле ушла!

— Ладно, спасибо! Советую тебе, — тут Крусада повернулась к Террифике, — собрать завтра на Конгресс всех. Если меня не будет… — она помолчала и добавила: — Значит со мной покончено!

Собака! Это было что-то новенькое, неслыханное! Из-за этой новости слова Крусады воспринялись как-то вскользь.

— Собака опасна?

— Очень. Она может быть опаснее, чем эти ученые-вредители, — Ньяканина вспомнила, с каким трудом оторвалась от преследования этим зверем.

— Оставьте ее мне. Сама разберусь! — в старческих глазах Террифики блеснул азарт молоденькой змеи. Она уже представляла себе, как вонзится зубами в мышцы собаки и пустит в нее яд.

Встревоженные змеи бросились врассыпную с целью предупредить всех гадюк о начале военных действий. Ньяканина — специалист по древолазанию — взяла на себя ответственность предупредить змей, чьи гнезда расположены, в основном, на деревьях.

Итак, в три часа утра пещера опустела. В ней осталась только гремучая змея. Она свернулась в клубок и задремала. Во сне ей виделась целая свора черных лохматых собак, которых она своим взглядом превращала в парализованных страхом истуканов.

VII

Спустя час пополудни Крусада, скользя в зарослях дрока, медленно двигалась в сторону Дома по сухой и горячей земле. Нестерпимое желание убить Человека гнало ее, не давая, однако, забыть об осторожности. «Убить!» — других мыслей не было. Спрятавшись за опорой веранды, Крусада полчаса ждала безрезультатно. Она определила для себя: первый, кого она увидит, станет ее жертвой. Зной действовал усыпляющее, и змея отчаянно боролась с дремотой. Вдруг послышались странные легкие шаги, и совсем рядом, над головой Крусады появилось нечто черное и лохматое. Собака! Именно так описывала это животное Ньяканина. Сонными глазами собака смотрела куда-то в заросли.

— Жаль, что не Человек! — злобно прошипела Крусада.

Пес что-то учуял, потому что скосил взглядом вниз, где лежала в засаде змея. И тут же отчаянно взвизгнул, ужаленный прямо в морду.

— Вот теперь одним врагом меньше, — удовлетворенно подумала Крусада и снова свернулась клубком и замерла.

На удивление, собака не упала замертво, а приготовилась к атаке, повернув морду в сторону змеи и оглушительно лая. Этот лай почти заглушал шаги Человека, появившегося на веранде. Дымчатые очки на переносице Человека темными пятнами смотрели на Крусаду.

— Что там? — голос из комнаты перебивал непрекращающийся лай пса.

— Чудный экземпляр! Alternatus… — услышала змея странное слово. И тут же почувствовала, как шею сжала петля, наброшенная говорившим.

Ярара в бешенстве пробовала вырваться, пыталась обвиться вокруг длинной палки, на конце которой и находилась душившая змею петля. Крусада шипела и брызгалась ядом, но отомстить за это страшное унижение была не в силах. Она бессильно обвисла на конце шеста, после чего Человек небрежно швырнул ее в огражденное листами гладкого цинка пространство, называемое людьми «серпентарием». Сухая раскаленная земля обожгла Крусаду. Она лежала, свернувшись клубком, и чувствовала, что жизнь уходит из нее, выжигаемая беспощадным солнцем. Она не видела в этот момент, что рядом стоят клетки и низкие просмоленные ящики, наполненные водой. Не видела и таких же, как и она, пленниц, шевелящихся в разных уголках серпентария. Вскоре они выползли из-за груд небрежно разбросанных камней и приблизились к Крусаде. Она их узнала всех, кроме одной. Какая-то очень большая змея купалась в просмоленном ящике за сеткой из проволоки. «Странно, — подумала Крусада. — Кто это?» Пересиливая слабость, движимая любопытством, Крусада осторожно поползла к этой проволочной сетке. Интересно, кто же эта незнакомка, которую змея никогда не видела прежде? Когда Крусада оказалась совсем близко, незнакомка подняла голову и зашипела. При этом шея стала увеличиваться, демонстрируя огромный капюшон, который был гораздо больше того, что имела племянница Крусады — Бойпева. Но до чего же незнакомка была красива!

— Ты кто? — в голосе Крусады было столько восхищения, что незнакомка поняла: нападать на нее никто не собирается. — Наверное, нашего рода, ядовитая! Здесь, я так подозреваю, других не держат!

Капюшон красавицы опал:

— Ты права: моя родина — Индия.

— Я — Крусада, а тебя как зовут?

— Гамадрия. Королевская кобра. Я познакомилась с твоими сестрами, их много здесь. Когда тебя схватили?

— Несколько минут назад. Так жаль, что я не успела убить Человека, ведь только за этим и пришла.

— Лучше бы ты погибла в бою!

— Зато я смогла убить пса.

— Черного и лохматого?

— Ну да!

Кобра невесело рассмеялась. И, словно в подтверждение мелькнувшей у Крусады мысли, за домом послышался веселый лай. «Так она же должна быть мертва!»

— Ничего удивительного, — сказала чужестранка, заметив растерянность Крусады. — Во-о-н там, — и она махнула головой в сторону Дома, — они и занимаются приготовлением сыворотки. Собаке не опасны любые виды яда. Многим сестрам это кажется странным.

— Весь мой запас яда ушел псу в морду… Я — честная ярара! Мы всегда так делаем! Теперь я совершенно беззащитна… — Крусада чуть не плакала.

— Да не расстраивайся так! Ты не одна такая, — Гамадрия сочувственно покачала головой. — Пса уже кусали — что толку?

— Не может же пес жить вечно!

— Само собой, но этот вопрос уже не нам решать, — и кобра грациозно приподняла голову к небу. — Иммунитет у нее, только сомневаюсь, что знаешь что-нибудь об этом.

— Как не знать? — отозвалась Крусада. — Ньяканина подслушала людей, а потом нам объяснила.

— Это хорошо, что вы и знаете и понимаете! Змеи, должна заметить, мудрые существа, — и Королевская кобра лукаво усмехнулась.

— Жизнь такая! — философски изрекла Крусада. — Думала, что ты одна умная?

Королевская кобра привыкла к более почтительному отношению, поэтому внезапно и быстро снова раздула свой капюшон — признак гнева и готовности к атаке.

Несколько минут обе змеи гипнотизировали друг друга взглядом, потом успокоились.

— Ты еще и смелая! Значит, есть шанс договориться. Я в ваших краях впервые, но, возможно, до меня мои сестры уже были здесь… Ты знаешь, как правильно нас называть?

— Если не ошибаюсь, очковые змеи.

— Бенгальские Асписы или Королевские кобры. Сравнивать нас с обычной индийской коброй так же обидно, как и тебя с какой-нибудь остроголовкой. Знаешь, что является нашей пищей?

— Думаю, то же, что и нашей!

— Ошибаешься, — и Королевская кобра снова усмехнулась и закачалась прямо перед самым носом Крусады. — Американские змеи очень вкусны!

Крусада провела взглядом вдоль туловища Королевской кобры и сказала, не обращая внимания на угрожающую близость к ней хищницы из Азии:

— Два метра пятьдесят?

— Снова ошибаешься, детка! Два метра шестьдесят! — томно проговорила кобра, не спуская хищного взгляда с Крусады.

— Прекрасный размер, красавица! Приблизительно столько же, сколько у моей кузины — Анаконды. И такое странное совпадение: она тоже питается змеями, только азиатскими! — и Крусада в упор глянула на Гамадрию.

— Умница! — кобра окунула голову в воду и продолжила: — Анаконда — твоя кузина?

— Кузина.

— Понятно. Значит, яда у нее нет.

— Естественно! Вот поэтому ее так тянет к ядовитым незнакомкам.

Гамадрии, казалось, надоела пустая болтовня, и она задумалась о чем-то. Потом горячо и проникновенно заговорила:

— Ненавижу этих людей, собак, лошадей! Их тупая и жестокая возня со змеями, издевательство надо мной вызывают, прежде всего, презрение. Полтора года из меня выдаивают яд — мое оружие, держат в клетке, словно преступницу, обращаются со мной, как с тряпкой. Я не заслужила такого унижения. Я готова на все, чтобы покончить с этим! Понимаешь?

— Да, понимаю!

— А ты смиришься или будешь бороться?

— Буду сопротивляться до последней секунды жизни! — гордо ответила Крусада.

— Но то, что я придумала, может закончиться смертью…

— Я готова убить каждого человека, который появится на моей территории! — решительно перебила Курасада.

— Не перебивай меня. Я говорю о том, что ты можешь умереть, сражаясь за сестер и сельву. Но есть возможность отомстить за себя и сестер, пока ты можешь еще это сделать. Мне нужно на ушко тебе кое-что сказать — двигайся ко мне! В схватке с Человеком, ты сама знаешь, главное — обрести точку опоры. Есть такая опора — мир можем перевернуть! Только…

— Что?

— Я еще раз спрашиваю: ты готова умереть?

— Только я?

— Нет, конечно! Прежде Человек…

— Так я об этом только и мечтаю!

Гамадрия перешла на такой невнятный шепот, что ярара была вынуждена прижаться к проволочной сетке. Дальше произошло невероятное!

Королевская кобра набросилась на Крусаду! Она жалила отважную змею-воительницу во все места, где могла достать своими страшными клыками. Местные гадюки, видя такую подлую расправу над Крусадой, которую все уважали, шипели и принимали боевую стойку.

— Подлая чужестранка!

— Как она посмела!

— Предательныца!

Крусада, получившая смертельную дозу яда, медленно и неуклюже отползала от проволочного заграждения. И вдруг она остановилась и замерла, словно парализованная.

Только через несколько часов на труп Крусады натолкнулся сторож. Носком сапога из толстой кожи он поддел змею, похожую на канат, и отметил смертельную белизну ее живота.

— Интересно, отчего она издохла? Да еще и в такое неудачное время, когда так нужен яд!

Сторож увидел несколько дырок от укусов и все понял — кобра постаралась!

— Ах, ты, вредительница! Еще и смотришь, будто я очередная дичь! Все-таки, директору надо было меня послушать и поставить сетку с более мелкими ячейками. А теперь вот беда какая!

Попричитав, сторож ухватил Крусаду за хвост и перебросил ее за пределы цинковой ограды серпентария. Потом повернулся и пошел доложить директору.

Тот выслушал и покачал головой:

— Плохо! Осталась всего одна ампула сыворотки, а та ярара, видимо, издохла!

— Тогда пришла очередь кобры?

— Видимо, да. Только принеси ее часа через три, не сейчас. Вместе со второй партией змей.

VIII

В таком отчаянно тяжелом состоянии Круасаде не приходилось еще быть. Она валялась в зарослях, не имея сил даже пошевельнуться. Привкус земли и крови чувствовался на языке. Она не могла вспомнить, сообразить, где она, и что с ней произошло.

Туман в голове и вокруг стал потихоньку рассеиваться — определились границы предметов вблизи. Внезапно взгляд ее скользнул по цинковым листам, ограждавшим серпентарий, и Крусада вспомнила все! Замелькали в мозгу картинки недавнего прошлого: черный лохматый пес, длинная палка с петлей на конце, чуть не задушившей ее, красавица Королевская кобра со своим планом войны. И, наконец, нападение этой кобры на нее, Крусаду! Память возвращалась, паралич проходил. Не случайно Гамадрия вонзила в нее свои зубы! Теперь было понятно, что нужно делать. Интересно, сколько времени у нее есть?

Ярара отчаянно пыталась сдвинуться с места, но тело не слушалось. Стало страшно!

— Совсем рядом, несколько десятков метров… Ну же! — сделав неимоверное усилие, Крусада неуверенно, но поползла в сторону Дома. — Минута решает все!

Крусада успела подобраться к двери в лабораторию в момент, когда кобру внесли в комнату, чтобы вставить стеклышко ей в пасть и отнять оружие — яд. Человек в дымчатых очках уже протянул руки к железам Гамадрии, чтобы сдавить их, когда Крусада переползла через порог.

— Успеть, надо успеть! — и змея из последних сил прыгнула к ноге служителя, вносившего кобру. Человек почувствовал боль от укуса, а рука Человека в белом халате дрогнула. Этим воспользовалась Гамадрия. Она обвила телом ножку стола и, извернувшись, вцепилась в руку мучителя. Укус кобры пришелся на место, где проходит вена, и яд сразу проник в кровь Человека. Он вскрикнул и упал.

— Умница! — на ходу бросила Гамадрия. Обе змеи быстро неслись по траве через двор прочь, на свободу! — Я в тебе не ошиблась: ты успела! Точка опоры — вот чего мне не хватало, и что удалось найти в момент атаки.

Ярара была еще слаба и ответить не могла, потому что и так еле поспевала за коброй.

Уже за пределами двора, где стоял Дом и где располагался серпентарий, в зарослях змеи остановились, чтобы отдышаться. Только теперь Крусада смогла произнести:

— Знаешь, еще раз такое провернуть я бы не смогла! Это почти за пределами возможного!

IX

В этот раз Конгресс собрал всех. Кроме тех, кто уже был на первом заседании, пришли их сестры и Коралина, которой в первый раз не было. Ее называли глупой, черно-красный полосатый окрас кожи считали чересчур ярким и примитивным, но укусы Коралины были очень болезненными. Она могла пригодиться в будущих сражениях.

Каждая из змей считает себя самой красивой, поэтому Коралина обрадовалась, что в Конгрессе не будет участвовать ее соперница, как она считала, по красоте — Фронталь, у которой было три ряда колец: черного, белого и пурпурного цветов. Ее расцветку змеиная аристократия считала почему-то изысканной.

Охотницы на Конгресс прислали лучших своих представительниц. Это были неядовитые змеи, которые чаще всего встречаются в сельве. Например, Дримобея, лесная яраракусу; Сипо — талантливый птицелов; Радинея, темная болотная змейка; Бойпева, ловко сливающаяся по цвету с землей в момент опасности; Тригемина и Эскулапия, обитавшие на деревьях.

На самом первом Змеином Конгрессе было принято решение, что силу будет иметь Закон, принятый представителями самых распространенных видов.

В этот раз не удалось отыскать только самую крупную, до трех метров в длину, гадюку Сурукуку, которая носила титулы королевы Америки и вице-императрицы Всемирной Змеиной Империи. Только она могла составить конкуренцию Королевской кобре по величине и силе яда.

Крусады не было, что было замечено всеми змеями. Не было еще одной змеи, но голова ее виднелась в ближайших зарослях папоротника.

— Могу ли я присоединиться к вам?

Змеи насторожились.

— Тебя никто сюда не звал! — в гневе зашипела Лансеолада.

— Уходи! — занервничала даже томная Золотая Уруту.

— Вон!

— Прочь! — наэлектризованные напряжением и ненавистью змеи готовы были разорвать непрошеную гостью.

Террифика громко зашипела, наводя порядок:

— Здесь Конгресс, а не примитивная сходка. Вопрос важный, и никто не вправе применять силу. Прошу, Анаконда!

— Замечательно сказано! — Ньяканина усмехнулась. — Королева гарантирует тебе неприкосновенность. Добро пожаловать, Анаконда!

Изящная голова, а вслед за ней два с половиной метра мощных мускулов вползли в пещеру. Анаконда скользнула мимо змей, собравших в комок свои нервы, в угол и свернулась кольцами рядом с Террификой. Ту даже передернуло от такого соседства.

— Все в порядке? — тактично поинтересовалась Анаконда.

— Да, конечно, только яда собралось многовато у меня. Давит изнутри.

Анаконда и Ньяканина понимающе переглянулись.

Дело в том, что отношения Анаконды с представительницами Змеиного Королевства нельзя было назвать приятельскими. Ее предки приплыли в эти места по Паране издалека. Достигая десяти метров и имея гору мышц, Анаконда стала грозой местных обитательниц сельвы. Она и малайский питон испокон веков были властителями тропиков. Сильная и уверенная в себе Анаконда не тратит свою мощь на чувства. Позволяет себе только уважать Человека и презирать ядовитых змей, вызывая их зависть изумительной кожей оливкового цвета с ажурными черными пятнами. У этой Анаконды, которая вызвала такой ажиотаж на Конгрессе, было пока только два с половиной метра длины, но она была молода и очень сильна. Достаточно сказать, что Анаконда легко, стремительно переплывала Амазонку в считанные минуты.

Наконец, Конгресс начался, а разговор был очень серьезный.

Первой высказалась Атрос:

— До сих пор нет Крусады. Вы помните, она сказала: «Если меня не будет, то…». Мне кажется, что с ней случилась беда.

— Не обязательно. Она предупредила, что придет, если сможет, — заметила Ньяканина. — Надо ждать.

Лансеолада даже не посмотрела в сторону Охотницы:

— Чего ждать?

— Только по глупости можно задавать такой вопрос. Это Конгресс, и все имеют право высказаться. Конечно, сидя в пещере, можно казаться умной, но одна Крусада знает, с чем нам всем придется столкнуться!

Все понимали, что Ньяканина имеет право так говорить: она была в логове людей в качестве разведчицы, пока остальные сидели и ждали. И все-таки…

— Ты не могла бы быть аккуратнее в высказываниях? — Остроголовка сердито зашипела на Охотницу.

— Тебе-то чего волноваться? — парировала Ньяканина.

— Веди себя достойно! — повторила уже спокойнее маленькая змея.

— Ты права, — как-то сразу успокоилась Охотница и, повернувшись к Лансеоладе, сказала: — Прости!

— Ладно! — сердито прошипела ярара, но для себя решила когда-нибудь, при удобном случае напомнить Ньяканине о ее грубости.

Разговор на повышенных тонах перебила Коралина:

— Тихо вы! Крусада ползет!

— Прекрасно!

— Наконец-то!

Змеи зашевелились, обрадовавшись, что обстановка как-то прояснится. Но когда они увидели незнакомую огромную змею рядом с Круасадой, то снова замерли в тревожном ожидании.

Пока Круасада как-то тяжело и неуверенно устраивалась вблизи Атрос, незнакомка свернулась в самом центре пещеры.

— Террифика! Сестры! Подруги! Позвольте вам представить Гамадрию! Она принадлежит нашему племени и носит гордое имя змеи, — Круасада приподняла голову и посмотрела в глаза кобры. — Она подарила мне свободу!

— Да, конечно, — пробормотала Террифика, сообразив, что ее время владычицы заканчивается. — Мы — сестры!

Все змеи, высовывая язычки, стали кружить возле Королевской кобры.

— Похоже, она из рода ужей… — небрежно бросила фразу одна из гадюк.

— Глаза какие-то кругловатые! — подключилась другая.

— И хвост, скажу я вам… — третья не успела договорить.

Шея гостьи стала превращаться в чудовищно большой капюшон! Наступила такая тишина, что слышен стал шелест трав снаружи пещеры. Змеи замерли в ужасе.

Любовались грозным и роскошным убранством кобры недолго — Гамадрия успокоилась так же внезапно, как и проявила свой гнев. Кобра обратилась к Крусаде:

— Предупреди их, пожалуйста! Не знаю, сколько времени я смогу удерживать себя.

— Сестры, сестры! Не трогайте мою подругу! Если бы не она, меня бы, может, уже не было в живых. И не было бы плана, как победить в войне с Человеком!

Слово «план» мгновенно утихомирило всех.

— И что за план вы придумали? — Террифику, конечно, это интересовало больше всего.

— Сначала послушайте! — и Крусада рассказала подробно обо всем, с чем столкнулась в Доме, серпентарии и во дворе лаборатории.

— Можно подвести итоги. Два человека обезоружены, что очень хорошо. Теперь нужно взяться за остальных, — закончила свое повествование Крусада.

— И за собаку!

— За лошадей надо взяться!

— Вот тут вы правы. Именно за лошадей, — поддержала Гамадрия. — Будут в рабочем состоянии лошади — один человек сможет приготовить сотни ампул вакцины. А ведь именно вакцина лишает нас главного оружия — действия нашего яда! А собака — не противник! — и кобра насмешливо глянула в сторону Ньяканины.

Стало ясно, что вечное противостояние ядовитых змей и ужей нашло свое воплощение в отношениях Королевской кобры и Ньяканины.

— И, все-таки, я настаиваю: главный враг — собака! Люди могут устроить облаву, но увидеть нас непросто. А собака легко учует и укажет Человеку на нас. Кроме того, я бы не относилась так легкомысленно к двум рядам клыков у этого зверя. И это при том, что сеньора с капюшоном напрасно потратит яд, если укусит собаку. Этому зверю введена вакцина. Правда, Крусада?

Все знали о дружбе Ньяканины с Крусадой. Кузины уважали друг друга, так как интеллект у них был на одном уровне. Королевская кобра не знала.

— Да, ты права, кузина! — ответила Крусада. — Собака почует нас сразу, и все засады окажутся открытыми.

— Прежде всего, люди и лошади! Эта опасность серьезнее! — не сдавалась кобра.

— Думаю, что Ньяканина в этом случае, все-таки, права. Нужно обезвредить собаку.

— Я уверена в этом, — Ньяканина с достоинством взглянула на Королевскую кобру.

Гамадрия была очень умной змеей, необдуманных решений никогда не высказывала, поэтому тупое упрямство этих американских гадюк и их кузин ее просто взбесило. Яд волной хлынул к ее зубам.

— Возможно, ужам и удавам нужно бояться только собак, ведь людям и лошадям они не страшны. Уверена, смертельная опасность нависла над нами, ядовитыми змеями. И эта опасность исходит именно от людей! — Королевская кобра презрительно глянула в сторону Ньяканины.

— Прекрасная речь! — раздался голос из глубины пещеры.

Гамадрия уловила иронию в этих словах, повернула свою изящную голову и встретилась взглядом с двумя блестящими в темноте глазами, которые приветливо смотрели на нее.

— Это от тебя я дождалась похвалы? — кобра, вытянув шею, свысока посмотрела на говорившую.

— Твои слова пора высекать на камне, для наследников!

И Королевская кобра снова явственно ощутила насмешливый тон змеи, которая прятала свое туловище глубоко в пещере.

— А-а, Анаконда!

— Я самая!

Ньяканина попробовала сказать еще что-то, но Анаконда ее перебила:

— Позволь, сестра, я сама скажу. Все самые смелые и могущественные звери мира рассчитывают на собственные мускулы, хитрость и опыт. Тигры, львы, орлы, крокодилы честно сражаются в открытом бою. И только самые слабые и надменные, похожие на эту сеньору в шляпке, используют подлое оружие — яд.

Взбешенная кобра раздула свой капюшон до немыслимых размеров и так зашипела, что все поняли: еще секунда — и случится непоправимое!

— Конгресс неприкосновенен!

— Здесь нельзя!

Пещера наполнилась возмущенным шипением.

— Сними капюшон! — с ненавистью крикнула Атрос.

— Прочь капюшон! Долой шляпу! — одновременно вскричали Лансеолада и Золотая Уруту.

Королевская кобра в течение нескольких секунд могла бы разбросать этих мелких змеек, как она это умела. Но… она подумала и прошипела:

— Здесь, на Конгрессе, не будем разбираться, кто прав! Но предупреждаю: там, — и она кивнула на выход из пещеры, — мне не попадайтесь!

Потом медленно убрала капюшон на шее и замолчала.

— Да никто тебя и не обижает здесь! — Анаконда проговорила довольно миролюбиво, но кобра резко развернулась.

— Еще бы! Боятся и правильно делают. И ты не шути!

— Я? — Анаконда наполовину выползла из своего укрытия.

— Так, спокойно! У нас всех совсем другая проблема! — Террифика попыталась вернуть разговор к теме, из-за которой все и собрались. — У нас два плана. Один предложила Ньяканина, другой — наша гостья. С кого, все-таки, начнем? С собаки или лошадей?

Многим было бы проще начать войну, разобравшись с собакой. Но азиатская кобра всем показалась очень умной. Значит, в ее плане есть продуманный ход действий. Тем более что она довольно долго пробыла в серпентарии, лучше узнала порядки в лаборатории. Опасность, грозящая со стороны людей, гадюкам была известна, а вот насколько велика опасность от собаки, они знали только со слов Ньяканины и Крусады. Да еще факт, что собака невосприимчива к яду, тоже сыграл свою роль. Подытоживая обсуждение, Террафика объявила, что принимается план войны, предложенный Королевской коброй.

Выступать решили немедленно: каждая минута промедления грозила гибелью представителям Змеиного Царства.

— Жизнь или смерть! — пафосно сказала Террифика. — Кто еще хочет сказать?

— Не о чем говорить! Как бы не пришлось потом пожалеть! — Ньяканина сокрушалась, что не смогла переубедить.

— Тогда — в бой! — змеи ринулись наружу, а там вся земля кишела сестрами и кузинами, ждавшими приказ на атаку. Все ринулись в сторону Дома. Змей было так много, что, казалось, ожили кусты и трава — все задрожало и зашевелилось.

Уже вслед понеслись слова Террифики:

— Как на Конгрессе! Как на Конгрессе! До конца войны все неприкосновенны! Слышите?

— Да! Да! — эхом понеслось по сельве с разных сторон.

Анаконда обогнала Королевскую кобру, и та, шипя вслед, сказала:

— Потом встретимся…

— И поговорим! — Анаконда весело сверкнула глазами и стремительно скользнула вперед.

Х

Сотрудники лаборатории собрались у постели коллеги, которому достался яд ярары. Близилось утро. Новый руководитель лаборатории, безмерно уставший и опечаленный событиями прошедшей ночи, подошел к окну и прислушался. Вместе с теплым дыханием ночи в окно влетели какие-то странные звуки со стороны конюшни. Что там происходит?

— Коллеги, лошади… Там что-то происходит — лошади волнуются! Фрагосо, не сочтите за труд, посмотрите. Только, пожалуйста, осторожно! Не нравится мне все это!

Фрагосо пошел к конюшне, освещая в предутренних сумерках дорогу фонарем. Остальные замерли в тревожном ожидании.

Через минуту в дверях появился Фрагосо, на лице которого и кровинки не было:

— Там… — еле проговорил он, — в конюшне — змеи!

— Откуда? Как они туда попали? — руководитель совсем растерялся.

— Много змей! Очень!

— Идемте! Все идемте! — руководитель лаборатории словно очнулся.

Все выскочили наружу.

— Пса позовите! Дабой! Дабой! Да где же ты, черт возьми! — человек как-то сразу забыл, что пес спал под кроватью больного, тяжело дыша и взвизгивая.

То, что увидели люди, ворвавшись в конюшню, потрясало воображение! Конюшня кишела змеями! Они были везде! Кони бились о перегородки стойл, пытаясь сбросить с себя десятки змей, жаливших их за ноги. Несчастные животные хрипели, ржали и били копытами о пол, давя гадов. Кормушки, разбитые лошадьми, летали по конюшне. Гадюки, словно их действиями руководил кто-то, бросались на лошадей и, укусив, тут же отпрыгивали, спасаясь от ударов копытами.

Смотреть на это побоище, не вмешиваясь, было просто невозможно — люди бросились в атаку. Их ноги защищали сапоги, а в руках появились плетки и мачете. Фрагосо плетью перешиб гадюку, которая ударилась о край его сапога. Руководитель разрубил огромную гадюку прямо в ее броске. Рядом визжал Дабой, шею которого несколькими кольцами обвила другая, тоже не маленькая. Голову этой гадюке отрубил еще один работник лаборатории — он был в этот момент рядом с псом. Все смешалось в кучу: лошади, люди, змеи! Это был ад! Или его преддверие, ад начался потом, когда Фрагосо поскользнулся о какую-то из этих ползучих тварей, показавшейся очень знакомой, и упал. Фонарь разбился, и вся конюшня, с ее страшными звуками битвы, погрузилась в темноту.

— Назад! — отчаянно крикнул руководитель. — Всем выйти! Дабой! Ко мне!

Люди поняли всю опасность, которой подвергались, только когда выскочили из конюшни. Бледные, с трясущимися от напряжения руками, в которых они держали окровавленные плети, ножи и мачете.

— Что это такое?! — руководитель спрашивал своих друзей и одновременно рылся в памяти, пытаясь найти хоть один подобный случай. Никогда раньше он не сталкивался с такими осмысленными действиями гадюк.

Все молчали, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Пес, вырванный из клубка змей за загривок, благодарно лизал руку своего спасителя.

— Сначала две гадюки проводят операцию по своему освобождению, причем действуют настолько слаженно, что начинаешь думать: у них не только инстинкты, но разум есть. Теперь нападение на лошадей! Такое впечатление, что змеи хотели убить лошадей, но они даже не знают, что помогли им выжить. Ведь у нас закончилась сыворотка! Скоро рассветет, и змеям не поздоровится.

— Среди них была убийца — Королевская кобра. Та, что укусила моего друга. Может, она пришла отомстить нам? Попалась бы она мне… — Фрагосо потер ушибленную при падении руку.

— Может, теперь я верю, что в жизни все может быть, — один из работников повернулся в сторону собаки. — Дабой бился отчаянно! Как он?

— Сильно искусан. Хорошо, что мы его подготовили, и он выдержит любое количество яда. Жить будет!

Люди вернулись в Дом, к больному товарищу. Дыхание его выровнялось, да и выглядел он уже лучше. По всему телу обильно выступил пот.

— Наконец-то закончилась эта страшная ночь — светает! — Руководитель посмотрел на часы: — Пора! Антониог, оставайся в доме, а мы с Фрагосо пойдем заниматься делом.

— Брать будем, как обычно, арканами?

— Пожалуй, нет. Уж слишком странно ведут себя эти буйные сеньоры! Берем палки и, на всякий случай, мачете.

XI

Инстинкт самосохранения руководил действиями змей, а не какая-нибудь мистика. Так что в нападении на Серотерапевтическую лабораторию не было ничего странного. Просто проявилась мудрость змеиного рода в момент смертельной опасности.

Фонарь, который держал в руках человек, разбился. Это для людей наступила темнота, а змеи увидели проблески близкого рассвета. А утро несло с собою гибель. Предутренная влага, пронизавшая воздух, свидетельствовала о наступлении дня.

— Еще несколько минут — и нам не удастся пробиться в сельву. Назад! — скомандовала Крусада.

— Уходим! Уходим! Назад! — шипели со всех сторон змеи. Спутанными клубками они выкатывались в панике из конюшни, с ужасом поглядывая на светлеющее с каждой минутой небо.

Вдалеке послышался лай собаки. Он заставил всех замереть.

— Сколько нас осталось? — Золотая Уруту вытянула свою бархатистую шею, покрытую золотистыми волосками, и оглядела змеиное войско.

Подсчитав потери, змеи едва не пали духом: восемнадцать змей погибли под копытами лошадей и ударами кнутов и мачете. Среди павших были две изумительно красивые коралловые змеи. Атрос была рассечена надвое плетью Фрагосо. Дримобее, душившей собаку, расплющили в лепешку голову. Пропали Остроголовка, Радинея и Бойпева. Всего жертв змеи насчитали двадцать три. Это если не брать во внимание покалеченных и избитых. Все змеи были в крови, на которую налипла пыль. Вся эта масса забилась под чешуйки.

— Вот, Гамадрия, результат твоего плана. Думаю, что это еще не все испытания, которые нам предстоит пережить. Подозреваю, что это еще не конец! — Ньяканина упрекала, но говорила далеко не все. Она слышала последние слова людей о том, что лошадям как раз и не хватало того яда, который влили кузины при укусах. Во время этой битвы змеи удачно закончили иммунизацию лошадей. Если бы гадюки не напали на животных, те погибли бы на следующий день.

Вдруг снова раздался лай собаки, только уже гораздо ближе. Пес, почти касаясь земли носом, шел по следу.

— Бежим! Мы погибли! — отчаянно закричала Террифика.

— В пещеру! Все в пещеру! — в панике змеи рванули в сторону логова Террифики.

— Стойте! — взвизгнула Ньяканина. — Нет! Там вам точно всем грозит гибель! В одном месте всех перебьют!

Змеи снова остановились в растерянности:

— Так что же делать?

— Слушайте меня! Все расползайтесь в разные стороны! Люди за всеми, а тем более одна собака, не погонятся! Мы уйдем!

Паника, растерянность, страх почти парализовали волю змей. Они чувствовали: в словах Ньяканины разумное решение, но продолжали озираться по сторонам в поисках выхода из смертельно опасного положения. Еще бы один веский довод Охотницы — и все спаслись бы! Ну, пусть не все, но большинство.

И тут снова заговорила Королевская кобра.

Унижение, которое она испытала от провала своего плана, стыд от того, что кто-то оказался умнее, ненависть к этой проклятой чужой стране — все это толкнуло ее к страшной мести всем и за все.

— Эта болтливая зазнайка свихнулась от страха. Если мы разбежимся, то до конца своей жизни будем трястись от страха перед Человеком. Быстро все мчитесь в пещеру, а там мы дадим настоящий бой и собаке, и людям! За мной! — и кобра прыгнула в сторону логова Террифики.

— Скорей! Скорей! — змеи бросились за Гамадрией.

Ньяканина поняла мотивы Королевской кобры. «Она ведет змей на верную смерть!» — с горечью подумала Охотница. Она могла бы сейчас отвернуть и скрыться в зарослях. За ней уж точно никто бы не погнался. Но Охотница никогда не бросает друзей в беде! И Ньяканина заскользила вслед за всеми. Внезапно она почувствовала, что рядом с ней есть еще кто-то. Повернула на ходу голову и встретилась глазами с Анакондой:

— Ты видишь, что творит эта подлая чужестранка!

— Я уже давно обещала с ней поговорить с глазу на глаз, — усмехнулась Анаконда.

— Мы можем хоть чем-нибудь помешать? Ведь все погибнут!

— У этой твари в шляпке — другая судьба!

Пещера мгновенно заполнилась бы змеями, но путь всем преградила Анаконда:

— Террифика! Если я правильно поняла, то заседание Конгресса одновременно с битвой закончилось?

— Да, — вымученно признала Террифика.

— Тогда, я так думаю, у меня есть право заняться одной особой… — и Анаконда вытянулась, чтобы оглядеть всех. — А! Вот и наша умница, которая советами замучила, — и Анаконда рассмеялась.

В такой момент, в такой ситуации! Люди и собака вот-вот появятся! Все трясутся в страхе, а Анаконда решила устроить схватку. Да еще с кем? С Королевской коброй!

Глаза Гамадрии горели ненавистью, капюшон раздулся, а сама кобра раскачивалась из стороны в сторону, готовясь к прыжку. Внезапному и смертельному.

Первый удар получился удачным: клыки кобры рванули оливковую кожу, впустив в мышцы Охотницы весь яд, который накопился. В ответ Анаконда мощно замахнулась всем туловищем и хлестко обвилась вокруг гадюки. Потом стала ее медленно и нежно душить. Кобра не отпускала Анаконду, продолжая давить ее шею. Охотница почувствовала, как хрустнули ее позвонки. Это был решающий момент схватки! Анаконда изо всех сил сдавила телом кобру, и у той потекла слюна, а пасть разжалась. Теперь голова Охотницы была свободна, и Анаконда стала рвать зубами тело кобры. Медленно и с наслаждением. Потом добралась до ее головы, и череп Королевской кобры хрустнул, как глиняный кувшин. Вот теперь все!

— Теперь не стыдно и умереть! — тяжко вздохнула Анаконда и рухнула на истерзанное тело азиатской гадюки.

Снова послышался лай. Черный пес, видимо, вел людей прямо к пещере.

Еще совсем недавно испуганные и растерянные, змеи, увидев схватку Анаконды с коброй, почувствовали, что не имеют права так просто сдаться. Снова в них заговорил заложенный природой инстинкт самосохранения. В глазах заплясал огонь ненависти к тем, кто не дает им владеть своим домом — сельвой. Змеи решили дать бой.

Одна из змей заикнулась о том, что надо зайти в пещеру, но хор голосов ответил:

— Нет!

— Мы встретим врага здесь! — Ньяканина находилась в первых рядах.

Позади змей стеной стояла скала — пути отхода не было. Этот бой, действительно, был не на жизнь, а на смерть. Гадюки застыли, глядя вдаль горящими от ненависти глазами.

Ждать пришлось недолго.

Темный лес, казалось, выпустил из своих объятий фигуры двух человек. Это были руководитель лаборатории и Фрагосо, который держал черного пса на поводке. Собака лаяла и рвалась к скале, где ее и людей ждали змеи.

— Н-да! Это конец! Эх, жаль! — и было в этих словах Ньяканины столько любви к жизни, столько горечи, оттого что этой жизни приходит, действительно, конец.

Охотница отчаянно рванулась навстречу собаке, несшейся прямо на нее. Пес легким движением морды отбросил ее в сторону и вцепился в Террифику. Гремучая змея вонзила в его морду клыки и повисла. Дабой мотал головой, пытаясь сбросить ее, но хватка гадюки была мертвой. Нойвид ужалила снизу, но было уже поздно — люди были рядом. И Террифика, и Нойвид погибли мгновенно от ударов трости по хребтам. Золотая Уруту и Сипо были разрублены мачете. Лансеолада успела ужалить пса за язык, но тут же ударом трости ее рассекли пополам. В траве недвижно лежала Эскулапия.

Это вовсе не было похоже на битву. Это было избиение. Свистели трость и мачете, лаял пес — больше никаких звуков не было. Змеи даже не шипели, сберегая силы. Они умирали молча, одна за другой. Гора мертвых змеиных тел росла у входа в пещеру, где они совсем недавно проводили Конгресс. Дольше всех прожили, сражаясь, Крусада и Ньяканина.

Они были последними.

Люди сели на камень, чтобы немного отдохнуть. Они смотрели на змей, которые еще совсем недавно чувствовали себя хозяйками сельвы. Дабой, едва дыша от укусов, которых было шестьдесят четыре, почти не держался на ногах. Даже для него это было слишком много яда. Он лег у ног людей.

Спустя полчаса люди встали, чтобы идти в свой Дом. И вдруг случайно бросив взгляд в сторону, обнаружили Анаконду, которая была жива.

— Странно, в этих местах удавов нет. Откуда она, интересно?

— Да ты посмотри! Тут была схватка! Вон, видишь, наша Королевская кобра валяется! Я же говорю, что видел ее в конюшне! — Фрагосо, сам не отдавая себе отчет, рассказал, что здесь произошло.

— Ты прав, Фрагосо! Этот умница справился с коброй лучше, чем мы. Сильно пострадал… Видишь, рана какая! Давай-ка попробуем его подлечить, а? Может, когда-нибудь он нас с тобой спасет!

Люди привязали Анаконду к палке и понесли ее к себе домой. Если бы они знали, как горько было Анаконде знать, что ее маленькая, но отважная сестра погибла. Умная, гордая, полная презрения к смерти…

К счастью, Анаконда выжила. Люди лечили ее, кормили, пока она была слаба. Она присматривалась к тому, как они живут, и зла на них за своих погибших сестер не держала. Это жизнь. Но однажды наступило время, когда Анаконда захотела снова стать свободной. И она ушла от людей.

Ее ждали интересные приключения по пути до Гуайры, к Озеру смерти. Это место, где Парана сливается с Мертвой рекой. Потом было второе путешествие в мутных водах большого паводка. Его разделили с Анакондой ее младшие братья. Такая бурная жизнь Анаконды в буйных зарослях Параны стоит отдельного рассказа.