Кофе для Яны

Ольга Томашевская, 2023

Наша жизнь – кружево, сплетенное из маленьких и больших решений, верных и ошибочных. Как отличить одно от другого? Хватит ли сил исправить ошибки или не совершать их? Возможно ли это сделать одному слабому человеку? Когда-то давно героиня смогла одним глазком заглянуть в прошлое, изучая предметы старины, принадлежавшие ее предкам. Встретив загадочного незнакомца, она получает возможность наладить связь с представителями другой эпохи. Она знакомится с Александром Пушкиным и понимает, что не все, во что мы верим, правда. Это делает ее сильнее и позволяет разобраться в своей жизни и помочь другим это сделать в прошлом. Разобраться ли? Или запутать все еще больше?

Глава 5 Девичьи откровения

С самого утра Яна готовилась к встрече с Иронькой. Так ей было приятно, что они встретились, так о многом хотелось рассказать. В их недолгом разговоре в салоне она почувствовала искренний интерес к ней, к ее жизни, захотелось поделиться и узнать побольше об Ироньке в ответ. Когда в голове всплывали воспоминания школьных лет, Яна всегда с нежностью вспоминала Ироньку. Та была всегда как феечка, — легкая, беззаботная, маленькая, блестящая. Яна не дружила с ней не потому, что не хотела. Как-то не было точек соприкосновения. Иронька всегда была такая быстрая, такая летящая, такая волшебная, было так прекрасно наблюдать за ней и любоваться со стороны. Дружба — что-то земное. Нельзя дружить с феями. Ими надо восхищаться со стороны.

Выглядела она всегда очень по-разному и всегда очень мило. В школе, в 9 классе, у нее была короткая стрижка, выбеленная челка и крашеный в малиновый цвет затылок. Ее мама была мастером причесок в салоне, — соответственно, тут не было проблем с переменой имиджа, порой она перекрашивалась в синий или розовый, но чаще всего это был красный. Это не смотрелось ни вульгарно, ни вызывающе, это выглядело всегда очень мило, опрятно, цельно, и даже престарелые строгие учителя редко делали ей замечания по поводу ее внешнего вида.

Сейчас Ироньке уже ничего такого не хотелось. Она наелась яркими цветами, и теперь просто была очень милой блондинкой, с немного вздернутым носиком, голубыми глазами и ярковыраженными скулами.

Весь рабочий день Яна, заполняя отчеты, ожидала его окончания. Утром она почти даже позабыла о том, что вчера прогуляла почти половину рабочего дня, и только к обеду одна пожилая сотрудница ей сделала замечание.

— Деточка, Яночка, я вчера еще просила вас подготовить счета по «Арабике», а вы куда-то убежали.

— Простите, Зинаида Яковлевна. Я сейчас быстро сделаю.

— Да я сама сделала, чего там делать-то. Тебя к начальству, что ли, вызывали? Он вроде спрашивал тебя.

Яна сделала неопределенный кивок, не желая ни врать, ни обсуждать вчерашний день в таком ключе. Очень сильно ее удивило, что никто почти ни слова не сказал про ее новый образ, кроме Зинаиды Яковлевны и новенькой девочки, сидящей у окна и пытающейся завязать хорошие отношения со всеми в коллективе. Все остальные даже бровью не повели. Причем, Зинаида Яковлевна вроде бы и похвалила перемену, но с грустью отзывалась о роскошных волосах, которых теперь уже Яне никогда не видать. Но сегодня это было почему-то необидно.

После вчерашнего разговора с Германом появилось новое чувство какого-то внутреннего превосходства, приобщения к важному знанию, которое может перевернуть жизнь и ей, и другим, если правильно воспользоваться этим. В нее как будто вдохнули уверенность в себя, и она теперь жалела больше всего почему-то то, что когда-то постеснялась с Иронькой дружить. Ей казалось, что это так важно, а время уже упущено, но сейчас можно хотя бы попробовать прикоснуться к этой мечте.

С наступлением шести часов волшебного времени, когда рабочий день заканчивается, и все офисные работники превращаются в нормальных людей, Яна просто вылетела на улицу.

На улице стояла жара, как вчера, но вечерняя прохлада начала немного опускаться над городом, пропитывая все солнечной пылью и теплым дыханием уходящего лета. Яна шла и любовалась людьми, деревьями, машинами. Она снова немного стеснялась смотреть людям в глаза, вчерашние смелость и кураж вроде бы немного поугасли, но ей это было и не нужно — она вчера была в поиске, сегодня у нее была цель, она нашла, что искала.

Высокая скрипучая дверь в «Пряности» была открыта, из помещения распространялся на всю улицу аромат каких-то то ли специй, то ли фруктов, мяты, и, конечно же, кофе.

Иронька сидела на розовом диванчике за столиком у окна. Рядом и правда стояли белые птичьи клетки с нервно чирикающими птицами, но не раздражающе, а вроде и вразнобой, но вместе исполняющими своеобразную музыку. Было шумно, кружевно, красиво.

Иронька на розовом плюшевом диванчике вся была такая розовая, снова воздушная, как в школе, и Яне почудилось, что та совсем не изменилась, — ни повзрослела, ни постарела — просто покрасила волосы, как она делала часто, и вот они — все перемены.

Иронька излучала радость и благодушие. От этого благодушия у Яны в душе тоже поселилась некая спокойная радость, словно бы она вернулась домой, и теперь все будет хорошо.

— Привет, привет!! Садись! Я заказала чайник очень вкусного фруктового чая, если ты не против.

— Попробую с удовольствием. Я теперь люблю и чай, и кофе, вообще все вкусное. Надо пробовать все!

Девчонки одновременно вдруг засмеялись непонятно чему, выбрали по пирожному, и в ожидании заказа стали болтать ни о чем. Разговор был приятный, легкий, они сыпали воспоминаниями, как вдруг Ира спросила:

— Помню, у тебя подруга Марина такая была, из старшего класса. Ты с ней общаешься все еще?

— Черт!!!! — воскликнула Яна. Блин!!

Она не позвонила Марине. Какой кошмар!

— Что такое? Удивилась такой реакции Иронька.

Яна рассказала ей вкратце о том, что происходит сейчас в жизни Марины. Озвученная постороннему человеку, эта ситуация выглядела странно, словно все разом сошли с ума и ведут себя вопреки здравому смыслу. Глядя на все со стороны, Яна увидела в ней именно это. А еще она увидела, что все ее попытки не вмешиваться бестолково обернулись в улыбчивое одобрение этого хаоса. И что она изначально была в гуще событий и словно бы даже что-то могла бы сделать с этим.

— Да, это поворот. Она всегда была такая уверенная в себе, сильная… Почему они не разведутся?

— Ну как же… семья?

— Да какая там уже семья? Ты же видишь, там полный дурдом, ей самой зачем это все надо?

— Я тоже думаю об этом…

— Так скажи. Она, видимо, закрутилась и выхода очевидного не находит.

— Ты что, она меня убьет за такие мысли, если я ей это предложу.

— Ну пускай убивает. Хоть задумается. За мудрость придется пострадать. Зато потом всем будет хорошо, если послушается. Мне вообще всегда она казалась очень здравомыслящей. Когда в 11 классе эта ваша была история, я думала, что сама никогда не смогла бы так держаться на ее месте. А она молодец, все поняла, все разрулила для себя, пережила.

— Ты о чем это?

— Ну, когда Сашка бросил ее и стал встречаться с тобой.

— Ты что-то путаешь. Мы никогда с Сашкой не встречались. Мы поженились 7 лет назад, но ты не могла об этом знать. И Маринка вроде тоже, никогда его не любила.

Иронька удивленно приподняла бровь и уточнила:

— Они в одиннадцатом классе встречались. Она влюбилась в него страшно. Я еще с ней дружила тогда. Помнишь?

— Не помню, если честно. Наверное, мы с ней временно разошлись, у нас бывали такие периоды, что мы вроде как не дружим. И что?

— Она с ума по нему сходила, он вроде тоже, я не знаю. Потом они поссорились из-за какой-то ерунды, она на него чего-то там обиделась и решила приструнить — типа, не подходи больше ко мне. А он взял и исчез тогда и неделю, даже не звонил. Она на стены лезла, где он, что делать, меня просила звонить ему, караулила на улице. А потом ей кто-то сказал, что вы вместе. Она стала следить и действительно, он постоянно у тебя дома ошивался, оставался ночевать. Потом мы увидели вас на улице, вы держались за руки, смеялись. Такие счастливые. Она горевала, как сумасшедшая, хотя особо виду не показывала. Потом вроде пришла в себя. Ну, а потом вы опять стали дружить, и мы с ней как-то потерялись.

— Удивительно, я даже не предполагала ничего из этого. Хотя он вообще мне о своих девушках очень обезличенно рассказывал, они для него были фоном жизни. Ему интересно было что-то придумывать, собирать, программировать, об этом он мог рассказывать часами. У него вообще так было — встречается с кем-то, и вдруг какой-то проект, конкурс. Он про все забывает, про девушку, про родителей, и увлеченно делает то, что ему интересно. Словно это и есть его жизнь, а все люди — статисты. Наверное, мы и поженились потом, потому что он подумал, что я не буду ему мешать работать, не стану обижаться, что он мне внимания не уделяет. Но я поняла, о какой истории ты говоришь. Мы с Сашкой не встречались, он делал очередной проект для одного конкурса, я ему помогала клеить плакаты, оформлять, он оставался ночевать в гостиной, потому что мы допоздна все это лепили и рисовали. Было очень весело, хоть я и не понимала ничего. Тогда были каникулы, и мы да, ходили гулять, обсуждали что куда приклеить, наверное, со стороны смотрелось дико.

— Да нет, смотрелось, кстати, очень мило и гармонично. Я еще подумала, что вот наконец-то такая счастливая пара. Я очень рада, что вы поженились, так и должно было случиться.

— Ох, не знаю, это как-то само собой произошло, даже вроде как никто ничего и не хотел.

— Расскажешь? — Глаза Ироньки заблестели — то ли от чая, то ли от предвкушения интересной истории.

— Да как-то странно даже все получилось. Мы дружили-дружили, он от какой-то своей очередной девушки сбежал, пришел ко мне вечером поболтать. Принес — не поверишь — травы покурить. Мои родители были на даче. Я никогда такого не делала, но тут вроде как был повод, было о чем поговорить, и я согласилась. Вот мы ее курили, сначала он жаловался, потом стало весело, потом мы решили поиграть в монополию. Играли, курили, смеялись, потом стали играть в монополию на раздевание.

— Тааак! — воскликнула Иронька, — очень странно это представить, но, наверное, так можно?

— Еще как! И вдруг неожиданно входят мои родители. Оба!! На даче погода испортилась, им все надоело. Приехали, всем здрасьте. Заходят ко мне в комнату, там бардак, одежда раскидана, пахнет сама понимаешь, чем, мы сидим в одних трусах, ржем, — а мою маму ты помнишь, ей этого было бы так просто не пережить.

Иронька вся тряслась от смеха, — да уж, твоя мама женщина серьезная, у нее свои представления о приличиях! Знаешь, как-то в школе она меня встретила и так отчитала за мини-юбку, что я до сих пор стесняюсь их носить.

— Правда?

— Тогда звучало все очень внушительно.

— Кому, как не тебе, носить мини-юбки!

— Ну вот видимо, всем, но не мне. Так и что дальше было? Сколько вам лет-то тогда было?

— Да много уже. За 23 или 24. Был огромнейший скандал, я думала, они убьют или Сашку, или меня. Они долго беседовали то со мной, то с ним, а нам-то смешно, и это затянуло скандал еще на неделю. На следующий день было уже грустнее. Я думала, нас оставят в покое, но потом выяснилось, что они оставили в покое более-менее только меня, как самое безнадежное и слабое звено. Насели на Сашку, а он же клоун, ты знаешь — ну, по крайней мере, тогда им был — и он картинно сделал мне предложение, — типа, хватит ругаться.

Дальше шутка затянулась, он меня убедил, что так будет лучше для всех, и родители успокоятся, и его тоже от него отстанут. И мы вроде как смирились, и.. вот! — Яна растопырила пальцы, чтобы продемонстрировать обручальное кольцо.

— Значит, твою маму надо благодарить за то, что она так неожиданно вошла?

— Да не за что особенно благодарить. Живем мы мирно, но как-то не очень счастливо… Вернее, я не знаю, как оно — жить счастливо. Что это значит вообще? Может, это оно и есть… Детей у нас нет, мы не ссоримся, он в своих проектах, ему все интересно, они там разрабатывают какие-то проекты, я даже не спрашиваю, не лезу — бывает, мы несколько дней не видимся, я ложусь спать, а он спит в кабинете, или приходит, а я уже сплю. Утром привет-привет. Как друзьями были, так и остались, только нам теперь вместе почему-то неинтересно. Иногда начинает рассказывать взахлеб какие-то свои штуки, а я в этом не понимаю ничего, смысл говорить?

— Очень жаль. Но я думаю, это у вас может быть период такой. Он пройдет, у вас же было такое единение, было видно, как вам классно вместе.

— Наверное, мы просто не думали об этом. Было весело и интересно, пока были молодые и глупые, а теперь все такие взрослые, он начальник отдела важного, ему со мной неинтересно стало, а я и не лезу. Он меня ни о чем не спрашивает, вместе едим, спим, никуда не ходим, никуда не ездим.

— Ага, а теперь такие старые и совсем не молодые. А ты уверена, что неинтересно ему? Может, он считает, что тебе с ним неинтересно? Я насколько поняла, он увлеченный программист, а кому неинтересны программистские всякие дела, тому и рассказывать бессмысленно. А ты сама о многом с ним говоришь? Рассказываешь? Советуешься?

— Да как-то и нечего рассказывать. Спросит, как дела, говорю, что хорошо.

— Ну вот видишь. Он, наверное, тоже переживает что ты молчишь — не говоришь.

Такая мысль Яне в голову не приходила раньше. Она подумала, что о встрече с Германом она ему не рассказала, новой стрижкой не похвасталась, а он поздно лег спать, и возможно не заметил.

Из кофейни Яна вышла только под самое закрытие, с Иронькой они прогулялись вместе до метро, и распрощались как очень близкие подруги. Яне казалось, что сегодняшняя встреча одна из самых приятных встреч за последние несколько лет, и вечер тоже один из самых приятных. Неприятной черной точкой маячила только Янина забывчивость и необходимость теперь позвонить Марине, чтобы как-то наладить с ней отношения. Она решила, что сегодня уже поздно, утро вечера мудренее, и на крыльях радости поплыла домой в надежде вечером выпить чаю с Сашей, рассказать ему о приятной встрече с их общей знакомой, просто поговорить по душам, чего они не делали уже очень давно.

Дома было пусто, темно и прохладно. Несмотря на жару, квартира прогревалась плохо, в ней всегда было мрачновато, и как будто сыровато. Сашки дома не было.

Яна достала телефон, чтобы позвонить ему, и увидела непрочтенную смску, отправленную 3 часа назад — «ночую на работе, доделываем проект. До завтра!»

Завтра так завтра. И поговорим, и посидим. Ох, нет, завтра выходной, а на выходных она всегда ездила с родителями на дачу, помогать — копать, мыть, сажать, — звонить предупреждать что не приеду было уже слишком поздно.

Немного расстроившись, Яна поплелась в свою одинокую кровать.

«Главное — не забыть позвонить Маринке!!» Подумала она, засыпая.

Вскочив с кровати, она взяла первую попавшуюся бумажку и вывела там — МАРИНА.