Укради мою любовь

Ольга Алексеевна Ярошинская, 2023

В наследство от покойного мужа я получила дом, привидение и стойкое нежелание вступать в брак снова. Теперь у меня новая жизнь, которая вполне меня устраивает. И пусть гадалка – не лучшая профессия для эльены, тут, в глуши, это никого не смущает. Кроме разве что Косты эль Брао. Наследник великого рода, носитель искры и… мой первый мужчина, он явно не хочет забывать о той сделке, что мы заключили.

Глава 2

— Чего закрылась? — недовольно спросил дядя, входя в кабинет и оглядывая все вокруг.

Следом явился Говард Доксвелл, слуги поспешно зажгли всюду свечи, и я заморгала от света, резавшего глаза.

Дядя явно собирался в спешке: рубашка застегнута не на ту пуговицу. Зато плащ закреплен шикарной брошью в виде рыбки, усыпанной мелкими топазами, подчеркивающими семейный цвет глаз. На нем наше сходство с дядей заканчивалось. Он был выше меня на целую голову, с пепельными волосами, которые в последнее время стремительно его покидали, и обрюзгшими чертами лица. Излишнюю полноту дядя ловко скрывал одеждой, которую щедро украшал оборками и бантами, точно заправская кокетка. Иногда мне казалось, что, будь его воля, он бы и в женские платья рядился.

В детстве дядя относился ко мне с прохладным равнодушием, как к навязанной обузе, от которой никуда не деться. Но когда я стала взрослеть, будто с цепи сорвался: постоянно придирался к любой мелочи, а потом начал бить.

— Красная такая, — недовольно заметил дядя, но, опомнившись, нацепил маску фальшивой заботы. — Плакала? Прими мои соболезнования, Элисьена. Ужасное горе… Любимый муж… Сережки чего сняла? Потеряешь!

А я с ужасом увидела на полу рядом со столиком, на котором остались лежать мои серьги, запонку. Я будто нечаянно столкнула со стола сережку и, склонившись, сгребла все в кулак и быстро сунула в карман.

— Я требую немедленного освидетельствования Элисьены эль Соль, — произнес сын Гевина.

На меня он старался не смотреть, и я тоже не испытывала удовольствия от его вида: уж слишком похож на отца, пусть и моложе. Те же тяжелые надбровные дуги, мясистый нос, только Говард, в отличие от папаши, тщательно брился, да глаза у него пока что не прятались под набрякшими веками и смотрели на меня цепко, как на преступницу.

— Элисьены Доксвелл, вы хотели сказать, — исправил его дядя. — Побольше уважения к вашей мачехе, молодой человек.

— Эта пигалица никакая не мачеха мне! — раздул ноздри Говард. — Целитель! Ваше слово.

Невысокий смуглый мужчина в белых одеждах, который вошел вслед за ними, повернулся ко мне.

— Вы его подкупили! — завопил дядя. — Нет уж, я приведу своего целителя, который и скажет, что брак заключен как положено.

— Конечно, скажет. Поэтому я и решил прояснить вопрос немедля. Вы, небось, и сами готовы ее обесчестить, лишь бы получить долю наследства моего отца и хапнуть кусок капитала. Может, это она его и убила.

— Я не убивала! — воскликнула я.

— Приступайте, — потребовал Говард и, оттеснив дядю, позволил целителю подойти ко мне ближе.

Тонкие пальцы с аккуратными овальными ногтями пробежались по моим запястьям, коснулись шеи, потом на миг опустились на низ живота и отпрянули.

— У этой женщины несомненно был полноценный половой акт этой ночью, — ровно произнес целитель.

— Что? — ошарашенно воскликнул Говард. — Быть того не может! Отец едва успел штаны стащить! Мы так и нашли его, с голым задом и в ботинках.

— Мужчине вовсе не обязательно полностью раздеваться, чтобы исполнить супружеский долг, — довольно заметил дядя, сияя как новый медяк. — Элисьена, дорогая, собирайся.

— Я никуда не поеду, — заявила я и почти не испугалась, увидев взгляд дяди, не предвещающий ничего хорошего. — Я вдова Гевина Доксвелла. Что скажут люди, если я покину дом мужа, когда его тело даже не предали земле?

— Верно, — подумав, кивнул дядя. — Вдова. Да, ты, разумеется, должна остаться. Молодец.

Говард сверлил меня ненавидящим взглядом, не подозревая, что мне ничего от него не надо. Какое наследство, какие капиталы? Я всего лишь хочу свободу!

— Нам, похоже, надо обсудить раздел имущества, — бесцеремонно заявил дядя.

Целитель, решив, что исполнил свой долг, дипломатично исчез.

— Нам с вами нечего обсуждать, — возразил Говард, глянув на дядю как на мерзкое насекомое. — Вы уже получили свое, когда продали племянницу моему отцу. Он и так безбожно переплатил.

— Но теперь возникли совершенно новые обстоятельства…

— Вдова — она, а не вы, — отрезал Говард. — А теперь покиньте мой дом.

— Ваш ли? — нагло усмехнулся дядя и, склонившись к моему уху, прошептал: — Молчи и ни на что не соглашайся. Я найму лучших юристов.

Потрепав меня по волосам и болезненно дернув за прядь, он пошел к выходу, но, задержавшись в дверях, обернулся.

— Если с моей дражайшей Элисьеной что-то случится, на ее долю буду претендовать я. Ее единственный родственник.

— Проваливай, — буркнул Говард и, когда дверь закрылась, повернулся ко мне.

Его губы обиженно кривились, нос подергивался, как будто от меня дурно пахло.

— Мне ничего не надо, — выпалила я, и его брови, точно лохматые гусеницы, удивленно поползли вверх. — Я не собираюсь ничего у вас отбирать.

— Это хорошо, — медленно одобрил Говард, присаживаясь в кресло, где совсем недавно сидел Коста. Я опустилась в кресло напротив, а между нами оказалась медвежья шкура, на которой произошло мое грехопадение. Огонь в камине притих, словно прислушиваясь к нашему разговору.

— Но я не хочу возвращаться к дяде, — призналась я.

Откинувшись на спинку кресла, Говард сжал мясистыми пальцами подлокотники.

— Раз ты все же стала женой моего отца, то должна выдержать траур, — степенно произнес он. — Будет неправильно, если Стига эль Соль отдаст тебя кому-то другому уже через пару месяцев.

Я передернула плечами от такой перспективы.

— Я — вдова, взрослая женщина, — произнесла я. — Мне больше не нужен опекун.

Говард усмехнулся, разглядывая меня так, словно впервые увидев.

— Я разберусь с твоим дядей, — пообещал он. — Но ты должна будешь подписать бумаги о том, что отказываешься от любых претензий сверх того, что я тебе выделю.

Я согласно кивнула.

Пусть даже он даст мне котомку с куском хлеба и посох — я буду благодарна за все. По сути, Говард ничего мне не должен. Я обманула его, дядю, целителя с чуткими пальцами — всех. Кроме Косты. С ним я была откровенна.

— Хорошая девочка, — одобрил Говард. — Думаю, мы договоримся.

***

— Ваши ночные вылазки до добра не доведут, — осуждающе произнес Диер. Он поджал и без того тонкие губы и покачал головой точно маятник. — Посмотрите, на кого вы похожи, эльен!

— Говорят, что на матушку, — беспечно ответил Коста, сбрасывая плащ на руки верному слуге.

— Тут кровь! — ужаснулся он и, побледнев, стал почти таким же белым как мраморные колонны холла. — Вас ранили?

— Это не моя, — успокоил его Коста, направляясь к широкой лестнице.

Лисичка была просто прелестна: красивая, горячая, нежная… В невинности оказалась своя чарующая притягательность, и Коста нисколько не жалел, что решил задержаться. Взбежав по ступенькам, он вспомнил кое-что важное:

— Доксвелл мертв, — сообщил он слуге.

— Что? — ахнул он, едва не выронив плащ. — Это вы его?.. Я скажу, что вы были дома всю ночь!

— Не я. Но смотри, что у меня есть.

Коста вытащил из кармана брюк кулон, и тот, закачавшись на толстой медной цепочке, вспыхнул зелеными переливами.

— О, — восхищенно выдохнул Диер и тут же укорил: — Вы его украли.

— Вернул то, что принадлежит мне по праву. Думаю, в суете похорон и дележки наследства о нем позабудут. В конце концов, мало кто знает, какую ценность представляет собой эта вещь.

Коста прошел в спальню, сбросил одежду и вытянулся на кровати. Глаза слипались, и мышцы гудели от приятной усталости.

— Вы не должны были воровать, — заявил Диер, входя в его комнату без стука. — Что бы сказала ваша покойная матушка?

— Уверен, она бы не стала гундосить над ухом вусмерть уставшего сына, — проворчал Коста. — К тому же я его не украл. Это была сделка. Надо сказать — лучшая в моей жизни.

Ее губы были терпкими от вина, а волосы пахли ягодами. А выражение ее лица перед самым пиком — бесценно: удивленно распахнутые глаза, приоткрытые губки… Жаль все же, что у них не осталось времени на второй заход. Коста перевернулся на живот, чтобы у Диера не возникло новых неудобных вопросов.

— Ни за что не поверю, что кто-то согласился продать вам кулон. Что вы за него отдали? — продолжил бубнить дворецкий.

— Условия сделки не разглашаются, — усмехнулся Коста.

— Позвольте сказать, что перед заключением важной сделки вам следовало посоветоваться со мной, — назидательно произнес Диер. — Я куда больше вашего понимаю в юридических тонкостях. Наверняка вас где-то обули!

— Диер, позволяю тебе оставить меня в покое, — сказал Коста. — Имей совесть!

— Да, эльен, — скорбно произнес тот и наконец исчез.

Он точно остался в выигрыше. Кто бы мог подумать, что ночная вылазка окажется такой удачной и захватывающей! Коста засыпал и видел во сне девушку с волосами, отливающими медью, которая смеялась и убегала от него по росистой траве.

Как будто кто-то может от него убежать.

***

— А с твоим дядей я поговорю, — пообещал Говард, опершись на дверь экипажа. — У меня есть, на что надавить. Стига эль Соль наверняка не захочет, чтобы кое-какие его грязные секреты стали известны в приличном обществе.

Я благодарно кивнула. До сих пор не верилось, что это происходит. Я едва не подпрыгивала на месте от нетерпения. Хотелось забрать у кучера поводья и самой подстегнуть лошадей, чтобы они помчались во весь опор, унося меня прочь.

— Спасибо, — сказала я, прикоснувшись к крупной ладони Говарда. — Спасибо за все.

— Кстати, не знаешь, куда отец подевал такой светящийся кулон? — задумчиво спросил он, глядя на мои пальцы, и я убрала руку.

— Не знаю, — соврала я, надеясь, что в полумраке экипажа не слишком заметно, как заалели мои щеки.

— Уверена, что у тебя его нет? — спросил Говард еще раз, пристально на меня глядя.

— Клянусь своей жизнью, — со всей честностью произнесла я.

Кулон остался у мужчины, о котором я старалась не думать, хоть это было очень сложно. Коста. Странное имя. Легкое и какое-то птичье. Но ему шло.

— Ну, ладно, — буркнул Говард. — Что ж. Прощай, Элисьена.

— Всего доброго, Говард.

Он подал знак кучеру, и экипаж тронулся. Вскоре поместье Доксвеллов осталось позади, и мне хотелось петь от восторга. Мимо мелькали деревья, поля, столица с белокаменными стенами проплыла по левую руку.

Я тряслась в экипаже, сжимая сумочку с документами, в которых значилось, что я теперь — вдова Гевина Доксвелла. А еще, что у меня есть собственный дом! Правда, на самом конце страны, но так даже лучше. Подальше от дяди, от прошлого. Говард даже выделил мне денег на первое время и приказал служанкам упаковать гардероб. Я молча соглашалась со всем, желая только одного — поскорее сбежать из клетки.

И вот теперь — свобода!

Я высунула голову из экипажа и зажмурилась, чувствуя ветер, солнечное тепло и благодарность, переполнявшую мое сердце. Я ехала к новой жизни.

***

На похоронах Доксвелла собралась целая толпа, и Коста с легким удивлением и брезгливостью рассматривал людей, недоумевая, что они все здесь забыли. Впрочем, Гевин был женат несколько раз, у него куча детей, родственников, врагов…

— Ты что здесь забыл? — выпалил Говард, подходя ближе. — Решил удостовериться, что моего отца действительно закопают?

— Горсть земли на его могилу я брошу, — подтвердил Коста. — От чего он умер?

— Не твое дело.

— Поговаривают, его укатала молодая женушка, — с нарочитой ехидцей произнес Коста. — Где она? Любопытно взглянуть.

Говард посопел, пристально глядя на него маленькими глазками.

— Уехала, — ответил он. — Хоть это тоже не твое дело.

— Разумеется, — подтвердил Коста, почувствовав болезненный укол разочарования.

Ему хотелось увидеть ее еще раз, рассмотреть при дневном свете, переброситься парой слов. Быть может, назначить свидание…

— Но все же это немного странно — не остаться до похорон, — заметил он.

— Представь, что бы ее ждало, — пожал плечами Говард. — Все бы только о ней и шептались.

— Значит, так горяча?

— Обычная, — равнодушно солгал тот.

Вот уж какой Коста не назвал бы Лисичку, так это обычной. Очаровательная, смелая, бесшабашная. А стоило вспомнить ее тихие стоны, как тут же хотелось заключить с ней еще одну сделку. Все равно на каких условиях, лишь бы вновь почувствовать вкус ее губ. Неужели он больше ее не увидит? Неужели сон оказался вещим, и Элис удрала не только от недругов, но и от него?

— Не в ней там дело, — продолжил Говард. — Возраст, выпивка… Слушай, эль Брао, раз уж ты приперся… Я не хочу продолжать вражду между нашими семьями. Я уже толком не помню, из-за чего все началось.

— Из-за того, что мой прапрадед соблазнил твою прапрабабку, — с готовностью ответил Коста. — А твой прапрадед увидел в том оскорбление.

— И был прав, — сердито заметил Говард, но, выдохнув, добавил. — Дела давно минувших дней.

— Так и есть, — согласился Коста.

— Не знаешь, кстати, куда мог подеваться наш фамильный кулон? — спросил Говард. — Из-за него еще был спор…

— Наш фамильный кулон, — исправил его Коста, сделав ударение на первом слове. — Надо бережнее относиться к таким вещам. А куда, ты сказал, отправилась вдовушка твоего папаши?

— А я и не говорил, — ответил Говард, подозрительно прищурившись. — Твой явный к ней интерес настораживает. Вы что, были знакомы?

— Откуда? Меня ведь не пригласили на свадьбу. Очень не по-добрососедски. Из какого она рода?

— Сказал же — обычная, — буркнул Говард. — Чего привязался?

— Мне и правда интересно, — протянул он, — кто сумел загнать в могилу старого Доксвелла, который, как говорят, не брезговал темной магией.

— Проваливай, — выплюнул тот. — И не смей подходить к могиле моего отца.

— Как скажешь, Гови. Не очень-то и хотелось, — ответил Коста и, заложив руки в карманы брюк, пошел прочь.

Однако, зайдя за угол дома, быстро свернул на рабочую половину. Но и здесь, среди кухарок и работяг его ждало разочарование. Слуги испуганно отводили глаза, а старшая кухарка в итоге прямо сказала, что молодая госпожа уехала в тайне от всех. К тому же новый хозяин пригрозил, что если кто будет молоть языком — уволит.

— Она, бедняжка, от родни удирала, — сказала тетка, пряча в карман золотую монету. — Ее ведь замуж против воли отдали. Молодая, красивая, худенькая только. Уж нашла бы себе мужа получше, чем наш покойный хозяин. О мертвых плохо не говорят, да только с прежними женами он обращался как с собаками. Причем не какими-нибудь борзыми, что для охоты, а с дворовыми. Которых и пнуть можно, и на цепь посадить.

— А новый хозяин хорошо с ней обошелся? — спросил Коста.

Говард по сравнению со своим папашей казался адекватным, но все же кровь не водица.

— Нормально, — кивнула кухарка. — Сундук ей дали, одеяло теплое.

У Доксвеллов полно владений, разбросанных по стране. Видимо, Элис отправили в дальний угол, чтобы не мозолила глаза, а за послушание Говард пообещал держать ее местонахождение в тайне от дяди.

Отойдя подальше, Коста обернулся на поместье и безошибочно нашел взглядом окна кабинета.

Кучер скоро вернется. И у него-то можно будет разузнать, куда отвезли Лисичку. Просто чтобы убедиться, что с ней все хорошо.

Однако максимум, что он может ей предложить — стать его содержанкой. Многие женщины сочли бы это за счастье, но Коста отчего-то думал, что Элис достойна большего. Невесту же наследнику рода эль Брао следует выбрать правильных кровей, иначе на нем же их род и прервется. Лучше оставить девушку в покое.

Коста еще раз обернулся на памятное окно, и сердце сжало тоской.