Иезуиты и кино

Ольга Евгеньевна Сквирская

Словом «иезуиты» в России ругаются, а зря. Монахи и священники из ордена иезуитов основали в Сибири католическую киностудию «Кана». Не только в фильмах «Каны» много чудесного, трогательного и смешного, но и сама история киностудии весьма показательна. Люди как люди, иезуиты как иезуиты. Книга основана на документальных событиях, хотя все образы собирательные, а имена изменены.

Барби в инвалидной коляске

Имена изменены, все образы собирательные

«…На вопрос, хватает ли пособия на жизнь, Наташа отвечает с беззаботной улыбкой: нет, конечно! Зато, если деньги появляются, Наташа сразу же накупает косметики и зарубежных журналов».

«Семь дней в Новосибирске», 1998

Красивей лица я не видела — один в один Николь Кидман, только круче. Удлиненный овал, прямой носик, глаза-смородины и длинные обесцвеченные прямые пряди. В общем, черноглазая блондинка, мечта настоящего мужчины.

Только один нюанс: она передвигалась в инвалидной коляске. У взрослой двадцатитрехлетней девушки конечности были недоразвитые, как у годовалого ребенка. Маленькие ножки оставались всегда согнутыми в коленях, и она на них ползала. А на ручках не хватало пальчиков — на одной было три, на другой, кажется, два.

Но удивляло другое: она не извинялась за то, что живет, как это бывает с инвалидами. Она жила, что называется, полноценной жизнью. Пользовалась косметикой. Влюблялась. Тусовалась в интернете. Наряжалась. Делала маникюр. Мечтала. Кокетничала. Дружила. Рисовала. Разводила фиалки. Путешествовала. И все у нее получалось.

«…В любое время суток Наташа тщательно накрашена и нарядно одета… Оказывается, и пары пальчиков достаточно, чтобы шикарно выглядеть. Пусть их не пять на руке — зато те всегда при маникюре, в колечках.

Наташина слабость — хорошая косметика. От махровой туши Наташины глаза, и без того яркие, карие, становятся еще выразительнее… А еще Наташа обожает пирсинг: на мочке одного уха у нее четыре дырочки, другого — две, а еще блестящая сережка в носу! Кинозвезда, да и только! Между прочим, про Наташу и в самом деле иностранцы снимают фильм. Подобных ей в мире мало».

«Семь дней в Новосибирске», 1998

…Меня привел к ней мой друг по имени брат Дамиан.

Его необходимо особо представить, он стоит того. Это молодой польский монах-иезуит, который возглавлял в то время российскую католическую киностудию, — я там подрабатывала. Парень настолько же талантливый, насколько обаятельный — может, чуть больше, чем подобает монаху. По-журналистски любознательный и по-человечески общительный, он перезнакомился со всей молодежью Новосибирска.

Так вот, я давно слышала от него о какой-то уникальной девушке-инвалидке, которую все любят. Одна подруга, уезжая из Томска за границу, оставила ей свою однокомнатную квартиру, и помещение тут же стало чем-то вроде молодежного клуба. Туда мы и заявились с Дамианом.

— А вот и Наташа! — представил он мне.

Я не сразу сообразила, что надо посмотреть вниз. Ко мне ползла девушка.

Она была настолько яркой, улыбчивой, нарядной — с сережкой-гвоздиком в носу, с малиновыми ногтями и в серебряных колечках, что я даже не успела испытать к ней чувство жалости. Она держалась, как царевна, хотя ползала, как лягушка. В общем, царевна-лягушка. Наш красавчик Дамиан с большим удовольствием шутил и едва ли не флиртовал с ней, а Наташа лукаво строила ему глазки снизу вверх и бойко парировала. И в этом была настоящая игра мужского и женского начал, несмотря на то что сладкая парочка — инвалидка и монах. Со стороны это выглядело очень весело, потому что не выходило за рамки дозволенного.

Квартирка была буквально забита цветочными горшками, и растения находились в отличном состоянии. Наташа сама ухаживала за ними, ее навыков на это хватало.

По стенам были развешаны Наташины рисунки. Вкус у нее, конечно, попсовый: мужские торсы из боевиков, длинноногие модели, Бэтман. Но живенько так.

«…С красивой девушкой хотят завязать знакомство мужчины со всего мира.

– Эх, хорошо нашей Наташке: у нее мужиков полон Интернет! — весело завидуют подруги.

– Ах, оставьте, — томно отвечает Наташа. — Мне ничего не надо: только замуж и сниматься в кино!»

«Семь дней в Новосибирске», 1998

Наташа никогда не бывала одна, всегда при постоянной куче гостей.

Гости делились на две группы: одни навещали Наташу, приносили продукты, помогали с уборкой квартиры, выносили Наташу погулять.

Другие приходили, лезли в холодильник, поедали его содержимое, пили и курили, устраивали беспорядок и норовили остаться переночевать.

— А ну-ка, тормози! Сегодня что — опять бесплатный день для молодежи? — грозно вопрошала Маша, из первой группы.

Малолетние парнишки с мутными глазами трусливо разбегались.

— Ну что за бардак они здесь устроили! — выговаривала Маша Наташе. — Ты что, им сказать не можешь?!

Наташа молчала. Она не могла ничего сказать ни им, ни Маше. Она боялась, что они никогда больше не придут… Она не могла без людей.

***

–…Скоро День инвалида, надо бы статью, — объявила Валентина.

И без особой надежды спросила:

— Может, кто-нибудь знает какого-то подходящего инвалида?

— У меня есть на примете шикарный инвалид, то есть инвалидка — настоящая Барби в инвалидной коляске!

Вся редакция изумленно воззрилась на меня.

— Где взяла?! Кто такая?

— Давай свою Барби к четвергу, — распорядилась Валентина. — И скажи Андрею, чтобы зашел по адресу и сфотографировал.

…Наташа сразу согласилась на публикацию в газете.

Она охотно поведала мне о своих делах, проблемах и мечтах. Например, о том, как много раз пыталась устроиться на работу.

Самое реальное для нее — это работа телефонного диспетчера: отвечать на звонки и собирать информацию. Но всякий раз все повторялось по одному и тому же сценарию: ей устраивали «испытательный срок», забирали собранную информацию, после чего объявляли, что она не прошла испытании, и исчезали, не заплатив. Поэтому Наташа жила только на инвалидное пособие да на приношения друзей.

Ее главная проблема — это полная зависимость от других. Наташа не может сама ни выйти в магазин, ни погулять.

— Меня бесит, что нигде нет пандусов. Вот за границей, говорят, везде есть специальные дорожки для колясок, и любой инвалид везде может самостоятельно справиться. Я хочу уехать, я не могу здесь жить.

Наташа представляет это так: на ней женится какой-нибудь прекрасный заморский принц и увезет ее в неведомую страну. Сказка! Однако мы живем в реальном мире…

Но девушка упорно пытается сделать эту сказку былью при помощи интернета: в разные виртуальные брачные конторы рассылает свои фотографии. Красотке из Сибири написали многие, и теперь Наташа практикует свой английский, отвечая претендентам на ее руку.

«…У Наташи по Интернету то и дело возникают романы — с настоящим объяснением в любви и сценами ревности.

– Я попыталась распечатать одно из писем моего приятеля из Америки, так у меня вышло семь листов! Он мне писал буквально обо всем. А потом влюбился в другую девушку и совсем перестал мне писать.

Наташа уверена, что через Интернет можно запросто устроить личную жизнь».

«Семь дней в Новосибирске», 1998

А еще Наташа сказала также, что верит в Бога, что молится и знает, что Бог ее любит и дает ей все, о чем она его ни попросит.

«…На шее у Наташи крестик. Ее отношения с Богом достаточно просты и ясны.

– Он такой же человек, как и мы. С Ним можно разговаривать, и Он все понимает. Конечно, Он может гораздо больше, чем обыкновенный человек. Но ведь и человек может много. Да-да! Я это знаю точно: я хотела вырваться из той среды — и вырвалась! Мечтала о компьютере — и получила его! Бог дает мне все, о чем я Его попрошу. Теперь я хочу уехать из России — и Он мне в этом поможет».

«Семь дней в Новосибирске», 1998

Но о чем Наташа наотрез отказалась говорить, так это о своем прошлом.

Я знала от Дамиана, что Наташа раньше жила в поселке Кыштым, в семье алкоголиков. Говорят, если бы сразу взялись за лечение Наташи, ее дефекты можно было бы исправить. Но родители не взялись. Наташа так и ползала в деревенском дворе, пока не выросла и не стала получать пособие. Вначале семейка даже не отдавала его Наташе и дружно пропивала, пока не вмешались новые знакомые из какой-то протестантской церкви и не защитили ее.

Зато теперь Наташа живет как нормальный человек и вовсе не хочет, чтобы ее жалели.

— Ну пожалуйста, Леля, не пишите в газете о том, что у меня родители пьют!

И я не стала. То есть я упомянула, что Наташа вырвалась из таких условий, о которых теперь не хочет даже вспоминать, и на том все. Жаль материала, но пусть так.

***

–…Дамиан, а ко мне вчера фотограф приходил! — похвасталась Наташа.

Дамиан чуть не заплакал. Будучи студентом Высших курсов режиссеров и сценаристов, он в качестве героя для курсового неигрового фильма выбрал Наташу. Ему она очень нравилась, но как снимать? Много ли взять с инвалида? Ну, сидит, ну, говорит… Ничего не происходит. А тут — фотограф пришел! Такое событие!

— Леля, почему ты мне не сказала! Мне это так нужно было!

— Откуда я знала?.. А в чем проблема: давай попросим Андрея еще раз прийти. Поставишь ему бутылку.

— За этим дело не станет! — обрадовался Дамиан.

И в ближайшее воскресенье Андрей пришел — вместе с женой, прямо с базара, с покупками. Пленку он решил больше не тратить, щелкал вхолостую, но Дамиану и этого хватило. На свою кинокамеру он наснимал себе и крупных, и средних планов. А жена в это время из кухни наблюдала за Наташиной «фотосессией» и жалостно качала головой.

Дамиан был счастлив. У него в голове уже крутилась какая-то идея.

…Собственно, вначале Дамиан хотел сделать фильм «Саша, Маша и Наташа» — про трех подружек.

Он придумал сопоставить их образы по принципу контраста. Деятельная Наташа, несмотря на свою ущербность, полная оптимизма и надежды. Депрессивная Саша, имеющая руки и ноги, может, даже слишком длинные. Наконец, блондинка Маша без царя в голове, которая не знает, чего хочет, и болтается в жизни, как цветок в проруби.

Дамиан отснял кучу синхронов со всеми тремя девушками, отвез в Москву своему учителю — а им был ни больше ни меньше, чем известный документалист Леонид Гуревич, — и тот сказал ему следующее:

— Зачем тебе эти Маша с Сашей, когда у тебя есть такая Наташа? Вот про нее и делай свой фильм.

— Да, легко сказать, но что снимать?

— Придумай!

***

–…Мне Сам Господь делает такие подарки — только успевай камеру включай! — говорил Дамиан. — Прихожу в гости, а Наташа показывает мне свой новый рисунок…

И Дамиан нажал на кнопку видеомагнитофона. Вижу картинку: Наташина голова, обработанная в Фотошопе, лежит на плече у парня с преувеличенными мускулами!

Да, Наташа мечтала выйти замуж, может быть, даже больше других девушек.

— А вот интервью, которое мы записали. Я кое-как уговорил ее краситься прямо перед камерой.

Наташа на пленке делает себе макияж своими тремя пальчиками и одновременно отвечает на вопросы. Ответы довольно откровенные:

— Мне уже двадцать лет, и я хочу родить ребенка. Ребенок — это счастье, это твое продолжение, без ребенка никак нельзя.

Странное впечатление производили эти съемки. Наташа говорила очень убежденно, даже снисходительно, но при этом еще только начала наводить красоту, поэтому выглядела блекло и болезненно.

Уж очень сильным было противоречие между прямо высказанными желаниями и реальным состоянием вещей. Наташу было смертельно жаль, хотя она не давила на гниль и даже себя чувствовала вполне уверенно. Но смотреть на это становилось только тяжелее.

Не такой ли зрительской реакции добивался хитрый Дамиан?

***

…После показа на фестивале первый же вопрос, который задали Дамиану, коснулся этого эпизода. Конечно, его задала девушка.

— Ваша героиня видела ваш фильм?

— Конечно!

— И она согласилась на то, что все увидят, как она красится?

— Я ее уговорил.

— А ей самой этот эпизод понравился?

— Нет.

— Почему?

— Потому что она хочет быть красивой.

— А вы?

— А у меня другие задачи.

Вот такой был наш Дамиан. Сам себе режиссер.

…Когда Дамиан сидел в гостях у Наташи, позвонил Алексей, с которым Наташа давно дружит.

— А у меня новая игрушка! — похвасталась Наташа. — Это котенок, он прыгает и везде лазит.

Имелся в виду компьютерный котенок. Наташа любила такие штуки. А Алексей, кажется, любил Наташу.

Дамиан тут же сочинил новый эпизод: Наташа в гостях у Алексея. Ее ведь иногда возили к Алексею, на Черемошники, где они с Алексеем общались.

Наташа предварительно договорилась с Алексеем, что она посетит его вместе с одним польским другом. Алексей удивился, но согласился.

Дамиан последовательно снял, как Наташу сажают в такси, как такси подъезжает к девятиэтажке Алексея.

Однако Алексей запретил себя снимать. Это был облом.

Правда, Дамиан все равно снимал: он сначала показал свою новую камеру Алексею, продемонстрировал, как она работает, потом якобы крутил ее в руках, а сам время от времени незаметно включал. Несколько кадров получилось.

И на одном из них был этот Алексей, полный мужчина в возрасте, тоже в инвалидной коляске.

Время от времени Алексей по ту сторону провода устраивал Наташе сцены, и она манерно отругивалась, в стиле блондинок из реалити-шоу «Дом-2»:

— Алексей, нам нужно разобраться в наших отношениях… В таком тоне я не позволю с собой разговаривать! Все, хватит!.. Хватит, я сказала! — и бросала трубку.

Не без удовольствия — все-таки у нее тоже есть бурная личная жизнь!

Конечно, Дамиан тут как тут крутился со своей камерой. Вот и еще один выразительный эпизод.

Как-то раз к Наташе зашла Маша с новым приятелем, по виду законченным наркоманом. Дамиан снял, как эти двое хохочут на кухне, поедая морковный салат, болтая глупости, а грустная Наташа сидит одна в комнате за компьютером и ковыряется в Фотошопе.

Дамиан чуть не ахнул, когда увидел результат ее манипуляций: свое лицо она совместила с фотографией… католической монахини!

Был у нее и такой период.

…Новый эпизод. Троица сидит в кафе. Взлохмаченный парень поедает пиццу и с набитым ртом продолжает треп, Машка подхихикивает. Наташа же, сильно откинувшись назад, смотрит в черное небо. Одиночество…

— Ты что, специально попросил ее так сесть?

— А вот и нет! Это еще один подарок мне, — похвастался Дамиан.

–…Я хочу, чтобы она в интервью рассказала о своем детстве, — поделился со мной Дамиан.

— Не расскажет! Мне она ничего не рассказала, — предположила я.

— Тебе не рассказала, а мне расскажет. Вот увидишь, — пообещал Дамиан.

Он нравился Наташе и знал это.

Наташа жалела, что он монах, который принес обет безбрачия, и часто говорила с ним на эту тему. Для этих двоих вообще не существовало закрытых тем. Но захочет ли Наташа говорить о своем прошлом?

— Она согласилась! — радовался Дамиан. — Правда, мы договорились, что я не буду снимать ее лица, но я что-нибудь придумаю…

***

В первый раз никакого синхрона совсем не получилось.

Наташа плакала, говорила невнятно, многих слов не было слышно — куча нервов и в результате операторский брак. Дамиан тоже расстроился, но потом придумал такую вещь: списал все Наташины слова на бумажку и попросил ее просто прочитать текст, безо всякого выражения.

Это как же надо было Наташе любить его, чтобы согласиться на такое!

— Ну а как решишь зрительный ряд? — поинтересовалась я.

— Я уже все обдумал: я буду снимать асфальт сквозь колесо движущейся инвалидной коляски.

— А как ты это сделаешь?

— Сяду в нее — да и все!

…На такие шутки Дамиан был мастер.

Именно так он из Москвы доставил Наташе новую усовершенствованную инвалидную коляску, подарок зарубежных спонсоров. Прикинувшись больным, он въехал на ней в аэропорт. Так с него не только не взяли денег за транспортировку, но к концу полета еще и вызвали скорую помощь, которая довезла его до дома, словно такси!

…Из съемок он устроил целое шоу. Толпа гуляющей молодежи забрела на базар, Наташу усадили на фруктовый прилавок рядом с яблочной пирамидой, а Дамиана, в ее инвалидной коляске, в это время возили туда-сюда по базару. Сидя тот командовал парадом и снимал свое колесо.

Когда закончил и поднялся на ноги, у двух восточных торговцев чуть глаза на лоб не вылезли: человек вдруг встает из инвалидной коляски — это либо чудо, либо мошенничество! Те не знали, как реагировать…

А я до сих пор жалею, что с нами не было лишней камеры, чтобы все это шоу увековечить.

…Вышло очень хорошо. Наташин монотонный голос, под скрип коляски, как нельзя лучше оттенял страшные вещи, которые она произносила, а бесконечный серый фон асфальта делал эпизод не просто трагичным, а каким-то безысходным.

Был еще один щемящий эпизод. Дамиан снял, как Наташа выползает на лестничную клетку покурить. Он спустился на пролет вниз и избрал ракурс снизу. Вроде бы обычное дело, но при скудном освещении сцена выглядит жутко и тоскливо.

***

Как-то раз Дамиан, придя к Наташе, застал их с Машей за необычным занятием: они заполняли анкеты на выезд за границу. Дело в том, что Маша раздобыла приглашения на Рождественские встречи христианской общины в Варшаве.

— Маша, возьми меня с собой, — попросила Наташа.

Она имела право на бесплатный проезд в поезде с одним сопровождающим.

— Если еще кто-нибудь с нами поедет, то возьму, — пообещала Маша.

И вот дело дошло до оформления документов.

Дамиан радостно включает камеру.

— Цвет волос? — задает вопрос Маша.

— У меня их два, — смеется Наташа.

Действительно, два: родной русый, при корнях, и крашенный белый.

— Секс? — спрашивает Маша.

— Не понимаю, — наигранно возмущается Наташа.

— Наташка, не прикидывайся дурочкой!

— Но я и правда не понимаю! — и Наташа лукаво поворачивается к камере (на самом деле к Дамиану).

— Секс — то есть пол. Пол какой у тебя — пиши!

— Гос-споди, — улыбается Наташа.

И так далее. Медленно и аккуратно движется по бумаге маленькая трехпалая рука в серебряных кольцах.

***

Заключительный эпизод Дамиан снимает теплым летним вечером у светомузыкального фонтана около театра.

Здесь сегодня полгорода. На всю площадь мурлычет о любви Таня Буланова, разноцветные огни ритмично отражаются на лицах танцующих. А вот и знакомая парочка — Маша с Наташей в инвалидной коляске. Наташа в яркой маечке, с распущенной по плечам гривой, тщательно накрашенная. Она выглядит классно, но ей немного грустно: столько беспечных девчонок в мини весело танцуют у фонтана и не понимают своего счастья иметь ноги. И Наташе опять одиноко средь этого шумного бала.

Как вдруг к ней наклоняется и присаживается на корточки какой-то светловолосый загорелый парень с бутылкой пива в руке. Что-то спрашивает — не слышно что. В глазах жалость. Но Наташа этого не замечает. Она мигом преображается: у нее снова вид королевы, она кокетливо улыбается парню и снисходительно отвечает. Жизнь налаживается.

Так Дамиан закончил свой фильм. Этот подвыпивший парень решил ему проблему финала.

***

…А дальше было совсем как в сказке.

Наташа, Маша и Саша действительно отправились за границу в Польшу.

Там все познакомились с одним парнем, по имени Дамьен, — французский Дамиан, как они его прозвали. Через некоторое время Дамьен приехал в Россию, сделал Наташе предложение руки и сердца и увез ее в Париж. Он оказался настоящим христианином и принял решение посвятить свою жизнь больному человеку. В общем, прекрасный принц таки нашелся!

…Новобрачные обвенчались в католической церкви. На венчание они выслали приглашения всем друзьям, в том числе и Алексею, но тот не успел оформить документы в срок, к тому же неважно себя чувствовал.

Наташа стала писать друзьям письма примерно такого содержания:

«Вот, после обеда идем покупать пальму, так неохота, все надоело» и т. д.

Наташа скучала по России.

***

…Совершенно случайно я встретила Наташу в провинциальном сибирском городке, спустя много лет.

Сначала даже не узнала.

Знакомый парень вез в инвалидной коляске девушку в джинсовой курточке, и я не сразу сообразила, что это та самая Наташа.

Как она изменилась! Теперь у нее очень загорелое лицо, а длинные волосы выкрашены в каштановый цвет. Но самое главное, изменилась манера поведения. Исчезло кокетство, попсовые интонации, с приветом от блондинок из русских мыльных сериалов. Передо мной сидела спокойная западная женщина, до такой степени уверенная в себе и обеспеченная, что ей не было никакой необходимости кому-то что-то доказывать.

— Леля, я так рада вас видеть! Вот, приехала в гости на месяц. А как Дамиан? — ее лицо немного затуманилось. — Он вам часто пишет?

— Не очень, — созналась я.

Дамиан уехал из России на новое служение.

— Мне тоже не очень, — грустно сказала Наташа. — Передавайте ему привет, если будет возможность! У меня все хорошо.

…А через год, говорят, Наташа во Франции родила ребенка, и совершенно здорового! У нее и правда все хорошо.

И это не сказка.