Без пяти минут полдень

Ольга Васильевна Ярмакова, 2023

Полдень – самое время подкрепиться. Для кого-то – это поздний завтрак, ну а кому-то – ранний обед. Но в любом случае, каждый получит на десерт ту историю, которая не оставит равнодушным, будь то шёпот призрака в старом доме или озорная дама со старинного полотна. Коварная ли чародейка, а может, и сам дракон окажут милость и усладят финальное блюдо. Ведь десерт, он таков, пока не попробуешь, не поймёшь, особенно за пять минут до…

Детали

Когда я её встретил, на ней были чудны́е серьги. Треугольные, с розовой эмалью.

Позже я рассмотрел их лучше, это было изображение цветка — циннии. Она же называла его майорцом.

Во всём желала быть не такой, как все вокруг. Даже слова выговаривала странновато, меняя ударение, словно от того они звучали изысканнее или ярче.

Она мне напоминала такой цветок, который растёт в саду, но не в самом центре его, а где-нибудь у ограды, этакий сорванец, который того и ждёт, чтобы взор садовода отвернулся, и тогда можно рвануть на свободу. Взгляд её никогда долго не пребывал в покое, в нём тревога смешивалась с восторгом и глубокой задумчивостью, на смену которым приходила хитрая усмешка. Да и цвет глаз сложно было уловить: то ли каштановый, то ли оливковый — всё в зависимости от настроения. А как я говорил, изменение фронтов у неё происходило чересчур скоро.

Нет, она вовсе не была похожа на стрекозу или бабочку. Никакой легкомысленности во взгляде, тем более в движениях. Иной раз я полагал, что она родилась актрисой, но по случаю не догадалась податься на эту стезю, упустив театральное поприще. А ведь у неё были все задатки. А как её слушали, стоило ей начать говорить! Голос гипнотический. Наверное, всё дело в интонации, как у профессионального диктора.

И красоткой-то её не назвать. Среднего роста, крепенькая, сбитая такая, розовощёкая — кровь с молоком. Но волосы — это что-то! Длинные, медово-золотистые, чуть волнистые. Когда солнце касалось их, клянусь, волоски прямо искрились, словно отлитые из чистого золота. Так и хотелось их потрогать, ощутить солнечный блеск на пальцах.

Наверное, она могла стать и защитником животных. Волонтерство входило в круг её интересов, коих насчитывалось немало. Долго ломал голову: зачем ей это бездомное, надломленное человеческим бессердечьем зверьё? А потом догадался, нет, почуял, так вернее сказать. Она сама, как надкушенный плод. Уж не знаю, что у неё там стряслось в прошлом, мне это без надобности, но что-то явно таилось там, «позади». Вот она и старалась, корпела над каждой подобранной тварью в центре реабилитации животных. Это не доброта, а искупление. Я не верю в доброту, её придумали те, кто прежде крупно проштрафился, грешив напропалую, а опомнившись, вдруг возомнил себя добрым самаритянином. А те, кто истово верят в свою добропорядочность, просто заблуждаются. В каждом сидит паук до поры до времени, и ждёт своего часа.

Но вот я отвлёкся. А ведь она всё же была особенной на свой лад. Человечной, уж точно. Но не эта черта меня привлекала. Она ужас до чего была решительна, даже упряма — чего возомнит, лоб расшибёт, а добьётся своего. Уважаю в людях упёртость, когда рогами вперёд, несмотря ни на что… Эх, красава. Я и сам такой, что втемяшится в голову, всё — ни перед чем не остановлюсь, выше головы прыгну, а одолею! Наверное, это в ней меня и подкупило окончательно.

А ладошки у неё были такие маленькие, с тонкими пальчиками, кожа гладкая-гладкая, как атлас. Прямо невозможно оторваться, гладил бы вечно. И такие тонкие, хрупкие запястья и гибкие как березовые прутики. Как вспомню, так дрожь по всему телу.

Что ещё?

Запах, конечно. От неё исходил тонкий, слабый запах, очень особенный. Соль, жасмин и лесной ветер. Никто до и после неё так не пах. Так должна благоухать лесная фея или невообразимое, волшебное создание. Иногда, глухой душной ночью я просыпаюсь и ощущаю этот, её запах у кончика носа, и тогда глубокая, скорбная тоска овладевает мною — ведь её нет рядом. Я здесь, а её нет.

Что вы ещё желаете знать? Ах да, вас же интересует только материальная сторона вопроса. Где тело?

Можете быть покойны, всё чин чином: она, как и подобает прекрасной фее, нашла покой под самым большим и старым деревом в лесу. Я устроил ей достойные проводы. Вы отыщите место её упокоения по холмику и цветам на нём, жасмины, как она любила.

Мучилась ли она? О, нет. Я не садист. Я эстет. Быстрый укол тиопентала натрия в шейную вену, и она практически ничего не почувствовала. Только смотрела своим беспокойным взглядом — то ли благодарила, то ли удивлялась, пока глаза не сомкнулись.

Да, я покажу то место. Мне нечего скрывать теперь. Но одно я сохраню в тайне: где её чудны́е серьги с розовой эмалью. Уж уважьте, оставьте мне малую толику от неё.

Ведь такой, как она, нет в целом мире. Больше нет.