Отрекусь от матери

Ольга Брюс (2024)

Вика с детства мечтала уехать из деревни в город, чтобы жить в приличных условиях и не слышать крики вечно недовольной матери, из-за которой из семьи ушел отец. Мало того, что мама испортила детство Вики, она не упустила возможности разрушить и ее семью…

Глава 3

Глава 3

–Ох ты, мать твою, зараза такая, — я еле стояла на ногах. Точнее, висела на руках Ксюши, на шее которой болтался пластиковый желтый свисток.

–Это ты такой шум подняла? — поняла я и показала кивком на свисток. Подруга улыбнулась:

–Ну да, никакой милиции не было. Мне Петька сказал, что тебя Ромащенко увел к своим. Ну, и я поняла, что от этого гада хорошего не жди.

–А где ты Петьку встретила? — я хотела понять, что произошло.

–Понимаешь, там твоя мама опять не в себе. Пришла к нам и давай орать, куда я дела тебя. А я дома была, уборку делала. Потом подумала, что, если твоя мамаша припрется в школу в таком виде, никому мало не покажется. Только она спать пошла, я сама видела. А я все бросила и прибежала, смотрю, тебя нет. Тут Петька приперся и так обиженно говорит, что он хотел как лучше, а его выставили. Ну, я его приперла к стенке, и он сознался. Сказал, что Антон давно хочет с кем-нибудь переспать, да только никто не дает. Вот и решил с тобой попробовать.

–Ну он и… — я дико разозлилась, когда поняла, чем был вызван его внезапный интерес ко мне. Стало быть, трусы ему стали жать. Только с чего он решил, что я обязательно сдамся? Он ведь не один был, а с целой толпой. Видимо, они сами боялись, поэтому и не решились сразу наваливаться на меня.

Ксюша помогла мне добраться до дома и даже посидела со мной полчаса. Мама спала без задних ног, ее сонное бормотание было хорошо слышно. Наконец, подруга собралась и помахала мне рукой:

–Ну, бывай. Завтра увидимся после занятий.

На следующий день, когда я пришла в школу, на меня с нескрываемым любопытством смотрели все старшеклассники. Я чувствовала, как они сверлят меня любопытными взглядами, но никто ничего не говорил. Наконец, ко мне подошла компашка из трех девиц: Милы, Юли и Гали. Юля была без тормозов и первой выпалила:

— Ну как? Больно было?

–А что со мной должно было случиться, чтобы было больно? — я не сразу поняла, о чем они говорили.

Лицо Гали вытянулось:

–Не притворяйся. Мы же все видели, что ты с Антоном пошла.

–И что с того? — я холодно посмотрела на сплетниц.

–Он не сделал тебя женщиной? — вырвалось у Милы, которая смотрела на меня так, словно у меня на лбу было выжжено свежее клеймо с надписью «Шалава» или что-то еще в этом роде.

–Моя милиция меня бережет, — ухмыльнулась я. Потом добавила:

–Ромащенко сейчас с разбитой башкой дома лежит, можете проведать его, если не верите. Он еще слишком молод, чтобы залезать на кого-то. Ничего не получилось. Увы и ах, как говорится.

Под гробовое молчание троицы я прошла в класс и замкнулась в себе до конца уроков. На меня продолжали косо смотреть, но желающих что-то спрашивать больше не находилось.

Зато после уроков меня вызвали в кабинет завуча, где долго и нудно спрашивали, какое отношение я имею к вчерашней драке между девятыми и десятыми классами. Вот насчет этого я была не в курсе, о чем честно сообщила завучу. Поняв, что ничего нового от меня не услышать, завуч отпустил меня восвояси.

По дороге меня нагнал Петька и с заметным волнением спросил:

–Эээ… тебя точно никто вчера не трогал? Тоха тебе ничего не сделал?

–А ну-ка, минуточку, — я схватила Петьку за ворот и впечатала в кирпичную ограду, мимо которой мы проходили в этот момент.

–Ты вчера меня вывел к этому гаду, — я не сводила с этого дурака горящих глаз. — Вы заранее все спланировали, да? Тоже хотел принять участие в этом приключении?

–Да успокойся, ничего такого не было, — глаза Петьки забегали, а лицо было явно перепуганным.

–Ты, кусок говна, если еще раз тебя увижу рядом, тебе не жить, понял? — рявкнула я и ударила Петьку по лицу. — Тохе я голову разбила, а тебя вообще на ремешки порежу. Пошел вон, скотина!

Петька, хоть и на голову выше меня, всегда был трусом. Поэтому молча убежал, стараясь исчезнуть в ближайшем переулке, чтобы я не пошла за ним.

Антон показала себя в этой истории во всей красе. Дебил чертов, он пустил слух, что я обслужила и его, и его приятелей, и что ко мне можно обращаться за пачку сигарет или бутылку вина.

–Она же в мамку свою пошла, — охотно говорил он всем желающим послушать его небылицы, — вот и отрабатывает. Ноги раздвигает так быстро, даже раздеться не успеваешь. Скоростная давалка, такую драть одно удовольствие.

Если раньше на меня не особо обращали внимание, то после слов Антона я попала под пристальное нездоровое наблюдение. На меня косились не только мои ровесники или ребята постарше, но даже члены их семей. Особенно лютовали бабушки, мамы и тети, которые в один голос твердили, что яблочко от яблоньки недалеко падает.

А я шла и думала, что меня все здесь так достали, что при первой же возможности надо уехать отсюда. Слава богу, мне уже восемнадцать! Сбежать, хоть на край земли, лишь бы больше не видеть этих сплетников. Им плевать, что мама и я — два разных человека, с совершенно непохожими характерами. И я была уверена, что никогда не пойду по пути, проложенному моей непутевой родительницей. Но, как говорится, хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах…

Мамин последний ухажер, Гоша, который с бритой головой, появился через две недели после своего внезапного исчезновения. Мама была тогда очень грустная, но придраться ко мне не могла. Потому что я добросовестно старалась выполнять свои обязанности: приведу дом в порядок, приготовлю чего-нибудь и сваливаю с глаз долой. Чтобы не мешать маме весело проводить время, я даже уходила ночевать в дом Ксюши, где мы полночи болтали о разных пустяках.

Гоша пришел, когда мама ушла в контору мыть полы. Здесь я не могла ее прикрывать, потому что она и так ходила на грани увольнения за частые опоздания и прогулы. Сначала она хотела меня подрядить, чтобы мыла вместо нее, но бухгалтер запротестовала:

–Хочешь деньги? Тогда мой сама, нечего таскаться просто так да на мужиков заглядываться.

Маме пришлось подчиниться, и за это она меня еще больше невзлюбила. Но зато она была полностью освобождена от другой домашней рутины, хвасталась всем, что научила меня полезным умениям. Соседки после того случая с Антоном только хихикали ей вслед:

–Да уж, очень полезным навыкам научила. Тоже ловко ноги раздвигает, скоро бабушкой Лидку сделает.

Первое время я лезла с кулаками на всех, кто говорил обо мне подобные гадости. Потом поняла, что никому ничего не докажу. Мне верили только Ксюша и ее мама, но остальным было по фигу, что у меня ничего не было с Антоном или с кем-то еще. Все были уверены только в том, что я — обычная малолетняя шалашовка, с которой нужно обращаться соответствующе.

Гоша, судя по его словам, тоже наслушался сказок про мой любовный пыл. Он пришел, когда я дописывала реферат по истории — хотела получить дополнительную оценку. Никого дома не было, но через минуту ситуация резко изменилась…

Я почувствовала, как чья-то тяжелая рука легла мне на спину, потом услышала сиплое дыхание вперемешку с алкоголем:

–Привет, лапочка… Соскучилась по мне?

Я хотела вырваться, но этот Гоша был силен, как горилла. Он просто скрутил мне обе руки, схватил в охапку и потащил в мамину комнату, где стояла старенькая двуспальная кровать с продавленным матрасом. Скрип стоял на весь дом, когда Гоша кинул меня на кровать и с довольной плотоядной ухмылкой смотрел на меня сверху вниз.

–Какая ты куколка, — пробормотал он, хватая меня за щиколотки и рывком притягивая к себе. — Лидку сто лет не видел, но и ты ничего… даже лучше, свежее молодое мясо…

Я орала, как резаная, но меня хватило только на пару секунд. Кулак Гоши вонзился мне под дых, и я захлебнулась собственным криком. В глазах потемнело, я судорожно ловила ртом воздух, когда мужчина тихо прошипел мне в ухо:

–Закройся, сучка. Еще раз пикнешь, шею сверну. И Лидку порежу, чтобы не болтала почем зря. Мы договорились?

Я кивнула, понимая, что сейчас произойдет… Гоша так разошелся, что чуть не сломал кровать, пока скакал на мне, а я от боли и отвращения не чувствовала ничего, кроме желания умереть на месте. Не могу сказать, сколько времени все это длилось, но Гоша был удивлен, заметив следы крови:

–Вот те раз… А я думал, мне тебя учить нечему, такое про тебя слышал…

Подумав, полез в карман брюк, вынул оттуда пухлый бумажник и достал несколько крупных купюр.

–Держи, это тебе компенсация за мою шалость. Только никому не говори, а то мамка пострадает. Спалю дом к чертям собачьим, если тявкнешь.

Я пообещала молчать и пошла приводить себя в порядок. Простынь тут же застирала, чтобы мама не подняла ор, как она обычно делает. Гоша, сделав свои грязные дела, тут же ушел с таким видом, словно ничего не произошло.

Я спрятала полученные от маминого и теперь моего любовника деньги, не зная, что с ними делать. Чувство жалости к себе прошло сразу же, как только я обдумала случившееся. С такой мамой, как моя, рано или поздно кто-нибудь бы сделал со мной такое, я это понимала. Да еще и басни Антона дали всем пищу для пересудов. Если кому-нибудь удастся сделать со мной то же, что и Гоша сегодня, то все будут знать, что Ромащенко был прав, рассказывая обо мне всякую непотребщину.

–Сбегу отсюда, как пить дать, сбегу, — думала я, собирая книги в сумку. Кстати, она у меня дышала на ладан, не сегодня-завтра порвется. У мамы, разумеется, ничего не допросишься. Раньше нам кто-нибудь давал что-то из своих старых вещей, но в последнее время уже не дают. При виде меня, мамашки и тетушки отводят глаза и делают вид, что спешат куда-то по сверхважным делам. Хотя раньше все отвечали на приветствие и выражали сочувствие. Но в последнее время только и слышу в спину:

–Лидкина лярва идет. С кем на этот раз была?

Даже моя классная руководительница, Елена Викторовна, и та стала косо смотреть в мою сторону. Оценки у меня были нормальные, я училась без троек, но она все чаще стала заваливать меня. Один раз я даже не вытерпела и обратилась к ней при всем классе:

–У меня диктант без ошибок, ни одного исправления. За что поставили тройку?

–Не твоего ума дело, — жестко ответила она. — Значит, было, за что. Я не должна отчитываться, кому и за что ставлю оценки. Тебе все ясно?

Я поняла, что она сама по себе до такого бы не дошла. Раньше, по крайней мере, я не замечала за ней желания так явно грубить. Подождав, когда класс разойдется, я подошла к Елене Викторовне после уроков:

–Извините. Мы можем поговорить?

Она слегка вздрогнула, потом сказала:

–Только дверь закрой.

Когда я села перед ней, учительница посмотрела на меня долгим изучающим взором и глубоко вздохнула.

–Тебе придется уйти из школы без аттестата.

–Почему? — машинально спросила я, хотя причину понимала.

–Я не знаю, что произошло между тобой и Ромащенко, — ответила она таким же тихим голосом. — Но на меня давят и его родители, и школьная администрация. Говорят, что ты своим аморальным поведением портишь репутацию всей школы. Я пыталась тебя защищать, но поставили вопрос ребром. Прости, Вика, но мне нужно кормить свою семью. Так что…

Она не стала договаривать, но я и так прекрасно все поняла.

–А я могу перевестись в другую школу? — спросила я на всякий случай.

–Скорее всего, нет, — ответила Елена Викторовна после паузы. — Мне звонили из других школ, спрашивали, правда ли, что ты такая проблемная. Я не знала, что ответить…

–Мне осталось каких-то полгода до окончания школы, — прошептала я, вытирая слезы.

Ответом мне был виноватый взгляд и тихий вздох. Я представила, как отреагирует мама, которая уже строила планы на мое будущее.

–Ты же хорошо учишься, может, попадешь на бюджет, — представляла она. — Получишь диплом, станешь человеком. И отблагодаришь меня за то, что столько лет своей жизни я потратила на тебя.

–Отблагодарю, можешь даже не сомневаться в этом, — я вытерла слезы и посмотрела на учительницу. — Я могу забрать документы?

–Пусть мама придет и напишет заявление, — ответила Елена Викторовна.

Я молча вышла из ее кабинета и пошла домой. Ксюша ездила учиться в город из нашего села, потому что найти жилье там не получилось. На ее счастье, дядя Толя работал механиком в автосервисе и сам подвозил ее к месту учебы. Ксюша поступила в торговый техникум, и с учебой у нее был полный порядок.

Если я пойду сейчас к ней, то, скорее всего, подругу там не найду. Она обычно возвращается после семи вечера. Придется поговорить с мамой…

Но разговора у нас не вышло. Как только я появилась на пороге, мама начала кричать на меня, осыпая грубыми ругательствами:

–Ах ты, малолетняя шалашовка! От кого идешь? Где деньги?

–Мама, ты в своем уме? Какие деньги? — я ничего не понимала. Мама продолжала орать:

–Какие деньги, говоришь? Все знают, что ты на трассе стоишь, шоферюг всяких привечаешь. Неужели даром? Где деньги, которые они тебе заплатили за «работу»? У мамы, значит, ни сапожек приличных нет, ни теплой одежки на зиму, а ты из себя бедняжку строишь?

Как я тогда орала на нее в ответ, не передать словами. Припомнила ей все: и папин уход, и ее бесчисленных любовников, и пьянки, и безделье, и всегда наплевательское отношение ко мне, причем с самого детства. Сказала, что из-за ее славы недалекой шлюховатой мымры ко мне относятся хуже, чем к собаке, и приписывают подвиги, которых я не совершала.

–Тебе всегда было по фигу, что со мной! — кричала я, размахивая руками. — Тебя интересовало только одно — как бы самой потеплее устроиться. Забыла, как свалила на несколько дней, оставив меня в холодном доме одну? Мне было тогда десять лет, стерва! Десять лет! И жрать дома было нечего. Если бы не Ксюша, я бы тогда с голоду подохла. Я с пяти лет на тебя батрачу, а тебе все мало. Вместо того, чтобы выцарапать глаза тем, кто про меня такие слухи распускает, ты требуешь с меня деньги? Какая ты мать после этого? Ты никогда меня не защищала, только старалась добить. Из-за того, что ты сама ведешь себя по-блядски, ко мне так и относятся. Только и слышу, что пойду по твоим стопам, что тоже рожу́ в шестнадцать. За что я должна быть благодарна тебе? За это? Из-за всяких слухов меня выгоняют из школы. Завтра же сходи и напиши заявление, чтобы я могла забрать документы. Слышишь? Завтра же!

Мама стояла в полном ступоре, глядя на меня обалдевшим взором. Рот от крайнего удивления слегка приоткрылся, что ее совершенно не красило. Я только сейчас заметила, что она постарела. Ей всего-то тридцать пять, но выглядит она заметно потрепанной, хотя считает себя неописуемой красавицей.

–Почему тебя выгоняют? — наконец, сообразила она.

Я устало вздохнула:

–Да какая разница? Мне дали понять, что я здесь все равно не доучусь. Надо забрать документы, а без твоего заявления я не могу этого сделать.

Мама замолчала и села на стул, который предательски скрипнул под ней. На ее лице было написано полное опустошение.

Чтобы успокоиться, я решила чем-нибудь занять себя. Спустилась в подпол, набрала картошки и села чистить. Дома оставался кусок сала, на котором я и собиралась приготовить ужин. Мама молча смотрела, как я орудую ножом, потом слабо улыбнулась:

–Какая ты у меня хозяйственная… не то, что я в твои годы. Ничего не умела, только перед зеркалом крутилась…

Ее слова вызвали у меня сильное удивление. Я всегда знала, что она криворукая, но удивлялась, как это ей удалось стать такой, живя в сельской местности. Мама ударилась в воспоминания, вытирая слезы:

–Моя мама всегда говорила мне, что я очень красивая. Одевала меня, как куколку, покупала самое лучшее, что было в магазинах…

Я слушала, как мама рассказывала о своем детстве. Оказалось, что ее родители очень любили и баловали так, что многие осуждающе крутили пальцем у виска. Говорили, что сами испортят девочку тем, что все время заглядывают в глаза и выполняют ее прихоти. Первые звоночки пошли, когда маме исполнилось двенадцать лет. Бабушка тогда заболела, ее пришлось уложить в больницу. Мама не хотела понимать, что после выписки уже не будет так, как она привыкла. Бабушке требовалась ее помощь, но мама убегала из дома, устраивала скандалы и хотела, чтобы с ней продолжали нянчиться. Дедушка уговаривал ее, ругал, но все было без толку. Мама решила, что, раз родители не могут дать ей желаемого, она получит это сама. И начала строить глазки всем особям мужского пола, которые легко клевали на ее миловидную внешность. Чаще всего в приятели ей набивались ребята на несколько лет постарше…

И в пятнадцать лет она сама отдалась парню, которого увидела впервые в жизни пару недель назад — моему папе. Причем сделала это назло родителям. Бабушка не смогла ей простить этого и разорвала все отношения. А мама продолжила после скороспелого замужества вести веселую жизнь, из-за чего и обзавелась нелестными прозвищами.

–Я думала, что ты будешь такая же, как я, — мама смотрела в одну точку и бубнила себе под нос. — Хотела, чтобы ты была другой, ты и была другой. Умнее и лучше, но я не хотела этого признавать…

Потом ее переклинило, как обычно. Видимо, решила, что на сегодня сказала много лишнего, и сердито поджала губы.

–Ты, к своему сведению, уже совершеннолетняя. Так что, если хочешь уйти из школы, держать не стану. Можешь сама о себе позаботиться. Кто бы обо мне подумал…

Пока я растапливала сало на шкварки, мама стояла рядом и высказывала свои претензии:

–Вот скажи мне, на хрена ты перед моим мужиком задом крутишь? Гоша уже не хочет у меня появляться. Так и сказал, что от греха подальше хочет держаться. А ты, оказывается, сиськи ему показывала и просила сделать тебя женщиной. Он, говорит, испугался, что его потом посадят и ушел. Вечно ты все портишь, дрянь!

Я с трудом сдерживалась, чтобы не ударить ее раскаленной сковородкой. Почему мне так не везет? Почему моя мама настолько тупа, что не видит самых очевидных вещей? И опять заладила, что я ей все порчу.

Решение пришло неожиданно. Хотя я уже была к этому готова. Я повернулась к маме и, глядя на нее в упор, сказала:

–Раз я такая плохая, то мне лучше уйти. Води сюда своего святого Гошу сколько хочешь. И мне будет плевать, с кем и сколько раз ты кувыркаешься, я на это насмотрелась так, что видеть тебя больше не могу.

Мама скривила губы:

–Напугала. Вот и проваливай, прошмандовка такая. Только смотри, уйдешь, в чем ходишь. Не отдам я тебе ничего из того, что купила. Сама заработаешь. Хочешь — иди на трассу, хочешь — полы мой, тоже работа.

Я поняла, что только что стала, как говорила моя мама, сиротой при живых родителях. Папы след давно простыл, его словно никогда и не было в моей жизни. А мама… она просто была и позволяла ее обслуживать в благодарность за мое появление на свет…