Несколько эпизодов из жизни людей и демонов

Оксана Юрьевна Станишевская

В загадочные Средние века существование чёрта было для человека неоспоримой реальностью. И чёрт неизменно являлся, чтобы рушить судьбы и потрясать устои. «Настоящий демон в своей жизни должен сделать три вещи. Во-первых, купить душу у чернокнижника. Во-вторых, растлить девственницу. И, в-третьих, совратить священника» – вот их жизненное кредо! Но что, если черт – совсем молоденькая особа, да к тому же считает себя влюбчивой девушкой? Тогда и для неё в мире людей найдётся слишком много искушений.

Эпизод 6. «Переговоры»

«…Не знаю, что он им наплёл. По крайней мере, он взял на себя все объяснения, и я была избавлена от душераздирающих сцен. Я просто завалилась на кровать и уставилась в потолок, дожидаясь продолжения. Точно так же, как Мария трое суток назад.

Похоже, Фламмель умел убалтывать не только демонов, но и своих соплеменников. Супруги де Мюссе позволили ему поговорить с их дочерью наедине.

Он вошёл без стука, но стука и не требовалось. Звук шагов на лестнице и скрип ступеней загодя предупредили о его приближении.

— Ну? — я рывком села в постели.

— Уф, — выдохнул Фламмель.

Он подтащил стул от моего столика с косметикой и устроился возле кровати.

— Что?

— Значит, так, — Никола утёр лоб изящным платочком. — Я не стал акцентировать их внимание на факте одержимости. Просто поговорил о том, что обнаруживаю у Марии сильное душевное неблагополучие. Они согласились. Я сказал, что встретил тебя… то есть, Марию… ночью на улице и, увидев неадекватное поведение, постарался побыстрее препроводить её… тебя… тьфу ты, в общем, домой. Они думают, что я врач. Это почти правда, я изучал медицину, только не практикую.

— Так что ж ты врал-то, что не врач!

— Я изучал медицину, алхимию, теологию, юриспруденцию, живопись и ювелирное дело. Но я не врач, не богослов, не адвокат, не художник и не ювелир. Чувствуешь разницу?

— Ладно, не отвлекайся. Как они отреагировали?

— Как, как… А как сама думаешь?

— Орут. Или рыдают.

— И то, и другое. Они уже несколько дней, как заподозрили неладное.

— И что делать собираются?

— У них есть семейный врач, Жирандоль. Я его немного знаю. Неплохой специалист. Завтра пригласят.

— Чёрт с ним, пусть приходит. Он сможет меня увидеть?

— Тебя? — не понял Фламмель.

— Ну, меня, настоящую?

— А, нет, вряд ли.

— Тем лучше. А что мне-то делать? Мне-то ваш Жирандоль не поможет!

— Будешь составлять объяснительную руководству.

— Вот, блин, повезло.

— Объяснительной займёшься потом, — продолжил Фламмель. — А сейчас выпускай Марию, мне надо с ней поговорить.

— Зачем это?

— Попробую вернуть её к реальности.

Я нехотя посторонилась, отпуская бразды правления. Жалкий розовый ком, доселе всё время маячивший где-то на периферии поля зрения, теперь оказался прямо перед моим носом. Астральным носом, ибо физический более мне не принадлежал. Ком мелко дрожал, как зажатая в ладонях дикая мышь.

— Давай, вали, — грубовато подтолкнула я её. — Человек ждёт.

Откровенно говоря, я на неё изрядно злилась. Хотя умом и понимала, что Мария не виновата в сложившейся ситуации. Она, точно так же, как и я, пострадала от чьей-то служебной халатности. Сотрудники, подбиравшие доноров тела, не удосужились проверить все детали и подошли к своим обязанностям сугубо формально. Да, формально они тоже не несли ответственности за случившееся. Они не обязаны знать наверняка, как донор отреагирует на подселение реципиента. Хотя они и строят определённые вероятностные прогнозы. Кто виноват, что реализовалась одна из худших вероятностей?… Кто виноват? Найти бы скотину…

— Мари, — мягко позвал Фламмель. — Мадмуазель Мари, Вы меня слышите?

И тут случилось чудо. Губы тела, казавшиеся безжизненными, дрогнули. Как и ресницы приподнимающихся век.

— Мари! — повторил колдун настойчивей. — Нам нужно поговорить. Соберитесь, сделайте усилие.

Мария де Мюссе смотрела на Фламмеля. Ей даже хватило сил, чтобы повернуть голову в его сторону!

— Мадмуазель Мари, меня зовут Фламмель, я учёный…

— Я знаю, — слабо произнесла Мария. — Я слышала, как Вы с ним разговаривали…

«Вот чертовка! — возмутилась я мысленно. — Она, оказывается, всё слышит. А я-то считаю, что она в коме!»

— С кем — «с ним»? — опешил Фламмель.

— С существом. Оно пыталось говорить со мною. Я думала, что сошла с ума. Так сходят с ума: слышат голоса, которых на самом деле нет, пытаются им отвечать… Я знаю, у меня бабушка сошла с ума, когда я была маленькая. Родители думают, что я ничего не понимала тогда и всё забыла. А я помню…

«Отягощённая наследственность, — констатировала я. — Нет, вот ведь халтурщики! Они знали, знали, и всё равно засунули её в список. Нет, я теперь точно добьюсь служебного расследования!»

— Я всегда боялась сойти с ума, — продолжала Мария. — И словно бы предчувствовала, что меня это ждёт, рано или поздно. А тут… началось… Я думаю: главное — ни за что с ними не заговаривать. Иначе — всё… навсегда… Как бабушка…

Сидя в своей «кладовке», я беззвучно материлась. Кажется, впервые в жизни до меня дошёл смысл фразы: «И будет там стон и скрежет зубовный». Скрежетать было особо нечем, но всё-таки как-то… скрежеталось. Сумасшедшая девица, одержимая бесом — каково сочетание, а? ох, только бы добраться до юмористов, которые сделали возможным столь комичный оборот!

— А когда Вы стали с ним разговаривать… я подумала: может, это что-то другое? — докончила Мария свою мысль. — Может…

Она всхлипнула и замолчала. Губы её отчётливо дрожали.

— Мадмуазель Мария, я с Вами, а ситуация под контролем, — Фламмель ласково взял её за руку. — Никакая Вы не сумасшедшая. Вы, наоборот, молодец. А существо… Оно…

Я показала Фламмелю астральный кулак.

— Она, — быстро поправился Фламмель, — всего лишь демон. Обычный демон, бес, какие иногда вселяются в человека.

— Демон? — переспросила Мария неуверенно. Она, похоже, не разделяла убеждения, что одержимость бесом намного лучше сумасшествия.

— Да, демон, — ласково пропел Фламмель. — Она временно оказалась с Вами в одном теле. Нужно немного потерпеть, и она обязательно уйдёт.

— Она? Уйдёт? — Мария не знала, чему верить. — А вы можете говорить с ней? Она — настоящая?

— Да, вполне, — авторитетно кивнул чернокнижник. — Я понимаю, Вам трудно принять это объяснение. И другим людям тоже. Ваши родители считают, что у Вас нервный срыв.

— Родители? — встревожилась девушка. — Что с ними? Они живы? Я так давно их не видела!

— Всё в порядке, они внизу, в гостиной. Ждут возможности пообщаться с Вами.

— Я хочу их видеть.

— Я их обязательно позову. Через пару минут. Сначала нам нужно обсудить Ваше состояние.

— Моё состояние, — эхом повторила Мария. Внезапно она с силой вцепилась в руку Фламмеля. — А Вы мне не кажетесь? Вы — настоящий? Или у меня уже начались видения? Отвечайте! Вы — настоящий?!!!

— Да настоящий, отпустите же, больно. Вы мне кожу содрали ногтями, видите? Кровь — настоящая?

Мария ошалело уставилась на капельку крови, проступившую из маленькой царапины на тыльной стороне его кисти. На мой взгляд, аргумент был не более убедителен, чем все предыдущие. Если Фламмель — всего лишь видение, то с тем же успехом могла бы привидеться и кровь на его руке. Но на Марию вид царапины почему-то подействовал успокаивающе. Она поверила в реальность происходящего.

— Что мне делать? — покорно спросила она.

— Прежде всего, запаситесь терпением. Демону нужно время, чтобы покинуть ваше тело. И ничему не удивляйтесь. Там, где действуют потусторонние силы… сами понимаете… всё возможно.

— Всё возможно? — Мария снова взволновалась. — Что возможно? Что ещё со мной будет?

— Ну, например… — Фламмель задумался. — Например, Вы немного полетаете. Или будете чувствовать, что Вашим телом движет посторонняя сила. Или… Ваши уста начнут говорить чужим голосом, непонятные Вам вещи. Всяко бывает. Отнеситесь к этому философски. Демон, в любом случае, не сможет причинить Вам вред. Она связана определёнными обязательствами. В том числе, обязательством уйти через определённое время.

— Через время? Когда?

«Скажи ей, не позже, чем через год, — подумала я. — Всегда легче терпеть неприятности, если точно знаешь, когда они кончатся».

— Не позже, чем через год, — произнёс вслух Фламмель. — А возможно, гораздо раньше.

— Год! — простонала Мария. — Но почему? Почему? Почему именно со мной всё это… творится?

— Э-э… Вы были в чём-то… уязвимы. Она использовала Вашу слабость.

— Да, это грех, — пробормотала Мария. — Какой-то грех… что-то было… Только я не знаю… не могу вспомнить…

— Не нужно сейчас заниматься самокопанием. Потом разберёмся. Сейчас для Вас самое главное: сохранить душевное равновесие. Вы обещаете мне держаться?

— Да, — выдохнула девушка. — Да, держаться… Хорошо, что не с ума… не сошла с ума. Только не уходите пока. Я боюсь.

…Разговоры затянулись до самого утра. Фламмель, бедняга, выложился на полную катушку. Мария упорно отказывалась вступить со мной в диалог. Хоть она и приняла объяснения Фламмеля, но подспудно по-прежнему боялась общаться с «голосом внутри головы», якобы способным лишить её рассудка. Родители появлялись и исчезали на сцене со всякими бессмысленными охами — ахами. В итоге, при посредничестве чернокнижника, Мария выторговала у меня обещание, что я разрешу ей посетить сегодня в церкви обедню — позднюю, ибо к ранней мы уже не успевали, ведь нужно было ещё и отдохнуть хоть немного. Я дала слово, что не буду вмешиваться в её действия всё то время, что она находится в храме — но не дольше, чем до захода солнца. А то знаю я таких: ещё останется там жить! Все сроки в договорённостях должны быть чётко обозначены.

Не понимаю, право, что её так тянет в это скучное заведение, но если присутствие на мессе поддержит её душевное равновесие, то пусть себе присутствует. Чтобы не тратить зря время, я вознамерилась по ходу церковной службы заняться сочинением петиции Бахамуту. А кому же ещё? Нельзя прыгать через голову непосредственного начальника. Если успею, то сразу же и отправлю её ему.

Придя к консенсусу, мы с Марией на часок провалились в сон перед началом нового дня»…