Русские богатыри в поисках «Ноева Ковчега»

Олег Ануфриев

Русские богатыри в поисках «Ноева Ковчега». Приключенческая, не основанная на реальных событиях повесть. Двое подростков, прочитав былины, отправляются искать первоисточники. И, оказавшись вовлечёнными во взрослые поиски «Ноева Ковчега», узнают, кем на самом деле был Святогор, в чём захоронен и для чего его кости вдруг ни с того ни с сего потребовались всем. И подростки сами додумались, каким ветром занесло «Ноев Ковчег» на гору Арарат и где была у него отправная точка.Иллюстрации автора.

Совсем старый друг

Мы поплелись к выходу, размышляя над тем, что нашим розыскам правды о былинах, пришёл конец.

Надежда Николаевна сняла с себя одеяние монахини и осталась одетой в ту одежду, в которой была в поезде. Осторожно подойдя ближе к перегородке, Надежда Николаевна заглянула за неё. Видневшиеся из-под стола ноги, плавающие в луже крови, и скрюченное в углу тело охранника, отсутствовали. — Там вообще никого не было.

«Странно. Когда заходила, был. Отошёл наверно».

И Надежда Николаевна, бросив снятое одеяние к охраннику в кабинку, побежала догонять своих легкомысленных учеников.

Мы, в ожидании своей участи, стояли за оградой возле проезжей части.

«Не сбежали, это уже хорошо», — увидев два маячащих знакомых силуэта, подумала Надежда Николаевна.

Пока Надежда Николаевна шла через парк библиотеки…

К калитке подъехал чёрный внедорожник с чёрными тонированными стёклами. Из него вышли два крепких парня. Первый, что постарше — здоровяк. Второй чуть худее, но на вид не слабее первого. Вышли такие — все из себя, крутые. Упражнения делают. Шею разминают, плечами водят. Огляделись по сторонам. Стали кого-то высматривать.

Надежда Николаевна, обратив внимание на подозрительную машину с парнями, остановилась. Постояла несколько секунд, подумала и пошла, не торопясь прогулочным шагом, делая вид, что она вообще не в курсе всего происходящего. Выйдя за калитку, пройдя мимо парней, подошла к нам и взяла снова, словно маленьких, за руки.

Парни на неё не отреагировали.

Кроме одного.

Он, рассматривая Надежду Николаевну, опустил немного тёмные очки и пытался ей вслед просвистеть что-то пошлое, но у него ничего не получилось из-за жвачки, которая наработала полный рот слюны…

Надежда Николаевна, повела нас быстрым шагом через дорогу. Перейдя на другую сторону и оказавшись на противоположном тротуаре, она побежала, увлекая нас за собой.

Странное поведение своей учительницы я объяснить не мог: — то ли она лично куда-то опаздывала, то ли торопилась посадить нас на поезд, отправляющийся в обратном направлении, то есть домой.

Добежав до перекрёстка и поворачивая за угол, мы услышали громкий женский крик:

— За ними!

Поворачивая за угол дома, я оглянулся и увидел, как те два амбала пытались перейти дорогу, виляя между машинами, поехавшими на зелёный свет.

— Быстрее! — И крепче взяв нас за руки, Надежда Николаевна побежала ещё быстрее, а мы, пытаясь не отстать, побежали за ней.

«Будто в приключенческом кино», — ускоренно двигая ногами, пытался думать я.

Скорость нашего бега могла бы быть лучше если бы Надежда Николаевна не держала нас.

Серёга попросил отпустить наши руки и от этого быстрота переставления ног возросла. Но мы по-прежнему не бежали так быстро, как хотела Надежда Николаевна.

— Быстрее, быстрее мальчики, не отставайте.

«Я по-прежнему не мог понять, почему мы так быстро бежим и почему теперь ещё эти двое за нами бегут? Ещё меня мучал вопрос, когда это Надежда Николаевна успела переодеться, и зачем она всё время переодевается?»

На бегу спросить я не мог, а пробежав несколько кварталов, я стал задыхаться. Оглянувшись, я увидел, что амбалы увеличили скорость бега и стали нас догонять.

«Ну и где весь народ, идущий обычно в фильмах навстречу преследователям, мешая им догонять убегающих, и где различные прилавки с фруктами и овощами, которые можно в данной ситуации весело опрокидывать под ноги преследователей? Где столы, стулья, другие предметы, всегда мешающиеся под ногами у бандитов и помогающие хорошим людям убегать. Никого и ничего. Как-то наш бег не вписывается в установленные стандарты кинематографа», — думал я, теряя скорость бега от усталости.

— Сюда, — показывая на проход между домами, сказала Надежда Николаевна.

Надежда Николаевна в несколько шагов вернулась ко мне, схватила снова, как маленького за руку и с силой увлекая за собой, затащила в подворотню. Во дворе также оказалось безлюдно.

«Ни тебе, ни строителей, ни переезжающих, ни детей, ни старушек, — никого. Ну а чего ещё стоило мне ожидать от двора? Двор на то он и двор. Двор должен быть пустым и своей пустотой привлекать сомнительных личностей. Несколько машин да белый кот, лежащий на лавке. Белый?»

Пытаясь выяснить цвет всего кота, я в беге, выкручивая шею, не переставал смотреть на него.

«Снова белый кот. Такой же, как на вокзале. Что бы это значило?»

Топот наших ног, эхом отражаясь от стен домов, разносился по двору.

«Силы мои были на исходе. При таком беге надолго меня не хватит».

Серёга бежал первый, он всегда бегал быстрее меня. «Несётся так, как будто всю свою жизнь только и делал, что от кого-то бегал. И откуда он знает, в каком направлении бежать? Ах, да мы же во дворе, а во дворах для тех, кто в них первый раз, один вход и один выход. Местные, возможно, знают и третий. Но нам не местным — хана, если второй выход по каким-либо причинам отсутствует. Раз Надежда Николаевна сюда повернула, значит, она на сто процентов уверена, что выход есть. Может она здесь раньше жила ещё в детстве? Или она постоянно в бегах и использует этот двор для ускользания от преследователей?».

Выбежав на другую сторону двора, Серёга, остановился в ожидании нас.

— Туда, — указала Надежда Николаевна в сторону здания со старой ржавой надписью «Рынок».

Пришлось опять перебегать дорогу по проезжей части. Но в этот раз мы оказались на ней прямо в гуще нескончаемого потока машин, двигавшегося в одну и в другую сторону. Водители, сигналя нам, резко тормозили. На рыночной стороне дороги ходило много народу и все люди оглядывались на визг тормозов, и сигналы машин. Мы оказались в центре внимания.

Стоявшая на остановке какая-то женщина, покрутив пальцем у виска, громко, так чтобы все вокруг слышали, сказала: «Совсем мамаша рехнулась. Самой жить надоело, так и детей решила прихватить».

Пробежав полпути до рынка, мы услышали очередной визг тормозов, сигналы машин и ругань. Это преследователи почти догнали нас. Кроме них к обочине на огромной скорости подъехал и резко остановился чёрный внедорожник.

— Бежим.

«Зачем убегать? — думал я. — Может они просто хотят поговорить? И кто мы вообще такие, чтобы вот так за нами гнаться? И если им нужна эта тетрадь, почему бы её не отдать? Мне так она теперь совсем не нужна».

Возле входа в рынок стояла группа коротко стриженных молодых парней в камуфлированной форме.

— Бегите через рынок на ту сторону, там есть ещё один вход и ждите меня там, — сказала нам Надежда Николаевна, направляясь к этим парням.

Внутри, из-за большого скопления народа, наш бег перешёл в ходьбу. Мы насколько могли, быстро обходя людей, пересекли рынок. Долго ждать не пришлось. Надежда Николаевна, снова взяв нас за руки и быстро шагая, куда-то повела. По дороге она, часто сворачивала в переулки.

— Что вы им сказали? — Спросил Надежду Николаевну Серёга.

— Что сказала? Аа, я сказала, что за нами гонится бывший муж со своим приятелем. Хочет забрать моих детей и увезти в Россию.

— А, что это за люди, которые бежали за нами? И, что им от нас надо?

Похоже Серёгу, как и меня, всю дорогу мучали такие же вопросы.

— И зачем нам надо убегать?

Надежда Николаевна оглянулась. Преследователей не было видно. Она с быстрого шага, напоминающего полу-бег, перешла на обычный. Отпустила наши руки, и мы теперь не тащились за ней, а шли рядом. Ещё раз свернула в переулок.

«Запутывает следы, — подумал я. — Видно всё серьёзно, раз так приходиться петлять».

— А за тем, что это плохие люди и нам надо держаться от них как можно подальше. И лучше было бы больше не попадаться им на глаза.

Потом мы сели в трамвай. Затем в троллейбус.

— Куда мы едем? — поинтересовался я у Надежды Николаевны.

— К одному моему старому знакомому. Там мы решим, как вас отправить обратно домой. О чём вы только думали? И как вообще в такое не спокойное время, вам пришло в голову отправиться именно сюда?

Отчитывала нас Надежда Николаевна долго. Она подкрепляла каждый, самой же заданный нам вопрос страшными историями о том, что могло бы с нами случиться. Мы уже вышли из троллейбуса, а она всё не успокаивалась.

«Напомнила мне мою маму. Она может несколько дней приводить в примеры, леденящие душу истории. И самое интересное, что эти её истории, на моей памяти, ни разу не повторились. У Серёги не так. Его родители проще ко всему относятся и не переживают за Серёгу так, как переживает за меня моя мама. Они вечно в разъездах. Постоянно их нет дома. Не жизнь, а малина. У меня, так вечно все дома. Но Серёга почему-то не очень-то и рад постоянному отсутствию обоих родителей.

Мы шли рядом с Надеждой Николаевной, продолжая молча её слушать. Потом она остановилась, и мы встали. Посмотрела на нас внимательно.

«Похоже, успокоилась», — подумал я.

— Я, кажется, начинаю понимать причину вашего легкомысленного поведения. Вам понадобился первоисточник, о котором вы расспрашивали меня в поезде. Так?

Мы в знак согласия закивали.

— Вы считаете, что первоисточные рукописи — вот так просто, где попало валяются. Или падают с полок под ноги в тот момент, когда вы заходите в хранилище.

Теперь отрицая, мы покрутили головами из стороны в сторону.

— Ничего подобного. Многие годами сидят в библиотеках и хранилищах. Читают документы, письма, чтобы найти нужную информацию, или способ выйти на человека, владеющего ей. Есть люди, которые всю свою жизнь этим поискам посвящают. Некоторые, состарившись умирают, но так и не находят предмета своих поисков. А вы вдруг решили, что, приехав в древний город и зайдя в старинную библиотеку, сразу найдёте всю нужную информацию.

Мы закивали.

— Нам сюда, — сказала Надежда Николаевна, показывая на дорогу, поворачивающую направо. — А в интернете поискать не пробовали?

Мы вновь закивали. Но Надежда Николаевна на нас не смотрела.

— Неет, конечно же. Зачем он вам нужен? Вам ведь, как всем нормальным, надо сразу в Киев.

«Похоже, не отошла», — глядя себе под ноги, думал я.

— Простите, Надежда Николаевна, — перебил её Серёга. — Вы только что сказали хранилище, а разве это не секретная библиотека церкви.

— На счёт секретной, не уверена. О ней здесь почти каждый знает. Раньше может и была библиотекой, а теперь это хранилище старинных книг. Любой желающий, получив пропуск, может в неё войти. Раньше в ней много чего можно было найти, а сейчас оно наполовину разграблено и опустошено. Теперь всё продаётся и покупается. Нынче всякий может куда захочет и где захочет войти, а договорившись с ценой вынести всё что угодно. А вы откуда про неё узнали и где взяли адрес?

— В интернете купили, — ответил Серёга.

— Час от часу не легче, — возмутилась Надежда Николаевна. — И много заплатили?

Серёга вздохнул и кивнул один раз головой.

— Но, похоже, сегодня день открытых дверей. Пропуск у нас никто не спрашивал, — решил я внести свою лепту в оправдательный процесс. — Во всяком случае, когда мы туда входили нас никто не остановил. Ни у калитки, ни в хранилище.

— Всё пришли, — сказала Надежда Николаевна, прервав моё повествование.

Мы уже достаточно долго шли по частному сектору. По обеим сторонам грунтовой дороги стояли одноэтажные дома. Изредка попадались двухэтажные. Каждый участок ограждён забором, и все заборы на моё удивление были разными ничем не похожие друг на друга. Сколько заборов мы мимо ни прошли, не попалось ни одного одинакового. Рассматривая заборы и дома, я пришёл к выводу о несостоятельности проживающих здесь жителей. А у забора, к которому мы подошли, был уж совсем удручающий вид: «Видать его давно никто не ремонтировал и даже не красил. Возможно, здесь живёт совсем бедный, старый друг нашей учительницы».

Калитка закрывалась просто. Сверху на штакетины накидывалась наполовину сгнившая верёвочная петля.

Надежда Николаевна сняла петлю. Открыла калитку. Сначала прошла сама, а потом позвала нас. Двор был в заброшенном состоянии. Всё в округе заросло травой с сорняками. Местами в траве виднелись чьи-то древние обглоданные кости. Полусухие деревья стояли почти без листьев. Сам дом от старости перекосило на один бок. Это один из тех старинных домов, называемых мазанками. В некоторых местах глина, заменяющая штукатурку, отвалилась, образовав дыры, в которых виднелись переплетённые друг с другом ветки. Солома, покрывающая крышу, почернела. Возле двери стояла собачья будка. Она по своей старости, не уступала дому. Рядом с будкой алюминиевая миска, заполненная до краёв, ещё невесть, когда, приготовленной кашей.

«Возможно, когда-то давно мимо этих мест с ордой проходил Чингисхан, — смекнул я. — Он то и пожалел бедное животное, вывалив в миску остаток недоеденного плова, но не успел».

Цепь, не привязанная ни к чему с одной стороны, и уходящая внутрь будки другой, легонько дёрнулась.

«Похоже, есть ещё живые, — подумал я, подходя ближе к Надежде Николаевне. — Вдруг кто выскочит».

Но из будки так никто и не вылез.

Надежда Николаевна постучала. В доме было тихо. Потом ещё раз постучала. Где-то в глубине дышащего на ладан строения послышался скрип кровати, затем кряхтение и следом шарканье шагов.

— Кто? — спросил нас с той стороны двери хрипловатый голос.

— Это я Надя.

— Какая ещё Надя.

— Та самая. Бывшая ваша ученица. Сулимова. Помните?

Раздался звук открывающейся щеколды. Дверь открылась.

«Ндааа, совсем старый друг, и не просто старый, а древний, — подумал я. — Чем-то похож на дом. Или уже часть дома».

— Здравствуй, Наденька, давненько, давненько не виделись. Выглядишь хорошо.

Кх, кх, — прокашлял совсем старый друг.

— Гляжу детишками обзавелась, — рассматривая нас сказал, открывший дверь. — Ну и правильно. А я вот совсем один остался. Жену похоронил, детьми не обзавёлся. Похоже, и кобель сдох, раз уже не лает на приходящих».

После этих слов цепь зашевелилась, загремела, и из будки вылез пёс неизвестной породы, такой же старый, как хозяин и всё вокруг. Потянулся зевая, улёгся, положив морду на лапы. Вздохнув тяжело, уставился на нас.

— Ага, жив ещё.

Старый друг, крякнув, повернулся и пошёл, кряхтя, обратно в дом.

— Проходите, раз уж пришли, — сказал он. — Нечего торчать на пороге. Сейчас чай поставлю. Спасибо, Наденька, что зашла повидать старика.

— Кто это? — спросил Надежду Николаевну Серёга.

— Это мой бывший учитель. Когда-то был известен и любим. Поиски старинного артефакта, которому он посвятил всю свою жизнь, довели его до такого положения.

Мы стояли на пороге и не решались войти.

— Чего встали, входите, — сказала Надежда Николаевна, подтолкнув нас в спины.

Хоть снаружи дом и выглядел плоховато, зато внутри всё чисто убрано. Вещи были аккуратно разложены и расставлены по местам. И в комнате, чем-то напоминало Серёгину квартиру.

Я, толкнув Серёгу плечом, прошептал ему:

— Вот смотри. Будешь так гоняться за рукописями, и правда, станешь таким же стариком. И будешь жить в таком же доме.

Серёга на мои колкости ничего не ответил. Он подошёл к книжному шкафу и стал рассматривать книги. Шкаф состоял из множества небольших секций — шкафов. Сказать точнее, эти секции — шкафы составляли огромный шкафище, растянувшийся аж на две стены. Каждая секция закрывалась выдвижным двойным стеклом. Книги на полках стояли не так, как у Серёги в домашней библиотеке. Они были не впритык друг к другу от края до края, что даже вынуть нельзя. Здесь в конце каждого ряда была пустота. Отсутствие книг наводило на мысли:

«Что кто-то взял почитать до определённого времени, а потом принесёт и поставит на место в пустующую ячейку».

— Присаживайтесь, сейчас чайку попьём с пирогами, — сказал совсем старый друг, вынося из кухни большой самовар. — Пироги соседка принесла. Она мастерица по части пирогов.

Следом за самоваром на столе оказались чашки с блюдцами, а потом пироги.

— Рассаживайтесь и рассказывайте, какими судьбами вас в наши края занесло?

— Да вот, Константин Фёдорович, возила своих лучших учеников на экскурсию по местам своего детства. Заодно вас заглянула проведать. Узнать, как вы? И кое-что показать.

«Так вот откуда Надежда Николаевна так хорошо знает дворы, — подумал я».

— Что же? — заинтересованно спросил Константин Фёдорович.

— То, что должно вас заинтересовать. Возможно, это то, что вы так долго искали. Может это хоть как-то поможет в ваших поисках.

— Вы не потеряли ту книгу? — обратилась к нам Надежда Николаевна.

— Вроде нет, — ответил я, вставая из-за стола и направляясь к рюкзаку.

Достав книгу, я передал её Константину Фёдоровичу.

— Но, Надя! — сказал он, пролистав страницы. — Это не книга! Это такая тетрадь! Тетрадь в твёрдом переплёте для удобства делать записи в дороге.

— Что-то вроде скетч бука для рисования? — спросил я.

Константин Фёдорович молча посмотрел на меня.

«Возможно он не в курсе», — подумал я.

Константин Фёдорович ещё полистал немного, потом остановился на одной из страниц и стал читать. Мы молча смотрели на него. С каждой перевёрнутой страницей, выражение его лица менялось, как когда-то у Надежды Николаевны. Сначала лицо было хмурым и недовольным, затем стало растерянным, потом удивлённым.

— Откуда она у вас! — недоумевая, воскликнул Константин Фёдорович.

— Где вы это нашли, и как вам удалось!?

— Это нашли они, — ответила Надежда Николаевна. — В каком именно месте спросите у них. А то у меня не было времени расспрашивать. Да и зла я на них. Теперь даже не знаю, как перед родителями оправдаюсь.

— Так, молодые люди, мы вас слушаем внимательно, — сказал Константин Фёдорович.

— Кто начнёт? — посмотрев на меня, спросила Надежда Николаевна.

— Особенно и рассказывать то нечего, — быстро ответил я, не выдержав пристального взгляда. — Я даже, в данном случае, вроде бы и не причём. Вы начните с Серёги он больше меня знает.

Теперь все посмотрели на Серёгу. Но Серёга, ещё не присоединившийся к столу, стоял возле шкафов и молча рассматривал огромную коллекцию книг.

Мы в ожидании смотрели на его спину.

Спина медленно двигалась вдоль шкафа. Она то наклонялась, то приседала, то вновь вставала. Серёга просто игнорировал нас, в особенности меня.

Надежда Николаевна и Константин Фёдорович, не дождавшись, когда Серёга соизволит присоединиться к беспристрастному допросу, вновь повернулись ко мне.

«Придётся выкручиваться одному», — подумал я.

— Ммммм, — начал, было, я.

— Только покороче, и самую суть, — перебила моё обалденное вступление Надежда Николаевна. — Хорошо?

— Покороче, так покороче, — продолжил я. — Во всём виноваты гробы. Точнее только один гроб.

— Гроб? — посмотрев на Надежду Николаевну, переспросил Константин Фёдорович.

Но Надежда Николаевна решила взять пример с Серёги.

— Ну да гроб, — ответил я на вопрос. — Ну не совсем гроб, конечно. Хотя, и он тут играет не второстепенную роль.

Константин Фёдорович с недоумением на лице вновь посмотрел на Надежду Николаевну. Он надеялся, что она всё-таки вразумительно прояснит, о чём идёт речь.

Но Надежда Николаевна продолжала молчать. Она, зная меня как тягомотного рассказчика, терпеливо ждала продолжение истории.

— Вообще-то, как я уже говорил, это всё Серёгина идея.

Я повернулся к Серёге в надежде на то, что он в конце то концов начнёт свой рассказ, а не я буду отдуваться за него и пытаться объяснить его мысли по поводу того, почему мы здесь. Но вместо того, чтобы освободить меня от предстоящего повествования о только ему понятной цели нашего путешествия, Серёга взял с полки книгу и стал её листать. Это уже было сверх неуважения не только ко мне, но и ко всем присутствующим.

«Он, похоже, издевается. Это ведь моё любимое занятие возиться с книгами, — а его компьютер. Приехали, чёрт знает куда, а он в хранилище даже ни одной книги не взял посмотреть. А тут его, видите ли, книги заинтересовали. Даже не оторвать».

— Гроб скорее всего один из немногих не понятных и запутанных вещей, — продолжил я свой рассказ. — По мне, так ничего запутанного в этих историях нет. И если одни хотели прокатиться на лаврах других, то думаю, в этом нет ничего страшного. И примером тому интернет. И школа не исключение. Думаю и в вузе. А если взять голливудские фильмы и по ним пытаться определить реальность это, или вымысел? Читаешь книги — одно. Смотришь по этим книгам фильм — совершенно другое. Вот и здесь то же самое. Так что, для меня в этом ничего непонятного нет. К тому же, это всего лишь сказки. А какие могут быть сказки без выдуманных историй, без волшебных предметов, без мистики — скажем так. А если в сказках указывать год, место рождения, фамилии героев, то это уже и не сказка совсем получается, а учебник истории. Было бы вообще, чем заморачиваться. Вот невидаль. Тут хоть так читай, хоть эдак. Хорошо, если это вообще кто-нибудь читает. Сдаётся мне, что такое уже никто не читает. Вот и суют нам по школьной программе всякую ерунду. На переписывают, на исправляют, приукрасят, от себя ещё навыдумывают, а мы значит читай. Хорошо, если прочитают, да забудут. А если найдутся такие, которые в первые дни каникул, ни свет, ни заря, тащат на край света в поисках истины. Я, конечно, не против всяких там приключений, но хотелось бы недельку-другую поспать. Ну, вот вроде и всё. Как-то так, если коротко.

Все внимательно, молча, не перебивая меня, слушали, а теперь также молча сидели и пытались переварить услышанное. В комнате воцарилась тишина. Даже Серёга, отложив книгу, стоял возле полок и молча смотрел на меня.

Первым затянувшееся молчание прервал Константин Фёдорович.

— Таак, — сказал он, стукнув себя ладонями по коленям. — Думаю надо поесть, а то от голода у меня голова стала плохо соображать. Да и вам не мешало бы перекусить. Глядишь, и мысли соберутся воедино.

Константин Фёдорович налил нам по большой кружке горячего чая и каждому отрезал по большому куску от каждого пирога. Один пирог с морковью, другой со щавелем и яблоками. Начинки было достаточно, как в одном, так и в другом пироге.

Пироги мне понравились. Они на удивление оказались мягкими и вкусными. Дома, с таким содержимым я не ел. Серёге пироги, похоже, тоже понравились.

Серёга, не запивая чаем, уминал их за обе щеки.

«Видать оголодал, — подумал я. — Обычно, когда Серёга чем-то увлечён, то о еде совсем не думает. В такие моменты он может целый день ничего не есть. Я же наоборот. На меня нападает жор. Постоянно хочу есть. Если выпадает возможность закусить, всегда ей пользуюсь. Но и когда ничем не увлекаюсь, всё равно не упускаю момент, что ни будь заглотить. Особенно когда предложат, а если не предложат, найду способ намекнуть».

— Подкрепились? — спросил Константин Фёдорович, когда заметил исчезновение пирогов с наших тарелок.

Серёга утвердительно кивнул.

Я же наоборот повертел головой, намекая на то, что от очередного бы кусочка не отказался.

Константин Фёдорович отдал мне последний оставшийся кусок пирога и обратился с вопросом к Серёге:

— Что там у тебя с гробом, и где этот гроб находится?

Серёга вопросительно посмотрел сначала на меня, потом на Надежду Николаевну, потом опять на меня. Серёга не знал сидящего перед ним человека. И у него возникли сомнения, стоит ли делиться мыслями о планах нашего приключения.

Серёга недоверчиво относился к малознакомым людям. Для того чтобы он мог поделиться с кем-нибудь, да чем-нибудь, нужен не один день, а то и месяц общения. С некоторыми у Серёги уходили годы на то, чтобы понять, можно ли им доверять, или нет. А тут мы только пришли, попили чай и уже надо выкладывать наши замыслы.

Серёга, мысленно спрашивая, ещё раз посмотрел на Надежду Николаевну.

Надежда Николаевна кивком головы ответила на немой вопрос ученика, тем самым дав понять, что Константину Фёдоровичу можно доверять.

— Тайны особенно никакой и нет, — начал Серёга свой рассказ. — Вообще мы хотели по-быстрому всё провернуть и вернуться обратно домой. Но, тут всё как-то завертелось, и мы сами того не замечая, оказались в таком переплёте…! А всё началось с дополнительного задания на лето, а если ещё точнее, то с былин, которые нам задала читать Надежда Николаевна.

— Былин? — переспросил Константин Фёдорович.

— Ну да былин, будь они не ладны, — ответил за Серёгу я.

— А я не люблю, когда вот так всё не понятно, — продолжил Серёга. — Особенно мне не нравятся всякого рода сказки, разные фэнтези, волшебники, а ещё я терпеть не могу гномов.

«А в особенности колобков», — вспомнил я историю, рассказанную Серёгиной мамой.

Случилось это летом в деревне у бабушки, накануне перед поступлением Серёги в первый класс. Прочитав сказку «Колобок», Серёга решил сделать себе такое же чудо. Всё делал — по написанному. Недостающую информацию выведал у бабушки. И ночью, когда все спали, каким-то чудом умудрился замесить целый таз теста.

«А чего мелочиться», — решил Серёга, вывалив всё тесто на подоконник

Как он только ни старался, а только круглым, похожим на мяч, колобок не получался.

«Наверно он сам ночью сформируется в круглый шар», — подумал тогда Серёга и с чувством выполненного долга отправился спать.

А утром, когда бабушка встала как обычно раньше всех и зашла на кухню… То там она обнаружила, расползшееся по всему подоконнику тесто. В дополнении ко всему, тесто с подоконника свисало длинными каплями и огромной лужей лежало на полу.

— И куда деваться, — вернул меня Серёгин голос из весёлых воспоминаний. — Ведь задали. А так, может быть, тоже не стал всё это читать. Меня поставил в тупик гроб, найденный на горе Святогором и Ильёй Муромцем. Сразу появилась куча вопросов. Что он там делал? Почему таких больших размеров? И кто его такой огромный туда затащил? Я покопался в своей домашней библиотеке и нашёл ещё одну детскую книгу о Святогоре. Так там они этот гроб нашли в поле. Тогда я решил копать глубже и обратился к всемирной сети. Сколько бы я онлайн библиотек не посетил, сколько бы книг на эту тему ни пересмотрел, становилось ещё хуже, ещё запутанней. Я не ожидал увидеть столько различных версий. Меня это не на шутку разозлило. И я решил — не успокоюсь, пока не докопаюсь до истины. Вся эта история со Святогором похожа на заговор, с целью скрыть от нас какую-то важную информацию. Во время поисков мне удалось выяснить название горы, где разворачивались события. Гора называется Арарат. Это уже хоть что-то. Но с гробом ситуация не поменялась. На самой горе деревьев нет. Так? Вокруг тоже. Значит, делали там, где есть деревья. Зачем надо было делать такой огромный гроб и тащить его до горы Арарат, а потом ещё и в гору? Лишь только для того, чтобы в него лёг Святогор? И тогда я подумал, надо искать первоисточники. Ведь кто-то когда-то написал про Святогора первым? И в дороге при помощи Надежды Николаевны выяснилось, что были собиратели русского фольклора. И были среди них такие, кто первыми опубликовали былины. Их оказалась не так уж и много. Они записывали былины со слов людей, которые в памяти их хранили и передавали устно из поколения в поколение. Возможно, это в дальнейшем и повлияло на содержание. И у этих собирателей я наткнулся…

— Прости, перебью, — сказал поражённый Константин Фёдорович. — Ты всё прочитал?

— И когда успел? — спросил следом не менее удивлённый я.

— Ночью, когда вы спали, — ответил Серёга. — Хоть с карточкой я и пролетел, зато Wi-Fi на станциях работал. Всё прочитать не удалось. Чтобы всё это осилить, одной жизни мало будет. Я выискивал и читал только те тексты, где упоминалось имя Святогора. С одной стороны, хорошо, что стихов о Святогоре оказалось не так уж и много… Меньше читать. А с другой, в плане информации, плохо. И чем он по отношению к другим героям оказался так плох? Про других вон сколько написано. Здесь моё подозрение о скрытом сговоре ещё больше укрепилось. Особенно я заподозрил заговор после того, когда узнал, что гора Арарат считалась Святой. Но ближе к нашему времени в рассказах исчезли сначала слова Святая, потом название горы, а в некоторых, более современных версиях отсутствует даже слово гора. А гроб стали находить в ущельях, равнинах и полях. Заподозрил неладное, ещё дома. Тогда я и решил начать поиски с того места, вокруг которого вертятся все эти истории. Последний, кто видел Святогора, был Илья Муромец. Он служил у князя Владимира. А Владимир заправлял Киевом. Должен же был кто-то записать о походе Ильи Муромца к Святогору. Илья — человек служивый и обязан был предоставить отчёт князю. О том, где был и чем занимался. А если Илью к Святогору с поручением отправил сам князь? Тем более, должны остаться хоть какие-то записи.

— Ну, ты и загнул, — перебил я Серёгу. — Может он ни с каким поручением и не ездил, а просто взял отпуск, да и махнул в горы здоровье своё поправить. Чистым воздухом подышать. Ведь не молодой уже был. И как пишут в былинах, «старый казак». Там и встретил собрата по несчастью, не менее старого Святогора, у которого во дворе уже стоял заранее заготовленный для себя гроб, в котором Илья его и похоронил. Святогор решил похвастаться и продемонстрировать удобство изделия. Крышку закрыли, а открыть не смогли. У одного подагра обострилась, у другого радикулит. Вот тебе и ответы на твои вопросы. Кто и зачем?

— И ты хочешь сказать, что старый Святогор сам сделал, сам притащил, а потом и забыл, — не веря такой быстрой развязке, спросил меня Серёга.

— А то ты не знал? У стариков такое в порядке вещей, особенно у таких древних, как Святогор. Склероз называется. Они, эти старики, чтобы память дольше оставалась с ними, и чаще радовала своей эрудицией, скупают килограммами морскую капусту. А где её взять на горе, да ещё в таком количестве. Он вооон, какой огромный. Так о чём это я? Ах да. А когда с гор назад ехал, то останавливался где-то по дороге перекусить. И там за столом рассказывал соседям по трапезе о своих приключениях. Старики, они поболтать любят. Может немного он и приврал. И как сказал Гэндальф, «хорошую историю и приукрасить можно». Вот с этих самых таверн и пошли предания о старине. Поэтому и записей никаких нет, а только устные пересказы и остались.

— Был он в отпуске, или не был, — продолжил Серёга. — Даже если проезжал случайно мимо, то князю всё равно должен доложить. Святогор — фигура величественная и, думаю, в те времена всё-таки занимал не последнее место в истории. Только вот почему-то его в наших исторических учебниках нет.

— Сказки всё это, — снова вступил в полемику я. — У нас вообще, что с историей, что с литературой, сплошная неразбериха. То, что когда-то считали правильным, на самом деле оказывается не так.

— Это в голове у тебя неразбериха, смотришь всякую ерунду на ютубе.

— А, что в этом плохого? Каждый имеет право на то, чтобы его мнение услышали. Вот у тебя появилось своё предположение о заговоре против Святогора. Возьми, сделай видео, или статью напиши, да и поделись со всеми. Может кто-нибудь и ответил бы на твои вопросы.

— Ладно, мальчики, не ссорьтесь, — перебила меня Надежда Николаевна.

— Всё почти происходит так, как когда-то происходило со мной, — сказал молчавший Константин Фёдорович. — Я где-то, тоже примерно в вашем возрасте, заинтересовался жизнью и смертью Святогора. Потратил на его поиски всю свою жизнь, всё время и все деньги, но далеко в раскрытии тайны так и не продвинулся. Поиски меня ни к чему хорошему не привели. Старость, одиночество, отсутствие друзей. Потому, что со всеми поругался. Остался без работы и, в конце концов, без средств к существованию. Хорошо, что мир не без добрых людей. Помогают. И всё-таки, где вы взяли эту тетрадь?

— В секретной, церковной библиотеке, — ответил я. — Там было много народу, и все они не были похожи на служителей Богу. И у нас сложилось впечатление, что они чего-то там искали. Когда мы вошли, все стали на нас смотреть. Я просто растерялся. А пока мы шли, чисто случайно, взял с полки первую попавшуюся книгу.

— Так, что это за тетрадь такая? — спросил Серёга у Константина Фёдоровича. — Это чьи-то записи? Первоисточники? И они помогут пролить свет на смерть Святогора?

— Боюсь, что нет, — ответил Константин Фёдорович. Но, вне всякого сомнения, она поможет раскрыть тайну «Ноева Ковчега».

— «Ноева Ковчега?» — от удивления, хором спросили мы.

— Может так, а может и не так. Возможно, это всего лишь ещё один маленький ключик, открывающий маленькую дверку, ведущую только к началу разгадки тайны. Многие искатели «Ковчега» сейчас хотели бы иметь эту рукопись. И они готовы выложить за неё огромные деньги. Я, даже знаю кое-кого.

После этих слов я заметил, как изменилось лицо у Надежды Николаевны. Сначала она вместе с нами, с большим интересом слушала Константина Фёдоровича, но потом выражение её лица стало настороженным. Даже показалось немного испуганным и обеспокоенным.

«Если Надежду Николаевну что-то насторожило, значит и нам надо держать ухо востро. Значит, не так всё хорошо стало, как показалось нам вначале. Значит, в словах Константина Фёдоровича было что-то такое, что её напугало».