Собиратель книг, женщины и Белый Конь. Библиотека журнала «Вторник»

Олег Лебедев

Главный герой романа — Сергей, интеллектуал и коллекционер, встречает необычную женщину. Это Кен. Она из семьи волшебников, живущих с незапамятных времен в Англии. Но у него есть и жена, и любовница. Выбор придется сделать. Интрига, грани любви, взаимопроникновение реальности и сказочно-мифологического начала, небольшие истории из жизни Москвы, рассказы о книгах делают роман по-настоящему интересным.

Глава 2

У нас есть дача, а точнее — «дачка» (это потому, что она небольшая) в Ярославской области. Рядом — старинное, известное еще с 17-го века, село. Сейчас оно стало, наверное, в три раза меньше, с тех пор, как почти сорок лет тому назад я впервые увидел его. Люди уезжают и умирают. Но речь не об этом.

Посредине села — одноглавая церковь с вытянутой узкой колокольней, большим полукруглым куполом и удивительно холодным полом. Рядом с ней — несколько почтенного возраста каменных (некоторые — двухэтажные!) и деревянных домов, среди которых есть и те, что выглядят совсем ветхими.

Возле церкви и домов — небольшая территория, ее с большой долей условности можно назвать «площадью». С одной стороны — церковь и дома, а по периметру трех остальных — очень старые деревья. Дубы, вязы и липы. Говорят, они остались с тех времен, когда здесь стояла маленькая дворянская усадьба. Одноэтажная, с небольшой колоннадой.

Так вот, здесь на краю «площади» (неподалеку — вход в церковь и несколько старых дубов и вязов) — совершенно особое место.

Я люблю приходить сюда. Особенно в тихие, светлые дни золотой осени. Мне хорошо здесь. Я здесь успокаиваюсь. Я будто получаю энергию, силы в этой точке Земли. Звучит фантастично, но это именно так. Я готов бросить дела. Все — в этом нет ни капли преувеличения! — дела. Только чтобы провести свои минуты здесь — возле церкви, старых вязов, дубов. Наверное, когда-то давно это место избрали для своей жизни мои предки-язычники. Они — я уверен в этом — чувствовали и понимали силы, токи мира природы.

Так вот, в своем сне после встречи с чертом и секса с женой, я убирал листья на «дачке». Но «дачка» была только первым фрагментом сна. Своего рода заставкой. А затем, — небо в моем сне было в облаках, темно-серых и низких, — я пошел на «площадь», к старым домам и деревьям.

Все было на своем месте. И небольшая церковь, и высокие деревья. Но я не ощутил ничего из того, что всегда давала мне маленькая «площадь». Только замерз. И еще почему-то промокли ботинки. Депрессия и тоска, с которыми я пришел сюда, стали сильнее. Я подумал, что это место почему-то отторгло меня, что я лишился его навсегда. Может, из-за встречи с чертом? Мне стало страшно, я поспешил уйти.

Чувство отчаяния… Оно было со мной всю дорогу, каждое мгновение на «дачке», когда я пытался согреться возле эклектичного в своем дизайне камина пензенской работы, включив его на полную мощность. Не согрелся, и на душе было очень-очень хреново. То ли кошки скребли. То ли трубочист своей длинной и грязной щеткой…

Почему-то вспомнил Есенина и песню на его стихи. Надо сказать, что музыкального слуха у меня совсем нет. Тем не менее люблю иногда что-нибудь спеть. Благо голос довольно сильный. Вот и сейчас, во сне, я запел:

Не жаль мне лет, растраченных напрасно,

Не жаль души сиреневую цветь,

В саду горит костер рябины красной,

Но никого не может он согреть.

У меня в саду есть рябина. Но в этом сне я в окно не выглядывал. Не смотрел на рябину. Глядел на камин. На этот раз для меня бесполезный.

Проснулся глубокой ночью. Но отчаяние кошмара еще было со мной — душа не смогла сразу выйти из этого сна.

Я не сразу осознал, что ничего этого на самом деле не было. Но как же мне стало хорошо, когда это произошло. Настолько хорошо, что тело жены — мы часто спим полностью раздетыми, а в комнате тепло, и она иногда сбрасывает с себя одеяло — показалось мне просто прекрасным.

Мое пробуждение кончилось вторым за эту ночь сексом. А потом я повернулся спиной к жене, одной рукой она обняла меня за шею, другую положила на грудь. Я понимал, хотела успокоить. Почувствовала, что я был сам не свой после кошмара.

Благодаря ее безмолвной ласке я очень скоро заснул. На этот раз без кошмаров.

Следующим днем был понедельник. Я рано встал: у меня неблизкий путь на работу. До моей фабрики надо ехать почти полчаса на электричке с платформы Северянин. Я ехал в почти пустом поезде (все же ездят на работу в Москву, а не наоборот!) в плохом настроении.

Во-первых, думал о своем «хочу», сказанном черту. «Дернуло же связаться с чертом! Тем более в святые Крещенские дни», — корил я себя.

Во-вторых, здорово не выспался из-за двойной порции секса.

Непроизводственный персонал фабрики, к которому, разумеется, отношусь и я, в последние дни мало работал. Все готовились к нашему столетнему юбилею.

Наша фабрика старинная, ее построил купец-старообрядец. Интересно — среди персонала есть потомки тех, кто работал на ней век тому назад? Административный корпус фабрики находится в здании тех времен: красиво отделанном, из темного красного кирпича. Вокруг него растут, наверное, почти столетние клены.

А газета, которую я, можно сказать, возглавляю, называется «Обозрение зазеркалья». Так назвал ее единственный акционер фабрики, он же ее директор — Семен Михайлович Линзин. Он в совершенстве знает производство. Всю жизнь, еще с советских времен (тогда он был совсем молодой), работает на фабрике. Ее акции смог купить по дешевке, когда во время одного из кризисов она едва не стала банкротом. Жена помогла — у нее несколько аптек в окрестных поселках (цены, кстати, невысокие, и выбор хороший). Я всегда говорил: хорошо, что фабрика досталась Линзину. Он, сколько сможет, будет ее сохранять. Сросся с зеркальным делом. И название для газеты, между прочим, неплохое придумал. Ведь люди видят наши зеркала, а не нас самих. Как мы, так и сама фабрика для них, — совершенно неизвестное зазеркалье.

На днях ее старинному зданию предстояло стать свидетелем праздника коллектива: сначала официальной части, а затем банкета и маскарада. Именно последнее, с радостью воспринятое нашими женщинами мероприятие, — а их на фабрике почти девяносто процентов — лишило меня более или менее спокойной жизни…

Дело в том, что я сижу в очень большой комнате. Когда-то, те самые сто лет тому назад, в эпоху расцвета фабрики, в ней размещался один из ее цехов. Сейчас здесь куча мала — бухгалтерия, экономисты, отделы закупок и сбыта. И в одном из углов — я с Натальей. Это моя напарница по «Обозрению зазеркалья». Она верстает газету.

В нашей комнате-цехе никогда не было особенно тихо, сейчас же стало просто невыносимо из-за не вполне объяснимого предкарнавального возбуждения женщин, которое в полной мере разделяла Наталья.

Она старше меня (пятьдесят два года), но никто бы ей столько не дал. Выглядит молодо (на лице ни морщинки), высокая, очень симпатичная, длинноногая, а волосы… Длинные, темные — она их обычно собирает в хвост. Глаза у нее ярко-голубые (как же прекрасно они смотрятся вместе с ее темными волосами!). Одевается она не только модно, но и порой откровенно, я просто балдею от этого.

Много раз у нас с ней, как говорят, «было». Иногда на исходе корпоративных праздников, когда становились не совсем трезвыми. Иногда — когда жаркие летние дни располагали к сексу. А иногда (и это самый распространенный случай) — мы просто сильно хотели друг друга. Я не очень люблю жену. А ей — говорила сама — маловато мужа, он часто не хочет.

Дальше секса у нас с ней дело не пошло. Ни я, ни Наталья не хотим менять свою жизнь. Я — потому что за пятнадцать лет общей жизни привык к жене. А Наталья… Она тоже не хочет все ломать: ее браку почти тридцать лет.

С Натальей очень хорошо вместе работать — мы просто прекрасный тандем. Нам иногда даже не нужны слова, чтобы понять друг друга. Помимо всего прочего, Наталья прекрасно разбирается в чае (на работе пью только то, что заварит она), она умна, с ней безумно интересно. Она, как мало кто, понимает мою страсть к книгам. Сама, правда, их не собирает. Но читает много. В основном, детективы (говорит, что они тренируют мозги) и книги по искусству. В основном, о живописи. Наверное, потому, что в ее семье были художники — дедушка и его родной брат. Они неизвестны сейчас. Но разве мало в России хороших, но неизвестных художников?

Вернусь, однако, к предстоящему празднику. Меня маскарад особо не интересовал, но вот большинство остальных…

Наряды, костюмы, маски… Из-за гвалта я почти не мог сосредоточиться на своей работе, не говоря уже о другом. Прежде всегда находил на работе возможность заняться своими делами — поисками частных объявлений о продаже редких книг. Свободное время было и теперь, но дело не шло из-за небывалого прежде шума.

Так было и сегодня. Мало работал, почти не смотрел объявления. Зато узнал все о карнавальном костюме (на мой взгляд, скорее открытом купальнике с бахромой на лифчике) восточной наложницы, который заказала наша почти шестидесятипятилетняя заместитель главбуха. Узнал и о сюрпризах, которые готовила нам компания, нанятая Семеном Михайловичем для организации юбилея: в банкетном зале будет не только карнавал, но и световая феерия и много, очень много зеркал. А еще будет некий зеркальный лабиринт. Признаться, это заинтересовало меня.

И еще меня немного интриговало: как будет выглядеть на празднике Наталья, которая на этот счет хранила загадочное молчание. Несколько раз я ловил на себе ее взгляды. Из них следовало:

— Она меня хочет.

— На празднике она постарается произвести на меня максимальный эффект.

Я знал — она умеет это делать… Возможно, из-за этого приятного волнения я почти не думал о своей встрече с чертом. Вспомнил о ней лишь вечером, когда вышел из подъезда здания фабрики. Место возле выхода: клены, фасад старинного здания — всегда чем-то напоминало мне «площадь» «нашего» села. Внешней схожести немного. А вот аура…

Я часто после работы задерживаюсь здесь на пару-тройку минут. Отдохнуть душой. Сегодня не получилось. Сразу вспомнился нехороший ночной сон. Сразу стало не по себе. Я поспешил на поезд.