Пигалица

Ольга Сергеевна Рузанова, 2023

Ден Тюменцев друг моего брата и мой будущий муж. Я так решила, потому что люблю его уже много лет. Ему придется с этим смириться, даже если он пока меня не замечает.– Ден.– М?– Спасибо, что не сдал меня брату.Он останавливается, чешет мочку уха и поворачивается в мою сторону.– Не успел.– Ясно, – вздыхаю разочарованно, – значит, расскажешь?– Не расскажу.– Правда?– Я молчу про клуб, а ты забываешь про то, что было в моей комнате.– Почему?Если он сейчас скажет, что его чуть не вырвало и что ему противно было меня целовать, я клянусь, ударю его.– Потому что ничего не было, – отвечает ровно, – тебе все приснилось.

Глава 1.

Сунув в мои руки свои телефон и ключи от машины, Матвей закатывает рукава черной рубашки и поправляет покосившийся на могиле отца деревянный крест.

— Это из-за дождей?

— Угу… в следующем году хороший памятник поставим. С цветником и оградкой.

— И маме поменяем, — вставляю я и принимаюсь убирать с холмика засохшие цветы, пролежавшие здесь сорок дней.

Именно столько прошло со дня смерти нашего с братом отца. Он умер в больнице после продолжительной болезни. Измучившись сам и измучив Матвея.

Выдергиваю успевшие нарасти сорняки и украшаю могилу свежими цветами. Брат купил темно-бордовые розы, а я нарвала полевых цветов, ромашек и васильков.

Он стоит у могилы почти час. Сгорбившись и опустив низко голову, думает о чем-то своем. Я не мешаю. Присев на большой камень за его спиной, щипаю мелкие травинки у ног.

Не могу спокойно смотреть на него. Сердце кровью обливается.

Сначала его жена-сука предала. Сбежала, избавившись от их еще не рожденного ребенка, потом болезнь отца.

Матвей его больше полугода на себе таскал, когда ему после операции ступни ампутировали, мыл, кормил, ухаживал, как за ребенком.

Теперь вот папа умер. И мне иногда кажется, что Матвей вместе с ним.

Это страшно. Когда он уходит в себя, перестает реагировать на внешние раздражители, замечать меня, я начинаю чувствовать себя сиротой.

Как сейчас.

— Моть, — встаю рядом, касаюсь его плеча, — может, пойдем?.. Комары заели.

Брат тяжело вздыхает и последний раз поправляет крест.

— Пойдем, — обнимает меня за плечи и ведет по узкой, заросшей травой, тропке к выходу с кладбища.

Завтра мы возвращаемся в город, где Матвей жил до болезни отца. У него там свой автосервис и друзья.

И Ден.

— Может, продадим папину квартиру? — спрашиваю у брата, когда машина выезжает на проселочную дорогу.

— Нет.

— Тебе бы сейчас деньги не помешали.

— Эля, я сказал, нет! Это твоя квартира.

— Почему моя? — возмущаюсь я, — мне она не нужна!

— А где ты собралась жить, пока будешь учиться в университете?

— Я еще не решила, в какой буду поступать!

— С твоими баллами ты поступишь в экономический!

Баллы! Будь они не ладны! Знала бы, специально экзамены завалила. Я не хочу оставаться здесь еще на четыре года, я хочу жить с братом.

— Там тоже есть экономический.

— Есть, — кивает, не глядя на меня, — но здесь ВУЗ престижнее.

Отворачиваюсь к окну и начинаю грызть ногти. Спорить с ним сейчас бесполезно, он закроется, и я его снова потеряю дня на три. Так уже было, это теперь его способ уходить от конфликтов. Только по итогу он все равно делает по-своему.

Здесь нужно поступить хитрее. До зачисления еще больше месяца, если действовать с умом, можно заставить его поменять решение.

— Я подумаю…

— Ну-ну, — усмехается он и принимает входящий вызов.

Я успеваю увидеть имя, высветившееся на экране.

Ден.

Замерев, вся обращаюсь в слух. Если повезет, получится услышать его голос впервые за последний год.

— Здорово, — басит брат в ответ на приветствие, — Завтра… встретишь нас?..

Завтра… я увижу его завтра.

От этой мысли бросает в дрожь. Зажав ладони между коленями, судорожно затягиваюсь воздухом.

Перед мысленным взором встает его взгляд с ленцой и чуть изогнутая в претензии бровь.

Люблю-у-у-у…

Обожаю гада бессердечного!

До нашей встречи остаются считаные часы и, чтобы скоротать их, вечером я убегаю из дома попрощаться с друзьями. У меня их много — 20 — 25… может, больше…

— Элька, коза! Сваливаешь, что ли? — обхватив за талию, подбрасывает вверх Витек.

— Поставь меня на место, горилла! — шутливо возмущаясь, колочу по мощным плечам.

Он ржет, но не отпускает. Подкинув еще, накрывает мою задницу своей лапищей.

— Сомов! Лапы убрал от чужого добра!

— Дай хоть потрогать, от тебя не убудет…

— Зато от тебя убудет! — вонзаю ногти в шею, — отпустил, я сказала!

— Ладно… — отпускает меня на пол и, морщась, трет расцарапанную мной шею, — дикая!

— Еще раз тронешь, будешь иметь дело с моим братом.

Под хохот других парней, оставляю недоумка Витька и ухожу к нашему с девчонками столику в баре Дичка.

Придурок. С моего восемнадцатилетия прохода не дает.

Бесит, не могу!

В прошлом месяце приперся пьяный с веником под окна, песни орал, пока Матвей его не прогнал. На прошлой неделе в кино пригласил, я не пошла.

Не для него ягодка зрела.

— Че злая такая? — спрашивает Дианка, оторвавшись от экрана своего смартфона, — Сомов здесь?

— Достал уже!

— Ой — ой! Бедненькая какая! — тоненьким голоском тянет Алина, — смотрите-ка, мужики прохода ей не дают.

Ну, не дура ли, а? Ей бы понравилось, если все, кому не лень за жопу ее хватали?

Смотрю на боевой раскрас и декольте, из которого при каждом движении грудной клетки так и норовят выпрыгнуть обе сиськи.

Не, ей бы понравилось… Полгода назад она распрощалась с девственностью и уже со счета сбилась, сколько парней побывало между ее тощих ляжек.

Вечер продолжается, к нам за столик подваливают еще ребята, мои бывшие одноклассники и соседи по двору.

Пьют пиво, травят анекдоты, а я все чаще поглядываю на часы, подгоняя время.

Что-то в тягость мне сегодня компания. Хочу домой, побыстрее лечь спать, а завтра свалить отсюда.

Стыдно перед друзьями за такие мысли?

Ага, стыдно.

Но желание сбежать от них становится почти невыносимым.

Достаю телефон из сумки и под столом строчу сообщение Соне, соседке по лестничной площадке. Мы дружим, но ей всего шестнадцать, поэтому на тусы я ее с собой не беру.

«Срочно позвони».

Ее этим не удивить, она и не такие мои просьбы выполняла. Через полминуты мой смартфон, предусмотрительно положенный на стол экраном вниз, начинает звонить.

Беру его в руки и, недовольно поджав губы, закатываю глаза.

— Да, Моть… — делаю знак рукой ребятам, чтобы не шумели, — в смысле, домой?! Я же сказала, что раньше полуночи не приду!

Сонька на том конце провода обреченно вздыхает.

— Ладно, не ори!.. — поднимаюсь из-за стола, — говорю, не ори!.. Скоро буду!

Отключаюсь и, сквасив недовольную мину, развожу руками.

— Ребят, я домой. Брат лютует. Сказал, если сама не приеду через двадцать минут, сам придет и расхреначит здесь все к чертям собачьим.

— Капец, он у тебя зверь, — с придыханием лепечет Алина.

— Ага…

Никто не уговаривает меня ослушаться Матвея, все они видели его в ярости, когда в прошлом году на его глазах ко мне подкатил не совсем трезвый парень.

Поэтому, поочередно попрощавшись с каждым из них, я прыгаю в такси и, мечтательно прикрыв глаза в предвкушении завтрашней встречи, еду домой.