Проклятая книга

Оливия Чарльстон, 2022

Жизнь юной гимназистки Алины Войченко круто меняется после знакомства с «Проклятой книгой». Неизвестный отправил эту книгу на адрес их семьи тринадцать лет назад, но долгое время она пылилась на верхней полке книжного шкафа. После прочтения нескольких глав и череды нелепых совпадений Алина приходит к неутешительному выводу: книга действительно проклята. Как ни странно, ее жертвы обречены на то, чтобы становиться убийцами против своей воли. Читатели попадают в обстоятельства, схожие с описанными в произведении. Теперь и Алина невольно повторяет судьбу героев книги, а многочисленные галлюцинации то и дело подталкивают ее к убийству. Но главная героиня так просто не сдается. Алина Войченко намерена разобраться, что же породило это проклятие, и искоренить его до того, как окажется за решеткой. Чтобы спасти читателей «Проклятой книги», девушке предстоит окунуться в события тринадцатилетней давности и лично познакомиться с Еленой Ланской – автором книги, которая уже много лет сидит в тюрьме за жестокое убийство.

* * *

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателей запрещается.

© Чарльстон О., текст, 2022

© Издательство «Союз писателей», оформление, 2022

© ИП Соседко М. В., издание, 2022

Глава 1. Зарождение

Еще месяц назад эта жизнь была для нее наполненной красками, надеждами, мыслями о чем-то чистом. Каждый вечер Елена мечтательно прикрывала глаза, откидывалась на спинку потертого кресла и расплывалась в широкой улыбке. Она грезила о том, как переступит порог просторного холла, как озарит всех присутствующих своей коронной улыбкой, как немыслимое счастье и богатство наконец ворвутся в ее жизнь…

Но все с самого начала пошло не так, как хотела Елена. Совершенно не так, как ей рисовалось в самых дерзких мечтах. После написания книги девушка получила отказ сначала от одного, а после еще от семи издательств. На очереди было последнее, девятое, на которое юная Елена возлагала большие надежды. Но и тут ее ждало полное разочарование. Ознакомившись с книгой, главный редактор постановил:

— Произведение, конечно, неплохое. Ваша своеобразная манера письма не отталкивает читателя, но некоторые главы, Елена Алексеевна… как бы вам сказать… Такое чувство, что вы полностью принимаете сторону убийц. На вашем месте я бы вычеркнул вот эти эпизоды. И, пожалуй, эти. Я все же считаю, что расписывать убийства в таких красках совершенно ни к чему, не стоит романтизировать это дело…

Даже не выслушав ее жалкие возражения, он продолжал стоять на своем:

— Нет, нет, что вы такое говорите, Елена Алексеевна? Это вовсе не лишит вашу книгу изюминки, а всего лишь подстроит ее под вкусы широкого круга читателей…

Елена пыталась сказать что-то в свою защиту, но он не позволял ей вставить и слова.

— Знаете, еще меня волнует эпилог… Скажите, почему вы до сих пор его не написали? Не придумали, как завершить книгу? Ну, так вот, как уберете все лишнее и придумаете толковое заключение, мы подумаем, стоит ли нам вообще брать вашу книгу в печать.

Да, именно такие слова услышала Елена Ланская, стоило ей пытливо заглянуть в глаза главному редактору, который, к слову, не удостоил ее и мимолетным взглядом. Его каменное лицо не менялось на протяжении всех тех минут, пока он настоятельно убеждал Елену в том, что книга нуждается в корректировке.

Корректировка. Елена прекрасно понимала, что было вложено в это слово: ей предстояло изменить не только ход некоторых событий, но и характеры своих главных злодеев. Это означало, что книга лишится своей изюминки. Но выхода у Елены не было. Уж слишком сильно она хотела, чтобы ее детище появилось на полках книжных магазинов. Худощавая блондинка судорожно поправила подол платья, опустила глаза в пол и обреченно кивнула. Уже тогда было ясно, что без тех, как он выразился, жестоких эпизодов книга не будет иметь того успеха, на который изначально рассчитывала молодая окрыленная открывающимися перспективами писательница. Но все же где-то в ее сердце жила маленькая надежда, что еще не все потеряно.

Может, ему, Евгению Николаевичу, этому опытному редактору, который безжалостно раскритиковал сцены убийств, виднее, что приносит успех, а что лучше оставить за кадром. В конце концов, он проработал в издательстве около тридцати лет и, наверное, знает толк в «сочной» и «вкусной» литературе. По крайней мере, так успокаивала себя Елена, возвращаясь домой и отбивая каблуками бежевых туфель ритмичную дробь.

Спустя месяц каблуки на ее ногах сменились осенними ботинками, а вместо платья на девушке идеально сидело замшевое пальто изысканного изумрудного цвета. Лена всегда любила яркие цвета, а сегодня для нее был особенный день, и ей хотелось блистать. Сегодня ей предстояло вновь встретиться с Евгением Николаевичем и группой молодых редакторов, которые должны были рассмотреть новый вариант книги, а дальше утвердить его или же отказать… нет, нет, даже думать не стоит. Только утвердить!

Елена не хотела рассматривать другие варианты, она отчаянно верила в успех всем своим существом. Верила тогда, когда редакторы неохотно согласились принять книгу в печать. Верила и тогда, когда вместо обещанной тысячи экземпляров напечатали всего сотню книжонок в мягкой обложке. Верила даже тогда, когда к октябрю было продано всего лишь две книги, одну из которых втайне купила ее приятельница Надя. Попыталась не потерять веру и тогда, когда увидела, как брезгливо повертела ее книгу в руках одна из требовательных покупательниц магазина и небрежно отставила на самую дальнюю полку. Было ясно, что новый вариант книги не имел ничего общего с тем, что планировалось изначально. Все-таки зря юная писательница Елена Ланская позволила главному редактору так бессовестно распорядиться ее книгой. Очень зря!

Но ведь это еще можно было исправить — нужно было просто напечатать первоначальный вариант книги, вернув в нее все, что осталось «за кадром». Однако когда в ноябре Елена вновь заглянула в издательство и как можно учтивее попросила редактора напечатать первоначальный вариант книги, Евгений Николаевич неожиданно пришел в бешенство и не придумал ничего лучшего, чем выставить бедную девушку за порог.

Елена была в отчаянии. Ее надежда рухнула так же стремительно, как и возникла после написания черновика книги. Только сейчас она поняла, какую ошибку совершила, когда согласилась переписать книгу под общепринятые стандарты. Лишившись кровавых сцен, многозначительных монологов убийц, книга потеряла все, что так усердно вкладывала в нее Елена, когда строчка за строчкой вписывала свои самые дерзкие идеи. А ведь девушка знала, что все так получится! Знала, но все равно доверилась убедительным словам главного редактора о «стандартах и морали»!

Как же она сейчас ненавидела его! Этого отвратительного Евгения Николаевича и его молодых помощниц на высоких шпильках, которые вряд ли закончили хотя бы среднее учебное заведение! Елене хотелось ворваться в издательство, вырвать оставшиеся пряди из приплюснутой башки главного редактора и разбросать их по всему залу. Хотелось залепить пощечину каждой из блондинок, награждавших ее презрительным взглядом всякий раз, когда самобытная писательница выпрашивала встречи с Евгением Николаевичем. Лена ненавидела их всех! И сейчас, шагая по усыпанной черными листьями улочке, она ощущала, как чернеет ее душа. Словно опустевший сосуд, душа постепенно наполнялась черной ненавистью. Такой же черной, как и листья, которые печально темнели под ее ногами и рождали неприятный шорох.

Проходя мимо витрины с книгами, Елена не могла не сделать того, что делала каждый день на протяжении последнего месяца. Подошла к киоску, прислонилась губами к его холодному стеклу и принялась искать глазами полку со своей книгой — единственным смыслом ее недолгой жизни. Вот она, та самая пыльная книжонка, название для которой было выбрано в самую последнюю секунду. «Трудности жизни» — на этом сошлись все: и позевывавший Евгений Николаевич, и молодые сотрудники издательства, и сама удрученная Елена. Совершенно не такое название она желала видеть на обложке своего творения! «Истории убийц», «Жестокость», «Когда тебе некуда отступать» — что угодно, только не пустое «Трудности жизни». Но против главного редактора не пойдешь. А сейчас, когда ее выставили за порог издательства, Елена окончательно лишилась возможности повлиять на судьбу своего произведения.

Бессильная злость душила ее, пока непризнанная писательница стояла у стекла, словно намеревалась проделать в нем дыру своим пламенным дыханием. Она видела, какой позорной смертью погибает плод ее воображения и в отчаянии понимала, что уже ничего не изменить. Елену больше не примут в кабинете главного редактора, точно так же, как и не дадут шанса выпустить первоначальный вариант книги — тот, который действительно заслуживал внимания читателя. Только он мог полюбиться людям. Наблюдать за всем этим было просто невыносимо!

Не выдержав, Елена схватила с земли первый попавшийся камень и что есть силы швырнула его в витрину. Холодное стекло вмиг превратилось в тысячи мелких осколков. Среди посетителей магазина тут же поднялась суета, а девушка в последний раз бросила ненавистный взгляд на эмблему издательства, которое разрушило ее мечту, и быстро скрылась за углом.

Елена достала из кармана сигарету и сделала глубокую затяжку. Писательница знала, что сегодня вечером она в последний раз взглянет в холодные глаза Евгения и наконец сделает то, что с начала этой недели вертелось у нее голове бешеной воронкой. Положит конец этому безумию и прекратит все свои страдания. Но сперва вернется домой, где полностью перепишет эпилог и даст книге то самое название, которое она заслужила, — «Проклятая книга». А затем отправит ее по неизвестному адресу и навсегда закроет эту злополучную страницу своей жизни.

Этим же вечером из книги была вырвана целая страница с неудавшимся эпилогом, который был предложен главным редактором в самый последний момент. А на ее корешке появился новый эпилог, выведенный аккуратным, каллиграфическим почерком:

«Как бы печально это ни звучало, убийцы всегда были, есть и будут. Никто, абсолютно никто в этом жестоком мире не убивает просто так. Бывает и такое, что люди, которых убили, заслуживают наказания гораздо страшнее смерти. Многие считают, что убийство — страшный грех и ему нет оправдания. Я так не считаю. Я считаю, что у каждого преступления есть мотив, а внутренние переживания убийц играют в нем главную роль. И эта роль куда больше, чем вы можете себе представить».

А чуть ниже, буквально в двух миллиметрах от эпилога, вскоре появились еще две неоднозначные строчки:

«Тот, кто положил начало этому безумию, должен все изменить. Нужно избавиться от воплощения зла, иначе оно никогда не даст покоя остальным».