Ревизор и его цирк

Нина Сергеевна Цуканова, 2016

Никогда не знаешь, что подарит тебе завтрашний день. Может, он будет таким же, как предыдущий, а может, принесет тебе необычные встречи, полезные (и не очень) знакомства, бесценный опыт, понимание чего-то важного или новые возможности. Что-то будет весело, что-то не очень; что-то пойдет гладко, по плану, а что-то с самого начала – не так, как тебе хочется… Поэтому всегда нужно быть готовым к неожиданностям, чтобы никакая нештатная ситуация не могла выбить тебя из колеи… Ну и, да: не давать свои документы в руки незнакомцам.

Глава 2

***

Пытка на лесном подобии дороги закончилась, и повозка уже несколько часов катилась по её просёлочному подобию. Солнце склонялось к верхушкам деревьев, я просто валился с ног от усталости и голода, но мои требования о привале, отдыхе и еде бессовестнейшим образом игнорировались.

— И долго нам ещё ехать? — раздражённо поинтересовался я.

— Нет, — буркнул Лукас, сидя в седле моей шагающей рядом лошадки.

— Сколько?

— Сколько надо.

— Ну да, очень информативно…

— Слушай, если так лихо, возьми репку пожуй, или вон на мешок приляг поспи…

Меня начала охватывать злость:

— Скажите на милость, Лукас! Каким местом нужно было думать, чтобы пуститься в путь через такую глухомань без ничего, что могло бы пригодиться в походе?! У нас есть котелок? А припасы? Хоть что-нибудь, кроме этой сушёной зелени? — торговка обиженно засопела. Я продолжал. — А вода? Фляга у кого-нибудь есть? А одеяла? А запасная одежда? — у кого-то, впрочем, и основной не было, — У нас же нет ничего! Так какого лешего мы свернули с дороги в лес, даже не заехав в город?..

— Заткнись! — взорвался Лукас. — Думаешь, самый умный здесь? Раз поехали напрямик, значит так надо! Я спешу! И на какие, скажи, шиши мы это купили бы? — инспектор тряхнул моим, почему-то привязанным к его поясу (вернее, к веревке, его заменяющей), тощим кошельком. — У тебя у самого ничего нет!

— А я, в отличие от Вас, не планировал путешествие к чёрту на кулички…

— Меня ограбили, если ты забыл. Поэтому у меня и нет денег, котелка, огнива, фляги, одеяла и одежды… Заедем в Ласточкину Норку. Там я получу деньги в ведомстве, и мы добудем всё для дальнейшего путешествия. Если поторопимся, будем там уже к завтрашнему вечеру.

— К завтрашнему?! — мне аж дурно сделалось… — А пока будем грызть сырую репу и спать на голых досках?!

— Скажи спасибо, что не на голой земле! — зарычал мужчина, так дернув поводья, что бедная Снежка едва на дыбы не встала.

— Эй, тихо вы! — радостно крикнула торговка, привстав и вглядываясь вперёд. — Смотрите! Там трактир и постоялый двор!

***

Я первым делом зашёл в трактир. С лошадьми и повозкой и без меня разберутся. Да и о ночлеге Лукас сам пусть договаривается — деньги всё равно у него.

Я выбрал стол в ближайшем к лестнице на второй этаж уголке. Почти сразу зашла Инга, немного потопталась и села на второй свободный стул. Лукас пододвинул себе стул от соседнего стола, сел и подозвал трактирщика.

Минут через пятнадцать принесли три миски, наполовину заполненные подозрительной серой дымящейся массой, хлеб, кувшин и три кружки. Я наклонился над миской. Нет, пахнет вполне себе съедобно, поэтому, если не приглядываться… может на вкус оно и не такое, как на вид? Я осторожно подцепил массу ложкой… Ну, по крайней мере, оно горячее.

Содержимое кувшина на поверку оказалось"разбавленным вином", хотя честнее было бы назвать слегка подкрашенной вином водой. Отдавало кислятиной и сырым погребом.

— Да уж, это тебе не Южное Солнце, — вздохнул Лукас, осушая кружку. — Так, ладно. Допивайте и едем.

Я поперхнулся и закашлялся.

— Да ладно тебе, — едва сдерживая смех, сказал Лукас. — Не волнуйся ты так.

–…В смысле… едем?.. — с трудом выдавил я. — Мы не останемся здесь ночевать?!

Мне вспомнилась сегодняшняя холодная и бессонная ночь, и я зябко передернул плечами. Боже, я ведь уже представлял себе нормально проведённую ночь. В тепле. На кровати.

— Я никуда не поеду.

— Если мы выедем прямо сейчас, как стемнеет, остановимся на ночёвку и тронемся на рассвете, то к вечеру будем в Ласточкиной норке, — закатив глаза, принялся объяснять Лукас.

Да уж. С таким графиком мы точно тронемся… умом.

— Это несправедливо! Это нарушение прав человека и режима труда!

— А это — нештатная ситуация, Лоренц! — перебил меня инспектор. — Форс-мажор. Придётся потерпеть.

— Может тогда хоть продуктов каких-нибудь в дорогу возьмём? — если завтра опять целый день придётся питаться святым духом, я не переживу…

Лукас замер на полушаге, и подняв указательный палец, изрёк:

— О! А в твоей голове таки рождаются здравые мысли.

+++

Пучок сухой травы накрывали мелкие веточки, сложенные одна к одной. Вокруг них шалашом располагался хворост покрупнее. Толстые ветки, собранные вокруг стоянки и для удобства наломанные, лежали рядом. Как по мне, они были так себе, и лучше было нарубить нижних веток с деревьев, но топорик и мачете, как и всё моё оружие, у меня увели, а свой меч мистик отказался отдавать наотрез, заявив, что"этого выполняемая вами задача не требует".

— Ну что ж, давайте огниво…

— Ха. Ха. Ха, — мрачно ухмыльнулся мистик.

— У тебя нет огнива?! — охнул я, повернув к нему голову. Мистик злорадно развёл руками. Я с надеждой посмотрел на торговку:

— А у тебя?

— На кой оно мне? — раздражённо отозвалась та. — Я ехала в Центр, чтобы там переночевать и с утра выставить овощи на продажу.

Да, дела…

— Слышь, Лоренц, — окликнул я мистика, вставая. — Подожги, а?

Лоренц надменно приподнял бровь.

— Вот ещё.

— Ну подожги, тебе что, сложно? — поддержала меня Инга.

— Я восемь лет учился на мистика, изучал магию, экзорцизм, боевые искусства и искусство охоты, и три года отработал по профессии не для того, чтобы разжигать костры.

— Да какая, к лешему, разница, чему ты там учился? Ты же, в любом случае, маг от рождения! — я терял терпение. — Я очень ценю твои достижения, но без огня мы все ночью замёрзнем.

Лоренц цокнул языком, но всё-таки присел у костра. Торговка вытянулась за его спиной, стараясь углядеть, что он сделает. Мистик закатил глаза, пробурчал что-то касаемо Инги себе под нос, но оборачиваться и гнать не стал. Через пару минут на поляне уже весело потрескивал костерок.

— Наслаждайтесь, инвалиды, — бросил Лоренц, поднимаясь и отряхивая руки.

— Что ты сказал? — я резко развернулся.

— Что слышали, — не поворачиваясь, ответил мистик, очевидно, не расслышав угрозы. Я сжал кулаки.

— Господи, вам не надоело? — взвыла Инга, устало расправляя по днищу повозки грязную, покрытую сушёными листиками ткань, очевидно, некогда служившую для увязывания тюка. Я вздохнул и разжал кулаки. Все устали, все нервничают…

— Чур, я посередине, — заявил мистик, выбрав самое выгодное место… затем покосился на меня и торопливо исправился. — Нет, лучше с краю.

— Я тоже с краю! — сказала Инга, решив, что, раз мистик выбрал такое место, значит оно реально лучше.

— Да не вопрос! — оскалился я, укладываясь в телеге посередине. Торговка с мистиком мрачно переглянулись, заподозрив, что где-то просчитались.

Инга устроилась слева, укрывшись курткой. Лоренц долго аккуратно сворачивал волосы, заправляя их под ворот и надевая капюшон, потом уложил голову на тюке, чтобы — не приведи бог! — не коснуться волосами грязной подстилки. Я уже практически провалился в сон, как вдруг меня словно ледяной водой ошпарило:

— Дежурный! Мы не назначили дежурного!

Лоренц с Ингой усиленно сделали вид, что уже уснули. Ладно. Полночи подежурю я, потом мистика разбужу.

…Никогда ещё ночь не была для меня так длинна. К концу дежурства я уже едва держался на ногах.

— Лоренц! — я потормошил мистика за плечо. — Подъём, твоя очередь дежурить.

— Ну… зачем?.. — сонно протянул мистик.

— Зачем, зачем! — огрызнулся я. — Следить, чтобы с нами ничего не случилось.

— С нами и так ничего не случится: я маячок кинул.

— В смысле? Какой ещё маячок? — да уж. Двое суток бодрствования явно не шли на пользу моей соображалке.

— Обычный, сторожевой. Отвалите!

— То есть? — я по-прежнему ничего не понимал.

— То есть, если что-то случиться, мы сразу проснёмся, — рявкнул Лоренц и отвернулся.

— И когда же ты его установил? — не унимался я.

— Когда, когда… Как только на поляну приехали.

И тут меня охватила ярость:

— То есть, ты хочешь сказать, что я просто так просидел как дурак полночи, тогда как у нас с самого начала был активирован маячок?!

Лоренц вздохнул:

— Видимо, да…

— Почему ты сразу мне про него не сказал?! — я так мучился, а теперь выходит — зря…

— Вы не спрашивали, — мстительно сообщил мистик. Готов поклясться, что видел, как он злорадно ухмыльнулся. Что ж, тогда, думаю, не стоит ему сообщать, что капюшон с его головы почти сбился…

Ну, Лоренц, не дай бог с нами что-нибудь случится.

+++

Несмотря на то, что мне было очень холодно, я спал так долго, что даже порос паутиной. Серьёзно! Всё моё лицо было опутано какими-то тонкими бесцветными нитями… Маяк не сработал, и хищные твари завернули спящих людей в коконы, чтобы потом сожрать… вскрикнул я практически беззвучно, но подскочил, пытаясь выпутаться, так резко, что повозка шатнулась. Я с замиранием сердца обернулся…

Они были повсюду. Длинные полупрозрачные тентакли расползлись на полтелеги, оплели ближайший тюк, сбили и смяли подстилку и забились во все возможные щелочки; те, что доставали до меня, щекотали мне шею и плечи… Величественное, почти аристократическое положение, когда Лоренц только лёг, особенно остро контрастировало с разметавшимся по днищу повозки телом — словно пережившим ночью припадок или зверски, чудовищно убитым, причём, скорее, второе — наполовину окутанным паутиной тонких щупалец. Они скрывали лицо и правую руку, всю спину, поглотив тело едва ли не до пояса, а левая рука была безвольно закинута на борт.

— Лоренц, блин! — не выдержав, заорал я в голос. — Я тя налысо обрею!

Было очень позднее утро — солнце уже блестело меж стволов деревьев.

— Всё, подъём, поехали! — скомандовал я, брезгливо смахивая длинную светлую волосину со своего плеча. Терпеть не могу длинные волосы. Но если женщинам ещё можно это простить…

Лоренц от столь близкого знакомства своих волос со мной тоже в восторг не пришёл, и теперь, положив пряди себе на плечи, придирчиво в них вгляделся… и взвыл от досады. Сбежав из капюшонного плена, волосы собрали на себя всю грязь, до которой смогли дотянуться: сухое листовое крошево, пыль, комочки почвы, ветоши… Потом мистик, щурясь, глянул в сторону солнца.

— Ты серьёзно? Вставать в такую рань? Солнце даже над деревьями не взошло!

А, по его мнению, утро в полдень что ли начинаться должно?!

Лоренц долго копался в своей сумке, потом, наконец, извлёк оттуда хороший костяной гребень. Инга занялась сворачиванием"лежанки" — надо сказать, усилиями Лоренца она была прекрасно вычищена. Я решил запрячь в повозку его лошадь — так быстрее дело пойдёт — а смирненькую Ингину кобылку привязать сзади.

Как выяснилось минут через десять, запрягать в повозку лошадь тоже надо уметь (а мне-то казалось, что это так просто…), и торговка, обидно похихикивая, сделала всё сама, предоставив мне лишь наблюдать.

— Ладно, едем, — смущенно улыбнулся я. — Ты готов?

— Нет, — Лоренц с трудом выпутал гребень из наиболее страшно спутанного пучка волос.

— Давай резче, Златовласка! — раздраженно бросил я. Святые небеса! Он же сейчас часа два этот мусор вычёсывать будет…

Завтрак что ли пока приготовить? Тогда купленный хлеб можно оставить на обед и нигде не останавливаться.

Оставленный на ночь костёр едва тлел, но мне удалось его реанимировать. Жаль, картофеля у Инги нет. Я вытащил небольшой пучок репки из ближайшего тюка и отправил в костёр. Думаю, печёная репа будет не хуже.

–…Какое изысканное блюдо, — сказала Инга, ковыряя палкой обугленный комочек.

— Я не голоден, — Лоренц даже не попытался казаться вежливым. В виду сформировавшегося на базе постоянного ношения длинных волос профессионализма, с расчесыванием он справился всего за три четверти часа.

— Согласен, это не самое лучшее, что мне доводилось пробовать, — сказал я. Снаружи репа обуглилась, внутри осталась сырой. — Но есть можно.

— У нас же есть хлеб, который мы купили вчера, — мистик беспардонно заглянул в мешок с провизией.

— Это наш обед, чтобы не останавливаться.

Инга героически сгрызла половину репки, и теперь маялась, как бы незаметно избавиться от второй.

— А вода есть? — тоскливо поинтересовался мистик.

— Вон, из ручья попей, — махнул рукой я.

— Вы чокнулись?! Сырую?!

Лоренц запустил руку в мешок и с торжествующим"О!"вытащил маленькую тыквенную бутылочку.

— Она одна, на всех и на весь день! — гаркнул я, но мистик, нагло глядя на меня, откупорил её и сделал несколько больших глотков.

— Мне оставь, — не выдержала Инга и, воспользовавшись случаем, украдкой кинула остаток репки в костёр. Лоренц отдал ей бутылочку, воды в которой было уже на донышке.

Я скрипнул зубами. Вот поэтому я и люблю путешествовать в одиночку.

— Всё, едем! И так уйму времени потеряли, — я малодушно задвинул обугленную репу в костёр. — Лоренц, раскидай и затопчи угли.

— Почему я должен это делать?

— Потому что мне босиком это делать совсем не комильфо.

— А у меня ботинки охотничьи! Мне их жалко, — Лоренц многозначительно взглянул на торговку. Та фыркнула и недовольно подошла к костру.

Угли брызнули во все стороны. Лоренц заорал, торопливо смахивая искры с мантии. Я поморщился, мне попало по руке и боку.

— Инга,"раскидать угли"не значит"кидать их в Лоренца". Ну или, хотя бы, целься точней, — я презрительно сплюнул. Бродячий цирк, как есть…

°°°

Лошадка с непривычки попыталась рвануть с места, и повозка дёрнулась. Лоренц, минутой ранее так красиво и аристократично сидевший на тюке, с криком полетел на дно повозки. Лукас, едва успев присесть на облучок, сдавленно выругался. Двухдневная щетина в дополнение к выбитому зубу, обнажённому торсу и босым ногам, придавала ему совсем уж бандитский вид. У мистика, по крайней мере, аккуратная бородка.

Инге хотелось есть. Повар Лукас был, мягко говоря, не очень, да и вообще, Инга была ярой противницей подобного надругательства над овощами, которые можно есть и сырыми.

Когда солнце начало клониться к западу, решили перекусить.

— Дели, — Лукас передал Инге хлеб, а сам откупорил тыквенную бутылочку и сделал небольшой глоток.

— Поделить его на три равные половинки? — уточнила торговка, положив вожжи на колени.

— Инга, если ты можешь сделать из одного куска хлеба три половинки, то в походе тебе цены нет, — хохотнул Лукас, отхлёбывая ещё и передавая ей бутылочку.

— А на сколько ещё половин ты умеешь делить? — издевательски поинтересовался мистик. Инга цокнула языком и закатила глаза."Ишь ты, к словам-то как цепляются…"

Торговка откусила кусок от своей"половинки", отпила часть оставшейся воды и отдала бутылку мистику — ему предоставили пить последним, так как с утра он поделил воду, скажем так, не совсем честно. Он вытер горлышко рукавом и тоже сделал пару глотков. Конечно, вода из бутылки — это гораздо лучше, чем сырая вода из грязных природных водоёмов… А сообщать мистику, что набрала её из отвергнутого им ручья, Инга не собиралась.

***

Что за странное ощущение? Смутное, неосознанное. Даже не чувство опасности, а… как будто парит перед грозой, и ты до последнего сомневаешься, парит ли, или просто жаркий полдень… пока гром вдалеке не загрохочет.

Тем не менее, никаких объективных причин для беспокойства я не находил. Ни"дорожек" — энергетических следов, ни каких-либо других признаков присутствия нежити, да и лошади вели себя спокойно, а значит всякую демоническую заразу можно исключить…

Дорога проходила по склону холма. Слева её ограничивал крутой подъём, а справа — овраг. Впрочем, на дороге вполне разъезжались две повозки. Левый склон был каменистым. Наверное, здесь иногда бывают осыпи. Хотя, вот кустарники какие-то торчат…

Ладно. Наверное, мне показалось.

— Эй, — резко обернулась Инга, скользнув рукой по своему затылку. Я вопросительно посмотрел на неё, она фыркнула и отвернулась. Мы с Лукасом переглянулись. Женщины… Поди их пойми…

— Ты что, дурак? — повернулся, передёрнув плечами, Лукас минуту спустя. И натолкнувшись на мой непонимающий взгляд, сказал. — А глаза-то какие невинные…

И как это понимать?

— Слушай, ну это уж слишком! — закрыв рукой макушку, рявкнул инспектор. Я возмущенно вскинул голову и хотел уже высказать этим сумасшедшим, как слева что-то звонко щелкнуло и мягко приземлилось на тюк, отскочило мне на колени и по ним скатилось на дощатое дно повозки.

Камушек. Маленький серый камушек. Точь-в-точь как на склоне.

…Гром грянул…

Мы втроём склонились над камушком, не в силах пошевелиться, словно кто-то невидимый сказал"замри". Шорох осыпающихся по склону камней теперь слышался почти отчётливо.

"Отомри".

— Ну что застыли?! — я очнулся первым. — Валим отсюда!!!

Инга резко хлестнула лошадь. Та, впрочем, начала движение заранее, ещё на звук хозяйского голоса.

Шуршание осыпи слышалось все ближе и отчётливей. Камушки застучали по повозке словно град. Позади, судя по звуку, они уже засыпáли дорогу.

…Звук усилился, но, вроде, остался по диагонали сзади сверху. Вскоре гул слегка затих и остался позади. Град по повозке стучать перестал. Но наши проблемы этим не заканчивались.

Инга попыталась осадить лошадь, но та, запуганная осыпью, взбрыкнула и лишь прибавила ходу.

— Налево! — заорал Лукас. — Налево её поверни!..

Инга пыталась. Но лошадь, завернув голову, рванула вперёд. Здесь дорога заворачивала резко, а не просто огибала холм, как везде. Да, дела! Непривычная к повозке лошадка сама в овраг сорвётся и нас утянет…

Толчок был резким и сильным. В этом и заключается преимущество Теневой Сущности: она раскрывает в физическом теле его предельные возможности."Простые смертные"способны на такое только спонтанно, с перепугу… Хотя, прыгать с движущийся повозки — так себе удовольствие.

Приземление на самый край дороги, за несколько шагов перед лошадью. Спасибо, Теневая, сейчас ты мне больше не нужна.

…Использовать против неё её же страх. Левая рука — приёмник, согнута в локте и отведена в сторону, ладонью вперёд. Кончиками пальцев поглощает энергию страха и направляет потоком через себя. На пропускании чужих энергий через себя постоянно сливаются новички, потому что отрешиться очень сложно… Правая рука вытянута вперёд, пальцы выпрямлены, она направляет поток.

Лошадь взбрыкнула, шарахнулась влево и хотела было остановиться, но из-за повозки вынужденно перешла на шаг. Страх — очень сильная энергия и частенько дает нехилую отдачу. Меня качнуло назад, и я отступил. Носок чиркнул по самой кромке дороги, и нога провалилась в овраг. Я даже не успел вскрикнуть.

Я почти успешно развернулся в полёте, но локоть легко скользнул по траве, и в следующий момент, я жёстко затормозил обо что-то головой.

Резкая боль в виске. Я прижал руку, она скользнула по чему-то липкому и горячему…

— О, Небо! Я умираю!..

°°°

— Лоренц! Хватит скулить, это всего лишь царапина, — говорила Инга, поднимаясь с колен.

— Царапина?! Да у меня висок, может, проломлен! Ты видела, сколько крови?!

Инга закатила глаза. Ну как ему доказать?

— Лаури, — обратился к нему Лукас, подходя и передавая Инге бутыль с остатками воды. — Если ты перестанешь с воплями кататься по земле, то через пару часов ссадина затянется коркой, а через неделю даже следа не останется.

Конец ознакомительного фрагмента.