Иезуиты и кино

Ольга Евгеньевна Сквирская

Словом «иезуиты» в России ругаются, а зря. Монахи и священники из ордена иезуитов основали в Сибири католическую киностудию «Кана». Не только в фильмах «Каны» много чудесного, трогательного и смешного, но и сама история киностудии весьма показательна. Люди как люди, иезуиты как иезуиты. Книга основана на документальных событиях, хотя все образы собирательные, а имена изменены.

Догадливый управляющий

Все совпадения имен и названий — чистая случайность.

Когда он позвонил мне в редакцию газеты, меня поразил его тонкий, почти детский голос:

— Алло, это Георгий П. из Церковного радиовещания. Мне нравятся ваши статьи, и я хочу предложить вам работу. Мне кажется, так может писать только верующий человек. Вы ведь христианка?

— Католичка.

— Это ничего, я сам баптист, у нас как раз межконфессиональное радио. Запишите телефончик…

В середине девяностых газета «Семь дней» успешно претендовала на роль путеводителя по культурной жизни Новосибирска, и будучи музыкальным журналистом, я частенько писала о концертах духовной музыки.

Примерно в этот период я открыла для себя христианство, и, как все неофиты, при любой возможности бросалась на амбразуру проповедовать. Это потом умные люди посоветовали мне «убирать своего Господа Бога в подтекст», а тогда я запросто могла написать черным по белому: «…и Святой Дух парил под куполом…»

Оказалось, кого-то это даже порадовало, а именно тонкоголосого баптиста.

Звонить ему я не стала: мне показалось, что «церковному вещателю» не подобает иметь такой голос, даже если он баптист.

***

…Встретились мы через несколько лет.

Меня как раз уволили с работы — в тот период это была уже не газета, а католическая киностудия. (Забегая вперед, могу сказать, что меня оттуда увольняли неоднократно, но это оказалось впервые, и оттого особенно обидно). Вот тут-то я на безрыбье и вспомнила о предложении с межконфессионального радио.

Обладатель детского голоса оказался пожилым человеком со стертой бесполой внешностью. Круглая небольшая голова была плешивой. Небольшие серые глазки прятались за очками без оправы, стекла которых постоянно отсвечивали, делая его еще более безликим. Классический персонаж Достоевского или Чехова.

Но самой поразительной деталью внешности была фигура — высокий рост, прекрасные пропорции, широкие плечи и — самое невероятное! — осанка. Прям гусарская выправка!

Образ неумолимо распадался на три составляющих, никак не связанных друг с другом: детский голос, невыразительное бесполое лицо — и великолепная фигура. Так кто же вы на самом деле, загадочный Георгий?

Несмотря на былое любезное приглашение на работу, баптист подверг меня жесточайшему допросу: почему я ищу работу, чем я занималась, как я пришла в церковь. Мне пришлось все честно и подробно рассказать.

То ли я завоевала доверие, то ли этот Георгий оказался добрым человеком, однако его глазки за стеклами светились неподдельным сочувствием по ходу того, как я рассказывала мою невеселую историю.

— Да уж… — только и произнес он. — А давай помолимся за тебя! — вдруг с места в карьер предложил он.

— Как?.. Прям так? — растерялась я. — Мы же не в церкви…

— Ну и что! Вот возьмем и помолимся, — и не меняя позы, разве что опустив глаза, произнес: — Господи, мы просим тебя…

…Мы сидели за обычным столом, и он своим детским голосом обращался к Самому Богу. И, что удивительно, мне становилось все легче…

— Как это у вас, баптистов, просто, — высказала я ему за чаем.

— Это действительно просто, — пожал он плечами. — Все испытания даются нам во благо.

— Да ну! — меня никак не устраивала такая точка зрения: я не любитель «испытаний».

— Ну конечно, — убежденно проговорил Георгий. — Вот, например, мою радиостудию недавно ограбили: ввалились четверо подростков, связали меня, избили и вынесли все компьютеры.

— Ужас! И что тут хорошего?

— Слушай дальше: пока они собирали в сумки аппаратуру, я проповедовал им: Господь, говорю, все видит, он воздаст вам, покайтесь, пока не поздно, Он вас, говорю, любит. Один пнул меня, дескать, заткнись, но я за свое. А через месяц их поймали. И на суде говорю я ему: так кто из нас оказался прав? Тот голову опустил.

— А компьютеры-то вернули?

— Нет, конечно: они их уже успели продать. Но я все равно их простил, тем более мать одного из них так меня просила… А компьютеры наши спонсоры уже нам купили совсем новые, мощные. Так-то!

Лишнего рабочего места у Георгия не было, однако дело для меня нашлось: собирать по Новосибирску религиозные новости. Самым простым для меня оказалось освещать жизнь католиков, кроме того, полезно было познакомиться и с другими христианскими общинами.

Я побывала на сеансе исцеления у каких-то новомодных протестантов на Сибирской ярмарке: под оглушительную музыку «группы прославления» по команде верующие «избавлялись от рака, спида и туберкулеза» и тут же выходили на сцену под бурные аплодисменты.

Сходила на собрание одной странной церкви — там разыскивают евреев, чтобы переправить их на Святую Землю. Не вздумайте, говорят, обращать евреев — ваша миссия не в этом: вы должны лишь пожертвовать средства, чтобы помочь им достичь Земли Обетованной. Да, сколько странных христиан на свете…

А кто нынче хорош, зато деньги Георгий платил мне исправно и с видимым удовольствием.

Кстати, я со смехом обнаружила, что московские «собратья по вере» регулярно воруют мои новости, публикуя их в столичных католических изданиях.

***

Помимо Георгия, в Церковном вещании работали одни девушки. Как на подбор, все красивые, веселые, креативные и, что немаловажно, из разных христианских церквей. И передачи у них были такие же: интересные, музыкальные, позитивные, динамичные, разнообразные, на любой вкус и возраст.

Лена делала смешную передачу для детей «Маленькая Овечка» — та все время по легкомыслию попадала в какие-то передряги, но с помощью Доброго Пастыря выходила невредимой.

У Ани была собственная авторская передача — она с легкостью могла раскрыть любую тему из жизни женщины, мастерски меняя голоса, создавая целые спектакли и изобретая сюжетную интригу на пустом, казалось бы, месте. Недаром Аня пришла с профессионального радио, — это был готовый талантливый специалист.

Пышноволосая жгучая красотка с библейской внешностью по имени Дора, не будучи профессионалом в журналистике, имела свое неоценимое качество: никто лучше ее не брал на улице блиц-интервью у прохожих.

Вот компания какая!

Для музыкальных передач многие церковные группы прославления с удовольствием отдавали на радио свои записи христианских песен, и у Георгия уже скопилась целая коллекция.

Несмотря на то, что Церковное вещание «вещало» где-то на частотной периферии, в Новосибирске у него появилось много фанов.

На радиостудии — а это была обычная трехкомнатная «хрущоба», в которой сам Георгий и проживал, ночуя на диванчике, — можно было встретить кого угодно: бородатых православных старост, иудеев, староверов, мусульман, не говоря уж о протестантах и пасторах разных видов. По всей студии висели сакральные подарки от гостей — иконы, свечи из Иерусалима, четки — прямо торжество экуменизма. Георгий был очень доволен, когда я подарила ему католический Розарий, даже попросил объяснить, как по нему молиться.

И вообще он был довольно продвинутым верующим: баптист без фанатизма, что называется, он с глубоким уважением относился к любой религии, за исключением сект, конечно.

Девчонки по очереди готовили нехитрые, но сытные обеды, на которые приглашали всех присутствующих. Все рассаживались вокруг крохотного столика в небольшой кухоньке — в тесноте, да не в обиде — и непринужденно беседовали.

Были и запретные темы: стоило новичку поинтересоваться, чем отличается та конфессия от другой, типа «а есть у этих причастие? а вот у нас есть! а есть у них…» — как все девицы наперебой принимались совать ему булочки или конфетки, хором крича: «Ты ешь, ешь!» — пока тот не отступался от своей острой темы.

Со временем я поняла, что у Георгия господствует неписанный закон: говорить только о том, что у всех нас общее, и умалчивать, не дискутировать об отличиях, — только так можно сохранить «экуменический» мир в отдельно взятой радиостудии.

На моих глазах проект межконфессионального Церковного вещания становился все более успешным. Георгий уже больше не планировал заняться коммерческой рекламой, дабы прокормиться: заокеанские спонсоры с готовностью шли на увеличение содержания и на расширение студии. Георгий отправился в командировку по Сибири и Дальнему Востоку — искать корреспондентов для новостной работы и соратников по созданию сети экуменического радио. Я дала ему адреса и явки красноярских католиков, которые занимались похожим служением, и эти координаты пригодились.

Однажды Георгий пригласил меня на производственное собрание. Большая комната была набита незнакомыми женщинами в одинаковых газовых косыночках. Оказалось, Георгий бросил клич в своей церкви — кто хочет заниматься «радиослужением»? — и часть прихожан, вернее, прихожанок откликнулось.

Собрание баптисток произвело на меня удручающее впечатление: бабы в газовых косынках оказались горластыми, на мой взгляд, невоспитанными, перебивали друг друга, скандалили. Это была визуализация поговорки «простота хуже воровства». Георгий невозмутимо восседал во главе стола, на полном серьезе слушая весь этот бред, а я удивлялась: неужели он ждал конструктивных идей от этого сборища? И «по-английски» удалилась.

У Георгия таки появились новые сотрудницы, и передач прибавилось, — может, в ущерб качеству. Однако идея «народного радио» себя оправдала: нашлись христианки, которые рвались учить жить других.

Георгий и сам запустил авторскую передачу, она называлась «Пороки и пророки».

Он брал какой-нибудь популярный «порок», например, алкоголизм, приводил занимательные факты из истории, сообщал все, что говорит по этому поводу Священное Писание, и завершал нравоучительным выводом. Он был не только автором, но и ведущим. Для того, чтобы его специфический голос звучал внушительнее, он, во-первых, пытался говорить ниже, во-вторых, прогонял его через компьютерную программу, еще сильнее «опуская» тембр. Возникал образ не очень интеллигентного дядьки с хриплым голосом, однако в целом передача вышла интересной и динамичной. Про такие банальные вещи, как пьянство и разврат, он выискивал в интернете малоизвестные подробности, перемежал песнями в тему, Дориными «блицами», и слушать было не скучно.

К тому же этот человек мастерски владел специфическими радиосекретами — всевозможными шумовыми и звукоизобразительными эффектами — и умел их использовать к месту. Правда, меня немного напрягало чисто протестантское морализаторство, не без этого.

Кстати, мне он тоже предложил делать свою передачу.

Я было уже нашла тему — а именно «Евангелие в лицах», смонтировала пробную передачу, и ее уже даже одобрили «наверху», как вдруг… меня снова приняли на работу в католическую киностудию!

Наконец-то заменили «злого» директора на не то, чтобы «доброго», но единственно возможного, на мой взгляд: это был молодой монах-иезуит брат Дамиан, великолепный профессионал.

Георгий, конечно, жалел, что я уже не смогу заниматься радиопередачей, но искренне порадовался за меня и за торжество справедливости в мире.

Я продолжала забегать в радиостудию в гости, теперь — чтобы поплакаться, как трудно идет работа, и Георгий все так же сочувственно выслушивал меня.

Идею радиопередачи «Евангелие в лицах» я полностью перенесла на телевизионную почву: один за другим рождались сюжеты-свидетельства, иллюстрирующие тот или иной стих из Священного Писания. Съемочная группа часто ездила в командировки по городам и селам Сибири и России, и везде находились интересные люди, познавшие преследование за веру, потерю близких, чудеса обращения и исцеления. Серия росла.

«А чем не сюжет — сама эта радиостудия? — подумала как-то я. — Все это здорово подходит к стиху «Да будут все едино».

И в один прекрасный день мы с оператором Ильей отправились на радиостудию — снимать «экуменический» сюжет.

…Снаружи обычная панельная пятиэтажка посреди сугробов, а в квартире на третьем этаже…

Илья поснимал работу девочек за компьютерами, как они озвучивают на разные голоса своих персонажей, сфотографировал веселый экуменический обед, интервью с пастором дружественной церкви, которое брал сам Георгий, сделал крупные планы работающей звукозаписывающей аппаратуры. Позже вмонтируем в сюжет «радиослушателей» у приемников.

Вечером, усадив Георгия в студии звукозаписи, мы осветили его при помощи фонарей — и я стала задавать вопросы.

Цели, задачи, экуменическая идея — все это Георгий толково и убедительно прокомментировал, цитируя по памяти Священное Писание.

— А как и когда вы сами обратились к Богу?

И тут началось самое интересное…

Оказалось, он был военным моряком, ни больше, ни меньше. Получив высшее военное образование (вот откуда выправка!), работал по специальности. Случайно познакомившись с баптистами, он открыл для себя Библию и стал посещать служения, пока, наконец, не понял, что хочет круто изменить свою жизнь, — например, покинуть армию. Каким-то чудом ему разрешили уволиться без серьезной причины, миновав трибунал. Имея образование связиста, он занялся «радиослужением», — и вот уже несколько лет возглавляет радиостудию.

— Да Вы прямо Апостол Павел — тот тоже вначале был военным, — восхитилась я.

***

— Приглашаю тебя на собрание, — позвонил мне Георгий. — Мы будем обсуждать идею фильма к столетию баптистов в Новосибирске.

Ох уж эти баптистские собрания… Два раза под благовидным предлогом мне удалось этого избежать, но на третий мой друг все же уговорил меня поприсутствовать.

…Ну и базар!

— Братья и сестры, надо начать так: наш старейший брат заходит в церковь…

— Нет, братья и сестры, надо начать так: наш заслуженный пресвитер в церкви проповедует…

— Нет, надо начать так: дети играют сценку из Евангелия…

— А ты, Леля, почему молчишь? — вдруг спросил меня Георгий. — С чего надо начать?

— Это невозможно сейчас решить, — заявила я.

— Почему это? — возмутились тетки в косынках. — Сначала надо придумать сценарий, а потом по нему снимать.

— Документальное кино так не делается, — возразила я. — Мы, например, не пишем сценариев, — только сценарный план: требуются такие-то и такие съемки, составляется список мероприятий, синхронов, организаций, которые нужно посетить. По нему съемочная группа и работает, а уже на монтаже режиссер будет решать сам, с чего ему лучше начать.

Тетки возмущенно загалдели, и я спешно засобиралась домой.

А через несколько дней на киностудию позвонил Георгий и спросил, за сколько бы наша «Кана» сделала такой фильм. Дамиан выставил «гуманный» ценник, баптисты сразу согласились, и мы приступили.

Не жалею, что я ввязалась в это дело, потому что в целом мне очень понравились баптисты: дружные, активные, позитивные. Я с удивлением узнала, что в нашем городе уже двенадцать баптистских церквей, и продолжают создаваться все новые общины.

Побывав в нескольких церквах, мы не только сняли служения, но даже попали на венчание. Мы объездили реабилитационные центры для бывших наркоманов, где ребята и девушки сообща пытаются избавиться от страшной зависимости. Мы записали истории обращения нескольких людей разных возрастов, посетили многодетные семьи. Посидели также на репетиции знаменитой группы «Весть», набрав картинок на целый музыкальный клип. Я познакомилась со стареньким пастором, который в свое время за веру отбывал срок заключения в Магадане, а сейчас окормляет приход глухонемых.

Правда, их храм мне напомнил клуб, а само служение носило черты торжественного комсомольского собрания, с «монтажом» к Первому мая: один выступил — хор спел, вдохновенные лица в зале, затем другой прочел стихи про Иисуса — хор спел, сыграли на скрипке — и так далее. Меня все время тянуло поаплодировать.

Так или иначе, но съемки получились выразительные и нарядные.

Я изрядно перенервничала со сдачей этого фильма: к назначенному часу в монастырский двор иезуитов въехала туча иномарок, и вся пресвитерская баптистская мафия прошествовала в подвал, где располагалась «Кана».

Вся толпа, втиснувшись в мою монтажерку, придирчиво уставилась в монитор. Удрав во двор, я нервно бродила вокруг монастыря все сорок минут. Молодой шофер, тоже баптист из одной из церквей, ходил за мной, без конца повторяя:

— Не понравится им, вот увидишь. Им бы только собраться в кучу да лясы поточить. Они у нас все такие горлопаны, как на подбор.

«Черт тебя принес», — тихонько бурчала я.

На обсуждение я шла по коридору, как на гильотину. Два десятка мужиков в гнетущей тишине высокомерно разглядывали меня, вдруг мелькнуло бледное лицо Георгия и тут же исчезло за чьей-то спиной, — он таки переживал за меня.

Обстановку разрядил Дамиан, в котором «ще не сгинели» остатки польской галантности:

— Прежде, чем высказывать недостатки, давайте поаплодируем нашей даме за ее работу, — и чопорные дядьки, спохватившись, послушно устроили мне овацию.

Следом все пошло, как по маслу: верховный пресвитер, крупный красивый немец, выразил общее удовлетворение моим фильмом, высказав несколько мелких замечаний: тут неплохо бы подрезать, того подписать, у другого исправить должность…

Георгий, теперь уже не таясь, довольно улыбался мне в знак поддержки.

***

Тем временем брат Дамиан, будучи студентом Высших Курсов Режиссеров и Сценаристов, приступил к дипломному проекту, созданию фильма по нашумевшей во всем мире книге «Прости меня, Наташа».

Автор ее — Сергей Курдаков, выпускник Владивостокской мореходки, как и Георгий, между прочим.

Спрыгнув с корабля в открытое море, он чудом вплавь достиг Канады. Примкнул к протестантам, выбился в популярного проповедника, а в самом расцвете сил и карьеры был найден застреленным из револьвера.

Дамиану захотелось на эту тему пообщаться с Георгием, и я их свела, что называется.

Да, Георгий помнит тот случай, когда один моряк сбежал. Да, у него есть знакомые протестантские журналисты, и он готов дать контакт. Да, у него есть хорошие журналисты, которые могут помочь Дамиану в его расследовании (этот Сергей — наш земляк). Например, Аня, почему бы не дать ей заработать.

Так Аня стала сотрудничать с Дамианом и с американкой по имени Кэролайн, которая тоже параллельно работала над фильмом о Сергее, и с которой Дамиан решил объединить усилия.

–…Срочно зайди. Есть разговор, — тонкий голос в трубке звучал сухо и официально.

— Что случилось? — перепугалась я.

— Не по телефону.

–…Этот твой Дамиан и эта его Кэролайн — шпионы, а ты — наивная дурочка!

Я была в шоке. Оказалось, Георгий нечаянно прочитал не отправленное Анино письмо, адресованное Кэролайн, в котором она обещала в ближайшем будущем сфотографировать для американки железнодорожный вокзал.

«Дался им этот дурацкий вокзал!» — с раздражением думала я, в то время как на меня обрушился негодующий поток сознания Георгия, в котором плавали и «агенты Ватикана», и «американская военщина», и «эти коварные иезуиты», а также «эти сволочи, которые себе на таких вот случаях звезды делают»…

–…Уж я-то знаю — с ними работал, — кипятился Георгий. — Короче, так: я запретил Ане — под страхом увольнения! — даже разговаривать с этими двумя, — мне лишних проблем не надо.

Напрасно я, сначала сама, потом вместе с Дамианом, пыталась убедить его, что с вокзалом все так вышло не со зла, а по беспечности: отныне вход в радиостудию был закрыт не только для Дамиана, но и для меня. Теперь я могла только прийти в гости лично к Георгию, и только в нерабочее вечернее время, и только после звонка. Если брала трубку Аня, то разговаривала со мной испуганно и поспешно.

Через некоторое время в Новосибирск приехала сама Кэролайн.

Мы отмечали на студии встречу, разрезав большой арбуз, как вдруг неожиданно появились гости — Георгий с Аней. Аня передвигалась на деревянных ногах, как зомби.

Конец ознакомительного фрагмента.