Дом для судьбы. Мечты! Мечты! Где ваша сладость?

Ольга Михайловна Хан

Героиня книги Таня ищет ответ на вопрос, существует ли судьба и где она находится? Почему ей не везёт в жизни, и что нужно сделать, чтобы это изменить? Найдёт ли она ответы на свои вопросы, и добьётся ли желаемого?

16

Прошло несколько дней. Таня гладила рубашки мужа в своей комнате. Неожиданно раздался плач дочери Тамары. Она прислушалась. — Меня Саша по пальчику ударил! — ревела Алина. — Иди, скажи тёте, она в своей комнате. Иди, — направила внучку свекровь к Тане. До сих пор Алина, так звали племянницу Антона, была единственным ребёнком в этом доме. И теперь ревновала Сашу и Лизу к старикам. Особенно цеплялась к Саше. То ущипнёт, то толкнёт, то укусит, пройти мимо, не зацепив двоюродного брата, было выше её сил. А когда Саша давал сдачи, бежала жаловаться. Свекровь отправляла внучку к Тане, рассчитывая, что та сама накажет сына. И Таня в угоду свекрови, наказывала Сашу, хотя понимала, что его реакция вполне оправдана.

Дверь в комнату отворилась и на пороге появилась зарёванная Алина. Как некую драгоценность она держала перед собой указательный палец правой руки. — Тётя, меня Саша палкой по пальчику ударил. Таня осмотрела палец: ни синяка, ни царапины. — Алина, ты сама задеваешь Сашу первой. Он тебя не трогает, не трогай и ты его. — Пальчик болит, он меня ударил, — продолжала ныть Алина. — Хватит! Я не стану снова наказывать Сашу, потому что ты сама виновата. — А-а-а, — изо всех сил заревела племянница мужа, стараясь добиться желаемого. Таня рассердилась. — Уходи, не зли меня, невоспитанная девчонка, — не сдержалась она. В тот же миг, будто стоял под дверью, появился свёкор. Лицо его исказила гримаса ненависти и злобы. — Она будет меня учить, как воспитывать детей! Посмотри-ка на неё, — медленно цедил он слова и шёл прямо на неё. Таня оцепенела. Злые глаза свёкра, сузившиеся в щёлочки, впивались в неё, будто хотели просверлить. Она понимала, что он сейчас её ударит, но не могла пошевелиться, ноги, будто приросли к полу.

— Отец, остановитесь! — вбежала в комнату Тамара и попыталась удержать его, но тот оттолкнул дочь, и продолжал надвигаться на Таню. — Благодать тут нашла! Спит она здесь днём! Это было правдой. Стояла сильная жара. К тому времени, когда Таня укладывала детей спать, вся работа в доме была сделана, и все не работающие члены семьи устраивали себе сиесту. Работа во дворе, начиналась тогда, когда становилось прохладней, и она не видела ничего предосудительного в том, что позволяла себе вздремнуть, как и все.

Услышав шум, в комнату влетел Антон. Мигом, оценив обстановку, он закрыл Таню собой, а подоспевшая к этому времени свекровь с дочерью потащили разгневанного мужчину из комнаты. Когда за ними захлопнулась дверь, Антон повернулся к жене: — Что ты ему сказала? — Ему лично, ничего, — дрожащим голосом ответила Таня. В тот же миг дверь их комнаты снова приоткрылась и в щель просунулась голова свекрови. — Широколицые, все наглые, — с ненавистью глядя на сноху, крикнула она, и с силой хлопнула дверью. Таня заплакала. — Ладно, не плачь, перестань, — Антон, сжалившись, прижал её к груди. Это немного успокоило.

Таня, была будто с другой планеты. Чувство ненависти было ей совершенно чуждо. Откровенная агрессия свёкра вызвала не ненависть, а чувство глубокой обиды. Она не понимала, за что её так ненавидят родственники мужа. Ведь она старалась понравиться. Хваталась за любую работу, пытаясь угодить. Ей и в голову не приходило, что вину за то, что Антон не получил высшего образования, целиком и полностью возложили на неё, что считали её недостойной их сына. Только теперь в полной мере она осознала, как её здесь ненавидят, и какую оплошность совершила, поверив на слово мужу и приехав сюда. И что теперь делать? Возвращаться было практически некуда. У мамы дом очень маленький и старый, а квартиру на птицефабрике получили другие люди вместо них. Оставалось только одно, дождаться, когда совхоз предоставит им своё жильё. Ей казалось, что как только они станут снова жить своей семьёй, всё изменится к лучшему.

То, что её попрекнули куском хлеба, заставило искать работу. Но в бухгалтерии рабочих мест не было, детский сад был закрыт на ремонт, в продавцах тоже не было нужды. И только когда закончилось лето, и началась уборка риса, на ток потребовались временные рабочие. Таня решила попробовать, хоть и понимала, что с её физическими данными, это будет трудновато. — Я за детьми смотреть не буду, — заявила свекровь, узнав о её намерении. — Ладно, пойду в ночную смену.

Ток был большим, с огромными кучами зерна. Словно большие жуки, между ними сновали машины, доставляя с полей обмолоченный рис. Рабочие провеивали его на зерноочистительных машинах. Работа была не сложной. Бери лопату и кидай, подталкивай, подсыпай зерно на ленту транспортёра. Смена длилась двенадцать часов, а добросовестная по натуре Таня, не умела хитрить и увиливать, и работала в полную силу. К концу смены она еле держалась на ногах. Мелкие усики от колосков, забились под одежду, тело чесалось, спину и руки ломило, и ужасно хотелось спать.

Придя с работы, она ставила греть ведро воды, чтобы помыться. Свекровь не снизошла ни разу до того, чтобы оказать такую услугу снохе. Пока вода грелась, не садилась. Знала, если сядет — уснёт. Как не уставала за ночь, но после 11 часов дня уже спать не могла. Сон её никто не берёг. Просыпались дети, бегали, кричали, взрослые разговаривали в полный голос. Какой уж тут сон? И хотя ей было неимоверно трудно, до конца сезона, продержалась.

От недосыпания и тяжёлого труда она ещё сильнее похудела, и однажды, смерив её пренебрежительным взглядом с головы до ног, свёкор сказал, обращаясь к свекрови: — Она что, чем-то больная? Почему такая худая? — Нет, не больная. Просто тяжело работает, — ответила свекровь. — Здоровые люди от работы только поправляются, от работы аппетит становится лучше, а она совсем дошла.

Обиду Таня «проглотила», не проронив ни слова. С выражением чувств у неё были проблемы с детства. Ещё восьмилетней девочкой её чуть не покусала собака подруги. Таня зашла во двор и тут увидела большую псину. Собака была не привязана, и с лаем кинулась на неё, выставляя напоказ острые клыки. Она испугалась, но не закричала, не позвала на помощь хозяев, и не побежала. Медленно пятилась назад, а когда собака приближалась совсем близко, останавливалась. Собака тоже останавливалась, не понимая, на сколько силён, нарушивший границы её владений. Таня снова медленно пятилась к калитке, и пёс, с яростным лаем бросался в её сторону. Так продолжалось до тех пор, пока она не захлопнула калитку перед носом у собаки. И только тогда бросилась бежать, не забыв предварительно посмотреть, не видит ли кто её бегства. Её выдержке мог позавидовать взрослый. Но эта выдержка была продиктована не смелостью и бесстрашием перед злой собакой, а ложным чувством стыда. Ей казалось, что громко плакать и убегать, стыдно. И сейчас, возмутиться пренебрежением к себе, она не смогла. Обида, затаившаяся в душе, увеличилась в весе и давила на сердце с огромной силой, но, ни возмущения, ни слёз не выдавила.