Одноклеточная

Ольга Брюс, 2023

Наталья узнала, что её подруга является ей сестрой, и они обе влюблены в одного и того же парня. К великому изумлению, Сергей выбрал обеих, но Наталья не захотела мириться с его выбором.

Глава 2

Закончив все дела по дому, Людмила взглянула на часы. Стрелки показывали 00:43.

— И где эту Олесю носит? — легла в тёплую, мягкую постель, снимая с головы косынку.

Положив головной убор на стул рядом с кроватью, натянула на себя ватное одеяло и прикрыла уставшие глаза. Завтра Серёжа вернётся домой. Тяжело, когда он неделями отсутствует, очень тяжело. Но по-другому никак. Работы в деревне для него нет, в районе — тоже. Приходится кататься в дальнюю даль, чтобы прокормить семью. Нет, семья Люды не голодает. Есть и огород, и теплица с парником, куры, утки, но на одежду и технику приходится складывать по копеечке, чтобы накопить нужную сумму. А на это уходят месяцы.

— Как же раньше хорошо было, — Люда отмотала в голове несколько лет назад и вспомнила свою свадьбу, рождение дочери, работу в местном продуктовом магазине, добрейшей души маму и строгого хмурого отца. Вспомнила молодого мужа с юным пушком над верхней губой и первый поцелуй, когда Люда потеряла голову от любви. — Слава богу, Павлиниха уехала отсюда и больше не потревожит нас своим присутствием. Серёжа меня любит и только меня, — засыпая, убеждала себя в искренних чувствах любимого мужа.

Ровно через час Людмила очнулась и резко села на кровати. Какое-то странное, неприятное чувство охватило её нежное сердце. В душе поселилась тревога. На часах уже 01:43.

— Олеся! — крикнула в сторону соседней комнаты и поторопилась надеть растоптанные домашние тапочки. — Олеся, ты уже дома?!

Запутавшись в длинном халате, побежала в комнату дочери. Открыла дверь. Кровать заправлена, мягкие игрушки лежат на подушке в таком же порядке, как их положили вечером. Ощущая внутреннее беспокойство, Люда выскочила на улицу.

— Олеся! — подбежала к калитке и крикнула во всеуслышание. — Доченька!

Присмотревшись в темноту чуть дальше соседнего дома, заметила человеческую фигуру, идущую навстречу. Выбежав на дорогу, Людмила встала у обочины и начала всматриваться. Её ли это дочь или нет. Да, это была Олеся. Она шла на заплетающихся ногах, размахивая руками. Что-то говорила себе под нос и спотыкалась на ровной дороге.

— Олеська! — узнала-таки родную дочь. Кинулась к ней, чтобы отругать за столь позднее возвращение домой. — Ты где была? Я же сказала, до двенадцати.

— А что ещё ты сказала? — подвыпившая девчушка остановилась перед матерью и подняла мутные глаза. — А? Что ещё и кому ты сказала? Отойди, — повесив голову, оттолкнула мать и двинулась к дому.

Только сейчас Люда заметила потрёпанный внешний вид молодой девушки. Волосы были спутаны и перекручены, словно ими мыли пол, косметика на лице размазана, в правой руке — туфли, а одежда… Одежда выглядела так, будто Олесю катали по зелёной траве.

— Ты где была? — ошалевшим голосом спросила мама, шагая позади. — Ты где так извалялась?

— Да отвали, а, — Олесе с трудом давались человеческие слова. — Я спать хочу.

Обогнав девушку, Люда встала перед ней, преграждая дорогу.

— Ты что, пила? — только теперь она уловила запах спиртного. — Что пила? Где взяла? — заваливала вопросами качающуюся дочь. — А Галя? Вы же вместе уходили. Где она?

— Там, — махнув рукой, в которой болтались туфли, Олеся побрела домой.

— И эта тоже? — в голове Люды расползлись бредовые мысли. — Это она тебя подтолкнула?

Олеся не отвечала. Разговаривать с матерью не хотелось, тем более о подруге. С огромным трудом дойдя до калитки, девушка набросила на частокол руки и заныла:

— Мне плохо…

— Вся в мать, — зашипела Люда, подхватывая дочь. — Что та шаболда, что эта. Не дружи с ней больше, слышишь? Чтобы я вас вместе больше не видела.

Олеся кряхтела, сопела и давилась от рвотных рефлексов, когда мама тащила её пьяное, обмякшее тело в дом. С горем пополам заволокла на крыльцо и прислонила к облупленной деревянной стенке, чтобы ухватить девчонку поудобнее. Отмахиваясь от материнских рук, Олеся чуть было не свалилась с крыльца, но Люда поймала нетрезвую дочь за шиворот и с силой встряхнула, обругав за позднее гулянье и пьянку неизвестно с кем.

— Отвали-и, — качаясь на ватных ногах, девушка продолжала отпихивать мать, уронив при этому туфли. — Я сама.

— Куда сама? — Люде не терпелось затолкать девчонку в сени, чтобы не дай бог никто не увидел, в каком состоянии пришла домой дочь бывшего школьного завхоза.

Открыв пошире входную дверь, Люда взяла девочку за запястья и повернула лицом ко входу, легонько ткнула в спину.

— Ой, мне плохо, — внезапно развернувшись, Олеся приложила ладонь к шее, не успев закрыть рукой рот, и её начало полоскать прямо под ноги ошарашенной мамы.

— Отравили ребёнка, — отпрыгнув назад, Люда сморщилась от вида неприятной лужи, оставленной Олесей. — Ты что пила?

Судя по бордовой кашице, расплывшейся по потрескавшейся доске, дочь баловалась вином.

— Ой, мам, — застонала измученная Олеся, чувствуя муторное состояние всего организма, — дай водички.

— Сейчас, сейчас, — заметалась на месте мама, не зная, что делать: проводить дочь в дом для начала или принести холодной, колодезной воды.

Всё-таки решила отвести Олесю в комнату.

— Пойдём, — обняла за пояс и повела в постель. — Тебе бы умыться.

— Не хочу, — всхлипнула расстроенная девица, на ходу цепляясь за дверные косяки, стены и спотыкаясь о пороги. — Я умереть хочу.

— Ты что такое говоришь? — возмущённо вскрикнула Люда, доведя её до кровати. — Садись и не смей так думать! Сейчас ляжешь, выспишься, а утром папа приедет, — уложив Олесю, втянула спёртый воздух через раздувшиеся ноздри. — Фу, какой же перегар будет тут стоять.

— Ну и пусть, — неуклюже заворачиваясь в одеяло, буркнула девушка.

— Подожди, раздеться надо.

— Не хочу, — широко зевнув, Олеся заговорила каким-то обиженным тоном. — Я ему про любовь свою, а он… — захлюпала носом, — ржёт, как сивый мерин.

— Кто? — мать присела на край кровати, отворачивая в сторону нос.

— Он… Ох, ма-ам, он такой классный. Мы с ним на траве лежали и разговаривали, разговаривали… Он мне искупаться предложил… Ребята домой ушли…

— Спи, спи давай, хватит болтать, — укрывала одеялом любимую дочь до шеи. — Завтра расскажешь. Надо встать пораньше, чтобы отца встретить.

— Да пошёл он, — засыпая, Олеся говорила не так громко. — Я их видела, мам.

— Кого?

— Их. Он её в машину посадил, а меня тошнить начало. А я лежу и думаю, чтоб вы разбились.

— Господи, разве так можно, желать кому-то плохого?

— Ему? Можно, — в полудрёме шептала девушка. — Я ему шину стекляшкой порезала. Надеюсь, они лежат где-нибудь на обочине… Мёртвые…

Поднявшись с кровати, Люда пристально посмотрела на дочь, помахала рукой у лица, чтобы развеять отвратительный запах спиртного, подошла к двери, задержалась на секунду и обернулась.

— Нельзя так, доченька, — с прискорбием в глазах посмотрела на спящую Олесю, — ты ещё такая молоденькая. Будет в твоей жизни любимый человек. Не торопись.

Вышла и закрыла за собой дверь с такой аккуратностью, чтобы не потревожить сон любимой дочери. Олеся спала, как убитая.

Люда не смогла сомкнуть глаз. Крутилась, меняла положение в постели, дёргала ногой, чтобы расправить низ одеяла, и всё время думала о муже. А ведь она тоже была в подобной ситуации. На выпускном, когда Сергей неожиданно исчез из клуба вместе с Наташей. С той самой, которая вела себя, как распущенная девица. Целовалась со всеми подряд и хвасталась перед Людмилой своими женскими достижениями.