Не отдавай меня

Ольга Сергеевна Рузанова (2024)

Однажды по наивности я спасла от смерти самого Дьявола. Клянусь, если бы знала, в какой ад он превратит мою жизнь, не оставила бы ему ни единого шанса.– Отпустите меня, пожалуйста!.. — шепчу почти беззвучно. — Я обещаю, я никому ничего не расскажу!Мужчина садится на корточки и, сощурив глаза, принимается разглядывать меня.Ужас парализует. Зажмурившись, я не шевелюсь. Но в глубине души теплится крохотная, как огонек спички, надежда — может, он забыл?.. Может, он не помнит того, что сделал со мной?Делаю неполный вдох и, открыв глаза, врезаюсь в тяжелый, как бетон, взгляд.Помнит. Ничего он не забыл.

Глава 17

Лютый отходит, а я обессилено падаю на ягодицы и подтягиваю колени к груди.

Умереть хочу. Прямо сейчас, на этом месте. Или хотя бы отключиться на время, чтобы в забытьи пережить то, что сейчас произошло.

Меня колотит. Трясет так, что зубы стучат друг о друга. Лицо мокрое, ворот футболки тоже. Во рту…

Боже…

Вижу периферийным зрением, как Ян возвращается. Отвожу взгляд в сторону, когда он, присев передо мной на корточки, обхватывает подбородок и вытирает лицо своей, пропитанной его запахом, майкой.

Мне противно. Зачем он делает это?!

— Как тебя зовут?

— Лена. — выталкиваю хрипло.

— Лена… — повторяет тихо. — Сколько тебе лет, Лена?

— Двадцать два.

Сглатываю его вкус. Глядя в сторону, смотрю на лежащую на татами перчатку. Он откидывает майку в сторону и, протянув руку, обхватывает мою шею сзади. Неосознанно я издаю обреченный всхлип, но ничего страшного пока не происходит. Зарывшись пальцами в волосы на затылке, подушечкой большого мягко его массирует.

Холодея, я слабо сопротивляюсь. Его ласка страшнее насилия.

— Ненавидишь меня?

Машинально киваю. Но, опомнившись, вскидываю взгляд и цепенею.

Ян смотрит пристально и напряженно. Но ярости и злости в его глазах я не вижу.

— Ненавижу… — озвучиваю еле слышно.

— Это правильно. Это лучше, чем просто страх. Страх парализует, а ненависть, наоборот, наполняет силой.

— Я никогда не думала, что способна так сильно ненавидеть.

Его пальцы на моем затылке не останавливаются даже на мгновение. Гладят, нежно массируют, расслабляют.

— У тебя есть на это причины.

После этих слов сразу поднимается на ноги и, взяв меня за руку, вынуждает встать. Затекшие до онемения ноги почти не держат, голова кружится, и я закрываю глаза ладонью.

— Сможешь идти?

— Да.

— И еще… я запрещаю тебе спускаться сюда.

— Кто-то видел нас… — напоминаю, пропустив его предыдущую реплику мимо ушей.

— Для тебя это скорее хорошо, чем плохо. — говорит с еле различимой усмешкой.

— Я как шлюха…

— Моя шлюха.

Снова обхватывает затылок и приближает ко мне свое лицо. Понимая, что не увернуться, отвожу взгляд и чувствую его губы на своих. Мимолетное касание, и в следующий миг он меня отпускает.

— Иди.

Разворачиваюсь и, вытерев рот тыльной стороной ладони, быстро иду прочь. Про ведро, швабру и тряпки вспоминаю, когда за мной закрывается дверь моей комнаты. Мысль влетает в мою голову и тут же, словно в ужасе, из нее выскакивает.

Там атомная война. Там взрывы и глобальные разрушения. В груди такое давление, что ломит ребра.

Бросившись в душевую, сгибаюсь над унитазом и засовываю два пальца в рот. Остервенело давлю ими на корень языка, пытаясь вызвать рвоту, но все бесполезно. Меня не тошнит.

Вместо этого из глаз брызжут слезы. И тут я не пытаюсь сдерживаться. Рыдаю в голос, пока не заканчиваются силы.

Потом умываюсь холодной водой, тщательно чищу зубы и, спрятавшись под одеялом, тотчас отключаюсь.

Сон глубокий и густой, без сновидений. Просыпаюсь очень тяжело — только с третьей попытки. Потом еще долго лежу, глядя неподвижным взглядом на закрытые жалюзи. Думаю о том, что вчера случилось. Сейчас при свете дня все подробности выглядят еще более ужасающими, но мне больше не плачется. Слезы закончились.

Еще через полчаса я поднимаюсь. Принимаю душ и спускаюсь на кухню.

Там, кроме Лидии и Алины, никого, поэтому молча наполняю тарелку кашей и так же в тишине ее съедаю. Попыток завязать разговор больше не предпринимаю, но словив любопытный взгляд Алины, немного напрягаюсь.

Неужели, слухи обо мне и Лютом уже разлетелись по всей базе?

— Где Дарья? — спрашиваю, помыв за собой посуду.

Ответить мне не успевают, потому что в этом момент она сама заходит на кухню. Увидев меня, вспыхивает и покрывается красными пятнами.

— Доброе утро. — лепечу, сбитая с толку.

— Доброе! — бросает отнюдь не добро, и а я замечаю, что глаза ее воспаленные, словно она только что перестала плакать.

— Что-то случилось?

— Зачем ты пошла в спортзал?! — шипит она, приблизившись.

От нее пахнет духами и настойкой валерианки. Нижняя губа сильно трясется.

— Помыть хотела.

— А тебя просили?!

— Нет, но ты же сама говорила…

— Послушай… — обхватывает мой локоть и вытягивает в коридор, подальше от лишних ушей.

Толкает к стене и встает рядом.

— Я к тебе нормально отношусь, правда!.. Я тебя хоть раз обидела?!

— Нет.

— Оскорбила как-то?

— Нет.

— Тогда, умоляю, не подставляй меня больше! — восклицает задушенно.

— Я тебя подставила? — уточняю. — Тем, что в подвал пошла?

— Да! Да!..

— Но ты же сказала, что я могу делать все, что хочу…

— Тебе русским языком сказали не ходить туда!

— Ты сказала не ходить в то крыло, где…

— Хватит! — взвизгивает Дарья. — Хватит!.. Ты можешь просто сидеть в своей комнате и показываться на глаза?!

— Не могу! Я и так здесь как в тюрьме! Что я должна делать в этой комнате? Там нет ни телевизора, ни книг… Целый день сидеть у окна?..

— О’кей! — взмахивает ладонями перед моим лицом. — Напиши мне список всего, что тебе нужно! Телевизор, игровой планшет, книги… Какие книги?..

Надсадно дыша, я смотрю на нее во все глаза. Что это значит, черт возьми?!

— Тебя наругали за то, что я решила помыть тренажерный зал?

— Да!

— Ян?..

По ее лицу проносится тень страха. Губы поджимаются.

— Я не буду с тобой это обсуждать, ясно?.. Просто… умоляю, никаких больше фокусов! Если тебе что-то нужно, обращайся напрямую ко мне. Будь то лак для ногтей или клубника в шоколаде…

— Что?..

— Если захочешь поменять комнату, скажи мне…

— Я не хочу. — мотаю головой. — Я хочу выходить на прогулки.

— Я передам твою просьбу и скажу ответ.