Кошмар на улице Мудрологов

Олег Константинович Шевченко, 2023

Как-то раз преподаватель философии задумался: «А что такое философия?». И он попытался рассказать о философской жизни в философском коллективе с точки зрения профессионального преподавателя философии. Автор попробовал создать свои 99 франков для философского мира.Книга получилась в стиле «Философской беллетристики», ближайшими аналогами которой выступают «Философы с Большой дороги», «Зияющие высоты» и «Приглашение на казнь». Сочетая элементы публицистики и юмористической фантастики, автор создает удивительный мир абсурда из тринадцати новелл и шести отрывков романа, которые искренни в своем желании стать реальностью. Той самой реальностью, которую многие из нас наблюдают ежедневно и стремятся записать ее в реестр абсурдного и невозможного. Одним словом, эта повесть об интеллектуалах и мудрецах, которых нет, но которые обязаны быть, и в силу этого они, конечно же, существуют, но где-то там, в мирах Гело Шеудженико.

БУМАГА И БУКВЫ (Сентябрь).

«Документ в философии штука особенная, мало с чем сравнимая,

ибо она, штука, близка к шутке, хотя от него —

документа, любой философ впадает в сарказм плача».

Якоб Шоу

Преподаватель в университете (Институте, Высшей школе) не может быть ученым, вернее, может, но тогда он не преподаватель. Ибо, что есть спрашиваю я Вас, преподаватель? А есть он биомыслящая машина, предназначенная для передачи информации. Взял мыслишку у такого фрукта как Р. Декарт и передал его разгильдяю-студенту Анри Клошару. Взять свою мыслишку? Увольте, это методически не корректно. Кто Вы и кто Декарт? Смешно даже и сравнивать. И потом есть учебник, рекомендованный к изучению. А Вы кто? Учебник? Очевидно, что нет. Может, хоть какой-нибудь завалящийся Платон? Абсурдно и помыслить, а значит будь добр брать мыслишку у Декарта. Это конечно, если ты толковый и яркий преподаватель, а если банальная посредственность, то можешь черпать мысли и просто из учебника.

«Сами напишите учебник» — резко советуют правдецы. Можно и написать, но что за текстики туда поместить? Свои собственные? А кто ты такой, чтобы говорить о познании не так, как это УЖЕ кто-то сделал? Это ведь опять таки методически некорректно. И далее камарилья со звоном и кровососущими налетами начинается по новой.

«Ну, так наплюй», — посоветует улыбчивый интеллектуал, — «СТАНЬ ученым с мировым именем». Прекрасно, скажешь ты, — просто чудесно. Но, собственно, как стать? Перестать преподавать? Уйти с работы? Нет. Надо все-таки совмещать. А как? Шесть часов сплошные лекции и семинары, час, полтора работа в студенческом коллективе и с Альтер-эго этого коллектива (всякие там тесты, контрольные, рефераты). И что в остатке? Где те часы сосредоточения, надобные для впитывания реальности чужих идей, где те часы напряжения, ведущие к рождению твоей мысли, где те часы, рождающие литую, звонкую фразу — секущий удар твоей мысли в емком и полном предложении?

Замете, что речь идет пока лишь о технологии рождения текста. Я даже не считаю возможным упоминать о таких безделицах, как систематическое знакомство с новейшими разработками по твоей теме, общение с коллегами из других регионов, апробация идей и текстов в форме конференций, статей и монографий. Совместимо ли это? Да, если ты не преподаватель, а его лицемерная тень: лекции за тебя читает молоденький кандидатик на должность, семинары ведет аспиранточка, контрольные проверяет лаборант, отчеты пишет запуганный коллега. Красота! Ах! Да! Надо в год написать еще около 4000-4300 страниц отчетов, планов, методичек, рабочих программ, программ семинаров, рекомендаций по самостоятельной работе, рекомендаций по введению рейтинговой системы оценок, лекционных программок и иных документов, документиков и документищ, имя коим — легион.

Нужно написать, обсудить с шефом, переработать, обсудить с шефом, обсудить на заседании кафедры, доработать, утвердить на кафедре, утвердить в институте, откорректировать и снова утвердить в институте, затем получить новую форму, переработать, обсудить, доработать, утвердить, получить замечания, уточнить, переформулировать, обсудить, доработать, утвердить… а после начать процесс совершенствования сделанного. И так по каждому документу в отдельности. И не приведи господи, не сделать. Это повод к замечанию, предупреждению, взысканию, лишению премии, штрафу и увольнению. Так и хочется сказать вослед поэту, который не раз бился с бездушным бумажным тайфуном:

Я пропал, как зверь в загоне.

Где-то люди, воля, свет,

А за мною шум погони,

Мне наружу хода нет.

Тёмный лес и бе́рег пру́да,

Ели сваленной бревно.

Путь отрезан отовсюду.

Будь что будет, всё равно.…

Если ты преподаватель — век тебе горбатиться над бюрократическим пипифаксом, а если ты ученый, весь этот чернильный шторм будет испытывать на себе подчиненные или подавленные тобой кафедралы. Впрочем, вру. Если ты одинокий, стареющий мужчина, с хорошим окладом и тягой к величию — наплевать. ТЫ осилишь и глыбы методичек, и потянешь науку. По-честному потянешь, выбивая своим одиночеством зубы у вурдалаков высшего образования. Но если ты одинок ради науки, то это значит, ты кинул в пасть знанию своих нерожденных детей и лишил счастья прекрасную женщину, так и не ставшую тебе женой? И все это ради того, чтобы студенты хором повторяли ТВОИ мыслишки, а не зубрили текстики Декарта? Ну не смешно ли?

Все так, все так, однако же, причем здесь философия? Ведь все сказанное касается науки и ученого? А каково философу и философии? Вот здесь то и начинаются пляски двоечников на трупах великих, в том смысле, что начинается истинная философия, которая всегда мать невежества.