Я вернулся, папа. Том 1

Нина Константиновна Мелентьева, 2014

Говорят Судьбу не изменить, и что бы ты ни делал, все равно ты будешь идти по выложенному ею пути. Однако когда Судьба забрасывает тебя в такое место, что никак не может граничить с реальностью, ломает твои тело и душу, и тащит в неизвестное будущее, ты волей-неволей захочешь вернуться. Вернуться к родным и близким. К своей привычной жизни. Просто вернуться домой. И если ради этого придется пойти на уступки с Судьбой и выполнить ее требования, ты сделаешь все возможное и невозможное, заключишь сделку с самой смертью, утонешь в крови и жестокости, но прорвешься. Что-то потеряешь, но и приобретенное будет равноценно утраченному. Однако сможешь ли ты пройдя все испытания наконец насладиться возвращением? Особенно если тебе всего четырнадцать, и ты из избалованного ребенка стал сторожевым псом. Содержит нецензурную брань.

Глава 2

Пришел я в себя так резко, словно кто-то просто повернул рубильник, и тут же закашлялся. Легкие горели огнем от хрипящей воды, и я даже не сразу осознал что меня кто-то поддерживает под руки. И то, что я следом снова не отключился, я должен был быть благодарен лишь очередному приступу кашля.

Кроме того, что легкие были готовы выплюнуть себя через мое же горло, вся правая часть тела была буквально одной сплошной болью. Даже лицо беспощадно саднило, и я почувствовал на губах соленый вкус крови. Глаза же, словно отказываясь принимать все происходящее за реальность, отказывались видеть все, кроме непроглядной черноты вокруг. И я чувствовал, что дело было не в том, что вокруг могло быть темно. Они просто не видели!

Осознав наконец, что меня поддерживают чьи-то руки, борясь с душащим кашлем, прошептал:

–Помогите мне.

Этих двух слов хватило у меня на то, что бы последние силы покинули тело, и я безвольно повис на чьих-то бережных руках. Сознание я не потерял, но, словно прибитый, не мог собрать мысли воедино, все слышал, но ничего не понимал, и ни на что не реагировал. Рядом кто-то говорил, но я не мог понять ни слова. Сам язык вообще мне показался незнакомым.

Чьи-то пальцы легли мне на подбородок, и повернули голову. Сначала в одну сторону, потом в другую. От этого я разве что не закричал. Боль в голове явно ждала именно этого, и набросилась с остервенением на и так уже измученное тело и разум. Я не отупел от нее только из-за того, что пальцы прошлись по коже на щеке, и я почувствовал что там глубокая рваная рана. Это заставило отвлечься и ужаснуться случившемуся.

Я упорно хлопал ресницами, надеясь на то, что зрение вернется, но увы. Но это дало шанс оценить свое состояние.

Когда все те же пальцы коснулись виска, я сообразил что там огромная шишка. Наверно ее я получил в том туннеле, когда разбился фонарик. Если бы не он, то я наверно ударился бы виском и сразу бы умер. Не добрался бы до выхода. Остался бы болтаться мертвым на веревке.

От невеселых мыслей меня отвлекло прикосновение к распоротому плечу. По крайней мере я искренне надеялся, что отделался только рваной раной. Я ошибся. Сначала в плече что-то скрежетнуло от чуть более сильных нажатий рук, а потом и в локте. Как минимум перелом в плече и вывих локтевого сустава, а как максимум — перелом и там и там. Я поморщился от того, что я их не чувствую — этих травм. Хотя нет, чувствую что рука болит, но по сравнению с болью в голове, это мелочь.

Голоса вокруг меня начали говорить громче, и я к своему изумлению начал отличать их друг от друга. Два мужских и один женский. И судя по всему, именно женщина и осматривала меня. Даже не понимая их слов, я уловил нотку недовольства в голосах мужчин. Чему же им быть довольными? Свалился им на голову пацан, поломанный и разбитый, а им еще придется скорую вызывать, оказывать первую помощь. Ой, люди, да я вам и так уже благодарен за то, что не дали захлебнуться!

Женские пальцы, а я теперь был уверен что это именно женщина сидит возле меня, продолжали скользить по телу. Вот они стали ощупывать ребра, и я задохнулся от боли. Вот теперь я застонал, благодарный тому, что руки отстранились и я могу выровнять дыхание.

Когда руки коснулись моей правой ноги, мне показалось что мир содрогнулся. Тут уже, не в силах сдерживать себя, я закричал. Боль, от самой лодыжки и до бедра, сводила с ума. Я рвался из чужих рук, старался отстраниться от боли, отползти от нее, но кто-то не пускал. Прижимал за здоровую ногу и плечо к камням, впивался пальцами в больную ногу и рвал меня на части.

–Нет, — закричал я уже порядком охрипнув, но это уже не имело значения. — Лучше убейте меня.

Вот бывает же, что если не везет, то во всем. Стоило мне потерять сознание от боли, как оно подло вернулось от прикосновения чего-то липкого и мерзкого к лицу. И самым страшным было то, что эта мерзость была еще и живой!

–Нет! — кричал я, пытаясь вырвать левую руку из жесткой хватки, и поняв что это невозможно, отвернуть голову, не дать ему залезть на меня. Существо же, словно не замечая моего к нему отвращения, упорно лезло на глаза, ощутимо приклеиваясь к коже.

Это было ужасно! Первая моя мысль была о монстрах, пожирающих глаза. Было дело, смотрел как-то ужастик по телевизору, так после этого еще неделю соскакивал по ночам с воплями и не давал маме полностью отключать свет на ночь. И вот теперь, понимая, что и так ничего не вижу, но возможно это со временем пройдет, и лишиться глаз… Нет! Это было уже крайним кошмаром.

Голос над самым ухом что-то настойчиво повторял раз за разом, и я помимо воли начал прислушиваться. Мне казалось, что женщина просила немного потерпеть, подождать, и тогда все будет хорошо. Подождать совсем немножечко.

Только вот зачем?

Я снова дернулся, отворачивая голову, когда меня с силой прижали к камням. Однако существо вполне мирно устроилась на верхней части моего лица, и холодок, исходящий от липкого слизня, словно начал впитывать в себя всю боль. Это было так неожиданно, что я замер, позабыв о необходимости дышать. Я буквально чувствовал, как боль капля за каплей уходит через мои глаза к этому существу, и это было лучшим избавлением от страданий.

Женский голос панически запричитал, и меня ощутимо тряхнули за плечи. Боль, от которой я уже успел отрешиться и забыть, нахлынула разом и на все тело сразу. Меня замутило от этого всепоглощающего безумия. Всхлипнув, я хрипло застонал и понял что плачу. Слизню казалось только этого и не хватало, что бы еще больше расползтись по глазам.

Ласковые руки погладили меня по волосам, и это было так похоже на прикосновение мамы, что я разревелся еще сильнее. С трудом высвободил левую руку, и не обращая внимания на недовольные голоса, закусил большой палец зубами.

Мама, прости меня глупого!

Что же я наделал!

Руку настойчиво отстранили, и я почувствовал как к губам поднесли что-то холодное. Ледяная вода с каким-то странным, отдаленно знакомым вкусом полилась в рот, и мне ничего не оставалось, кроме как сделать несколько глотков.

Холод воды тут же начал расходиться по всему телу, и к своему великому изумлению, я почувствовал, что боль начала отступать. Не сказать, что она исчезала, просто глохла, становясь чуть слабее с каждым ударом сердца.

А через минуту, в течении которой рука все так же гладила меня по волосам, я вдруг понял, что начинаю различать слабые отголоски теней. И они становились все ярче и отчетливей, от чего я уже не находился в полной темноте, а словно меня окружали серые хмурые сумерки. Я уже мог различить сквозь это существо на глазах силуэты трех людей, склонившихся надо мной, и был готов еще больше разреветься от счастья.

Я не ослеп!

И люди, что сейчас занимались мной, явно знали свое дело. Тело уже болело не так сильно, как прежде. Зрение вернулось. Скоро они свяжутся с моими родителями. А там… Папа будет бегать и трясти деньгами, выбивая самое лучшее лечение и понукать мне какой я глупый. А мама защищать меня и лечить своей любовью и лаской, прятать слезы от меня. И возможно тогда они помирятся, ведь у отца не будет столько времени, что бы он мог заняться своим новым проектом.

Женщина снова погладила меня по волосам и что-то спросила. Как я не силился, но не смог понять ни единого слова.

Стараясь не обращать внимания на то, что мою левую руку все пытаются положить на камни, я все же вырвал ее и стал лихорадочно расстегивать на шее застежки гидрокостюма. Там, на шее, висели медальоны, на подобие тех, что носят армейцы. На них были выгравированы телефоны отца и матери, а так же мое имя. Отец говорил что правильно их называть жетонами, но я все никак не мог привыкнуть к этому слову. Говорил, что это глупо, носить на шее брелок, как собачка, что бы не потеряться. Зато девчонки в классе буквально с ума сходили от таких штучек, и мне это льстило.

Мои спасители не поняли, что я хотел им показать жетоны, и начали рьяно стягивать с меня костюм. О, лучше бы они этого не делали! Сначала болью отозвались ребра, потом и рука с ногой. Застонав, я сжал челюсти до ломоты и разве что не потерял сознание, прежде чем они поняли что делают мне больно и отстранились. Повиснув безвольной куклой на руках женщины, я слышал как она раздает команды, но что именно она говорила, все так же не понимал. Позволил еще пару раз напоить себя той ледяной водой, и с благоговением ощутил, как все тело немеет и становится чужим. Даже боль притупилась на столько, что я не заметил как с меня стянули таки верхнюю часть костюма. Я перестал слышать все переломы и раны, но вот нога, словно отказываясь подчиняться общему порыву, все равно болела.

–Позвоните маме, — прошептал я, силясь рассмотреть женщину, склонившуюся надо мной. — Я — гражданин России. Там, на груди, жетоны с номерами телефонов…

К моим губам прижали палец, и я понял что меня просят замолчать. Что мне оставалось делать? Я замолчал.

Это было так здорово, ничего не чувствовать, висеть где-то между сном и реальностью. Покорно принимать тихое поглаживание по волосам, и слушать как женщина что-то тихо говорит. Я не понимал ни слова, но у нее был такой приятный голос, что слушать его было одно удовольствие.

Мое эйфорическое состояние ну просто не могло продолжаться вечно, и когда вдруг слизняк на глазах беспокойно зашевелился, я чуть не выругался от неожиданности. Глаза защипало, и я зажмурился. Было почти больно, и я рванулся сорвать его с себя, но, к ужасу происходящего, смог оторвать руку лишь на пару сантиметров от камней.

Она не слушалась!

Все тело не слушалось! Максимум на что я был способен, это с усилием повернуть голову, и еле шевеля каким-то ватным языком, облизать губы, вмиг пересохшие и непослушные. Однако сознание было ясным, и это состояние тела пугало до безумия.

–Уберите его, — прошептал я, морщась от рези в глазах.

И его убрали. Поняли что я хочу, и без лишних слов, сделали именно так как я просил.

Для того что бы открыть глаза, мне пришлось приложить по истине гигантское усилие. Возле меня сидела женщина, столь красивая, что я не мог оторвать от нее глаз. Светло русые волосы были заплетены в две косы, большие зелено-голубые глаза светились волнением, а на губах, красных от природы, играла заботливая улыбка. Ей было наверно лет двадцать пять — тридцать, но, черт возьми, в такую можно влюбляться и мне.

Что-то сказав мне, она явно ждала ответа. Боже, как же мне объяснить ей что я ее не понимаю? Я скосил глаза и попытался сориентироваться, но увидел лишь камни и бескрайнее сумеречное небо. Попытался поднять голову, и посмотреть как сильно я пострадал, но не смог. И перехватил заинтересованный взгляд девушки.

–Что со мной? — если честно, то я не надеялся что она меня поймет. Однако, то ли этот вопрос был из разряда тех, что обычно задают в таких ситуациях, то ли она на самом деле поняла что я хочу от нее узнать. Но она явно меня поняла!

Задумавшись, она стала показывать на себе пальцами. Провела по щеке пальцем, и я поморщился. От самого уха и носа, и по скуле будут обалденные шрамы! Коснулась виска, и на секунду задумавшись, стукнула кулаком по ладони. Немного повернула голову, и, коснувшись затылка, то же стукнула кулаков ладонь. Ага, этой раны я не чувствовал, но раз она ее показала, значит она не пустячная.

Коснулась бока, и показав три пальца, сделала вид что ломает ветку. Я сморщился, поняв что она хочет сказать. Три ребра сломано.

Показала на плечо, и задумавшись, несколько раз сломала воображаемую ветку. Ага, сложный перелом. Плохо! Очень плохо!

Чуть ниже плеча порез сантиметров на двадцать. Ох, если мышцы срастутся неправильно — все, инвалид на правую руку.

Дальше было еще хуже. Она сломала локтевой сустав, причем сама поморщилась от этой раны, и пальца на правой руке.

Потом задумалась, стоит ли продолжать. Я перевел взгляд на ее ноги, обтянутые черными кожаными бриджами, и удивленно замер, увидев на поясе совсем не маленьких охотничий нож в ножнах. Женщина не поняла моего взгляда, и подумала что я прошу продолжения. Коснувшись бедра, она так жестоко сломала воображаемую ветку, что я обреченно застонал. Мы в этом году в школе как раз проходили анатомию человека, что бы я понял что с этим переломом — я обречен. Возможно все и срастется, но хромота навеки будет напоминать о моей глупости.

Женщина закусила нижнюю губу, глядя на мою ногу, но потом все же достала из своих ножен огромный тесак и прижала кончик к своей коленке. Я не понял. Удивленно смотрел ей в лицо, и не понимал. Не хочет же она сказать что я остался без ноги? Я же чувствовал что она болит и ниже коленки, но ее показательные действия мне ни о чем не говорили.

Вздохнув, она села рядом со мной, и легко, словно я совсем ничего не весил, приподняла за плечи. Я скользнул взглядом по страшному отеку на ребрах, про себя думая, а не повредил ли того, что находится под ними. Задержал взгляд на сломанной руке, и увидев торчащую кость из кожи чуть выше локтя, с трудом поборол ком в горле. Нет, такие переломы если и срастаются, то напоминают о себе всю оставшуюся жизнь. Штаны гидрокостюма были распороты вдоль правой ноги, и я отметил чуть ли не черный синяк на бедре, и…

Я чуть не задохнулся, увидев торчащий из под коленки нож. Тот самый, которым перерезал трос. Он по самую рукоять ушел под самую чашечку, и я застонал. Всё! Инвалид на всю жизнь! Скорее всего они пытались вытащить его, но не знали что на лезвии имеется крюк для перерезания тросов и веревок.

Даже если кости и срастутся, то восстановить связки и сухожилия не удастся. Да на лечение не хватит всех отцовских денег!

Представив что буду обузой отцу и матери на всю оставшуюся жизнь, а передвигаться только на инвалидном кресле, я застонал и закрыл глаза. Женщина тут же опустила меня обратно, и поднесла к губам чашу с обезболивающим питьем. Сжав губы, я с усилием отвернулся, уткнувшись лицом в ее ногу. Она показалась мне такой теплой и живой, что стало тошно. Ну как я смогу жить, зная что являюсь обузой родителям? Они будут жалеть меня, улыбаться и уверять, что все хорошо. Но в душе ненавидеть и жалеть о том, что я сразу не умер. Нет!

Я повернул голову, и поймав тоскливый взгляд женщины, с трудом прошептал.

–Убей меня.

Да, она не понимала моих слов, но все же поняла что именно я от нее хочу, и с ужасом отшатнулась. Отрицательно покачало головой, что-то громко залепетала.

–Убей! Я не хочу быть уродом, — снова повторил я, и с огромным усилием, задрал голову, оголяя шею. Мой взгляд был прикован к ножу, висящему снова в ножнах у нее на поясе, и я молил, что бы она послушала меня.

–Ты же понимаешь что я не жилец! Убей меня! Убей, — я уже ни о чем не думал. Сознание отрешилось от всего, желая лишь освобождения от мук.

А женщина все лепетала на своем странном языке. Указывая рукой куда-то вдаль, и отказывалась выполнять мою просьбу.

Я опустил ресницы и попытался отрешиться от всего. От боли, от безысходности и очень красивой женщины. Ругал себя за то, что сам виноват в том, что со мной случилось. Если бы я не повел себя как ребенок, и не стал бы подслушивать разговор родителей под дверью, то и не побежал бы на ночь глядя на обрыв, не увидел бы этого проклятого света, не рискнул бы выяснять от куда он. И не сломал бы свою жизнь. Что меня ожидало в будущем? Месяцы на больничной койке, долгие часы в борьбе с болью и отчаянием. Неработающая правая рука, не способная держать даже ложку. Отбитые внутренние органы (а в этом я нисколько не сомневался). Инвалидное кресло или костыли. И страшное, изуродованное шрамами лицо.

Я уже начал проваливаться в сон, когда рядом на камни упало что-то деревянное, и два мужских голоса, явно недовольных, стали спорить с женщиной. Я насторожился, и к своему удивлению, услышал как она одной короткой фразой остановила их. Больше не пререкаясь с женщиной, они подняли меня с камней на носилки, и куда-то понесли. На то, что бы посмотреть куда именно меня несут, сил уже не оставалось, и укаченный мерной походкой людей, я снова начал засыпать. Из головы настойчиво не хотела уходить лишь одна мысль. Этот отказ от смерти, которым меня одарила женщина, беспокоил меня не на шутку. Ей было достаточно лишь чуть коснуться ножом моей шеи, перерезать любой из сосудов, и тогда я бы спокойно умер во сне. А среди многочисленных ран, небольшой порез, никогда не укажет на ее причастность к моей смерти. Сейчас же я был уверен, что не выживу. Точнее, возможно и выживу, но не смогу жить с такими увечьями.

–Мамочка, прости меня, — прошептал я. Сам себя убеждая что возможно она меня сейчас и не слышит, но почувствует своим материнским сердцем мое раскаяние.

Спокойное покачивание носилок как-то плавно отступило на второй план. И мне уже казалось что меня укачивают волны бескрайнего моря, и для того, что бы избавиться от мук, терзавших душу, было достаточно лишь протянуть руку и перекрыть винт на баллоне с кислородом. А потом я провалился в крепкий сон.

Первое что я услышал, это был тихий плеск под самым ухом. Потом лишь понял что просто уснул в ванной, и резко дернувшись, сел.

Нет, я на самом деле лежал в ванной, но не в своей. Более того, все вокруг было не мое. Чужое помещение, чужая ванна, какая-то низенькая и широкая. Вода голубовато-зеленого цвета. Обитые деревом стены, гладко отшлифованные и покрытые лаком. Стопка полотенец, лежащих на столике возле большого зеркала. И все. Одна дверь за спиной. И ни окон, ни кранов для воды. Хотя, судя по всему, вода была из больших керамических кувшинов, стоящих в ряд возле дальней стены. А под потолком светился мягким светом большой белый шар, от света которого спросонья даже заслезились глаза.

Наверно я все еще сплю, и вижу сон. И все это — продолжение того кошмара.

Вспомнив тот ужас, я вскочил на ноги, и тут же со стоном рухнул обратно в воду. Правая нога уже не была синей. И судя по тому, что я мог на нее хоть и не долго, но опираться, кости зажили. Но как же она болела!

Снова сев, я стал растирать ногу, от чего боль немного стихла, и я смог уже спокойно осмотреть всего себя. Если не обращать внимание на то, что я был абсолютно гол, то все со мной было в порядке. На коленке белел небольшой шрам, а на бедре, где раньше был страшный черный синяк, длинная тонкая белая полоса. Видимо, что бы сложить раздробленные кости, врачам пришлось резать ногу. Я тут же откинул дурные мысли, и ощупал ребра. Здесь все было как прежде. Они даже почти не болели. Лишь при более сильном нажатие, отдавали слабым отголоском боли. А вот вся правая рука была буквально покрыта шрамами. Несколько белых полос на плече, аккуратно зашитых и полностью заживших, без каких-либо неровностей. Та рваная рана, то же зашитая, но все еще безумно болевшая. Локоть, с новыми шрамами. И даже на пальцах, там где были сломаны фаланги, было несколько новых шрамов. Причем все они были тоненькими и совсем не мешали. Мне захотелось увидеть свое лицо, но до зеркала я не смог бы добраться ни как, так что пришлось обойтись тем, что чувствовали мои пальцы. Две неровные полосы, тянувшиеся от уха, одна внизу по скуле, другая по щеке к носу. От двух ссадин на голове так вообще ничего не осталось.

Чертыхнувшись, я потянулся к полотенцам. Было мало приятного лежать голым в ванне, зная что сюда заходят люди. Я смог уронить всю стопку на пол, и подхватив ближайшее к себе, с трудом обмотал его вокруг бедер.

И вовремя.

Дверь за спиной тихонько скрипнула.

–Зачем ты встал? Вернись обратно в воду, — в дверном проеме стояла та самая женщина, что спасла меня после падения. Только на ней сейчас были не кожаные бриджи и обтягивающая грудь рубашка, а весьма скромное, длинное в пол, белое платье. Однако я сделал вывод, что в штанах она смотрится куда как более симпатичней. И лишь потом до меня дошло, что я понимаю ее. Слышу, что язык и не русский, и не английский, но понимал его так же хорошо, как если бы он был для меня родным. Понимал каждое слово.

Сидел в странного цвета воде, обмотанный полотенцем, с открытым ртом и смотрел на женщину как последний дурак.

Женщина подошла ко мне и положила ладонь на мое плечо.

–Я понимаю, что у тебя сотня вопросов, и я готова на них ответить, но для начала вернись и ляг в воду.

–Я… вас понимаю, — прошептал я и тут же с ужасом зажал рот ладонью. Я сам говорил на чужом языке!

Женщина ласково улыбнулась и по матерински погладила меня по голове.

–Ну а раз понимаешь, то, пожалуйста, ляг обратно в воду. Твое лечение еще не закончилось.

Пришлось подчиниться ее просьбе и довольно сильному нажатию на больное плечо.

–Меня зовут Маришь, — женщина села на край ванной, не обращая внимания на мокрые борта. Достала откуда-то маленькую баночку, и стала рассматривать и ощупывать шрам у меня на щеке. — А тебя как зовут?

–Джейк… Джейкоб.

–Джейкоб, — она коснулась пальцами уголка моих губ, и я весь напрягся. У нее были теплые мягкие пальчики, и я поразился откуда в них могло быть столько сил. — Странное имя.

–Друзья зовут меня просто Джейк.

–Джейк, — она снова улыбнулась, и открыв баночку, стала осторожно мазать шрамы у меня на лице ужасно пахнущей мазью. — Боюсь, что шрамы останутся. Будь моя воля, я бы засунула тебя в воду с головой, но увы, тогда ты захлебнешься. Да и она полностью не избавит тебя от них.

–В воду? — я откинулся на удобную выемку для головы, и закрыл глаза.

–Это живая вода. На то, что бы спасти тебя, ушел почти полугодовой ее запас.

Я ничего не ответил. Живая вода, эта обалденная женщина со странным именем Маришь, чужой язык. Все это было так похоже на сон.

–Ты устал. Тебе лучше поспать, — женщина поднялась, но я тут же перехватил ее, больной рукой сжав ногу через тонкое платье.

–Где я, Маришь? И где мама с папой? Что это за место? Я все еще сплю, или я умер? — я понял что не могу удержать ее, и пальцы без сил разжались.

–Нет, ты не умер. И ты не спишь, пока еще… Ты просто попал в чужой… другой мир.

Она присела рядом со мной на корточки, и коснулась моих волос. Ее лицо теперь было на уровне с моим, и я понял, что она на самом деле самая красивая женщина, которую я когда либо видел.

–Ты первый человек, который попал в наш мир… живым. И мы не могли дать тебе умереть.

–Я хочу домой, — тихо прошептал я, борясь с нехорошим предчувствием.

–Прости, малыш, — она опустила глаза. — Но я не могу тебе помочь в этом. И дело не в том, что я не хочу. Я просто не знаю как это сделать.

–Но…

–Джейк, — она посмотрела мне в глаза, и я проглотил слова. Я так остро понял, что она не лжет, что был поражен этим открытием. — Мне очень жаль, что ты сейчас оторван от дома, от родных. Я не знаю причин, почему ты попал в колодец, и я не понимаю как ты смог выжить. Но как только ты поправишься, и сможешь совершить путешествии, мы отправимся на великий Совет, и там мы попробуем найти способ вернуть тебя обратно. И постарайся не плакать. Живая вода не переносит соли. Я более чем уверена, что уже через пару дней ты будешь как новенький, и забудешь о ранах и боли. Отдыхай и позволь воде вылечить твое тело, а потом мы сможем нормально поговорить и успокоить твой разум.

Я смотрел как женщина плавной походкой скользнула к двери, и обернувшись, подмигнула. Она была безумно красива, и я с запозданием понял, что одна из важных частей моего тела отреагировала на нее вполне последовательно.

Устыдившись, я отвернулся и нахмурился.

Что бы не несла в себе эта живая вода, но она не только лечила, но и заставляла тело самому думать и решать о том, что ему надо. Когда тело признало, что ему нужен отдых, оно буквально тут же расслабилось. А увидев сексуальную женщину — оно захотело эту женщину. Что же оно выкинет в следующий раз? И как долго это продлится?

Когда я в следующий раз проснулся, то с удивлением отметил что голоден как бездомный пес, а во всем теле столько энергии, что хватило бы на основательную пробежку.

Полежав еще с десяток минут, и поняв что не смогу уснуть не съев хотя бы маленький сандвич, я выбрался из ванны и стерев воду, обмотался самым большим полотенцем, которое нашел. И лишь после этого рискнул посмотреть на себя в зеркало.

Сколько бы времени я не пролежал в этой воде, но волосы у меня отросли сантиметров на десять, и теперь их можно было бы собирать в хвост. Однако больше всего меня смутили две белые полосы на щеке. Одна, тянувшаяся по скуле и на подбородке сворачивающая к губе. Другая, от уха, под самым глазом, и заканчивающаяся возле носа. Шрамы выглядели так, словно им уже не один год, и не создавали на коже неровностей. Но они были. И совсем не красили лицо.

Вздохнув, я растрепал волосы, надеясь что их темный цвет отвлечет внимание от лица, но увы. Мама, когда увидит все эти следы травм, наверно с ума сойдет.

Минут пять у меня ушло на то, что бы обследовать все тело и убедиться что все зажило идеально, а те тонкие шрамы, осторожно зашитые и идеально сросшиеся, не сковывают движений. Оставалось только надеяться, что не останется последствий травм. Попробовал сделать несколько выпадов, и почувствовав, как тело болезненно заныло, поморщился. Но не остановился. Размял скованные судорогой мышцы, и снова стал разминаться. На этот раз мышцы отозвались странной смесью горячего тепла и приятной боли, но не подвели. Каждый выпад или движение были точны и стали даже как-то более верными. А те приемы, которые у меня не всегда получались на занятиях, с первого раза были идеально выполнены.

Н-да, если правда, что живая вода творит чудеса, то на ее совесть можно было повешать и этот подвиг. Она перестроила мое тело так, что бы оно само подстраивалось к тому, что мне надо. Нужна растяжка мышц — пожалуйста. Плавность движений и резкие быстрые реакции — пожалуйста. Интересно, а если мне нужно будет вывернуть локти в другую сторону, мой организм примет это как должное?

Поняв, что зарапортовался, я снова глянул на себя в зеркало, и поправив полотенце, посмотрел на дверь. Сидеть здесь и ждать, когда кто-нибудь появится — было самой большой глупостью. Возможно, мне придется сидеть здесь несколько часов, ведь не обязательно то, что Маришь придет в ближайшее время. Да и с чего я вообще взял, что она придет? Что я, пуп земли что ли, что бы она заботилась только обо мне? Как будто у нее нет больше никаких дел!

Настроившись, выглянул за дверь. Ожидал увидеть какую-нибудь комнату, вроде кабинета врача, или в крайнем случае спальню, к которой прилегала ванная комната. Но ни как не ожидал оказаться в длинном, богато обставленном коридоре, с большими витражными окнами по одну сторону, и несколькими дверями по другую. Мягкий красный ковер устилал пол, а возле стен стояли красивые резные диванчики, обитые красным же сукном, и большие кадки с цветами. На стенах висели картины, изображавшие купающихся людей и каких-то мифических животных.

Полностью ошеломленный, я ступил на ковер, и с разинутым ртом подошел к окну, но ничего кроме высоких деревьев не увидел, а из-за густой листвы разглядеть что было ниже, не было никакой возможности.

Стараясь не обращать внимание на то, что мне до ужаса приятно ступать босыми ногами по ковру, я тихо подошел к одной из двери, и заглянул в комнату. Там была почти такая же ванная комната, из которой я вышел, но уже с двумя ваннами. В следующей комнате оказался небольшой бассейн, наполненный водой. В следующей — парилка как в финской сауне.

Так, значит я нахожусь… где? В СПА салоне?

Я дошел до конца коридора и заглянул за последнюю дверь.

Нет, ну это уже не серьезно! Это явно не СПА салон! Не могут быть в таких салонах огромные залы с позолоченной лепниной и росписью на потолках, с мраморными статуями, венчающими своими громадными фигурами потолок. С мраморной мозаикой под ногами и явно дорогой мебелью. Разве что в театре каком-нибудь.

Я стоял на холодном полу босыми ногами, и не чувствовал холода от удивления. С отвисшей челюстью рассматривал роспись на стене, и не сразу заметил что не один.

Вздрогнув от покашливания за спиной, я резко повернулся, да так и замер с открытым ртом.

В дверном проеме стоял мужчина, и его недовольный взгляд буквально прожигал меня насквозь. О том, что я нарушаю все правила приличия, и тупо пялюсь на человека, я даже не думал.

Вот бывают же большие люди. Но это человек был не просто большим, он был громаден! Настоящий великан! И в нем не было ни сантиметра лишнего жира, а все тело было сплошным сгустком мышц. Я зацепился глазами за его руки, и ком застрял где-то поперек горла. Каждый кулак этого человека был размером с мою голову.

–А, так значит если вы, молодой человек, все таки решили выжить, то считаете приемлемым шарахаться по дворцу в чем мать родила? — его голос мне напомнил раскат грома, и я чисто интуитивно отступил обратно к двери, из-за которой вышел.

–Простите, — я разве что не заикался, прося прощение на незнакомом мне ранее языке охрипшим голосом. А про себя уже думал, что нужно будет выяснить, откуда я научился ему. — Я никого не хотел обидеть. Я сейчас же вернусь обратно.

Я бросился к двери так быстро, как только мог в своей импровизированной тоге, но дверь захлопнулась и не открывалась. Я дергал за ручку, и проклинал свое любопытство. А громкий хохот за спиной заставлял меня нервничать еще больше.

–Ладно, не бойся. Не обижу, — он дождался когда я повернусь к нему, и отступил от двери, освобождая проход. — Ну а раз ты ожил на столько, что можешь передвигаться, то пошли. Я покажу где ты сможешь привести себя в порядок.

Я растерянно захлопал глазами. Мне было страшно даже просто подойти к этому человеку, а уж о том, что бы следовать за ним не могло и быть речи. И тут я увидел у великана на поясе огромный меч, вдетый в скромно украшенные ножны. Меч! Самый настоящий меч, а не театральную бутафорию!

–А вы, собственно, кто? И где Маришь? — я не сдвинулся с места даже тогда, когда великан подошел ко мне. Однако от волнения сердце было готово разорваться от ужаса. Боже, я ему даже до плеча не дохожу! Дышу где-то на уровне солнечного сплетения, и при этом всегда считал, что сто семьдесят сантиметров для моих четырнадцати лет — это много.

–Меня зовут Хогард. Я старший телохранитель леди Маришь. А тебя, если не ошибаюсь, зовут Джейк.

Я кивнул, все более сомневаясь в том, что проснулся, и все это не сон.

–Ну а раз мы познакомились, то не пора ли тебе одеться? Не можешь же ты предстать перед их величествами в таком виде.

–Их величествами? — я понял что начинаю сходить с ума. Здесь еще и коронованные особы имеются! — А их что, несколько?

Теперь пришла очередь великана разинуть рот от удивления.

–Конечно. Неужели леди Маришь не сказала тебе что она принцесса? Ее отец — король Комоло, а королева — Фелиссити, — я отрицательно покачал головой, не обращая внимания на растрепавшиеся волосы. — Все, пошли.

Он сжал мое плечо, и я приложил просто неимоверные усилия что бы не броситься от него на утек, позволить увести себя.

Мы проходили пятый по счету зал, когда телохранитель вдруг усмехнулся.

–Н-да, все же мне казалось что ты будешь чуть крупнее.

–То есть? — я удивленно задрал голову, и тут же споткнулся о ковер. Упасть мне не дала все та же ладонь на плече, удержавшая от постыдного падения на колени. Однако я все же чуть не потерял полотенце, и, покраснев как рак, опустил глаза.

–Уж больно ты мелкий!

–К вашему сведению, я все еще росту! — буркнул я, осмелев на столько, что снова задрал голову и посмотрел на великана. — И раз уж на то пошло, то я еще ребенок!

–Ага, ребенок, — телохранитель присвистнул. — Видел я, как ты вылетел из колодца…

–Вы были там? — я резко остановился, и сам того от себя не ожидая, схватил Хогарда за руку. — Что это за колодец? Можно ли по нему вернуться обратно? А вещи, которые были со мной, где они?

–Так, по порядку, — мужчина высвободил руку и на несколько секунд задумался. — Да, я был там, и видел как ты вылетел из колодца. Колодец — это путь из другого мира. И нет, я не думаю что по нему можно вернуться. Твои вещи сейчас исследуют наши ученые, что бы быть уверенными в их безопасности.

–Но ведь…

Он снова подтолкнул меня вперед.

–Я лишь хотел сказать, что видел с какой высоты ты разбился о воду, и что закричал от боли только когда мы попытались извлечь нож из ноги. Я видел как дети терпят боль от царапины на коленке, или, в крайнем случае, от сломанной руки. Но по большей части они просто теряют сознание от боли. У тебя же были не просто сломаны рука и нога. Плечо и нога были буквально раздроблены, и я не уверен, что смог бы сам так терпеть боль.

–Я не думал о ней в тот момент, — я шел рядом с великаном, чисто машинально переставляя ногами.

–Да? И о чем же ты думал, раз уж ты смог так отрешится от всего происходящего?

–О родителях… и о смерти, — я остановился, снова вернувшись в воспоминания. — Хогард, я хотел умереть… Я не смог бы быть вечной обузой маме с отцом. Я ведь понимал, что с такими травмами я останусь инвалидом на всю жизнь… Ни передвигаться самостоятельно, ни держать что-то в руках. Ведь вся правая рука была буквально разбита…

–Она и была разбита, — телохранитель подтолкнул меня к очередной двери, и распахнул ее передо мной. Я даже не обратил внимания, что стоим мы в богато обставленной спальне. — Если бы тебя нашли не мы с принцессой, а какие-нибудь солдаты или слуги, то у тебя не было бы шансов. Ты бы не выжил.

–Да, мне повезло, — я вспомнил как Маришь гладила меня по голове, и слезы застыли в глазах.

–Только во дворце оказался такой запас живой воды, что бы мы могли засунуть тебя в нее полностью. Не дай то Бог кто-нибудь узнает что во дворце нет живой воды…

Так, ладно, предположим, что живая вода на самом деле существует. Где именно я нахожусь — выясним позже. А вот что это за вода, что на меня ее потратили так много, что об этом никто не должен знать, выяснить стоит.

–Что? На меня потратили всю воду? — я забыл о своих несчастьях, представив во что могло обратиться мое спасение. Спасая меня, они могли не спасти кого-нибудь более важного.

–Ну не всю, конечно. Осталось немного на экстренный случай. Но принцесса говорила, что если бы потребовалось, то потратили бы и ее.

–Ради меня? — я недоверчиво повернул голову, и присмотрелся к телохранителю. — Хогард, кто я такой, что бы ради меня поставили под угрозу экономику и социальное положение людей? Сколько могла спасти жизней эта вода?

Телохранитель явно был недоволен исходом разговора.

–Хогард, — тихо напомнил я о своем вопросе великану.

–Пару тысяч от болезней, и около тысячи от не смертельных, но опасных ран.

–Но мои раны не были смертельны, Хогард. Зачем ради меня пошли на такой риск? — я смотрел как великан старательно отводит глаза. — Лучше расскажи мне сейчас ты, Хогард, чем я в лоб спрошу об этом у этого… короля.

Великан решительно глянул на меня сверху вниз и как-то усмехнулся.

–Скажем так, твои раны, хоть и не все, но были смертельны. Тебя ожидала мучительная медленная смерть от множества разрывов внутренних органов, от кровоизлияния мозга и отравления черным ядом и…

–Чего? — я поддался ближе к великану и с ужасом посмотрел на него. — Какого яда?

Телохранитель загадочно воздел глаза к потолку.

–А ты спроси об этом у короля, — он дернул за тоненький шнурок на двери, и тут же в комнату зашли двое слуг, несших стопки одежды. — Слуги помогут тебе одеться.

Эти слуги, ростом не на много ниже самого Хогарда, низко поклонились, и я заметил что адресован поклон был именно мне, а не телохранителю.

–Милорд, — один из слуг жестом указал на часть комнаты, которую я изначально принял за ажурную роспись по стенам. Там, за позолоченными ажурными кружевами стояла ванна, наполненная горячей водой, и что-то издали напоминающее туалет. Я удивленно повернулся к телохранителю.

–Я же только что вылез из ванны! Неужели вы думаете, что за десять минут, я мог испачкаться?

Хогард обреченно вздохнул и отвел глаза. И столько в нем было усталости, что я понял — спорить бесполезно.

Что же это получается? Только я вылез из колодца, меня засунули в ванну с живой водой. Только я вылез из живой воды — меня силком заставляют лезть в новую ванну. Кожа буквально таки не успевает полностью высохнуть, а меня снова в воду! Да у меня скоро жабры вырастут! А там, глядишь, и хвост как у рыбы появится!

Гордо задрав голову, и мертвой хваткой вцепившись в полотенце, я прямо так и зашел в большую чугунную ванну с львиными лапами вместо ножек. Испепеляя телохранителя гневным взглядом, я стерпел пока мне мыли голову и спину, но с криком выгнал слугу, когда тот вздумал продолжить умывание. Шарахнулся от второго слуги, намеревавшегося вытереть меня полотенцем. Что я, рук не имею?

Кутаясь в новое сухое полотенце, я зачесал волосы назад, и увидел как в глазах одного из слуги мелькнула тень ужаса. Он старательно отвел глаза от моего лица, и побледнел еще больше, увидев шрамы на руке и ноге. Я вопросительно встретился с ним глазами, и отвернулся. Этот слуга, волей не волей, дал мне понять что я теперь буду видеть в глазах окружающих. Как бы ровно не срослись разорванные края лопнувшей кожи на лице, шрамы останутся шрамами. И каждый, подсознательно, будет представлять какую я боль перенес.

Поборов желание снова взлохматить волосы, я сжал зубы и со злобой шикнул на второго слугу, желающего побрызгать меня какими-то духами. Чувство ярости и злости переполняло меня так, что еще мгновение, и я бы взорвался.

Так, спокойствие! Нужно закрыть глаза и постарался выдохнуть из себя всю ненависть. Досчитать до десяти. У меня не должно быть повода злиться на этих людей, выполняющих свою работу. У меня не должно быть повода ненавидеть их за их страх, ведь я и сам боюсь неизвестности. Я должен быть спокоен!

Открыв глаза, я по новому посмотрел на суетящихся вокруг меня людей. Они явно не знали с какой стороны подступиться ко мне, разлаживали на кровати одежду, сдували с нее невидимую пыль, и косились на меня. Кто я для них? Избалованный сынок какого-то аристократа или посла? Кто? Кто я такой, что меня надо приготовить для приема с коронованными особами? В их глазах я мальчишка, изуродованный и дикий.

Взяв со стола какой-то шнурок, я собрал волосы в хвост, после чего тихо попросил слуг оставить меня.

–Но, милорд…

Я впился взглядом в осмелившегося заговорить слугу, и тот побледнел. Так, я вдруг стал милордом. Замечательно!

–Я сам оденусь. Уходите, — я говорил тихо, зная что они и так меня слышат. И Хогард, видя нерешительность слуг, все это время с любопытством следящий за мной, вдруг пришел мне на помощь.

–Идите, я сам помогу милорду одеться.

Выпроводив всех лишних, он подпер плечом дверь и сложил руки на груди.

–А ты что, не можешь подождать за дверью? Или так и будешь стоять и следить за мной? Мне надо одеться!

–Возможно, тебе понадобиться моя помощь. Так что лучше я останусь здесь.

Я отчетливо скрежетнул зубами.

–Тогда отвернись!

–Ха, — великан ехидно усмехнулся. — А я то уж думал что после недельного пребывания в чем мать родила, у тебя и мысли не возникнет о таких комплексах…

–Неделю? — я ошарашено уронил на пол только что взятую с кровати рубашку.

–Ну да.

Я был в шоке. Даже машинально коснулся пальцами шрама на лице и отросших волос.

–Но… как?

Как они смогли сделать меня снова живым и полноценным человеком всего за неделю? Ведь Хогард сам признался что травмы были несовместимы с жизнью. Неужели эта живая вода на самом деле оживила меня? И не стану ли я после этого живым ходячим трупом?

–Джейк, — телохранитель подошел ко мне и поднял рубашку с пола. — Давай сделаем так. Ты сейчас оденешься, и мы пойдем к королю. Если хочешь, можешь все сам спросить у него, или потом поговорить с леди Маришь. Вопрос о спасении твоей жизни они решали вместе, и мне не известно почему король пошел на этот шаг. Но хочу что бы ты знал — они боролись за тебя с самой смертью, и победили. Принцесса не отходила от тебя ни на шаг, пока не удостоверилась что твоя жизнь вне опасности, а его величество отменил все приемы во дворце и закрыл семейное крыло для всех посторонних. Само то, что они пожертвовали ради тебя живой водой, способной спасти сотни людей, уже значит много.

–Но, Хогард, прошла всего неделя, — я посмотрел на белые шрамы на плече. — В моем мире за пол года меня не смогли бы поднять на ноги. А волосы? Ты посмотри как они отросли.

–Не забывай что живая вода — живая, — великан мягко улыбнулся, чего я совсем не ожидал, и похлопал по плечу. — А теперь одевайся.

Я растерянно взял у него рубашку, чисто машинально благодарно кивнув.

–Отвернись. Может когда я был без сознания, я и не мог смущаться. А сейчас — мне стыдно. Отвернись!

Я начал натягивать рубашку, и вдруг, к своему ужасы, увидел что она по воротнику и рукавам расшита кружевами. Отшвырнув ее на кровать, я стал рыться в горе разноцветной одежды, падая духом. Все сорочки были на один манер, кружева на шее и рукавах. Возможно это было и модно в этом мире, но я не собирался выряжаться в бантики и кружева как какая-то девица.

–А поприличней ничего нет? — я скептически рассматривал две сорочки, и все больше падал духом. Это был кошмар!

–Это наряд наследника барона. Вполне приличного качества и фасон…

–Да плевать, — я снова начал рыться в одежде, потихоньку впадая в панику. Короткие штаны. Кажется такие называются бриджами, и их уже лет сто никто из мужчин не носит. Точно средневековье! Бриджи по колено так же были украшены тонким кружевом, а камзол, кажется так назывался раньше пиджак, кричал от обилия бантов. — Я не буду это одевать! Лучше останусь в полотенце!

–Это глупо.

–Глупо походить на девчонку! — я с остервенением потянул на бриджах кружево, желая вырвать его по самый корень. С трудом, но все же мне это удалось.

Хогард с минуту смотрел на то, как я борюсь со всем этим безобразием, и протянул мне нож.

Я несколько секунд рассматривал оружие в руке великана, напрочь позабыв обо всем на свете. Скромная простая рукоять, отполированная временем, только подчеркивала идеально заточенное лезвие из серебристой стали. Я мог бы поклясться, что лучшего ножа в жизни не видал. И дело было не в том, что он внушал доверие и надежность. Дело было в том, что я интуитивно почувствовал что лучшего ножа просто не может быть.

–Джейк, — Хогард недовольно смотрел на меня, и я вздрогнув, быстро срезал все кружева и бантики с выбранной мной одежды, и уже через три минуты смотрел на себя в зеркало. Темно синий костюм и кристально белая сорочка теперь совсем не походили на наряд клоуна. Классически строго и вполне прилично. А небольшие серебряные пряжки на туфлях (а я был готов голову дать на отсечение, что это именно серебро), словно отдавали должное всему великолепию вокруг меня.

–Ну, я готов.

Чисто машинально отбросив со лба выбившуюся прядь волос, я вдруг улыбнулся.

–А теперь на кого я похож?

–На сына борона, которому не светит наследство, — ехидно съязвил Хогард, но судя по тому, что он не прокомментировал мою выходку, и не морщился, глядя на меня сверху вниз, все было не так уж и плохо.

Что ж, посмотрим что будет дальше, но я отметил для себя то, что это маленькое приключение начинает мне нравиться.

–И еще, Хогард, — я воздел глаза к потолку, и изобразив на лице самое невинное выражение, на которое только был способен, попросил. — Раз уж мне придется встретиться с королем и принцессой, и с королевой, то объясни мне, пожалуйста, как я должен к ним обращаться. Я должен поклониться? Как низко? А как к нему обращаться?

–К королю и королеве только «Ваше Величество» и низкий поклон, — Хогард продемонстрировал поклон и я кивнул. — К леди Маришь можешь обратиться «Ваше высочество».

Я закивал головой так, что в ней зашумело.

–Понял. Спасибо.

Уже не сомневаясь в себе, я последовал за телохранителем, с интересом рассматривая попадающихся людей. Все без исключения слуги были просто огромного роста, и от этого я все больше чувствовал себя здесь чужим.

–Хогард, — я в очередной раз открыл рот, когда мимо меня прошли трое солдат в сверкающих доспехах. Черт, да я их обмундирование даже поднять не смогу. Не говоря о том, что одев, утону в нем. — Здесь все такие высокие?

–Здесь — да.

Случайно я встретился взглядом с одним из солдат, и мог бы поклясться, что увидел в нем удивление. Чему он так поразился? Моему росту? Или моей просто шикарной физиономии? Или может я все же совершил ошибку, подкорректировав одежду?

–Н-да, — я отвел глаза от солдат и осмотрелся. Мы прошли уже с десяток комнат, на которые я просто не обращал внимания, но мог бы поклясться, что если мне придется возвращаться обратно одному, точно не заблужусь.

–На службу во дворец набирают только высоких солдат и слуг, — утешил меня Хогард, заметив мою растерянность.

–Я всегда думал, что выбирая более мелких подчиненных, сам как бы становишься важнее и выше всех.

–Глупости, — Хогард рассмеялся. — Королю нет надобности доказывать свою власть, а такие солдаты, — он указал на удаляющихся людей. — Куда как эффективней в бою, чем карлики, вроде тебя…

–Что? — я ошарашено открыл рот, признав что уже не в силах бороться с яростью. — Я карлик? Да если хочешь знать, я с семи лет ходил на дзюдо, и могу отделать тебя не хуже чем боксерскую грушу!

Я увернулся от руки Хогарда, желающей схватить меня, и уперев ногу в его ступню, просто помог руке продолжить движение. Слегка подправил покачнувшуюся фигуру подножкой, я увернулся от второй руки, и Хогард с оглушительным грохотом рухнул на пол. Однако я его недооценил. Думая что с телохранителя хватит, я успел лишь пикнуть, когда великан быстро сгруппировался, перевернулся и вскочив на ноги, сбил меня с ног неизвестным мне до этого приемом. Сбил жестко и не щадя, отбросив в сторону на пару метров.

Не успел я еще справиться с шумом в голове и сбившимся дыханием, как почувствовал холодок на шее. Хогард, взлохмаченный и усмехающийся, стоял надо мной и прижимал кончик лезвия своего страшного меча к моему горлу. Я испуганно сглотнул вставший в горле комок.

–Ты убит, — констатировал он, и с шелестом убрал меч в ножны.

Конечно, ему было весело! А вот мне, в отличие от него, совсем не понравилось лежать на полу и не дышать.

–Это было не честно! — я принял протянутую мне руку, и поправил одежду. И лишь потом увидел что двое стражей возле двери еле сдерживаются от смеха. Я сделал вид что не заметил этого.

–А убийство редко бывает честным.

Опешив от последней фразы, я уже не чувствовал себя таким смелым, и пристыжено замолчал. Мимоходом коснулся шеи рукой, убеждаясь что она цела.

–Знаешь, Хогард, не хотел бы я быть твоим врагом.

Телохранитель усмехнулся и кивнул стражам. Тут же перед нами открыли двери, и я, с самым глупым видом на который только был способен, разинув рот, вошел в зал для приемов.

Я никогда еще не видел столько драгоценностей в живую. Все здесь было украшено золотом и нефритом. Даже плитки на полу были из чистого белого мрамора, спаянных золотыми полосками.

–Закрой рот, — тихо прошептал мне Хогард, и подтолкнул в спину.

Вздрогнув от обидного толчка, я только сейчас заметил в что за большим столом у камина, утонув в мягком кресле, сидят трое людей. Если даже я не сразу заметил что они были просто не прилично роскошно одеты, то не заметить корону на голове мужчины, и тоненьких диадем на головах дам, я просто не мог.

Черт, за что мне все это?

Стараясь не обращать внимания на дрожь в ногах, я пошел к их величествам. Так, сделать поклон, поблагодарить за спасение, и спросить как вернуться домой. А потом? Ну, в первую очередь, было бы не плохо, поесть. Потом — выйти на улицу, и посмотреть этот колодец. И убедиться, что я не единственный карлик.

Я чуть не отступил назад, когда вся троица поднялась и шагнула ко мне.

–Ваше величество, — промямлил я, отвешивая поклон. И буквально почувствовал, как Хогард одобрительно кивнул. Меня едва не выбесило что он остался стоять в пяти шагах позади меня, и судя по всему, не собирался подходить ближе.

Я встретился глазами с королевой, с интересом рассматривающей меня, и смутившись, шагнул к ней. А дальше сделал наверно самый необдуманный поступок, на который только мог быть способен. Поклонившись, я перехватил ее ладошку, которой она пыталась остановить меня, и поцеловал кончики пальцев. Прямо как в фильмах про мушкетеров, галантно и почтительно.

Видимо, здесь было не принято так выражать почтение монархам. Королева смущенно покраснела и прижала ладонь к груди.

А я уже смотрел на Маришь. Боже, какая же она красивая! Светло русые волосы уложены в несложную, но элегантную прическу. А лазурные глаза светились неподдельным счастьем?

–Ваше высочество, — я поклонился, и усмехнувшись протянутой ручке, поцеловал ее.

–Я рада что ты поправился, — тихо произнесла она, и коснулась моей щеки. Как и в прошлый раз, ее ладонь была теплой и мягкой.

Мое внимание привлекла реакция короля на прикосновение Маришь. Он словно расслабился.

–Джейкоб, — он окинул взглядом меня с ног до головы, немного поморщился от вида шрамов на моей щеке. — Как твое самочувствие?

–Спасибо, ваше величество. Никогда прежде я не чувствовал себя так хорошо, как сейчас.

Они все улыбнулись, и вдруг заговорила королева. Ее голос, негромкий, спокойный, заставлял прислушаться.

–Джейкоб, у вас в стране принято так приветствовать? — она посмотрела на свою ладошку. И я покраснел.

–Было принято, ваше величество.

–И что это значит?

–Этим жестом я как бы говорю «Моя Леди, я у ваших ног».

Я снова поклонился дамам, и пропустил мимо ушей смешок короля.

–Очаровательное приветствие, — королева подмигнула своему супругу, и тот, к моему полному смущению, обняв ее за талию, стал покрывать поцелуями ее ручки. Я увидел только как взметнулась охапка кружев и бриллиантов.

–О, дорогой, прекрати. Здесь же ребенок!

Вот тут я смутился так, что покраснели не только лицо, но и шея. Я отвел глаза, и замер, наткнувшись на заинтересованный взгляд Маришь.

–Простите, я думаю что наш гость доказал, что он не ребенок. К тому же, — Маришь взяла меня за руку, и машинально погладила когда-то разбитые пальцы. — Не стоит забывать, что это именно мы пригласили его. Джейкоб, как ты смотришь на то, чтобы пообедать за королевским столом?

От растерянности я просто открыл рот.

–Благодарю, ваше высочество, — все же я взял себя в руки. Или точнее Маришь, взяв меня под руку, повела за королевской четой в другой зал. По правде сказать, мне было совсем неловко идти рядом с принцессой, на пол головы возвышающейся надо мной. Радовало лишь то, что она не видит моего «красивого» лица.

Сидеть за столом, рядом с Маришь, чувствовать на себе взгляды не только правящей семьи, но и десятка слуг за спиной — было верхом моего терпения. В этот момент я был благодарен маме, научившей меня как правильно вести себя в ресторане, как правильно держать нож с вилкой.

За эти пол часа, что я честно пытался поесть, меня раз десять вводили в краску какими-то довольно странными вопросами. Во-первых, мне не сразу поверили что мне на самом деле четырнадцать лет. К концу дискуссии на эту тему я сам уже начал сомневаться в своем возрасте, и мне то казалось что я старше, лет так на десять, то чувствовал себя глупым ребенком.

Во-вторых, мое нежелание носить кружева, истинно аристократическая черта этого мира, была им не понятна. Ну не мог же я заявить королю, одетого в те самые кружева, что это прерогатива женщин подчеркивать свою красоту. Пришлось наговорить столько глупостей про моду моего родного края, что любой дизайнер наверное умер бы на месте от разрыва сердца.

И в-третьих, желание короля, узнать о моей стране. Он категорично избегал слова «мир», косясь на слуг, и это меня убивало больше всего. Зачем заговаривать на такую щепетильную тему, если не хочешь что бы кто-то знал о моем ином происхождении?

–Прошу прощения, ваше величество, я думаю что смогу много рассказать о том месте, от куда я пришел. Но в более спокойном месте.

Я кивнул слуге, положившему мне на тарелку большой кусок мяса, и с блаженством отдал должное мастерству шеф повара. Да, как бы мне не хотелось это признавать, но мама никогда не готовила так вкусно. Порой к нам на стол с ее рук ложились такие яства, на которые даже собаки не хотели смотреть, и мы всеми правдами и неправдами делали вид что нам нравится. Сейчас же, жуя сочное, в меру прожаренное мясо, сдобренное приправами, я был готов застонать от удовольствия.

Правда, я сразу отодвинул от себя подальше бокал с вином. Что бы ни пили аристократы в этом мире, но я, в свои четырнадцать, не собирался становиться хроническим алкоголиком. И по большей части в этом моем решении сыграл роль мой дедушка, любивший прилагаться к бутылке, а потом позорно ползающий по полу и считавший себя то черепахой, то выброшенной на песок рыбой. Его так и увезли в клинику для душевнобольных, в очередном приступе черепахаползания.

–Милорду подать другое вино? — слуга склонился рядом со мной в поклоне, и уже был готов начать перечислять названия вин, когда я его остановил.

–Нет, спасибо. Но если возможно, то не могли бы вы принести какой-нибудь напиток, не содержащий алкоголь? Чай, компот, сок. Хоть что-нибудь. Я буду благодарен даже обычному молоку.

–Милорд?! — слуга отшатнулся от меня так, словно я вылил ему на голову ковшик с ледяной водой.

Я с надеждой посмотрел на Маришь, и та как-то неуверенно кивнула слуге.

–Принеси холодного молока. И сок росс, — она перевела взгляд на отца. — Я думаю, что Джейкобу пока на самом деле не стоит злоупотреблять вином. После того что он пережил, он, возможно, еще не совсем оправился.

Я согласно закивал головой, и так невинно захлопал глазами, что королева чуть не подавилась от смеха.

–Нет, вы это видели? Это самый необычный ребенок, которого я видел за всю свою жизнь!

Я опустил глаза, стараясь спрятать улыбку. Эта троица, совсем разная, но такая веселая, все больше мне нравилась. Король, разодетый в кружева, по возрасту разве что чуть старше моего отца, был жизнерадостен, и его было просто невозможно не полюбить. Королева же, чуть более строгая, но в то же время мягкая, словно сочетала в себе всю справедливость мира и понимание всего окружающего, была идеальной матерью для любого ребенка. А вот Маришь… Маришь сочетала в себе все мечты мужчины, даже столь юного как я. Она была красива, сексуальна, и в то же время, я ловил в ее взгляде нотки какого-то материнского беспокойства. Порой мне казалось что она смотрит на меня как на вполне взрослого мужчину, и понимает меня, а порой, когда она ласково касалась моей щеки или руки, мне хотелось стать маленьким ребенком, позволить ей ворковать надо мной. Это резкое противоречие чувств к ней, смущало, но я тут же признавался себе, что у меня нет перспектив ни в первом, ни во втором варианте. Я не был ее ребенком. И просто не мог быть ее…

Бррр, вот я зарапортовался, так зарапортовался!

Никогда не сходил с ума по взрослым женщинам, а теперь буквально грежу ею наяву. Нет, определенно у меня что-то не в порядке с головой.

Передо мной поставили большой прозрачный бокал с напитком светло розового цвета, и я тут же почувствовал аромат свежей клубники и арбуза. На вкус же, напиток напомнил букета роз и малины. Такое нежное сочетание вкуса и запаха, не слишком сладкое послевкусие, и желание выпить еще и еще.

–Будь с ним осторожен, — Маришь коснулась моей руки, сжимавшей почти опустевший бокал. — Сок росс позволяет расслабиться и забыться, и если его выпить слишком много, то заболит голова.

–Я никогда не пил ничего подобного, — я на самом деле расслабился и откинувшись на спинку стула, прикрыл глаза. Мне показалось что я начал проваливаться в сон, когда голос короля выдернул меня из полусонного состояния.

–Маришь, не надо было предлагать его мальчику.

–Джейк был слишком напряжен, папа. Его напугало все это великолепие и то, что он сидит за столом с королем, — Маришь забрала из моих ослабевших пальцев бокал и я недовольно посмотрел на нее. — Прости, малыш, надо было предупредить тебя заранее.

–Это не вино, — констатировал я, сонно зевнув.

–Нет, не вино, — Маришь коснулась меня ласковым взглядом, и я насторожился. Что со мной происходит? После этого напитка весь мир стал таким мелочным и… Так, меня чем-то напоили! Но зачем? Что именно они хотят узнать от меня? — А теперь, Джейкоб, постарайся сосредоточиться и не расплываться.

Я ее не понял. Сосредоточиться? На чем? И что значит не расплываться? Я что, готов уснуть прямо за столом, в присутствии короля?

Я резко дернулся, и наваждение усталости как рукой сняло.

–Что… Что это было? — я выпрямился и с полным негодования взглядом, уставился на Маришь.

Она рассмеялась, звонко и беспечно.

–Это всего лишь сок росс, Джейкоб. Он помогает успокоить нервы, а ты весь был натянут как струна. Забудь об этикете и правилах, ты все равно их не знаешь. Не думай о том, что рядом с тобой сидят правители миллионов людей. Ты не относишься к числу наших подданных, и поэтому не стоит так бояться нас.

Король согласно кивнул дочери.

–Согласно некоторым обстоятельствам, ты ближе для нас чем любой из этого миллиона.

–Ну конечно ближе. Ведь сижу здесь с вами я, а не они, — ляпнул я и чуть не прикусил язык. Ой, дурак, что же я говорю?

Король на мгновение задумался над моими словами, а потом рассмеялся.

–Нет, с тобой сложно говорить пока ты не понял что происходит и куда ты попал. Моя дочь говорила, что ты хочешь попасть на великий Совет?

Я кивнул.

–Я понимаю. Но боюсь тебя расстроить. Два дня назад на нашей границе с Алисандрией были замечены странные передвижения их войск. Они явно готовятся к войне, и поэтому Совет принял решение не собираться в этом месяце в Догране. Так как большинство членов Совета сейчас находятся в Касиме, они решили собрать Совет там. Их съезд назначен на последний день лета, и… Это еще полтора месяца. Мы постараемся переправить тебя туда к этому числу, но все оставшееся время тебе придется провести здесь.

–Полтора месяца? Но… Вы понимаете, что меня там ищут? Да мама с отцом наверное места себе не находят.

Я вскочил из-за стола, словно не замечая удивленного взгляда короля Комоло и Маришь, и буквально забегал на одном месте. Испуг, негодование и ярость смешались в такую гремучую смесь, что меня буквально трясло.

–Боже. Меня и так уже нет целую неделю. Да они перероют все побережье и наткнутся на брошенную лодку. А страховочный трос? Первая же экспертиза покажет что он был не порван, а перерезан.

Я сокрушенно рухнул обратно на стул, и чуть не отмахнулся от руки Маришь, крепко сжавшей плечо.

–Джейкоб, успокойся. На, выпей еще сока.

Она буквально заставила меня допить напиток, и я, к своему великому ужасу, отчаянно всхлипнул.

–Маришь, — я разве что не разревелся от обиды. — Зачем?

Я посмотрел мутным взглядом на девушку, и она снова погладила меня по щеке. Я отчетливо почувствовал как ее пальцы дрогнули, коснувшись шрамов, и собрав всю волю, что еще осталась, заставил себя не прижаться к этой теплой ладошке, не застонать от удовольствия.

–Ну вот, наконец ты вспомнил мое имя. Я понимаю, Джейк, что тебе сейчас тяжело. Ты оказался далеко от дома, попал на обед к королю, пережил страшные мучения. Тебя смущают титулы. Но представь что чувствую я, когда ты называешь меня «Высочеством»? Вспомни, ведь я сама представилась тебе просто по имени. Да, при слугах и придворных, ты должен называть меня официально, но сейчас… Джейк, мы же с тобой друзья.

–А ваш отец? Он же мне голову оторвет!

В этот момент для меня не существовало ничего, кроме Маришь и ее ласкового взгляда. Однако веселый смех короля вывел меня из прострации.

Я с ужасом втянул воздух, и посмотрел на короля с королевой. Те потешались надо мной, но я чувствовал, что это был не злой смех.

–Я осмелилась поговорить с королем и королевой по поводу тебя, Джейк, — Маришь глянула на родителей, и те согласно кивнули. — И мы сошлись во мнении, что раз уж наша семья спасла тебя, то ты для нас как новый член семьи. Мой отец, король, боролся за твою жизнь так, как если бы ты был его сыном. Джейк, пусть это не надолго, до того времени, пока ты не найдешь путь домой, но мы хотим что бы ты считал нас своей семьей. Ты всего лишь ребенок, оторванный от дома, от родителей, и тебе будет тяжело одному. Позволь нам стать твоей семьей.

Я ошарашено открыл рот, и медленно отстранился от девушки. Я чувствовал как сердце буквально рвется из груди, а в ушах зашумело. Что здесь происходит? Они что, хотят усыновить меня? Они что, с ума здесь посходили все что ли?

Маришь прикусила нижнюю губу, и опустила глаза. Я только сейчас заметил что на ней очень красивое платье цвета стали, расшитое серым жемчугом и тоненькими кружевами.

–Я понимаю, что мы не имеем права требовать от тебя такого. И если ты не примешь нашего предложения, то мы поймем. Но все равно будем считать тебя одним из нас.

Я медленно поднялся со стула и, отгородившись спинкой, растерянно окинул взглядом столовую. Все слуги и охрана покинули столовую видимо еще до того момента, как они опоили меня этим соком росс. Наверное Маришь специально выгнала всех, готовя меня к этому разговору. Но зачем? Что бы я согласился на усыновление, и…? Чего они этим хотят добиться?

Вцепившись в спинку стула, я до боли сжал пальцы. Маришь, справившаяся с собой, смотрела на меня, и я решил рискнуть. Поймав ее взгляд, я уже не позволил ей отвести глаз.

–Вы хотите, что бы я поменял своих родителей на вас, Маришь?

–Нет, — она с трудом покачала головой, и опустила взгляд. — Мы никогда не сможем заменить твою семью. Мой отец никогда не станет для тебя отцом, а королева не сможет заменить твою родную мать.

–Никогда? — я проглотил комок в горле. — Вы хотите сказать, что у меня нет шансов вернуться обратно?

Я чувствовал что у меня дрожит голос, но ничего не мог с собой поделать.

–Шанс есть, — король наконец вставил свое слово, и я весь переключился на него. — Но он слишком мал. Согласно теории вероятности, раз ты попал сюда, то ты можешь и вернуться обратно. Но так же, согласно теории равновесия, если ты попал сюда почти мертвым, то и в свой мир ты можешь вернуться так же, почти мертвым.

У меня отвисла челюсть от его слов. Теория вероятности? Теория равновесия? Что за чушь они вешают мне на уши?

–А теория того, что я вообще к вам попал, есть? — я уже не думал ни о титулах, ни о том, что разговариваю со старшими.

Король натянуто усмехнулся.

–Вот с этим вопросом нужно будет разобраться особо внимательно. Был ли поток событий, закономерно приведший тебя в колодец. Или это была простая случайность.

Я нервно заходил вдоль стола, и вдруг поймал себя на мысли, что высчитываю вероятность того, мог ли я не попасть в колодец. Чертыхнувшись, я снова сел за стол, и взяв сахарную булочку, и медленно жуя ее, попытался разложить все по полочкам. Эта семейка спасла мне жизнь, грохнув целое состояние. Теперь хотят что бы я стал их сыном. Согласно их словам, я все же могу вернуться обратно, хоть это и опасно. Возможно, они даже знают способ как это сделать. Но для чего тогда мне ждать полтора месяца, что бы попасть на этот совет? Если есть способ, то нужно воспользоваться им немедленно.

–А зачем мне вообще нужно на этот ваш Совет? — я даже не смотрел на короля с женщинами, но был уверен что они следят за каждым моим движением.

–Для того, что бы попасть в хранилище.

–А зачем мне в хранилище? — я отпил холодного молока. И даже не сразу обратил внимание, что оно имеет какой-то странный вкус. Молоко было явно не коровьим и не козьим. Однако очень похожим. А, черт с ним с этим молоком. Какая разница от какого оно животного?

Король откашлялся и откинувшись на стуле, заговорил тихим голосом.

–Есть легенда, согласно которой у одного из королей был амулет, поворачивающий время вспять. Он дважды успевал воспользоваться им, и избежать смерти. Но на третий раз не успел его запустить.

Я вздрогнул, и опрокинул содержимое бокала на стол.

–Отмотать полтора месяца назад? — я в ужасе смотрел на короля. Он что, серьезно думает, что я смогу еще раз, осознанно, пойти на ту боль и муки? Снова сломать всего себя и окунуться в колодец? Попасть в ужас черноты и безысходности? — Я не смогу!

–Нет, — Маришь сообразила о чем я подумал, и порывисто схватила меня за руку. — Отмотать время на столько, что бы ты смог преодолеть течение колодца.

Мурашки пробежали по коже, и я скрежетнул зубами.

–Я… простите меня, но мне кажется я не все понимаю. А нельзя прямо сейчас попасть в это хранилище, взять амулет и вернуть меня домой?

–Во-первых, — король Комоло поморщился. — Неизвестно, останешься ли ты во власти отмотанного времени, или нет. Есть два варианта — либо ты сохраняешь сознание и память, но твое тело и все вокруг откатывается обратно во времени — тогда тебе придется отмотать очень много времени назад, снова пережить все эти травмы. Либо ты можешь дальше подчинять свое тело внутреннему времени, в то время когда все вокруг тебя откатывается. Именно с этим вопросом и нужно предстать на Совете. К тому же, ты должен убедить всех членов Совета в том, что амулет тебе необходим. Хранилище можно открыть только общим усилием всего Совета.

Я уловил сомнения в голосе короля, и вздернул брови.

–Но?..

–Это всего лишь легенда, Джейкоб. К тому же, если этот амулет и существует, то члены Совета представляют его важность и опасность. Убедить их дать его тебе и есть основная загвоздка.

–То есть, мне его не дадут, даже если он и есть.

–Я уверен на девяносто девять процентов, что так оно и будет.

–Тогда зачем мне ехать на Совет? Они все равно не откроют хранилище, и не дадут мне амулет, — я уже не сдерживался, и понял что перешел на крик. Недовольное ворчание за спиной привлекло мое внимание, и я резко обернулся. Хогард, которого я не заметил прежде возле двери, смотрел на меня с неодобрением. А он то что здесь делает?

–Успокойся, Джейкоб, — королева Фелиссити, все это время молчавшая, строго посмотрела на меня и я стушевался. — В хранилище можно попасть еще одним способом.

Я вопросительно посмотрел на женщину, но она тянула.

–Какой способ, ваше величество? — мягко спросил я, боясь спугнуть ее и не дать словам слететь с губ.

–В хранилище хранятся копии душ наследников всех престолов мира. Если мы признаем тебя наследником, то тебе будет необходимо спуститься в хранилище и пройти обряд инициализации. Этот процесс занимает двое суток. У тебя будет время найти нужный амулет, пройти инициализацию и вернуться обратно.

–Что за амулеты копий душ? С меня что, сделают двойника?

–Не совсем. Просто с тебя сделают отпечаток души. Это делается для того, что бы в будущем, никто не смог посадить на трон самозванца. Эта инициализация проводится сразу после рождения, и достаточно просто привезти на Совет кровь наследника. Но так как ты уже не младенец, и не наследник по крови, то нужно провести полный обряд.

–Вы… вы хоть понимаете, что я не собираюсь оставаться здесь? Я ХОЧУ ДОМОЙ!!! Я не собираюсь становиться вашим… принцем!

–А мы и не заставляем тебя им становиться, — вдруг вскипел король, и вскочив, направился ко мне. — Мы будем рады, если ты сможешь вернуться домой!

Я чисто инстинктивно отступил на шаг назад от приближающегося короля, но оставался еще один вопрос, на который я хотел получить ответ любым способом.

–Но… Ваше Величество, почему именно я? У вас что, нет наследника? Маришь ваша дочь — она наследница. Зачем меня признавать вам наследником? Для чего вы спасли меня?

–Ты умирал.

–Я это уже понял. Но зачем вы спасли меня такой дорогой ценой? Что именно вам нужно от меня?

Король Комоло остановился, и я заметил такую боль в его глазах, что нехорошее предчувствие повисло в воздухе разве что не тенью.

–Я хочу, что бы ты принес мне копию души моего сына.

Вот тут то я замер. Встал как полный идиот с открытым ртом, недоверчиво пялясь на величественную особу монаршей крови, предлагающую мне совершить преступление.

–Что бы я выкрал для Вас амулет вашего сына?

–Да, — коротко ответил король, и отвернувшись, подошел к своей супруге. — Наш сын пропал пол года назад. Мы сделали запрос в Совет о его судьбе, и они сказали что он мертв. Амулеты гаснут, если наследник погибает. Но я не верю в это.

–Почему?

–Почему? — переспросил меня король, и с яростью посмотрел на меня. — Потому что они вернули мне не тот амулет, что был на моем сыне в момент инициализации! Если Рохард жив, то мы должны найти его.

–А я то тут причем?

Маришь сжала губы так, словно борясь со злыми словами, готовыми сорваться с языка. Король с королевой то же молчали.

–Вы можете выбрать любого верного вам человека из свиты, признать его наследником, и заслать в хранилище. Но я этого делать не буду, — я отвернулся, и направился к двери. Мне не хотелось больше ни находиться здесь, ни разговаривать с королями. Возможно, они говорили мне и правду, но вот их желание толкнуть меня на преступление — не шло ни в какие рамки. То же мне, нашли малолетнего преступника! Я уж как-нибудь сам доберусь до этого Совета и попытаюсь уговорить их отдать амулет времени.

–Джейкоб, — окликнул меня король, но я не обернулся.

–Мне надо подумать, — буркнул я, и, обойдя телохранителя, сам распахнул себе двери. Проклятье, что здесь происходит? Что за мир, в котором отпечатывают души, поворачивают время вспять, оживляют почти умерших людей? Что за мир, в котором та же мера длины и времени, что и в моем? Мир, в котором существуют и часы, и недели, и сутки. И как я научился их языку, будучи без сознания? И в конце-то концов, почему они спасли меня?

Я вернулся в ту комнату, куда привел меня Хогард переодеваться, и, не разуваясь, рухнул на постель. От всех этих раздумий разболелась голова, и было так паршиво на душе, что хотелось разреветься.

Не прошло и пол минуты, как в комнату не постучав вошел Хогард, и не сказав ни слова, встал возле двери.

–Зачем ты пришел? — тускло спросил я, отворачиваясь от телохранителя, не желая показать ему свои мокрые от слез глаза.

–Леди Маришь велела присматривать за тобой, — великан был недоволен.

–Ах да, я же им еще нужен для того, что бы обворовать Совет, — не сдержался я и съязвил. — Вдруг я сбегу и расскажу кому-нибудь об этом.

Встав с кровати, я даже не сразу заметил как Хогард в ярости шагнул ко мне, и скинув туфли, стал стягивать камзол.

–Можешь не переживать. Я не собираюсь никому рассказывать о преступных планах Великого короля и его семьи.

Разбросав одежду с кровати, я замер, и повернулся к телохранителю. Он с трудом сдерживал гнев, стоя всего в пяти шагах от меня.

–Хогард, проваливай уже. Я спать хочу!

Больше ничего сказать я просто не успел. В следующую секунду он схватил меня за шиворот и так тряхнул, что у меня клацнули зубы.

–Ты, мелкий недоразвитый тупица, осмелился спорить с королем! Ты, невежественный и невоспитанный, даже не поблагодарил принцессу за свое спасение. Ты ушел даже не спросив разрешения. Ты решил за короля о чем можно говорить, а о чем нет. Ты…

–Придурок, отпусти меня! — заорал я на него, пытаясь вырваться и в бешенстве пиная его по ноге. — Я в жизни не общался с королями, и не желал этого. Вы заставили меня! Чего же ты то от меня хочешь?

–Тебе надо было либо соглашаться на все, либо молчать!

–Что? — я наконец смог вырваться, оставив часть воротника в кулаке телохранителя. — Соглашаться? Молчать? Да какого черта нужно было вообще тащить меня к королю? Зачем нужно было спасать меня? Я хотел умереть, Хогард! Я просил Маришь убить меня! Зачем она спасла меня и вылечила? Я знал что не смогу выжить, и не хотел спасения. Нет, вы сделали так как вам захотелось, даже не спросив у меня а хочу ли этого я! Зачем меня заставляют стать наследником, когда все равно я не стану королем? Мое слово и решение для вас ничего не значат, а я не хочу быть вашей игрушкой.

Я орал как бешеный. Бросал в Хогарда все что попадалось под руку, не замечая что он просто уворачивается от тяжелых предметов, а легкие отбрасывает в сторону.

–Я уже ничего не понимаю из того, что творится вокруг, — продолжал орать я. — Здесь все переплетено с моим домом, и я как-то выучил ваш язык, но я не понимаю вас! Не понимаю!

Наверное, мои слова что-то все же дали Хогарду, потому что он вдруг расслабился, и злость стерлась с его лица.

–Я попрошу принцессу Маришь поговорить с тобой об этом мире, малыш. Возможно, в ее присутствии, ты будешь более сдержан.

–Я не ребенок! — снова заорал я, бросив в Хогарда последнюю подушку с кровати. — Ты сам сказал что я уже не ребенок!

Скорее всего, я просто ему надоел со своей истерикой. Странно, на мать с отцом она всегда действовала по-другому. Они оставляли меня одного, давая возможность успокоиться. А потом уже спокойно разговаривали. А тут…

Он снова схватил меня за шкирку, и оторвав от пола, направился к большому зеркалу. Указав на наше отражение, он констатировал.

–Вот я — взрослый. А ты — ребенок! Невоспитанный, глупый ребенок, который не может ни вести себя прилично, ни позаботиться о себе, ни защититься. Да, у тебя есть и мозги, и какие-то способности, но ты не пытаешься ими пользоваться. Ты ведешь себя так, словно ты здесь пуп земли, а о последствиях своих слов и поступков — не думаешь!

–Я могу о себе позаботиться! — последние его слова вывели меня из себя даже больше чем то, что он держал меня за воротник. Я даже не понял когда потерял здравый рассудок от белой ярости.

Неимоверным усилием я дотянулся до ноги Хогарда и ударил его под колено. Когда тот покачнулся, ослабив хватку, я вывернулся ужом в его руках и повиснув на шее, со всей силой ударил затылком о его солнечное сплетение. Таких приемов не было в дзюдо, но однажды показанный другом прием, все же отложился в памяти для того, что бы сейчас помочь.

Я рухнул на пол вместе с Хогардом, хватающимся за грудь, и сделав пару обманных захватов, зажал его шею ногами, а правую руку вывернул в болевом приеме. Все, он был обездвижен и больше ничего не мог мне сделать. Но и я ничего не мог. А сколько я смогу его вот так удерживать? Ну, возможно пол часа у меня будет, а потом он отомстит мне по полной.

Тряхнув головой, что бы избавиться от шума в ушах (все таки удар головой не прошел даром), я услышал такие ругательные слова в свой адрес, что в первую секунду даже рот открыл, а потом сжал руку еще сильнее, и Хогард заткнулся. О, как я его понимал. Было мало похвального в том, что тебя свалил с ног какой-то там ребенок, а теперь держит так, что и пошевелиться лишний раз нет возможности.

–Что здесь происходит? — твердый голос над самой моей головой, заставил вздрогнуть и ослабить захват. Над нами стояла Маришь, и ее гневный взгляд согнал с моего лица весь румянец.

В ту же секунду, воспользовавшись моей растерянностью, Хогард сбросил меня и, взвившись на ноги, выхватил меч. За какую-то долю секунды до того, как холодный металл коснулся моего горла, я дернулся в сторону. Сам не понимая, как тело отреагировало на эту уже знакомую атаку, я пнул телохранителя по руке, посылая меч в дальний угол комнаты. Пальцы на ноге тут же отозвались адской болью, и я зашипел.

–Хогард! — Маришь строго смотрела на телохранителя. И я поморщился. Ее присутствие безумно мне мешало.

Однако, Хогарду явно было все равно, есть здесь кто еще или нет. Да, он видел принцессу, но и про меня ни на секунду не забывал. И просто схватив меня за лодыжку, вздернул в воздух. Сначала, признаюсь, я подумал что он бросит меня в стену, или хорошенько пнет по ребрам. Я даже попытался сгруппироваться, но в следующий момент телохранитель почтительно склонил голову перед принцессой.

–Простите, ваше высочество, — он выпрямился, и бросил на меня выжидательный взгляд. Даже тряхнул меня, несильно. Но я все же коснулся затылком пола, и скрежетнув зубами, постарался придать голосу самые жизнерадостные нотки, на которые можно только быть способным, вися вниз головой.

–Простите, принцесса, — я улыбнулся и подсунул руку между полом и головой. — Черт, Хогард, отпусти меня! Я же только что поел!

Спасибо тебе большое, великан всемогущий, за то, что швырнул меня слишком сильно на кровать! Шлепнувшись о перину, я кубарем слетел с этого высокого сооружения, и влетел отбитой ногой прямо в стену.

Ругаясь на чем свет стоит, я стал растирать пальцы на ноге, и вдруг увидел рядом с собой Маришь. Она так быстро подбежала ко мне, что я испуганно шарахнулся.

–С тобой все в порядке?

Я согласно закивал головой, стараясь спрятать рукой враз посиневший пальцы. А у самого в голове крутилась одна мысль — там, в ванной, все еще должна быть живая вода. Сколько ей времени потребуется что бы свести синяки? Эх, бедная моя правая нога. То нож в коленку, то кости в порошок, то вот теперь, отбитые пальцы. Красота!

Маришь порывисто отстранила мою руку, и со стоном села на пол.

–Хогард, ну ты то, взрослый человек.

Признаюсь, я противился ей. Отстранял ее руки от своей ноги, заверяя что все пройдет само, но она меня не слушала. Отослала Хогарда за какой-то там мазью, и убедилась что я не сломал ни одного пальца.

–Хогард, ты вообще думал, что Джейк всего лишь ребенок!

–Милорд пытался доказать что он… взрослый. Если бы вы не появились…

–Я не ребенок! — прошипел я, и забрав у девушки мазь, сам намазал зашибленные пальцы. Не хватало еще что бы принцесса занималась моими ногами!

–Ну что ж, раз уж вы такой взрослый, молодой человек, — Маришь поднялась и расправила складки платья. — Тогда приведите себя в порядок и следуйте за мной. Папа хочет с вами поговорить в более спокойной обстановке.

–Маришь, — я вздохнул, и отметив что нога совершенно перестала болеть, поднялся. — Я уже сказал королю, что не буду красть амулет твоего брата. Я не вор.

Она окинула меня взглядом, таким испытывающим и неприятным, что я опустил глаза.

–Мы поняли это. И рады что ты настоял на своем. Если бы ты вот так просто согласился пойти на преступление, выкрасть копию души королевской семьи, прости, но тогда ты остался бы просто вором. Именно это и отличает тебя от всех. Ну скажи, кто бы смог отказать королю, даже в таком преступлении?

–Он не мой король, — я отвернулся, и желая отвлечься, поднял с пола одну из сорочек. Зубами оторвал от нее кружева и даже не взглянул на протянутый нож Хогарда.

–Хогард, выйди пожалуйста. И проследи, что бы нас никто не мог подслушать, — меня немного поразил этот приказ принцессы. Когда за телохранителем закрылась дверь, Маришь подошла ко мне, и обняв за плечи, подтолкнула к дивану. — Джейк, я чувствую, что ты зол на меня, — начала она тихо, все еще не отпуская меня из объятий. — И на моего отца. Прости, что мы предложили тебе этот авантюрный план. Признаюсь честно, мы все же надеялись что ты согласишься пойти на это. Мы не думали, что ты откажешься так сразу.

–Маришь, — ком застрял в горле, и я с ужасом понял, что еще чуть-чуть, и разревусь. — Зачем ты спасла меня? — я закрыл глаза, и слезы тут же потекли по щекам. Но я все же сдержался от истерики и всхлипываний, лишь до боли сжал челюсти. — Я просил тебя убить меня. Почему ты не сделала это? Мне больно! Вот здесь, — я лихорадочно постучал кулаком по груди.

–Я не могла, — она поправила выбившиеся у меня из хвоста волосы, и стерла пальцем слезу, замершую на щеке. — Когда мы увидели как ты вылетел из колодца, то… Хогард сказал что давно не было у нас гостей. На самом деле к нам попадают утопленники всего пару раз в год. Иногда реже. Последние пару десятков лет так вообще никого. И тут появляешься ты. Что бы ты не пошел на дно, я велела барралу вытянуть тебя на берег, ожидая увидеть труп, но… Баралл сразу почувствовал что в тебе еще есть жизнь, и нам пришлось убить его.

–Кто такой баралл? — я внимательно слушал Маришь, впервые слыша о своем спасении.

–Это… ездовое животное, — удивленно ответила Маришь, скорее чисто машинально ответив на мой вопрос. — У вас таких нет?

–На что они похожи? — я все еще не открывал глаз, представляя слова принцессы в своем воображении.

–Эм… а ящерицы есть у вас?

–Да.

–Баралл — это большая ящерица. Она ослепляет ядом жертву, и съедает ее живьем. Идет на этот яд как на маяк.

Я поморщился, и тут вспомнил слова Хогарда.

–Черный яд. Так вот почему я ничего не видел.

–Да. И он очень опасен. С последствиями не в силах справиться даже живая вода. Если бы под рукой не оказалось лизунов, то ты бы остался слепым на всю жизнь. Они питаются всякими ядами и отходами. Там, у колодца, их очень много.

Воспоминания о липкой и мерзкой твари на глазах, чуть не вывернуло меня на изнанку. Я поежился.

–Что было дальше?

–Мы откачали тебя. Я видела что ты всего лишь ребенок.

–Маришь, я не ребенок, — покачал я головой, упершись локтями в коленки, и запустив пальцы в волосы. Боже, как же больно вспоминать о той боли.

–Но я видела перед собой ребенка, раненного, всего в крови. Я чувствовала что ты не хочешь жить, — она всхлипнула, но тут же взяла себя в руки. — Джейк, пол года назад пропал мой брат. Он был чуть младше тебя. Ребенок. Родители уделяли ему внимание, но их положение не давало столько времени, что бы быть всегда с ним. Я растила Рохарда, души в нем не чаяла, и когда он пропал — винила себя в этом. Неужели ты думаешь, что я смогла бы после этого убить ребенка? Беззащитного, раненного, пусть и чужого.

–Но ты видела мои раны, Маришь. Ты же не могла не знать, что с такими травмами не живут.

Девушка замолчала, и отвернулась.

–Хогард сказал так же. И еще двое телохранителей, что были с нами. Но я не могла дать тебе умереть. Называй это как хочешь, жалостью, материнским инстинктом. Хогард сказал что ты умрешь от травмы головы, но я видела, что ты в сознании и твой взгляд… он был осмыслен. Не тупой, как у сумасшедшего. Что ты разбит не только снаружи, но и внутри, да. Но и от этого ты не сходил с ума. Люди начинают вести себя по другому, когда смерть касается их, Джейк. Мы принесли тебя во дворец, и я упросила папу помочь.

–Знаешь, твой отец не похож на того, кто может сжалиться над первым попавшимся ребенком.

Маришь поморщилась, и поднялась.

–Я почти сутки была с тобой в ментальной связи, Джейк. Он понял что я тебя не отпущу, и скорей сгорю, чем сдамся. Я поила тебя живой водой, поддерживая жизнь, но этого было мало… У него не было другого выхода.

Я открыл рот и посмотрел на девушку.

–Чего? Какой связи?

–Ментальной. Поэтому ты и научился нашему языку, — она повела плечами. — И судя по тому, что я от тебя услышала, я не всегда была сдержанной.

–То есть, ты шантажировала короля, — усмехнулся я, и покачал головой.

–Джейк, я не могла дать тебе умереть. И поверь, в тот момент я даже не думала использовать тебя в пользу королевства. Просто отец заметил что я ношусь с тобой как с Рохардом, и сказал что ты не заменишь нам принца. Слово за слово… так и пришло на ум папе, заслать тебя на Совет. Мы посчитали, что ты все равно будешь рваться домой, и попав в хранилище Совета, можешь заодно и проверить амулет Рохарда.

–То есть, я могу просто посмотреть амулет, и сказать, светится он или нет?

–Было бы лучше, если ты принесешь его. Но мы согласны поверить тебе на слово, если ты найдешь и просто проверишь его.

–А если Рохард, — я с трудом выговорил имя пропавшего сына короля. — На самом деле мертв?

–Я в это не верю, — сквозь зубы прошептала Маришь. — Если бы его хотели убить, то они не стали бы его красть.

Вздохнув, я все же встал, и поднял с пола рубашку. Отрывая кружева, я и не заметил, что по сути, они делали ее праздничной и нарядной. Сейчас же, она походила на обноски какого-то бомжа.

–Слушай, Маришь, а можно мне подобрать что-нибудь из одежды… без этого безобразия? А то я чувствую себя варваром, — я стянул разорванную сорочку, и отшвырнув ее в сторону, стал одеваться. Так, черная сорочка, камзол, туфли. Вроде все.

Все же я растрепал волосы и не стал собирать их. Нужно будет отстричь их и не париться.

Пока мы шли к королю, я буквально завалил девушку вопросами, на которые она старалась ответить, но порой, смотрела на меня как на полного кретина, и не могла объяснить элементарного.

Нас ждали в большом кабинете, который я скорей бы назвал библиотекой. В нем находилось такое большое количество книг, что мне не хватило бы жизни прочесть их все. Все в дорогих кожаных переплетах, расписанных золотыми узорами, иногда с драгоценными камнями в корочках. Его величество сидел за большим столом, и жестом отослав всех слуг и стражу, вопросительно глянул на дочь. Ох, как мне не понравился этот взгляд. Словно спрашивал доченьку: «Ну что, промыла мозги этому недомерку?»

Я поежился, и не дождавшись разрешения, рухнул в кресло у камина. Ну и что, я — обиженный ребенок, которого заставляют сделать плохое дело! Они хотели что бы я вел себя с ними так, как если бы я разговаривал со своими родителями — пожалуйста, получайте.

Обиженно глядя в пол, я молчал минут пять, пока его величество сам не заговорил со мной.

–Ты поможешь нам, Джейк? — он оказывается уже стоял надо мной, и как-то устало пытался поймать мой взгляд.

–Я не буду воровать, — твердо прошептал я, и все же позволил ему поймать мой решительный взгляд.

–Но ты украдешь амулет времени. Это то же кража.

–Да. Но это я сделаю сам и только для себя. Это будет только моя вина. Я постараюсь найти амулет Рохарда, если он все еще там. А потом расскажу вам.

Мои слова явно не понравились королю, и он нехотя кивнул.

–Только вот, где гарантия того, что вы поверите мне на слово, — задумчиво продолжил я. — И как я узнаю амулет вашего сына?

–Мы об этом подумаем чуть позже. Это все сложно, но возможно, — король отмахнулся рукой, и сел в кресло напротив. Я видел, что его мучает еще один вопрос, но он не знает как к нему подступиться.

–А что будет со мной, если Рохард на самом деле мертв? А я… не смогу вернуться домой.

–Ты останешься здесь, — король непонимающе уставился на меня.

–Я не собираюсь быть полноправным наследником на ваше место, ваше величество.

–Но…

–Нет! У вас есть дочь, вот и выдайте ее замуж за достойного человека. Пусть ее муж будет вашим наследником, а я на такое не согласен. Я пойду на весь этот обман, но вы должны заверить меня, что потом не будите принуждать к… как это у вас называется?.. к трону. Принятие этого титула должно быть чисто формальным, и только для того, что бы я смог попасть на Совет.

Король кивнул, но снова поморщился.

–Раз ты настаиваешь, то мне придется назвать тебя своим незаконнорожденным сыном. Тогда у тебя будет возможность отказаться от титула. Если я просто признаю тебя наследником, то все будет немного сложней.

Видя мое непонимание, он объяснил. Оказывается, если бы я был обычным человеком из толпы, которого назвали наследником, то у меня не было бы права отказаться. Король в здравом уме решил, что избранник достоин. И тот обязан подчиниться. Или скрыться. Но если я буду его незаконнорожденным сыном — то у меня появится право выбора. Наверное, именно поэтому, он собирался принять этот малость позорный, но ответственный шаг. Да, не каждый сможет признать, что нагулял на стороне сына, а потом еще и посадить его на престол.

Меня успокаивало еще и то, что рядом с законной дочерью короля, то же наследницей, я явно проигрывал.

–Простите, ваше величество, но вы и правда готовы официально признать меня своим незаконнорожденным сыном? Это же бросить на вас тень. А королева? Это оскорбит ее!

Вот тут я удивился. И Маришь, и его величество, весело рассмеялись.

–Простите, я что-то сказал не то?

–Джейк, как ты думаешь, сколько королеве лет? — король с интересом смотрел на меня, ожидая ответа.

Я прикинул. Королева была где-то маминого возраста, может даже чуть моложе.

–Лет тридцать. Может чуть больше, — я повел плечами. А потом до меня дошло. Маришь не могла быть дочерью королевы! Она была слишком взрослой.

–У них разница всего пять лет. Фелиссити моя вторая жена, Джейк. Мы в браке тринадцать лет, а тебе четырнадцать.

Я чувствовал себя полным кретином.

Король хлопнул себя по коленке, и резко поднявшись, вернулся к столу.

–Так, значит решено. Завтра я представлю тебя ко двору…

–Папа, — Маришь положила мне на плечо руку, и я доверчиво прижался к ней щекой. Боже, что же делает со мной эта женщина? — Джейку надо немного осмотреться для начала. Узнать кое-какие тонкости поведения при дворе, узнать хотя бы как выглядит наш мир. Я считаю что пару недель ему хватит на то, что бы свыкнутся и не смотреть на всех как на чудо природы. И еще ему надо не просто титул наследника, но и имя, людей, небольшую провинцию, для формальности. Ведь если ты признаешь его сыном, то должен вроде как осыпать его подарками.

–Да, ты права.

Я молчал и не верил своим ушам. Мне дадут своих людей? Провинцию?

–Я думал, что смогу просто пока пожить здесь, — прошептал я девушке, но та поморщилась.

–А если ты не сможешь вернуться и откажешься от престола? Да, ты можешь остаться здесь, и я, признаюсь честно, буду этому рада. Но сам ты сможешь всю жизнь прожить при дворе? Лучше пусть у тебя будет такое место, куда ты сможешь в любой момент сбежать от этикета и придворной суеты.

Ну, вроде бы она говорит правильные слова.

–Но мне всего четырнадцать! — запоздало спохватился я.

–Ха. У нас есть бароны и помладше, — король открыл на стене большое панно и я впервые увидел карту этого мира. Точнее, карту именно этого королевства, столицей которого являлся Догран. Меня поразило как легко я вспомнил это название, но тут же отбросил все из головы.

–На много? — невинно спросил я, высказывая своим тоном полное недоверие его словам. Ой, чувствую я что меня втягивают в какие-то совсем не веселые делишки.

–Барон Джиат принял титул в одиннадцать.

Маришь подошла к карте, и поманила меня к себе. С неохотой, я все же поднялся и встал рядом. Черт, принцесса выше меня на пол головы, а король не уступал Хогарду. Да мне, как самому маленькому человеку в королевстве, надо дать самый маленький кусок земли… для формальности.

–Наше королевство называется Катарактарум, — начал король, обводя область на карте, усеянную горами и реками так густо, что мне это не очень понравилось. — Еще нас называют королевством водопадов. Догран уже несколько тысячелетий стоит на горе Фата-Бене, и является в некотором роде охраной колодцев.

Вот, именно про колодец я и хотел узнать как можно больше.

–Расскажите мне про колодец, ваше величество. Мне кажется, если уж я попал через него к вам, то имею полное право знать как это случилось.

Господи, ну что я за человек? Схватил руку короля и сжимаю ее как ребенок. Ну и черт с ним, со смущением. Ведь он сам хочет что бы я вроде как считал его отцом.

Король же только улыбнулся, и, полистав несколько страниц на панно, открыл мне странную схему. Несколько горизонтальных полос, не пересекающихся и не искривленных, сверху вниз пробивало нечто вроде воронки.

–Это теория существования параллельных миров. Заметь, только теория. Согласно ей, существует очень много миров, но они словно листы бумаги в стопке, лежат друг на друге. А колодец прорезает их насквозь. Из мира в мир можно попасть, но что бы попасть из вот этого, — он указал мне на самую верхнюю полосу, а потом указал на самую нижнюю. — В этот мир, нужно пройти все миры между ними.

–То есть, из моего мира колодец может привести только к вам, а из вашего — только в один определенный мир?

–Да, — король кивнул.

–А куда ведет ваш мир? Вы бывали в том, втором мире?

–Нет. Его местоположение скрыто от всего живого. Если бы кто-то узнал о том, что у него есть путь в другой мир, то туда бы началось паломничество.

–Но я то узнал место колодца! И залез в него!

–Мы хотели бы узнать, как ты вычислил его, Джейк, — Маришь смотрела на меня немигающим взглядом, и я поежился. — Было ли твое появление у нас чем-то предначертанным, чему способствовал поток определенных событий. Или это была чистая случайность. Как ты узнал о колодце?

–Да я и не знал что это колодец, — пожал я плечами, отходя от карт. — Увидел свет в воде и решил проверить.

–Просто увидел свет? И никто кроме тебя его не видел?

Я задумался, и сел в кресло. И правда, почему кроме меня никто не видел этот свет? Почему никто не исследовал эти места?

–Расскажи о тех событиях, которые привели тебя к колодцу, — Маришь села на подлокотник моего кресла, и взяла за руку. О, Маришь, зачем ты напомнила мне о доме, о маме?

–И о моем мире вы то же хотите узнать все?

–Мы не будем тебя заставлять рассказывать о нем, против твоей воли. Ты сам, со временем, понемногу, но утолишь наше любопытство. Но расскажи как ты узнал о колодце. Как ты вообще выжил в нем? У нас зарегистрировано более пятисот случаев проникновения в наш мир из твоего. И все люди были мертвы. Мертвы еще до того, как разбились о воду.

–Ну, меня спас акваланг. Если бы не он, то я бы захлебнулся.

–Аква… что?

–А, ну это такая штука, которая позволяет дышать под водой. Понимаете, колодец в моем мире находится на глубине почти двадцати метров под водой. Плюс, приблизительно километр туннеля, наполненного водой. Да любой захлебнется, прежде чем попасть к вам. Только… у нас была вода соленая, а здесь, я хорошо это запомнил, она оказалась пресной.

Видя непонимающие взгляды, я решил пойти по порядку.

–Давайте я расскажу вам все с начала.

Вспоминать о родителях, и их разговоре, оказалось самым тяжелым. О словах отца, и пустом взгляде мамы, о том что заставило меня броситься на берег, когда на море бушевал шторм, я рассказывал так подробно, как только мог вспомнить.

Поймав себя на том, что от тоски и боли воспоминаний, молча плачу, я отвернулся, но продолжал. Ни Маришь, ни король, ни разу меня не перебили. Они просто превратились в молчаливых слушателей.

Когда я дошел до обнаружения преграды между мирами, я замолчал, тяжело сглотнув. То ли на меня до сих пор действовал сок росс, то ли дальнейшие воспоминания о боли стерлись, но ужас туннеля уже не казался таким страшным. Да, это был кошмар, которого никому не пожелаешь, но он уже прошел.

Я продолжил рассказывать, вспоминая как разбился фонарик и поранил руку об острый камень. Как перерезал трос.

–А потом меня выбросило из туннеля, и я врезался в воду, — вздохнул я и только сейчас открыл глаза. На меня смотрел хмурый король, какой-то усталый и словно постаревший. И Маришь, бледная и испуганная.

–Значит, если бы ты не узнал что твои родители поругались, то не пошел бы к обрыву?

–Да.

–И часто ты убегал от них, когда они ругались?

–Да они вообще прежде не ругались… так.

–Но тебя ничто не заставляло лезть в воду. Зачем ты полез?

–А вы бы не захотели узнать что это за свет вдруг загорелся в воде, а потом пропал? — удивился я.

–Я бы рассказал своим людям и отправил их проверить все, — король явно не понимал меня.

–А я кому должен был рассказывать? Это опасные воды, и никто бы туда не полез, даже если бы поверили моим словам. Да они вообще не приняли бы мои слова всерьез, ведь я всего лишь мальчишка!

Маришь же думала немного о другом.

–А как ты собираешься вернуться обратно? Ладно, мы повернем время вспять. Значит, вода в туннеле либо замрет, либо начнет течь обратно. Но ведь ты говорил что длинна туннеля километр.

Вот я болван! О самом важном то я и не подумал. Если амулет не сможет отмотать полтора месяца назад, а всего лишь пустит время вспять, то мне придется залезть в туннель.

–Боже, — я обреченно схватился за голову. — Ну ведь должен быть способ!

Баллоны явно уже разрядились, и на них нет смысла даже надеяться. Ведь их никто не перекрыл. А заправить их кислородом в этом мире, я не видел возможности. Если все что я видел правда, то этот мир сейчас находился в самом рассвете эпохи вассалов и примитивных технологических прогрессов. Да они понятия не имеют что такое технология сжатия воздуха под высоким давлением!

–А твой аква…?

–Акваланг? Увы, он уже не поможет. Я должен найти способ дышать под водой хотя бы в течение получаса.

–Это сложно, но думаю что возможно, — отмахнулась от меня Маришь. — Что если в туннеле есть ответвления?

Вай, они что, решили доконать меня?

–Слушай, Маришь, давай не будем меня пугать раньше времени, — я вытер лицо, и растер затекшую ногу. Странно, эта мазь, что дала мне Маришь, парализовала нервы что ли? — Для начала нужно убедиться что этот амулет вообще существует.

Девушка неуверенно кивнула.

–Тогда, продолжим о нашем новом лорде Джейкобе, — король неуверенно смотрел на карту своего королевства.

О, я уже стал лордом!

–А просто бароном никак нельзя? — я невинно посмотрел на его величество, ляпнув первое что пришло в голову. Какой к черту барон? С чего я вообще взял что они здесь есть? Хотя, король вроде говорил про какого-то молодого аристократа. Но я не помню кем он его назвал. Бароном? Или кем то еще?

–Можно, но не солидно для наследника престола. Есть у нас тут одна область, которую я уже давно пора объединить. Формально, над вот этими баронствами, — он обвел пальцем одну из гор, с двумя десятками ограниченных территорий. — Еще при моем отце, был назначен лорд Клеймор. Кстати, он был одним из самых деятельных людей в королевстве. Его земли процветали как никогда и нигде. Но, к сожалению, он не оставил наследника, и на его место никто не претендовал. Он умер семь лет назад. Сейчас все эти бароны отчитываются у моего секретаря, и то, что нам приходится иметь дело не с одним лордом, а с двумя десятками баронов, мне не нравится. Поставлю ка я тебя на место этого лорда.

Так, значит бароны все таки есть! Ну, хоть не совсем смотрюсь идиотом в чужих глазах, и то радует.

–Вы хотите, что бы эти двадцать баронов?… Ну уж нет! Они же порвут меня, только увидев. Я же еще ребенок! Какой дурак согласится подчиниться малолетке?

–Они подчинятся воле короля. А за место себя, ты можешь отправить управляющего. Мы подберем тебе нужного человека.

Я содрогнулся от перспективы стать властителем над взрослыми, самостоятельными людьми.

–Никто не посмеет и слова сказать наследнику престола, Джейк.

–Спасибо, — пискнул я, выпуская все негодование и недоверие.

–Съездишь туда разок, а потом вернешься во дворец. Это не займет больше недели.

–Ай. Делайте как считаете нужным, — махнул я рукой на короля, и поймал полный ужаса взгляд стоящего у двери Хогарда. Здрасти, а он то что тут делает?

Пока Маришь с королем обсуждали планы по поводу меня, я засунул руки в карман и рассматривал корешки книг. Буквы, больше похожие на какие-то иероглифы, были мне совершенно не знакомы, и я осмелев, достал первый попавшийся том, и открыл наугад. Так и есть, читать по здешнему меня не научили. Я полистал несколько страниц, и замер. Иллюстрация на весь лист, цветная и будто бы живая. Черный волк на закате солнца, сидел возле маленького неказистого человечка. Гном что ли? Или это волк такой огромный? Я заметил даже что на волке было седло, а на лапах, что-то вроде мокасин.

–Маришь, — я подбежал к девушке, и ткнул пальцем в книгу. — Это что?

–Фарг с волком, — повела плечами девушка, и заметив мою растерянность, глянула на переплет. — А, очень интересная книга для тебя. Здесь описываются жители нашего мира, их устои и религии. Почитай на досуге, если хочешь. Кого-то ты можешь увидеть на приеме в честь тебя.

Я стал листать страницы дальше, отойдя к Хогарду.

Следующая картинка вообще чуть не парализовала меня. Кентавры! Дальше — самый настоящий эльф с длинным луком, а рядом с ним самая обычная лошадь.

–Хогард, это кто? — я ткнул в эльфа.

–Эльф, — прошептал мне Хогард, не шелохнувшись. — Сам прочитай.

–Я не умею, — так же тихо прошептал я, прижимая книгу к груди, и косясь на удивленно раскрывшего рот телохранителя.

–Что-то не так, Джейк? — Маришь с интересом рассматривала мою сконфуженную физиономию. Что же, она думает я признаюсь ей что не могу прочитать ни одного слова?

Нацепив на лицо самую невинную улыбку, я закрыл книгу.

–Все в порядке, ваше высочество. Просто картинки в этой книги изображены так искусно, что я был поражен. Могу я взять ее с собой. И полистать в свободное время?

–Да, — неуверенно кивнула принцесса, не поверив ни единому моему слову.

–Мы решили, что от ныне тебя будут звать Лорд Джейкоб Клеймор.

–А можно просто Джейк? Это будет не так длинно.

–Лорд граф Джейкоб Клеймор, — король кивнул, и что то быстро написал на бумаге большим пером. — Через две недели тебя представят ко двору. Съездишь в графство, а потом начнешь собираться на Совет.

–Благодарю, ваше величество, — я отвесил глубокий поклон, и улыбнулся.

Король расхохотался.

–Все. Иди. За тобой пришлют, когда нужно будет, — король кивнул Хогарду, и тот учтиво (ой, достанется мне однако за его учтивость) распахнул передо мной двери.

–И что теперь? — спросил я у великана, застывшего у меня за спиной.

–Что, милорд? — Хогард невозмутимо смотрел на меня.

–Ой, кончай, Хогард. И без тебя тошно, — я огляделся, ожидая что меня вот прямо сейчас потащат учить кланяться и разговаривать с аристократами. — Я спрашиваю, что теперь у нас по плану? Учеба, отдых, ознакомление с миром. Чего делать будем?

–Ну, кто-то совсем недавно собирался отдохнуть, — весело отозвался великан, и я его передразнил.

–Да, мне не помешало бы пару часиков поспать. Голова совсем разболелась.

К моему великому удивлению, он повел меня не в мою спальню, а куда-то совершенно в другую сторону дворца. Уже не обращая внимания на удивленных слуг, я плелся рядом, все еще сжимая под мышкой тяжеленную книгу.

Мои новые покои располагались, как объяснил Хогард, рядом с семейном крылом короля, и были раз в пять больше прежних. Возле каждой из дверей стояли слуги, и были готовы раздеть меня и уложить в постель чуть ли не на руках. Отмахиваясь от них, я сам разделся, и опустив полог на кровати, уткнулся лицом в подушку. Боже, как я хочу проснуться и оказаться дома. Что бы все это оказалось одним длинным и страшным сном. С такими мечтами я зарылся в мягкое пушистое одеяло, тут же провалившись в сон.

Меня разбудил шепот рядом с моей кроватью.

–Ты уверен что видел его здесь?

–Да. Если этот новый лорд увидит его, можно сразу вешаться, — кто-то заглянул под кровать, и выругавшись, пополз по полу.

Я честно постарался отрешиться от происходящего, и снова уснуть, но увы. Эти шорохи, шепот, и передвижение мебели, выводили меня из себя, и я резко распахнул балдахин.

–Что вы тут делаете? — в ярости я постарался поправить взлохмаченные волосы, но страх в глазах слуг остановил меня.

–Простите, милорд, — они чуть ли не лбом бились в пол, отползая к двери.

–Стоять, — я протянул руку к углу, где бросал свою одежду, и тут же удивленно ее отдернул. Там лежал длинный черный халат, подбитый коротким мехом наподобие норки. И никаких бантиков или кружев. Что ж, если именно так я должен одеваться после сна, и это не противоречит моим словам о моде в моем мире, то почему бы и нет. — Что вы искали?

Накинув халат, я встал над слугами, и приподнял одну бровь.

–Я жду!

–Простите, милорд. Животное принца Рохарда снова сбежало из вольера. Я видел как он нырнул в дверь, — один из слуг так сжался, что казалось еще миг, и он сломается.

–Животное? Какое?

Вот с кем с кем, а с животными я всегда находил общий язык.

–Хорек, милорд. Вальдемар. Простите, милорд, мы…

Мы увидели его все разом. Он нырнул в мою кровать, и тут же скрылся в складках одеяла.

–Он опасен? — я уже шел к кровати, прикидывая, смогу ли выманить хорька.

–Нет, милорд. Вальдемар не бросается на людей. Но он может украсть что-нибудь. Его надо поймать и посадить обратно в вольер.

Я сел на кровать и тряхнул одеяло. Тут же на меня уставилась разукрашенная мордочка с характерными «очками», и настороженно замерла.

–Вальди, — позвал я хорька и протянул руку. Тут же это юркое создание смело подбежало, обнюхало руку, выразительно чихнуло и залезло на ноги. За несколько секунд оно проверило и мои уши, волосы, что у меня есть за пазухой и нет ли у меня карманов. Я рассмеялся, беря хорька за шкирку. — Какой он шустрый… и вонючий. Помойте его что ли.

Я отдал обиженного Вальдемара слугам, и те, нижайше кланяясь, ушли. Что ж, раз уж поспать мне не удалось, то возможно я наконец смогу посмотреть что вообще творится за стенами дворца. Должно быть королевство водопадов на самом деле выглядит сногсшибательно, если уж имеет такое красивое название как Катарактарум.

Я обыскал всю комнату, в надежде найти хоть какую-то одежду, и с разочарованием, близким к бешенству, выскочил в коридор. Ага, если я ожидал увидеть обычный коридор, то я слишком заблуждался. Большая гостиная, в которой я оказался, напоминала гостиничный номер из какого-нибудь голливудского фильма. А возле дверей, словно застывшие статуи, стояли стражники. Странно, неужели я был так занят самокопанием в себе, что не обратил на это никакого внимания в прошлый раз?

Хогарда не было.

–Где Хогард? — я нагло посмотрел на одного из стражников, разве что не сложив руки на груди.

–На стрельбище, милорд.

Этот верзила не пошевелился даже, лишь скосил глаза в мою сторону. Точнее, скосил глаза вниз, потому что он был даже выше Хогарда.

–Ладно, — я понял что на телохранителя можно в данный момент не рассчитывать. — А принцесса Маришь? Где она?

–Не могу знать, милорд.

Я обреченно застонал, и вернувшись в комнату, со злостью захлопнул дверь.

–Проклятье! — я снова обыскал всю комнату, и все таки наткнулся на искусно замаскированную дверь. Та открылась от легкого нажатия, и я замер с открытым ртом.

Комната, нисколько не уступающая той, в которой я отдыхал, была заставлена манекенами, и на каждом из них был свой наряд. Я подошел к первому попавшемуся, и удивленно ахнул. Все наряды были моего размера. Ну, может чуть больше, но совсем малость. И судя по количеству, на все случаи жизни.

Меня привлек роскошный белый костюм, со строгой стоечкой воротника, без кружев и рюшичек. Полы пиджака достигали колен, а на талии сводились широким поясом. Стандартные, для моего мира, не расширенные рукава с золотыми пуговицами на манжетах. Тонкая золотая вышивка по низу и вдоль золоченых пуговиц до самого горла. Длинные, до пола брюки, и начищенные до блеска белые сапоги, с маленькими шпорами и золочеными пряжками. Все в этом костюме было строгим и не слишком броским, но как же он мне понравился. Захотелось прямо сейчас в него одеться и посмотреть на себя в зеркало.

–Это парадный костюм лорда, милорд, — мягкий старческий голос за спиной заставил резко обернуться. В трех шагах от меня стоял крепкий старичок лет шестидесяти, и почтительно кланялся. — Меня зовут Буше, милорд. Я ваш камердинер.

–Камердинер? — я упорно пытался вспомнить что значит это слово, и, потерпев фиаско, развел руками. — И что вы будите делать? Простите, но я не знаю ваших обязанностей.

–Его величество велел научить вас всему, что необходимо знать лорду, милорд. Я буду сопровождать вас на прогулки, помогать одеться, объясню правила этикета, и…

–Все, я понял, — я замахал руками. — Мой персональный учитель и помощник.

–Да, милорд, — Буше снова поклонился.

–Прошу вас, перестаньте кланяться. И называть меня милордом. Меня зовут Джейк.

–Милорд? — старик был готов упасть в обморок от моих слов. — Я последние пол года служил принцу Рохарду, и теперь вам, наследнику его величества, и я не могу просто называть вас по имени.

–Но меня же еще не объявили наследником, — я заговорщически улыбнулся, и сник, увидев непреклонность старика. — Что ж, мистер Буше, тогда хотя бы не кланяйтесь мне так часто. Ну не могу я смотреть, как вы в свои года сгибаетесь в поклоне.

Старичок похвально кивнул головой, и улыбнулся.

–Милорд желает осмотреть свой гардероб?

–Ага, желаю.

Я показал на парадный костюм лорда, а потом обвел рукой всю комнату.

–Все эти костюмы для меня?

–Да, милорд. Портные сейчас исправляют некоторые детали костюмов, согласно вашему требованию, но, думаю, к вечеру они закончат.

–Исправляют? А чья эта одежда была прежде?

–Весь гардероб готовился для принца Рохарда, но, увы, он не успел примерить ни одного из них.

Я вспомнил, что Маришь говорила про младшего брата. Ему ведь было всего двенадцать. Кто же осмелился похитить ребенка? И зачем?

–Расскажите мне про Рохарда, — попросил я, направляясь вглубь гардеробной. Однако камердинер не спешил выполнить мою просьбу и рассказать о прежнем своем подопечном.

Я же продолжал ощупывать, осматривать одежду. Несколько довольно яркой расцветки костюмов для прогулок, различные костюмы для верховой езды и фехтования, для приемов и обедов. Простых домашних комплектов одежды, халаты и, о Боже, с десяток рыцарских доспехов. Самых настоящих доспехов, какие я видел в журналах нашего мира.

–Это доспехи для парада войск в честь короля. Эти для смотра войск. Эти для…

Я отмахнулся от Буше, вертя в руках тяжелый шлем.

–И Рохард их все носил?

–Нет, милорд, — покачал головой старик, и я заметил блеск в его глазах. — Молодой принц пропал еще до того, как был введен в высшее общество. Если бы его не похитили, то этим летом мы посадили бы его на трон рядом с отцом.

–Значит, его похитили для того, что бы лишить короля наследника?

–Мы то же так считаем. Именно по этому, вас везде будет сопровождать охрана.

–Хогард именно по этому не оставляет меня в покое?

–Да, милорд. Сейчас он занимается тем, что бы отобрать в ваш эскорт еще несколько человек.

–А ему не проще будет научить меня самому защищаться?

Старик задумался, и согласно кивнул головой.

–Это было бы не плохо, милорд. Но у вас всего две недели до официального представления. За это время он сможет вас научить разве что правильно держать меч в руках.

Я чуть не съязвил в ответ. Не такой уж я и далекий, что бы так плохо обо мне думать.

Я остановился возле черного костюма, на подобие того парадного, и с восторгом потрогал ткань. Мягкая и явно теплая, она была расшита черными шелковыми нитками. Однако меня смутил странный покрой штанов.

–Это верховой дорожный костюм, милорд. Так же он подходит для прогулок и…

–Я могу его примерить?

Через пол часа я с улыбкой смотрел на себя в зеркало, поворачиваясь то правым боком, то левым. Было такое чувство, что его шили прямо на меня. Ничего не жало, и я осмелился сделать несколько разминочных движений ближнего боя. И лишь потом понял, что делаю что-то не то. С чего я взял, что именно эти выпады ногой и движения руками называются разминочной частью ближнего боя? Да, я видел такие выпады в карате, но никогда слишком не интересовался этим видом спорта. Моей слабостью было дзюдо, но в нем не было таких движений.

Я нахмурился, глядя на свое отражение. Что же со мной происходит? Маришь говорила что была со мной в ментальной связи первые сутки. Могла ли она научить меня не только говорить на этом языке, но и сражаться?

–Милорд? — камердинер не понял моего понурого вида. — Вам не нравиться? Я могу принести другой костюм.

–Костюм просто великолепен, мистер Буше, — прошептал я, все еще копаясь в своих мыслях.

–Если вы переживаете из-за своего лица…

Я резко вскинул голову, и, увидев смущение в глазах старика, отвернулся.

–Скажите, Буше, я урод?

–Нет, милорд, — старик шустро подскочил ко мне и схватил за плечо. — Вы прекрасны.

Я злобно оскалился, и специально повернулся к старику изуродованной щекой. И заметил нервную дрожь в его глазах.

–Не врите, Буше. Я могу одеться хоть во все золото, но вот это никуда не денется, — я провел пальцами по шрамам. — Я навеки буду мелким уродцем, вызывающим лишь жалость и ужас. А я не потерплю жалости! И лжи, — уже тише добавил я, и опустившись на пол, уткнулся лицом в коленки. Хотелось разреветься, но слез уже не было. Видимо лимит истерик на сегодня я уже перевыполнил. Однако дипрессивное состояние никуда не делось, и давило не слабо.

Мое состояние отразилось и на старом комердинере. Он едва не плакал.

–Простите меня, милорд. Принцесса предупреждала меня о вашей особенности и о том, что вам пришлось пережить. Но я думал что она преувеличивает. Простите, милорд, но я на самом деле не ожидал… Вы ведь еще ребенок. Не каждый за всю свою жизнь сможет испытать все, что случилось с вами. Я наверное слишком стар и впечатлителен, и не смогу помочь вам. Я пойму если вы прогоните меня. Я не должен был…

–Простите, Буше, я был не прав, — пришлось взять себя в руки. — Если принцесса посчитала, что вы сможете научить меня всему, что должен знать лорд, значит она имела повод так думать. Вы умный человек, и я почту за честь быть вашим учеником.

Я почтительно склонил голову перед Буше, понимая что сейчас как никогда полностью завишу от чужого человека. Если этот старец не научит меня уму разуму, то смогу ли я вообще показаться на людях?

–Ах, милорд, вы так похожи на Рохарда, — старик погладил меня по голове, а потом поднял мою голову за подбородок и внимательно рассмотрел мое лицо. Наверное, он долго пытался до этого изучить мою внешность, но только сейчас, воспользовавшись моим замешательством, смог это сделать. — Признаюсь честно, шрам вас не красит. Но, учитывая тонкие черты вашего лица, он придает вам серьезности. Если вы будите меньше улыбаться, то все склонятся перед вами. Люди с такими отметками не могут быть шутами или повесами. Вы должны быть строги во всем — в отношении к себе, к другим. Я не говорю, что вы должны всех мерить под одну планку, и если видите что нужно улыбнуться — то делайте это. Но запомните, если вы хочите что бы люди видели в вас не маленького несчастного ребенка, а самостоятельного и взрослого человека — то дайте им понять что вы получил эти шрамы не случайно, и вы не стыдитесь этого, — он снова коснулся моей щеки, и я опустил глаза.

–Заставить себя не стыдиться, — тихо прошептал я и вернулся к зеркалу. — Буше, но как? Ведь все в первую очередь смотрят на него, а потом на меня.

Камердинер задумался.

–Представте что говорите: «Смотрите и знайте что я пережил. А сможете ли вы пережить то же?»

А ведь он прав. Кто сможет пережить то, что выпало мне, и потом искать радости в жизни? А я хочу вернуться к прежней жизни. Жизнь в постоянном ужасе от своей внешности, в постоянной жалости к самому себе, меня не устраивала.

–Буше, вы можете мне показать дворец?

–Конечно, милорд.

Первое что я попросил показать мне, были комнаты Рохарда. И именно здесь я впервые увидел его портрет. Мальчик был очень похож на своего отца. Мягкий взгляд и светлые волосы, немного бледноватый и утомленный вид. И мне показалось, что он старательно пытался удержаться в детстве, а ему это запрещали.

А еще у него не было настоящих игрушек. Все те подобия детских развлечений, что я увидел в комнате этого ребенка, были слишком роскошными, покрытыми золотом и драгоценными камнями. Да ими даже играть то нельзя было! Вот, к примеру, нечто, похожее на роликовые коньки, были настолько тяжелыми, что да же я не стал бы на них кататься.

–Буше, пошли от сюда, — я покосился на двух стражников, следовавших за нами от самой моей комнаты.

В течении двух часов камердинер водил меня по дворцу, объясняя что это за комнаты, а что этот, к примеру, зал, предназначен для приема послов. В конце концов я взмолился.

–Буше, давай выйдем на улицу. Здесь есть какой-нибудь сад?

–Конечно, милорд. В какой сад вы хотите попасть? Верхний сад, розовый сад, общий сад? Есть еще…

–О Боже, Буше, я просто хочу выйти на свежий воздух, — я выдохнул молчаливую молитву, закатив глаза как перед обмороком.

Старик захлопал глазами, а потом виновато потащил меня по коридорам. Я же сразу заметил что к тем двоим стражникам, присоединился разве что не целый взвод.

Я не обратил внимания на гвардейцев, стоявших на вытяжку перед большими резными дверями, и когда передо мной открылась дверь на улицу, чисто машинально шагнул вперед. И замер.

Я стоял на верху большой лестницы, уходящей вниз ступеней на пятьдесят, и теряющейся за поворотом. А вокруг меня бушевала жизнь. Сочная яркая зелень наползала на мраморные ступеньки, но я заметил что ее аккуратно подстригали. Птицы, яркие в своей окраске и напоминающие попугаев, взлетали на несколько метров, и снова терялись в листве невысоких кустарников. А в каких-то двухстах метрах от лестницы, сверху, с горы, срывался стремительный поток воды.

Оказывается замок уютно прижимался к стене огромной скалы, с которой в разные стороны текла вода нескольких водопадов. Их высота была столь велика, что сколько я не пытался, но так и не смог увидеть низовий. Сплошной туман окутывал все земли под замком, и было ощущение, что замок просто парит в облаках. Но самым странным, было то, что я не слышал грохота разбивающейся воды. То ли высота была такой огромной, то ли это была особенность этого мира, но вокруг был слышен лишь шелест листвы и пение птиц.

–Буше, здесь так красиво, — я оперся на перила и блаженно зажмурился.

–Катарактарум весь состоит из таких водопадов, милорд. Двести восемьдесят больших водопадов и пару сотен более мелких. Дворец стоит на самом большом. Здесь высота потока около километра, милорд.

–А в Клейморе то же есть водопады?

–Конечно, милорд. Клеймор стоит на пятом по высоте водопаде нашего королевства. Его высота чуть более пятисот метров.

–Ого, — я представил как должно быть красиво все это смотрится со стороны, и расплылся в улыбке. — Буше, я хочу посмотреть здесь все. Поговорить с местными жителями, узнать чем они живут и…

–Джейк, — голос Маришь оборвал мои воодушевленные речи и я обернулся. Девушка стояла наверху ступеней, и недовольно хмурилась. — Мы потеряли тебя.

–Простите, принцесса, — оставив старика возле парапета, я вбежал наверх и почтительно поклонился. Остановившись в шаге от Маришь, я улыбнулся. — Маришь, здесь так красиво.

–О, малыш, — она протянула мне руку, и я позволил ей коснуться моего плеча. — Это еще не самое красивое место в королевстве. Дай я посмотрю на тебя, — она заставила меня повернуться вокруг себя, и удивленно вскинула брови. — В этом костюме ты выглядишь намного старше. Он очень идет тебе.

–Спасибо. Надеюсь, не слишком мрачно? — я провел рукой по черной вышивке, блестевшей на ткани.

–Как это ни странно, но нет.

Она удивленно потрогала мои собранные волосы, и улыбнулась.

–Как тебе мастер Буше?

–Он… Маришь, он вообще знает кто я? — шепотом спросил я.

Девушка сжала губки, и отрицательно покачала головой.

–Не все, — прошептала она, и уже более громко добавила. — Ты — сын короля, и он должен научить тебя жить заново. Бедный мой мальчик, как же тебе тяжело пришлось, — она порывисто прижала меня к своей груди, и я волей-неволей, ощутил дурманящий запах ее тела.

–Маришь, нам надо поговорить, — прошептал я, сильнее прижимаясь к девушке, и не смея поднять головы. Чувствовал, как краска заливает лицо и шею, а тело буквально сводит от желания. Такого сильного, что мозг отказывался здраво мыслить.

–Прямо сейчас? — девушка склонилась к моему уху, и обняла за плечи. Господи, лучше бы она этого не делала.

Скрежетая зубами, на негнущихся ногах, я все же смог отступить на два шага и пряча глаза, прошептал.

–Минут через десять, принцесса.

–Хорошо, — она кивнула, как-то странно посмотрев в мою сторону. — В моей гостиной?

Я кивнул, и игнорируя Буше, минут пять стоял с закрытыми глазами и успокаивал нервы.

–Милорд? С вами все в порядке? — Буше нервно дергал меня за рукав, и это вывело из прострации.

–Что? А, да. Все в порядке. Буше, простите, но мне надо срочно поговорить с принцессой, — я вырвал рукав из рук камердинера, и бегом ворвался во дворец. Услышал, как за спиной несколько стражников рванули за мной, и резко затормозив, повернулся. Так повернулся, что заметил ужас в глазах некоторых особо нервных.

–Оставьте меня, — чуть слышно велел я, и уже более спокойно пошел туда, где, как я помнил, находились королевские гостиные. Стражники немного отстали, но все же продолжали следовать за мной. Какая-то необузданная ярость закипела в крови, и руки сжались в кулаки. — Я что, непонятно сказал? Оставьте меня. Это приказ!

Я так и не понял из-за чего они шарахнулись. Может их напугало мое неформальное положение при короле, а возможно мой вид. Но они отступили на шаг, и отдали честь.

В следующую секунду я увидел Хогарда.

–Милорд? — телохранитель смотрел на меня с явным интересом, и не боялся.

–Хогард, я не хочу что бы за мной по пятам все время ходил целый отряд!

–Простите, милорд. Но такова воля его величества, — Хогард склонил голову в почтении, и я чуть не зарычал.

–Что же, мне теперь идти к королю, что бы он отменил этот указ? Хогард, ну хотя бы во дворце?

Великан кивнул, и жестом отослал солдат.

–Я сам буду сопровождать вас, милорд.

Я обреченно застонал, и быстро направился в гостиную Маришь. Хогард следовал молча, не пытаясь заговорить.

Захлопнув двери перед носом телохранителя, я прижался к створкам, и попытался взять себя в руки. Это странное чувство гнева ушло, уступив растерянности и… я не мог точно сказать даже самому себе, от чего меня трясет.

–Джейк? — Маришь поднялась с диванчика, и подойдя ко мне, положила руку на плечо. — С тобой все в порядке?

Что же это такое? Я чувствую ее руку даже через несколько слоев ткани.

–Маришь, со мной что-то не так, — тихо прошептал я, и подчинился, когда девушка развернула меня к себе.

–Ты заболел? Тебе плохо? У тебя что-то болит? — Маришь в панике стала ощупывать мою руку, но я отстранился, и отчаянно покачал головой.

–Нет, Маришь, не то. Я…

Я прикусил губу и виновато опустил голову.

–Прости, Маришь, но я не знаю что со мной. Я закипаю от ярости, и тут же переключаюсь на полный деприссняк. Только что испытывал ослепительное чувство восторга, а в следующую секунду сгораю от стыда. Маришь, я никогда не был сентиментален, но сейчас… Да, отец называл меня романтиком, и я пользовался заботой матери, но никогда не вел себя так.

Маришь выдохнула, и подтолкнула сесть на диван.

–Садись, и расскажи что произошло.

Я рухнул на диван и попытался расслабиться, но понял, что не могу. От дикого волнения тут же весь взмок, и строгий воротник чуть не задушил. Я нервно расстегнул его, и провел пальцами по волосам.

–Да что рассказывать? Маришь, я схожу с ума! Во мне все эмоции либо вскипают, либо совсем отключаются.

Я вскочил на ноги и начал метаться по богато обставленной комнате.

–Я понимаю что стражники не просто так следуют за мной, а из-за того, что все боятся повторения истории Рохарда. И я благодарен королю за его заботу. Но я ненавижу сам факт того, что мне не дают побыть одному. Я знал что мое лицо пугает людей, и воспользовался этим, пугая стражей. Я не планировал этого, но какая-то часть мозга сама избрала такую линию поведения. Я понял что представляет из себя Рохард только лишь посмотрев на его портрет и его комнате. А Буше? Я почувствовал его ум, но и то, что он не знает как ко мне относиться. Рядом с ним мне охота замолкнуть, и слушать. Я боюсь его, понимая что у него сейчас столько власти надо мной. Маришь, а ты…

Я замолчал, и, отвернувшись, уставился в окно. Посмею ли я признаться ей, принцессе, своей так называемой сестре, какие чувства и желания она во мне пробуждает?

–Маришь, нет, — меня мелко затрясло от того, что она подошла ко мне со спины, и крепко обняла за плечи. Так крепко, что я просто не мог высвободиться. Я конечно мог бы применить несколько приемов дзюдо, но не с ней. — Прошу тебя, Маришь, не надо.

Я чуть ли не терял сознание от возбуждения к девушке, и ненависти к самому себе.

–Джейк, — она прижалась к моей щеке своей, и я застонал от отчаяния. — Джейк, что с тобой?

Я выдохнул, стараясь отрешиться.

–Маришь, мне надо держаться от тебя подальше. Я не могу… Ты сводишь меня с ума!

Я всхлипнул от боли, когда Маришь сжала меня еще сильнее, и с трудом избавился от темных кругов перед глазами.

–Маришь, мне больно!

–А мне не больно? Джейк, если тебе надо женщину, так бы и сказал. Хогард бы нашел тебе подходящую, — Маришь шутливо смотрела на меня.

От стыда я закрыл лицо руками.

–Ты не понимаешь, — у меня подкосились ноги, и я выскользнув из объятий девушки, опустился на ковер. — Когда ты рядом, у меня отключается все, кроме одного. Маришь, я не могу так! Ты идеальная женщина, меня все восхищает в тебе.

Я уже сам не понимал что несу. Что-то о ее глазах и руках, о мягком голосе, о ее фигуре и много-много другое. А когда выговорился, понял что пуст до основания. Никаких чувств, никаких эмоций. Ничего.

Тяжелая повисшая тишина заставила меня поморщиться.

Маришь сидела на ковре рядом со мной и прикусив нижнюю губу, о чем-то упорно думала.

–Я наверное пойду, — я поднялся и уже шагнул к двери, но Маришь перехватила меня за руку.

–Нет, Джейк, постой. Я, думаю, знаю что с тобой происходит. Сядь, — она указала на диван, и поднявшись, куда-то ушла. Вернулась через минут пять, и протянула мне бокал сока росс. — Выпей его. И пей каждый раз, когда начнешь не контролировать свои эмоции и чувства.

Я взял бокал, но пить пока не стал.

–Говори, — прошептал я, видя вину в глазах Маришь.

–Мы видимо передержали тебя в живой воде. Она сейчас влияет на твое тело… Ну, в общим, сейчас твое тело само решает что ему лучше. Ты начинаешь злиться — и оно еще сильнее разжигает этот огонь. Тоска — так до слез. А вот по поводу твоей реакции на меня… я думаю что здесь еще сыграла роль та ментальная связь, что была между нами. Хоть ты был и без чувств, но твое сознание, с которым я поддерживала связь, запомнило меня. И воспринимает меня как родного и близкого человека.

–Маришь, ты ведешь себя со мной как мама. Но у меня нет к тебе тех чувств, которые я испытываю к своей настоящей матери.

–Ну, так ведь я ею и не являюсь. — Маришь ласково улыбнулась и взяла мою руку в свои. От электрического разряда, пробежавшего по руке, я вздрогнул и залпом осушил бокал.

–Черт, — прошептал я, расползаясь по дивану. — Маришь, я…

Меня просто вырубило.

Я витал в облаках. В таких розовых и пушистых, с ароматом клубники и…

Я резко дернулся и сел. Хогард стоял возле двери и словно статуя, не двигался. Однако, увидев что я зашевелился, ехидно усмехнулся.

–Выспался?

Я тряхнул головой, и заозирался. Я все еще был в гостиной Маришь, но кто-то заботливо укрыл меня одеялом.

–Сколько я спал?

–Не долго. Два часа.

–А-а, — я встал и поправил одежду. — Блин, у меня голова болит. Хогард, зачем она меня усыпила? Я что, потенциально опасен?

–Для кого? Для Маришь? — телохранитель рассмеялся. — Простите, милорд, но с вами она справилась бы в два счета. Скорей принцесса не хотела, что бы вы поставили себя в неловкое положение.

–Боже, что же я ей наговорил, — я с ужасом провел рукой по лицу.

–Ты должен был это сделать раньше, как только понял что с тобой творится. А теперь пошли.

–Куда?

–Ужинать.

Я прислушался к себе.

–Прости, Хогард. Но я не хочу. У меня голова болит.

Морщась, я обошел телохранителя, и сонной неуверенной походкой пошел в свою спальню.

Дойти я не успел. Передо мной вдруг появился Буше, и подхватив под локоть, потащил в столовую.

–Милорд, вы не можете просто так взять и отказаться от ужина с его величеством. Это нарушение всех правил этикета…

В итоге мне пришлось просидеть полтора часа за столом, упорно стараясь не зевать и не дать себе уснуть. Видимо из-за усталости, я даже не сразу заметил что сижу по правую руку от короля. Однажды я даже задремал, опершись на руку, но Маришь больно пнула меня ногой под столом (и как только дотянулась?), и больше я себе такого не позволил.

–Папа, может, завтра показать Джейку город? Если его включить в свиту, то на него никто не обратит внимания.

–Вы не хотите что бы обо мне кто-то знал?

–Пока — да, — король задумчиво покрутил в руках бокал с янтарным вином. — Джейк, ты совершенно не знаешь Догран. Здесь можно встретить всех обитателей планеты. Полюбоваться водопадами и заглянуть в наши лечебницы съезжается слишком много народа.

–А не проще будет если я с Хогардом вдвоем прогуляемся? На двух праздно шатающихся обратят меньше внимания, чем на эскорт.

–Нет! — резко ответила королева, все это время молчавшая и изучающая меня. — Хогард очень хороший войн, и, если что-то случится, он сможет отбиться даже от банды разбойников. Но и он не всесильный. Я не могу позволить потерять еще и тебя. У меня отняли Рохарда, Маришь отказывается от престола, а ты… ты еще не готов. За приделы дворца ты выйдешь только в сопровождении двадцати гвардейцев, либо в числе свиты.

Все, включая короля, разинули рты от такой тирады.

–Королева права, — медленно кивнула Маришь.

Все как-то затихли, и воспользовавшись моментом, я извинился и встал.

–Простите, ваше величество, но у меня сегодня был тяжелый день.

–Да, конечно, малыш, — Комоло даже улыбнулся. — Иди. Если тебе что-нибудь понадобиться, Буше все устроит.

Он поманил меня к себе, и я, немного помедлив, шагнул. Не успел опомниться, как король поднялся, и обняв меня, вдруг по отечески поцеловал в лоб.

–Отдыхай, мой мальчик.

–Ваше величество, — я поднял голову, и встретился с голубыми глазами короля. — Спасибо.

–За что? — он казалось даже не удивился.

–Спасибо вам за то, что спасли меня, — я тяжело сглотнул, увидев блеск в глазах короля. — И за то, что даете мне шанс вернуться домой.

–Мальчик мой, — король крепко обнял меня за плечи, и не заметил моих навернувшихся слез. Боже, когда то давно, еще в детстве, отец так же обнимал меня.

А потом, я вдруг оказался слишком взрослым для него.

Я отстранился от массивной фигуры короля, и подошел к королеве. Странно, если бы я не знал что она не мать Маришь, то мог бы подумать, что они сестры.

–Ваше величество, — я поцеловал ручку королевы, и все еще удерживая ее пальцы, потерся о них щекой. — Я благодарен вам от всего сердца за вашу заботу. Я чувствую, что вам тяжело даже смотреть на меня, и знать что я могу занять место Рохарда, но это не мешает вам проявить внимание и заботу к такому человеку как я. Ваше величество, я не собираюсь занимать его место. Я никогда не стану вашим сыном и не смею надеяться, что стану для вас кем то больше чем чужим ребенком из чужого мира. Но то тепло, которым вы меня окружили, спасает меня. Не дает сдаться, — я снова прижался губами к дрожащей руке, и понял, что королева плачет. Она порывисто обняла меня, и расцеловала в обе щеки, даже не обратив внимания на мое замешательство.

–Малыш, как же ты все это носишь в себе? Я потеряла только сына, а ты всех. Прости меня за мой эгоизм.

К Маришь я подходил как во сне. Видел как она испуганно сжала подлокотник кресла, и понял, что она не слышала моих слов ни к королю, ни к королеве, но видела, что они сняли свои маски величия. И это ее пугало.

Я опустился на колено перед принцессой, и склонил голову.

Мне так много хотелось сказать ей, но мог ли я поведать ей все то, что испытываю к ней?

–Маришь, спасибо тебе за все. За то, что вытащила меня из воды и не дала захлебнуться. За то, что не дала ослепнуть. За то, что понимала меня даже тогда, когда нас разделяла разница языков. Спасибо за то, что не дала умереть…

–Джейк, — девушка попыталась остановить меня, но я перехватил обе ее руки, и сжал. Боже, как же она прекрасна!

–Нет, Маришь. Дай сказать. Я должен был это сделать раньше.

Я закусил губу, отрезвляясь болью.

–Маришь, спасибо что не послушала меня и не подпустила ко мне смерть. Я запомнил каждую секунду, и помню то чувство безысходности. Тогда, я перестал верить в жизнь. Смерть была мне в подарок, но ты не допустила этого. Ты верила в меня даже тогда, когда я сам перестал в себя верить. Я помню как все не верили в то, что я выживу. Все, кроме тебя. Я обязан тебе своей жизнью. Возможно я больше никогда в этом не смогу признаться даже себе, но ты спасла не только мое тело, но и разум. Мне стыдно перед тобой за свои слабости… Маришь, когда я там умирал, первое что я почувствовал — это были твои руки и твой голос. Ты поддерживала меня, и я до сих пор чувствую эту поддержку. Без нее я бы просто сгорел. Спасибо тебе за то, что дала мне жизнь.

Я поднял голову, и встретился с глазами девушки.

Она была бледна, и у меня мелькнула мысль, а не потеряет ли она сознание. Все в ней сейчас кричало от внутренней боли, но она сдерживала себя.

–Джейк, — она с трудом улыбнулась, и наклонившись, прижалась губами к моему лбу. — Спасибо тебе. Ты моя радость в жизни. А теперь иди. Если ты сейчас останешься, то весь дворец встанет на уши от слез королевской семьи. Ты… хороший мальчик.

Я поднялся, и поклонившись всем троим, вышел за Хогардом.

В полном молчании я принял ванну, и выгнав слуг, залез в кровать. Все тело буквально кричало от усталости и желания отдыха, но сон еще долго не шел. Я ворочался часа два, прежде чем вспомнил про маленький графин сока росс, оставленного слугами на столике, и сделав пару глотков прямо из горла, уснул только коснувшись подушки.