Превращение. Сборник рассказов

Олег Фёдорович Силантьев, 2019

Восемь человек встретились на просторах интернета. Встретились в рамках конкурса "Пишем роман" в группе ЛитО "Щеглы". Мы разные: и по жизненному опыту, и по отношению к окружающей нас действительности, и по своей философии. Но нас объединяет одно – любовь к литературному творчеству и желание подарить людям частичку своей души. Так появился наш совместный проект – литературная кают-компания. Предлагаемый вашему вниманию сборник – результат наших общих усилий. Символ "превращение" выбран не просто так. Случайная встреча превратилась в дружбу.Рассказы представлены в авторской редакции.

Колобок

Майор Игорь Васильевич Страхов, позывной для связи — Старик, с ненавистью смотрел на начальника научной станции. Когда-то он еще пытался скрывать свои чувства, но сероглазой блондинке было настолько плевать на его реакцию, что прятаться стало бессмысленно. «Испытывает она сама хоть что-то? — спрашивал себя иногда Старик. — Или под этим прилизанным пучком на самом деле микросхемы, вместо нормального человеческого разума?»

— Мария Сергеевна, — хрипло осведомился он во второй раз, — где Колобок?

Начальник научной станции, светило генетики, позывной для связи — Старуха, на миг бросила взгляд на своего охранника, оторвавшись от монитора, и за стеклами узких дорогих очков сверкнуло раздражение. Как сверкнуло, так и кануло в глубину глаз, ставших опять совершенно равнодушными. Как у змеи, право слово.

— С каких пор вас интересует Колобок, товарищ майор? — полюбопытствовала она, снова вернувшись к своему неведомому отчету. — Не вы ли величали его «наш ужин»?

Старик не выругался. Сдержался. Годы исполнения приказов…

— Вы создали в лаборатории органическую форму жизни из зерна, определенного как наш рацион, более того, вам взбрело в голову сделать его разумным!

Старуха принялась машинально барабанить ногтями по столешнице, Страхов дурел от этого звука. Она — без сомнения, величайший ум нашего столетия — затребовала себе лабораторию «где бы ее никто не беспокоил» — на необитаемой планете, а из сопровождения допустила одного, сменяющегося раз в год охранника. «Чтобы никто не мешался». Старик торчал здесь уже семь месяцев, и каждый прожитый миг был наполнен постукиванием, щелканькем, поскребыванием, скрипом — о! как он мечтал о тишине.

А с недавних пор он мечтал и еще кое о чем. Как схватит эту стерву за волосы, вставит ей в рот ствол глока и будет нажимать на спусковой крючок, пока не раздадутся бессильные холостые щелчки. Старухе было наплевать.

— Я сделала его разумным… — эхом повторила она. — Это был эксперимент, и заметьте, удачный… Разумное существо, созданное на основе растительного материала, с вживлением искусственной нервной системы… Прорыв…

— Что значит — «был»? — чуть не заорал Старик.

Блондинка вздохнула, снова подняла глаза на собеседника и выбрала тон, каким говорят с самыми глупыми лошадьми на конюшне.

— Я оставила открытым окно, мне нужно было изучить его способность познавать новое и принимать решения в стрессовых для него ситуациях.

— Надо его найти, — уяснив суть, майор не желал продолжать тратить время на разговор со стервой, от которой его с души воротило.

— Я отправила квадрокоптер следить за ним, — и снова буквы, цифры и графики интересовали ее куда больше, чем человек напротив. Человек, который должен был ее охранять. Человек, обладающий оружием, в конце-то концов. И которого Мария Сергеевна ни в грош не ставила. Он был для нее чем-то вроде назойливой, говорящей мебели.

— И?!

— И он отправился в лес.

Старик чуть успокоился. В начале их пребывания здесь Старуха баловалась сочетанием генетики и вивисекции, создав целую толпу совершенно разумных животных, обладавших, ко всему, речью. Майор пришел в ужас, увидев однажды свою начальницу с интересом наблюдающую, как разумный волк догнал и разорвал такого же разумного молодого кабанчика, пока тот умолял его пощадить.

Из этого случая получился очередной грант, кстати, но Страхов, в отличии от этой стервы, сохранял человечность. Он принялся возиться с животными, заставив их под угрозой винтовки, принять одно нехитрое правило.

Правило №1.

Табу. Разумный не ест разумного. Никогда.

Постепенно жизнь в лесу нормализовалась, правда теперь, перед тем, как впиться клыками в добычу, хищник был вынужден сказать что-то вроде «я тебя съем», а получив разумный ответ — отпустить жертву и искать новую. Все-таки, обычных животных было куда больше, и серьезной проблемы с прокормом не возникло. В любом случае, раз уж Колобок умел говорить, в лесу недалеко от лаборатории его не должны тронуть.

— И где он сейчас?

— Сначала он встретил Зайца, — соблаговолила продолжить пояснения Старуха, — Колобок заговорил, и Заяц его не тронул. Твое правило №1 в действии.

— Это — нужное правило!

Старик тем временем вспомнил Зайца: серый вечно заискивающий ком меха, пристрастившийся к табачным листьям.

От нечего делать майор принялся высаживать возле лаборатории грядку с табаком — на махорку для трубки, а Заяц прибегал, садился в паре метров и преданно заглядывал в глаза, выпрашивая подарок, хорошо, хоть не воровал тайком, не решался. Старик срезал несколько листьев, и Заяц, поблагодарив, исчезал. Правда, последнее время прибегать он стал чаще… Может, кого из родственников подсадил на табак? Надо бы разузнать…

— Потом он столкнулся с Волком, — прервала воспоминания майора Старуха, — и к сожалению, абсолютно такой же сценарий поведения. Ничего нового. Колобка опознали как разумного и отпустили.

Волк был угрюм и был одиночкой. Старик старался лишний раз не заходить на его территорию, а когда заходил, обязательно предупреждал хозяина о своем визите прямо от границы — старого поваленного дерева. И вовсе не потому, что боялся. Когда Старуха заканчивала снимать с Волка показатели, еще здесь в лаборатории, перед тем, как отпустить его в лес, Старик поймал взгляд зверя: внимательный, выжидающий… Примеривающийся — вот правильное слово. Волк ненавидел эту блондинку за то, что она с ним сделала, и просто запоминал, как высоко от пола находится ее горло, чтобы однажды улучить момент, подкрасться, и…Почувствовав, что на него смотрят, хищник уставился в ответ на Старика и замер, заметив во взгляде человека отголоски тех же чувств. Да, похоже, они оба хотели убить бесчувственную стерву. Миг острого взаимопонимания, и все закончилось: оба отвели глаза.

С тех пор человек и зверь уважали друг друга, хоть и старались избегать.

— Ну и потом конечно ваш друг явился посмотреть, что за новенький. Вы знаете, мне кажется, Медведь помешан на контроле, не замечали?

— Ему приходится хоть как-то управлять нашим зоопарком, — буркнул майор, защищая друга, — споры решать. Конечно, он должен быть в курсе.

— В общем, все еще раз повторилось.

— Так, где все-таки Колобок? Вы хотите рассказывать мне эту историю до поздней ночи?

Медведь стал в лесу главным не только из-за своей силы, и отнюдь не из-за свирепости. Коричневая мохнатая туша оказалась на удивление мудрой и ответственной, добровольно взвалив на себя роль мирового судьи. Старик иногда, чувствуя, что вот-вот сорвет клапан, уходил от греха подальше в лес, и тогда они с Топтыгиным сидели подолгу на берегу ручья, человек выговаривался, зверь слушал и сочувствовал.

— О! А вот дальше было интересно, знаете ли. Необычный паттерн поведения, — продолжала между тем Старуха, — помнишь Лису? Мой шедевр?

Майор похолодел. Если и был кто-то на этой планете, от кого Старика воротило больше, чем от Старухи, так это была Лиса.

Хитрая, вкрадчивая, приторно-сладкая в общении, научившаяся растягивать черногубый рот, подражая людям и изображая улыбку. Выдавали ее только зрачки размером с булавочную головку: шедевр Старухи — непредсказуемое животное-психопат. Майор в глубине души опасался ее, ожидая в любой момент своих прогулок по лесу подлости или жестокой шутки.

— Что она сделала?! — потребовал он ответ, пытаясь не кричать на непосредственного начальника.

— А вот это уже было интересно. Она стала глухой.

— Что?!

– — Забралась в речку, чтобы ей в уши вода после купания попала, и слышно было плохо. Думаю, она это придумала, пока наблюдала, как Колобок с остальными знакомился.

— И?!

— Что — «и»? — теперь раздражение металлом сквозило уже в голосе. — Лиса с заложенными ушами не услышала от него разумного ответа, подозвала его поближе — и все равно не услышала, поэтому могла не подчиняться вашему Правилу №1. Очень интересно. Похоже, женский разум действительно более адаптивен к ситуации, более изобретателен. Я не ожидала, что она сможет придумать нечто новое. Обойти правила.

— Она его сожрала?!

— Употребила в пищу. Вы не поняли, что я сказала, с первого раза?

Старик пораженно смотрел на Старуху, сдерживая рвущийся из глотки мат.

— Он был разумен, — тихо проговорил мужчина, наконец.

— Я проделала с его помощью все запланированные исследования. Считайте это утилизацией.

— Утилизацией?! Он был разумный! А ты?! Ты сидела за этим своим монитором?! И наблюдала, как живое существо, тобой же созданное, жрут заживо?! Ты вообще — нормальная?!

Он не понял, как перешел на «ты», не понял, как вскочил на ноги, сжав от ярости кулаки, и тем более, как начал орать на всю лабораторию.

— Я — ученый, генетик, — с достоинством проговорила Старуха, брезгливо поджимая губы, — а вы, товарищ майор, забываетесь. Проверьте все квадрокопторы с камерами. У нас с вами в ближайшие дни будет масса работы.

— Почему? — только и спросил Старик.

— Игорь Васильевич, — она впервые назвала его по имени, — у нас с вами примитивная община, в которой только что прямо нарушили основное табу. Насколько я помню «психологию примитивных социальных структур», за этим последует еще одно нарушение, или два, а потом это явление приобретет массовый характер. Я должна записать все события, найти связь с созданными мной психологическими особенностями конкретных объектов и построить модель.

— Но в лесу начнется резня…

— Эксперимент, Игорь Васильевич. Важный для науки эксперимент.

— Но погибнет много… — Старик осекся, чуть не выпалив «людей».

— Это — не люди, — жестко прервала его Старуха, — это — образцы. Можете считать происходящие события — утилизацией. Вам же не приходило в голову такое безумие, как оставить на планете разумных животных, когда мы улетим?

На миг перед глазами Старика встала добродушная морда Медведя, с карими, все понимающими глазами…

***

Поздно вечером Старик и Медведь сидели на берегу ручья. Старик пил разведенный водой лабораторный спирт, рассказывая Медведю о Колобке — все, что мог вспомнить, а тот слушал, кивал и сочувствовал, а иногда неуклюже пытался похлопать друга лапой по плечу, пару раз едва не свалив того в воду.

— В общем, гхм… думал я, думал, — проговорил Топтыгин, заполняя наступившую в импровизированных поминках паузу, — нельзя допустить хаос. Лису будем судить, а потом казним. Разумный не может есть разумного. Если кто-то начнет сомневаться… Крови будет много…

Старик кивнул, чувствуя, как очередная порция спирта обожгла ему горло.

— Поможешь? Винтовка, и… Гхм… Я подумал…

— Помогу.

Тут Медведь наконец прямо и пристально посмотрел в глаза другу и задал вопрос, волнующий его больше всего.

— Старуха же в курсе? Это же все — ее затея?

— Ага.

— Бабы… — вздохнул зверь.

— Бабы.

— И как она отреагирует на наше… гхм… решение? С Лисой?

— А уже никак, — беззаботно отозвался Старик, впервые за несколько месяцев чувствуя, что ему наконец-то становится лучше, — Лиса — твоя проблема, а Старуха — моя.

— Иди ты! — вскинулся Топтыгин, шерсть на котором вмиг встала дыбом, а карие глаза засверкали. — Расскажи!

Старик широко, до боли в щеках ухмыльнулся, глядя на Медведя.

— Я нажимал на спусковой крючок, друг, пока не раздались бессильные холостые щелчки…